Когда монета упадёт ребром

             — Боже, да у меня в глазах песок, — шепчет Вики, устало спрятав лицо в дрожащих ладонях.              Беззвучно вздыхает – Кира пришла с ночной смены, а будить соседку не хотелось, особенно стонами отчаяния – и снова смотрит в экран ноутбука. Циферблат отсчитывает пятый час утра, а она так и не собирается ложиться спать. Целый месяц она объясняла бессонницу друзьям и отцу написанием диплома, потом – его правками, позже правками правок и так до бесконечности всевозможных отговорок насчёт учёбы. Но сейчас, пролистывая страницу за страницей, она понимает – он наконец-то готов. И был готов ещё три часа назад, но она продолжает вглядываться на расплывающиеся буквы ничего непонимающим взором. Ведь проблема, которая действительно волнует Вики, была совершенно другой. Ей снятся кошмары. Возможно слишком громко называть так воспоминания из детства, но ощущение липкого страха тревожат каждое утро. До этих снов она ничего не помнила. Ни-че-го. А теперь, в тех меленьких промежутках, когда Вики позволяет себе прилечь, она видит, вспоминает, чувствует, ужасается.              Телефон вибрирует на столе и Вики наконец-то отмирает, концентрируясь на новом раздражителе. Она удивлённо поднимает брови, заметив значок мессенджера. В такое время ей может написывать только Кристи, но та клятвенно обещала появиться на её защите, поэтому сегодня не должна была засиживаться за скроллингом ленты.              Урод Обыкновенный, трубку не брать:       «хэй, вик, слышал у тебя сегодня сдача диплома. мб чё-нить сообразим на двоих? в кафешку сходим, там итальяшки около больнички намутили крутую тему. угощаю😉»              Вики на секунду задумывается кого вообще она могла так назвать… неконфликтный же человек, даже с бывшими расставалась на дружеской ноте. Конечно. Она проклинает Кристи, особенно её загребущие руки, и переименовывает контакт. Привычно кусает потрескавшиеся губы, раздумывая: «а ну надо ли ей это?». Пожимает плечами, и печатает ответ.              Стефан:       «понял-принял, тогда увидимся на след неделе, студенточка-конфеточка. ты, эт, не волнуйся, все норм пройдёт, а если и нет, то я для тебя придумаю чё-нить, что тебя развеселит 😉😉😉»              Вики закатывает глаза, кидает телефон и снова утыкается в экран ноутбука. Больше ей было нечего делать: диплом был подбит под все стандарты, научный руководитель радостно уверял, что она сдаст на отлично, презентация была выучена и пару сотен раз отрепетирована. Осталось оставить своей след в архиве университета, распечатав весь этот бред. Она нажимает на кнопку печати, как обычно ударив принтер по крышке, чтобы тот по быстрее сообразил, что от него требуется.              «Вот допечатаю и лягу спать. С утра-то кошмары не должны сниться», — иронично думается Вики под жужжание принтера. На двадцатой странице глаза сами непроизвольно закрываются, и, приложившись лбом о сложенные руки, погружается в сон.              Мир велик для её тела. Вокруг лишь чёрные тени, они плачут, причитают, пытаются схватить её своими отростками, приласкать и успокоить в объятиях. Вики совсем не грустно, ей страшно, лишь отец, что все крепче сжимает руку, удерживает её от побега из этого ужасного места. Он наклоняется к её уху, – такой большой и сильный – шепчет что-то подбадривающее, ласково треплет по голове и уходит. Тени расступаются перед ним, словно море перед Моисеем. Она пытается ускользнуть за ним следом, но они удерживают её, неумело копируя успокаивающее поведение отца. Ей так мерзко от этих неловких жестов, они словно пачкают чёрными руками её душу. Она не понимает почему они должны расставаться, ведь Вики теперь всегда хочет находиться рядом с отцом. Начавшуюся истерику смягчает родной голос, разливающийся словно со всех сторон. Гул умолкает, всё внимание направляется только на одну фигуру, стоящую рядом с пастырем. — Ребекка, любовь всей моей жизни, самый прекрасный человек на свете. Честно, мне не встречались люди, которые были бы лучше неё. Она занимается благотворительностью, помогая детям, животным, да любому, кому эта помощь нужна. Думаю, таким же светлым человеком она останется и на небесах. Я уверен, она продолжит за нами следить и там, ведь мы же постоянно что-то делаем не так... Она постоянно любила повторять, что мы что-то делаем не так, верно? А потом нежнейше улыбалась и помогала. Её любовь ко всем для меня была маяком, который вытащил меня из ужаснейшей бури. Без Ребекки не было и меня, не было бы Вики. Она так не хотела оставлять её без материнской защиты, она боролась до самого конца. Она ангел-хранитель нашей семьи. И мы всегда будем любить её, как она любит нас. Я… Скучаю, очень скучаю, мне не хватает её звонкого смеха по утрам, мило сведённых бровей, наших разговоров ни о чём, которые могли длиться часами. Мой начальник знает пару случаев, когда я опаздывал по этой нелепой причине, да, Джон? Одна из причин, которая позволяет меня стоять перед вами, понимание того, что теперь она не страдает. Вторая, конечно, Вики… Черт бы побрал всё эти болезни, которые забирают у нас самых близких людей. И, хотя сегодня мы с ней прощаемся, надеюсь, что в ваших сердцах всегда будет немного места для неё. Прошу всех, кто хочет попрощаться с Ребеккой лично, подходить к гробу. Надеюсь, вы сегодня без роз, а то небесная кара постигнет вас сиюминутно, зная характер жены и нелюбовь к этим «колючим подобиям цветов». Толпа до этого лишь шуршащая носовыми платками и шмыгающая носами, забавно дёргается в чём-то похожем на веселье, но тут же, приняв горестный вид, двигается вперёд, подхватив под руки Вики. По пути в руках оказываются белые лилии, которые так контрастируют со всём сегодняшним чёрно-серым пейзажем. Вики сжимает их со всей силой, силясь разломать их пополам, но цветам совершенно безразличны потуги маленькой девочки. Гроб, до этого совершенно игнорируемый сознанием Вики, предстаёт перед ней огромным постаментом. Она не смогла бы дотянуться до него, даже если бы встала на носочки, но Вики и не пытается, ей совершенно не хочется к нему приближаться. Вся чернь, вся темень этого мира словно исходит из этого ящика. У неё начинают мелко подрагивать руки, дыхание перехватывает, она мечтает сжаться в комочек, прячась от этой чужой тьмы в своей, родной. Она пятится, только отец - заплаканный, но всё такой же прекрасный и сияющий, тянет на себя и аккуратно берёт её лилии, кладя на крышку гроба. Он опускается перед ней на колени и ласково целует руки.        — Хочешь сказать что-нибудь маме, милая?       Вики утыкается в его грудь, тихо рыдает лишь от усталого, опечаленного взгляда отца, шепчет: «Я тебя так люблю». Она не знает, к кому именно обращается, ей всего лишь хочется, чтобы всё поскорее закончилось.        — Она тебя тоже очень сильно любит. Никогда в этом не сомневайся.        Вики лишь утвердительно кивает, надеясь, что теперь можно идти домой. Но немой просьбе никто не внемлет, снова безвольно, словно тряпичную куклу, унося вслед за толпой. Она сидит за пластмассовым столом, который так странно смотрится на кладбище, вцепившись в блюдце с шоколадным тортом, непрерывно наблюдая за территорией. Отец, что плачет навзрыд кому-то в плечо, гроб, который почти весь покрыт белыми цветами – всё это вызывает очередную дрожь в руках. Ложка постукивает о блюдце в рваном ритме. Ей отвлекает мужчина, чьи карие, почти чёрные глаза, смотрят на неё, не моргая. Он медленно подходит к ней, улыбается, но Вики чувствует холод, тот самый холод, который, как ей кажется, испытывает её мама, спя в гробу в лёгком летнем платье. Он наклоняется, шепчет, но так громко, словно говорит прямо у неё в голове:              — Обязательно расскажи мне: как это быть мертвецом.              Вики рыдает, на фоне начинает звучать орган.              Она подрывается, выключая трезвонящий будильник. Ощупывает лицо, уже представляя, как оно опухло, но кожа сухая, нераздражённая. Успокоившись, она свободно выдыхает, радуясь, что хотя бы сегодня она не будет сидеть перед зеркалом больше необходимого, но тут же стонет: мышцы шеи нестерпимо крутит, они словно окаменели за эти пару часов. Ответный стон раздаётся из глубины комнаты, из-под одеяла высовывается взлохмаченная голова Киры.              — Думала хоть на том свете отосплюсь, — произносит она, хрипя со сна.              — Так ты ещё с нами, в нашем бренном и жестоком мире, —– Веки встаёт, кряхтя делает разминку, и пытается доползти до кухни. – А вот я такими темпами точно к Богу отправлюсь.              Открыв дверь, Вики смотрит на книгу, – её книгу – которую Кира так мило решила использовать вместо подставки для кружки. Волна раздражения, дремавшая долгое время, резко омывает всё тело.              — Знаешь, я поспешила, — кричит она соседке, вытаскивая книгу, — на тот свет ты всё же отправишься раньше меня, даже прямо сейчас. Книги нужно читать, Кира, чи-тать, а не пытаться переосмыслить Брэдбери по-новому.              — Я не понимаю, о чем ты говоришь. Ты, скорее всего, тоже, — Кира, замотанная в одеяло, широко зевает и совершенно не выглядит виноватой, только такой же измотанной, какой появилась на пороге вчера. Она шаркает тапочками по паркету к чайнику, одиноко стоящему на барной стойке, щелкает кнопкой и облокачивается щекой на ладонь, выжидающе рассматривая неподвижную водную гладь.              — У него их сжигали, а ты пытаешься затопить чаем, — Вики трясёт книгой в руках, выражая весь гнев за такое надругательское отношение. Соседка, так и не поднимая взгляд на неё, снова зевает.              — Не спойлери ближним, Уокер, это самый грешный грех.              Вики сдерживает матерное преобразование последнего слова, что так и просится выскользнуть с языка и ударяет книгой по затылку подруги. Та ойкает, и всё же недоуменно поворачивается к ней с широко раскрытыми глазами.       — Как тебе такой спойлер, Аткинсон? – и Вики уходит собираться в университет, игнорируя ворчание Киры.              Она собирает распечатанные листы в папку, подбирает из одежды что-то более-менее официальное для комиссии и старается не взорваться от каждой мелочи, которые так и норовят испортить сегодняшнее утро. Спасает только переписка с проснувшейся Крис, которую особо впечатляет активизировавшийся Стефан. Так проходит час. Вики быстро натягивает кеды, берёт только что купленную парку, из старой вытягивает ключи от машины и выбегает на улицу, чуть не забыв диплом.              В университете тихо – большинство уже на каникулах, да и к тому же была чёртова суббота. Её группа, больше похожая на стадо зомби, чем на студентов, стоит возле кафедры, ожидая, когда же их впустят. Было видно, что вместо мозгов им всем хочется ощутить хотя бы на кончике языка вкус свободы. Зацепившись взглядами с Ником, частым соседом на парах, подходит к нему поболтать, чтобы не погружаться в бессмысленные и отчаянные размышления о будущем. На их лицах играет одна на двоих усталая улыбка.              — Ну как, готова поразить всех инновационными исследованиями в области всемирного искусства? — иронично произносит Нил. В последние полгода им пытались вбить в голову, что везде нужно мыслить неординарно, и их исследования должны привести к чему-то новому или хотя бы к переосмыслению старого.              — Конечно. Не ожидаю от комиссии ничего меньшего инсульта в качестве оценки всех бессонных ночей. Наинновацинировалась я знатно.              — Жаль, ты не первая выступаешь. Такой бы подарок нам сделала.       Они ухмыляются друг другу. Нил переводит взгляд на диплом, явно не в первый раз перепроверяя его. Вики лишь сильнее сжимает папку, не желая видеть собственную работу. Она раздумывает о том, нужно ли ехать сегодня к отцу или обойтись звонком, но так и не решается выбрать. Ехать два часа до дома откровенно лень, но и папу расстраивать тоже не хочется. Так они и стоят в приятной тишине, нарушаемой лишь листанием страниц со всех сторон, пока Нил неожиданно не уточняет:              — Так что, в магистратуру собираешься? — его чёлка лезет в глаза, и он лёгким движением зачёсывает её назад. Вики на секунду теряется от изящности и аккуратности жеста, моргает, и отвечает слегка отвлечённо:              — А что ещё делать? Разницы, конечно, особой для меня нет, но чем-то задабривать будущих работодателей нужно. Хотя бы тем, что не умерла во время учёбы.              — Что ж, тогда будет хоть с кем-то поболтать осенью.              Вики от удивления поднимает брови, сверкает зубами и игриво ударяет кулаком в плечо друга.              — Ты же говорил, что сразу же врываешься во взрослую жизнь? Как же твоя такая востребовательная работа почтальоном?              Нил тихо смеётся, толкая в ответ предплечьем Вики.              — Решил, что мой городок и без газет сможет прожить ещё пару лет. Да и возможность появилась, если честно.              — Я очень рада, правда, но, боюсь, когда ты закончишь магистра, в деревне заинтересуются интернетом.              — Скорее ад замёрзнет, чем у нас перестанут выписывать газеты.              Они снова смотрят друг другу в глаза, широко улыбаясь. Со стороны, наверное, выглядит крайне глупо, но этот момент для Вики кажется таким комфортным, что ей откровенно наплевать. Давно разговоры ни о чём не вызывали такого тёплого чувства. Но их мыльный пузырь лопается, когда сзади её со всей силы прижимают к себе женские руки.              — Вот она какая, студенточка-конфеточка. Я к ней, значит, мчусь через такие пробки, дабы она не сожрала себя вопросами о небытии, а она уже нашла замену.              Вики понимает, что пересылать сообщения Стефана все же не стоило, теперь Кристи заколеблет подколами до конца жизни.              — Ник, это моя подруга Кристи, она ебанутая, так что не обращай внимания. Кристи, это Нил, мой одногруппник, пожалуйста, не кусайся, мне хватает одной бешеной твари в жизни.              Кристи по-акульи усмехается, протягивает ладонь для рукопожатия и шёпотом объясняет:              — Это она про Стефана.              Нил, сдерживая улыбку, заинтересованно наклоняет голову в ожидании подробностей, но монолог подруги срывается в самом начале: секретарь просит их заходить. Кристи нежно обнимает Вики, желает удачи и двусмысленно дёргает бровями в спину уходящего Нила. Вики лишь закатывает глаза, бросает что-то наподобие: «позже расскажу» и уходит в кабинет для массовой экзекуции – по-другому назвать следующие часы назвать было нельзя.              Вики почти не слушает выступления одногруппников, рассматривая медленно плывущие облака. С детства она сильно волновалась из-за каждой мелочи, а уж такие моменты ввергали её почти в бессознательное состояние, поэтому Уокер научилась давить любые чувства, которые хоть как-то мешали в жизни, на протяжении многих лет, но, в итоге, добилась лишь того, что теперь пости любые эмоции ощущались блеклыми и пресными копиями самих себя. Но лучше так, лучше чувствовать себя эмоциональным инвалидом, чем бросаться в пучины непонятных ей эмоций. Вики старается напрячь внимание на выступлении более близких товарищей, да хотя бы на Ниле, но и это не приносит никакого результата: облака цепляют её сильнее. Свободные, бесцельно существующие, по постоянно летящие вперёд. Даже во время выступления, она словно на половину во сне, то выныривая из него, когда переключает слайды и отвечает на вопросы, то снова уходит внутрь сознания, совершая действия механически и незаинтересованно. Весь мир для Вики словно укрыт утренним туманом, который хоть и позволяет видеть очертания мечтаний и целей, но плотно скрывает причины всего существующего. Зачем ей заниматься рисованием, зачем работать, зачем семья? Для чего нужно жить? Конечно, логически можно найти ответы на любые вопросы подобного толка, но они всё равно оставляют ощущение перебродившей хурмы во рту Вики. Она так часто ощущает свой детский инфантилизм, но как изменить себя совершенно не представляет.              (А в прочем, зачем меняться? Для чего эти бесполезные попытки? Есть ли в чем-нибудь смысл: просыпаться каждое утро в одно и то же время, действовать одинаково изо дня в день, но при этом ожидая чего-то нового? Не ужели всё, что она делает – для общества, для огромной кучи незнакомых людей? Может, для отца? Чтобы он гордился ею? Вики совершенно не понимает, как жить и получать от этого удовольствие, но продолжает плыть дальше по инерции, оттягивая особо сложные решения как можно дальше. Магистратура становится очередной такой возможностью спрятаться от непонятной реальности).              Она получает диплом с отличием, делает общую фотографию, смеётся и улыбается, но чувствует бессмысленность всего происходящего и это нестерпимо давит на её плечи. Раньше можно было отдохнуть от всего хотя бы ночью, но теперь нигде не существует покоя для Вики. Она безрадостно улыбается, но погрузиться ещё глубже во внутренние размышления не даёт прилетевший подзатыльник.              — Фу, плохая девочка, — Кристи заливисто смеётся, но глаза они серьёзные, грозные. – Выброси всю ересь из головы, нам пора веселится.              И она тащит её к Сэмми, где готовят «самые офигенные вафли во всей вселенной». Вики молчаливо подчиняется. По пути она вспоминает, что так и не попрощалась с Нилом, но решает, что времени на поболтать у них ещё много. В конце концов, интернет ещё никто не отменял.              В кафе тихо и спокойно, на фоне играет очередная попса, которая совсем недавно взлетела во все музыкальные чаты страны, но которую уже завтра ожидает забвение. Появится новая мелодия, такая же приставучая и бессмысленная, как и её предшественница, которая опять повторит судьбу прошлой предшественницы. И так бесконечно.              Помещение было хоть и маленькое, но обставлено на удивление уютно: маленькие бежевые столики начищено сверкали в солнечном свете, черные деревянные стулья, с вырезанными ножками неплохо копировали старину, при этом не теряя современной формы. Огромные стекла – почти во всю стену – позволяли рассматривать спешащих людей, проходящих мимо главного парка города.              Кира плюхается на ближайшее свободное место, и её сверкающие глаза обещает полную выжимку всех дней, которые они провели раздельно. Вики для вида вздыхает, но принимает правила их маленькой игры. Официант не успевает сделать и шага с их заказом, когда Кристи требовательно спрашивает: «Ну?». На секунду Вики хочется сделать ничего непонимающее лицо, но вид маниакальной заинтересованности подруги немного отпускает плохое настроение Вики, и она даже не пытается бессмысленно раздражать подругу.              — Мы просто друзья, – спокойно объясняет Вики, прекрасно зная, что конкретно интересует сидящую напротив девушку.              — Как интересно, а, главное, правдиво! – Кристи хлопает в ладошки в притворном восторге, но тут же резко наклоняется всем телом ближе к подруге. — Кому ты чешешь, Вики? Ты мне о новых друзьях всегда рассказываешь, в конце концов, это словно восьмое чудо света, чтобы ты – да с кем-то по-настоящему сблизилась. Единственный раз, когда ты поставила меня перед фактом нового знакомства, был этот кучерявый урод.              Вики пытается прервать начавшиеся оскорбления Стефана, но это было совершенно бесплодной попыткой, Кристи уже оседлала свою любимую волну:              — Нил хотя бы лучше выглядит, чем твой бывший. Да, это не невесть какое достижение, лучше Стефана выглядит даже героиновый наркоман с опытом потребления больше десяти лет, но у твоего одногруппника точно должны быть зачатки мозгов, что действительно шокирует, я ведь боялась, вдруг у тебя какой-нибудь фетиш на отсталых представителей Швеции. Так, возвращаясь к Нилу: мне бы хотелось чуть больше данных, чтобы он не оказался очередным скорпионом с неоправданно высокой самооценкой и отсутствием маломальского умения флиртовать.              Вики молчаливо выслушивает поток сознания Кристи, оставив попытки перебить подругу. Солнце с утра появляется на востоке, земля делает оборот вокруг себя за двадцать четыре часа, а ненависть Кристи к Стефану не перебороть никакими фактами.              — Да успокоишься ты когда-нибудь, амазонка? Он такой один на всю мою жизнь, но ты умудряешься его так демонизировать, что все церковнослужители умрут от перманентного шока вместе с Люцифером.              Да, Уокер прекрасно понимает, что Стефан не является образцом идеального человека, но кто вообще мог бы похвастаться таким званием? Он часто бывал раздражающим, легко нёс чушь, не раздумывая и секунды о последствиях, ужасно разбирался в психологии и совершенно ничего не понимал в романтических жестах. Только Вики это всё прекрасно знала, когда вступала с ним в отношения. Несмотря на всего его минусы, он был милым парнем, умеющим рассмешить её, а это уже было неплохим достижением. Расстались они приятелями, когда он объяснил, что с Вики ему тяжело, что она душит его свободу. Кристи на это долго изливалась ядом, только Уокер же знала, что Стефан прав. Она гиперконтролировала, влезала в личное пространство – в общем, проявляла заботу также, как проявлял отец. С годовалого разрыва она успела уже походить к психотерапевту, поэтому теперь ей казалось, что она сможет построить нормальные отношения. Стефан же был ей хорошо знаком, она знала его родителей, а он встречался с её отцом – не нужно было тратить время на притирание и узнавание, а сразу начать с того места, где они остановились.              — Я ведь не шучу, Вики, я требую натальную карту Нила. Мне этого самого мудака хватило вот так, — она проводит пальцем у основания горла, — Сколько месяцев я боролась с твоими проблемами, эмоциональными качелями, новыми загонами в самооценке. Поэтому я хочу знать о новом кандидате все. Родители, братья и сестры, планы на будущее, кем собирается работать и вообще, что за зверь такой.              — Признайся, тебе просто нравится нагнетать.              — От кого я слышу такие слова, Вики? Бревно в глазу стрелки рисовать не мешает?              — Нет-нет, постой, я серьёзно. Я не планирую начинать отношения с Нилом.              Кристи прищуривает глаза, и кажется, становится по-настоящему раздражённой. В такие моменты даже Вики немного передёргивает, ведь подруга в гневе была неуправляемой бестией из самых глубин ада.              — Только не говори мне, милая, что ты действительно собираешься пойти с ёбанным мудаком на свидание.              — Я уже обещала встретиться с ним, но это не свидание, — Уокер аккуратно подбирает слова, чтобы не начать скандал в кафе.              — Да ты что? — шипит на это подруга, яростно схватившись за стол, — А яйца свои куриные он для чего подкатывает? О Хайдеггере поболтать? Он отлайкал все твои фотки, к последней аж восторженный комментарий настрочил. Меня, Вики, не обманешь. И ты дурочку не включай. Надо будет запереть, так я тебя запру нахер. Тебе бы только на грабли наступать. Ржавые, тупые и совершенно бесполезные грабли.              — Я ценю всю твои любовь к Стефану, — Кристи лишь гневливо хмыкает, раздувая ноздри, — но давай без его упоминаний хотя бы раз. Может чем-нибудь другим займёмся?              Кристи настороженно рассматривает её, но все же решает отпустить ситуацию. Расслабляет до этого напряженные плечи, делает что-то похожее на дыхательную гимнастику и уже спокойно произносит:              — Ладно, пинание инвалидов я закончу, но только на сегодня. Везёт тебе, что у меня уже была продумана развлекательная программа. Например, проверить гороскоп, и я собой взяла нумерологический тест для выявления личности и подходящего партнёра.              Вики стонет во весь голос. Кристи и её любовь к эзотерической чуши были самым раздражающим интересом у её подруги. Она совершенно не понимает столь антинаучного увлечения. Уокер устало растирает виски, ожидая увеселительнейший час в своей неделе.              — Ты бы глицинчику приняла. Или там молитву какую-нибудь, мантру? — предлагает подруга с озорными искорками в глазах. Не дать не взять, перед ней сидит будущий создатель какой-нибудь секты.              — К глицину, как и к богу, у меня скептическое отношение.              — Это ты зря, но тогда сразу к делу, — Кристи радостно чуть ли не потирала руки. Она что-то быстро печатает в телефоне, и Вики складывает руки на груди, уже ожидая приговора. Да, занятие было бесполезным на все сто двадцать процентов, но счастливая подруга, с энтузиазмом что-то вещавшая всегда была приятным зрелищем.              — Итак, звёзды обещают сегодня весам… о, неплохо, «тебя ждёт игровое и развратное настроение. Пользуйся моментом, ты сегодня секс», — Кристи игриво рассматривает её. — Не могу не согласиться со звёздами.              — Ты это сама только что придумала, — фыркает Вики, прознав план подруги. Не будет она вступать ни в какие отношения. По крайней мере, до разговора со Стефаном, это было чистой правдой.              — Совершенно не умеешь веселиться, но ладно, давай что-нибудь другое. — она листает в смартфоне пару минут, наконец-то находя искомое, – «Вскоре возможна смена коллектива, намечаются новые возможности, которые легко опустить, если их не заметить». Эта точная наука, Вики, прогнозы не врут.              — Натягивать сову на глобус действительно настоящая наука. Ещё и травмоопасно. Наверное, за это им и платят.              Кристи закатывает глаза, но от цели не отступает:              — «Смеритесь, ничего исправить уже не получится». Не оптимистичненько, конечно, — подруга отвлекается от смартфона с недовольным выражением лица. — Вот так ты и притягиваешь своим скептицизмом беды.              — Кристи, дорогая, ты прости, но это ж полная хуйня. Это настолько фраза не о чем, что любое событие можно было бы привязать к нему. От подгоревших котлет до смерти. Я тебе тоже могу что-нибудь такое написать.              Кристи поправляет кудри, закатывая глаза. Вот вроде бы журналистка, должна понимать для чего существует эзотерика и как ею пользуются разнообразные любители наживы, а всё равно по-настоящему в неё верит. Без доказательств, ну как так можно?              — Ладно-ладно, мисс-наука 2018, не хочешь гороскопы читать, значит перейдём к нумерологии.              — Что то, что это, — безразлично замечает Вики.              — Да ладно, здесь есть цифры, так что смотри не оргазмируй раньше времени.              — О, — понятливо тянет Уокер, — ну раз цифры, тут не поспоришь.              Кристи грозит ей пальцем              — Оставь сарказм всяк сюда входящий. Сейчас мы узнаем твоё число, сложив буквы имени и фамилии. А оно-то тебя размотает.              Кристи увлечённо достала бумажку и начала высчитывать. Вики наблюдала за ней с нисхождением, словно любуясь увлечённым ребёнком.              — калькулятор достать?              Кристи лишь махнула рукой, сверяя значения букв и цифр, не обращая на иронизирующую подругу.              — Итак, твоё число – шесть. Вики, ты Венера, – она смотрит на мерцающие азартом глаза девушки, не понимая такого экстаза. — У Весов планета-покровительница Венера. Всё так взаимосвязано.              Вики совершенно невпечатлённо смотрит на неё, но Кристи всё не по чем, она продолжает зачитывать:              — Люди данного типа излучают чувственность, они все без исключения любимы. Их очарование помогает им обходить все подводные камни в жизни. Так как им всё достаётся легко, они должны быть особенно внимательны в обращении с деньгами, иначе рискуют понести большие потери. Но, как ни странно, у них всегда достаточно средств. Часто они состоят в браке с состоятельным партнёром. Они любят всё прекрасное, имеют весёлый нрав, – ну тут у них прокол конечно – нередко это очень привлекательные внешне люди. Иногда они высокомерны, придают слишком много внимания внешнему виду. Они идут в ногу со временем, предприимчивы, общительны, обладают способностями к искусствам. С успехом они работают в тех сферах, где приходится много общаться с людьми, обладают чувством справедливости. Если перед ними стоит какая-нибудь цель, то они трудолюбивы, но в основном предпочитают отдаваться всем радостям жизни. Особенно хорошо сочетаются с третьим, шестым, девятым типами, но, в сущности, очень уживчивы и миролюбивы… Так, а ну-ка фамилию Нила мне гони.              — Твою бы любознательность, да в полезное русло, — замечает Вики, но Кристи лишь требовательно смотрит на неё. — Беккер.              — О, а Вики Беккер тоже неплохо звучит… Сейчас, ещё и Стефана проверю.              — У него два имени.              — Да в курсе я, мне кажется, я про его него биографию могу написать. Но лучше панегирик…Так, у Нила восьмёрка – нам не подходит все-таки, а у Стефана… Семь. Так и знала, с ним тебе нельзя было связываться.              Неожиданно Кристи смеётся во весь голос, и пытаясь, хоть что-то сказать, икает. Вики непроизвольно улыбается от этого.              — Ты представляешь, восьмой тип симпатизирует седьмому, тебе может их нужно, ну, познакомить?              Вики прыскает от такого предложения, но ей вспоминается заинтересованное лицо Нила при упоминании Стефана, и тогда она начинает смеяться громче, вторя Кристи.              — Может, действительно в этом будет толк.              — Что ж, побудешь ещё немного без партнёра. Не волнуйся, я чё-нить придумаю, чтобы тебя развеселить, — басит подруга, копируя интонацию Стефана.              — Да-да, я поняла, не буду я встречаться со Стефаном, успокойся ты.              — Я запомнила, — девушка пару раз слега ударяет указательным пальцем по виску, нежно улыбаясь ей.              Официант приносит их заказ, пожелав приятного аппетита и мило улыбнувшись Вики напоследок.              — Ты посмотри на меня какие у него ямочки, — говорит Кристи с восторженным выражение лица. — Постоянно тебе всё внимание ангелочков достаётся. Может, хотя бы у него не цифра семь выпадет. Спроси-ка у него его имя.              — Иногда мне хочется из-за тебя удавиться.              — А с тобой по-другому не так. Тебя из меланхолии только с помощью раздражения можно вывести. Я скоро подберу палку и буду в такие моменты тебя ею тыкать.              Вики на это лишь незаметно закатывает глаза. Хотя, конечно, угроза подруги могла быть реальной: с неё бы стало оторвать от дерева ветку, чтобы с удовольствием ею хлестать Вики. Никакого эко-френдли отношения, какой ужас.              Неожиданно с улицы раздаётся скрежет тормозов и глухой звук удара. На секунду всё смолкает, но тут же слышатся крики, плач и писк потревоженных сигнализаций у машин. Вики вглядывается в панорамные окна, пытаясь разобраться в ситуации. У самого кафе в легковушку врезался мусоровоз. Вики выбегает из кафе, как ошпаренная, её словно притягивает плач ребёнка, который звучит громче любых других звуков с улицы. Она ищет его глазами, и даже находит его во всей суматохе. Девочка в милом платьице стоит одна, и никто не обращает на неё никакого внимания. Только вот она не плачет, лишь впивается в неё ледяным взглядом, словно и ожидая увидеть здесь Вики. Уокер на секунду замирает, но всё же пытается протиснуться через толпу зевак. Когда она подбегает к тому месту, где до этого стоял ребёнок, никого уже нет. Она оглядывается по сторонам, но нигде не мелькает то самое кремовое бальное платье. Сзади Вики хватают за руку, волоча куда-то в обратную сторону, подальше от полицейских, которые уже обратили на неё внимание.              — Серьёзно, куда ты так рванула? — Кристи явно что-то говорила до этого, но она услышала только последнюю часть фразы.              — Я услышала детский крик, — произносит безэмоционально Вики, ощущая себя словно между двумя мирами. Правда, непонятно, какими. Голова ощущалась одновременно тяжёлой и невыносимо лёгкой.              — Я вот совершенно ничего не слышала, — гневно замечает подруга, вцепившись в её руку. — Зато тебя, стоящую по среди дороги, смотрящую в никуда, увидела. И очень испугалась, знаешь ли.              — она стояла вот там, на перекрёстке, а когда подошла, никого уже не было, — всё также растерянно говорит Уокер, пытаясь понять, а не недосып ли со стрессом так повлиял на неё.              — Ну, значит, кто-то уже взял её с собой.              — кто?              — Ну мне-то откуда знать, — вскидывает руки девушка. — Не только ты же такая героиня. Всё, пошли-ка пить кофе.              Они вернулись в кафе, но Вики до сих пор ощущала липкие щупальца ужаса, что обвивали её с головы до ног. Есть не хотелось. Да ничего, собственно, не хотелось.              — Ну и день, — тихо пробормотала Вики. – Надеюсь, что без жертв.       — Да, вроде, водителя хёндая увезла скорая, остальные отделались шоковом состоянием, — Вики удалённо смотрит на подругу. — Что? Я тебя пока искала, успела услышать парочку разговоров между журналистами. Некоторых лично знаю, что уж там.              Уокер чувствует себя разбито, отчего-то раскалывается голова. И без того тяжёлый день приобретает катастрофический размах. Вряд ли от неё будет сегодня хоть какой-нибудь толк.              — Я, наверное, домой.              Кристи горестно вздыхает, но лишь машет рукой, подзывая официанта.              — Мы же сегодня созвонимся? — с надеждой спрашивает подруга, и Вики слегка кивает, так и не произнося ни слова.              Говорить не было сил. Почему-то это ДТП съело всю её энергию. Уже дома, она мечется по квартире, находясь в гиперактивном режиме. По идее, к отцу она всё же собиралась поехать завтра, но находится в городе совершенно не хотелось. Она попеременно то включала, то выключала телефон, словно надеясь найти в его экране ответ. Она думает предупредить отца о приезде, но тут же меняет план действий и решает устроить сюрприз. Можно будет купить шоколадный торт, который так любит её отец, и отпраздновать получение диплома в тихом маленьком семейном кругу. Хотя, то, что семья состояла из их двоих, делало семейный круг всего лишь отрезком в геометрическом мире.              Вики собирает всё, что попадается под руку, не расценивая нужно ли ей это или нет, бросает всё в рюкзак, и спешит к машине. Уже темнеет, а через два часа пути дорогу будут освещать лишь фонари.       Уже сидя в машине, отъехав от города на приличное расстояние, ей приходит мысль, что она слишком импульсивно действует. Можно было и поспать в съёмной квартире, ничего ужасного бы не случилось. Но возвращаться сейчас тоже было бы бессмысленно.              «Вот и началась у тебя новая жизнь, Вики, да? — мелькает в голове девушки, что заставляет её нахмуриться. — Полная свобода, счастье, веселье и всегда ясное небо над головой. Не хватает, что бы ещё что-нибудь случилось со мной в дороге».              Словно услышав её мысли, позади неё появляются фары машины. Она быстро приближается, и Вики чувствует отчаяние, которое до этого никогда не испытывала. Она успокаивает саму себя, но всё же нажимает на газ. Машина и машина, что такого? И всё же, ужас подкатывал к горлу. Чёрный минивэн, сошедший словно из детских страшилок, неуклонно двигался за ней, по тому же маршруту. Вики резко поворачивает на ближайшем повороте, который обычно лишь удлинял путь до её дома, и вообще реже использовался водителями. Машина поехала дальше, оставив Вики одну на тропе. Уокер радостно выдыхает, уже ругая себя за лишнюю подозрительность, когда сбоку мелькает свет от фар, и её берут на таран.              Следующие секунды текут медленнее, чем должны: машина делает пару переворотов по земле, а Вики вспоминает, что не позвонила Крис, не написала Нилу, забыла взять с собой ноутбук и даже не купила чёртов шоколадный торт. Вики видит перед ударом руль, даже замечает время на панели: 23:55, но не успевает среагировать. Резко выключается свет. Ничего больше нет. Жизнь Виктории Уокер обрывается ровно за пять минут до Воскресения, но она об этом не знает.              …       Вики словно находится в реке: течение несёт её тело, ей хорошо и спокойно. Вода тёплая, мягкая, словно перина. Если бы она её видела, то она бы обязательно была бы разноцветной, но сил открыть глаза у неё нет. Да и так всё нормально, зачем делать лишние телодвижения?              Она слышит голоса, но почти не разбирает слов. Река отчего-то останавливается, и Вики чувствует тоску по ощущению бегущей воды на теле.              — Не, не наша, — говорит первый сухо и раздражённо.              — Но и не наша, — отвечает мелодичный и тихий.              — Недавно умерла, не может быть из Заблудших.              — Ей, кажется, время ещё не пришло, — растерянно замечает второй.              — Ну и что теперь, обратно вернуть? Пусть вышестоящие разбираются. Мне тут не платят за раскрытия причин смерти. Может пусть, это, на Земле поволочится? Не хочу я разбираться со всеми этими бумажками, — с надеждой уточняет первый.              Долгое молчание в ответ, шорох бумаг, а потом слышится удивлённый вдох.              — Она… Она дочь Уокер.              — Твою Шепфа, тогда отмена. Отправь её в Распределитель, не наше это дело. Если что, мы не причём. Ничего не знаем, ничего не видели, всё само.              И река продолжает свой бег. Вики блаженно улыбается, ныряя с головой в это ощущения бесконечного движения.