Lucky ticket

      И стоя сейчас возле полного солдат самолёта, могу думать лишь о глазах напротив. Передо мной будто разверзлись океаны, в них бушевали эмоции, а меня словно затопило. Уже было плевать на миссию, плевать на долг, на самолёт который ждёт единственного человека, плевать на чертового Прайса с Лассвел — на все. Лишь бы никогда не всплывать из этого океана, лишь бы он затянул на самое дно. Если не знать Гоуста, может показаться, что ему безразлично происходящее. Что он просто провожает товарища на миссию, где не сможет прикрывать его спину или уточняет что-то у капитана на время отсутствия. Если бы только я его не знал. Было бы проще? Глупый вопрос, тут, на войне, просто не бывает никогда. Но лишь зная, что во время задания, где-то в тени засел он, начинаешь чувствовать себя нерационально в безопасности. И не важно, что впереди ждёт, если повезёт, с десяток человек которым нужна твоя голова, когда точно знаешь, что в спину тебя никто не застрелит. Гребаные полудохлые бабочки так и наровят выпить всю кровь изнутри, устраивая битву в желудке. Доверяя ему свою спину, я вместе с тем и сам не заметил как доверил сердце. Самозабвенно протянул столь хрупкий орган и предоставил решение его подальшей судьбы. И мой визави тисками вцепился в него, не желая больше отпускать. Сжимал настолько сильно, что казалось ещё мгновение и оно взорвется, разлетаясь ошметками по округе. Его контроль поражает, черта никогда не переступается, держа Джона рядом. Взамен на несомненное доверие, полный жара взгляд и до невозможного открытые намерения, ему позволили протянуть свою горячую руку к покрывшемуся льдом сердцу. Позволили согреть его, сжав своими невероятно горячими руками, опаляя чистейшим пламенем, помогая глыбам льда растаяв превратиться в глубочайший океан. — Это мой билет в один конец, элти. — не могу не улыбнуться, на душе так спокойно, хотя сердце готово пробить грудную клетку в тот же час. Кажется, что кто-то стучит молотком по твоим внутренностям, превращая их в непонятное нечто. На самом деле очень понятное нечто. Мы видели такое не раз, ужасно хотелось стереть это из памяти. Наблюдать за раздробленным скелетом со склизкой субстанцией внутри, перемешанной с грязью и дерьмом, который совсем недавно был твоим товарищем — слишком. Не то что отвратительно, хотя от зрелища тянет выблевать свой желудок, скорее опустающе. Да, точно, опустающе. Скручивающийся ком, что продолжает расти и пульсирующая боль, что заглушает все звуки, дают полное осознание потери. Когда смотришь на то месиво, что осталось, и не можешь понять чего хочется больше — убежать как можно дальше, не позволяя себе ещё больше погрузиться в отчаяние или упасть на колени, прижав обескровленное тело к себе и шептать бессмысленные слова прощения. Липкое чувство, что расползается по телу и медленно перетекая в мозг до невыносимого ужасно. Но он понимает, понимает все, что я чувствую. Точно знает почему я так поступаю, что не убегаю. «Идём до конца. Всегда», — люблю тебя цитировать, это всегда так захватывающе, погружает в воспоминания. Твои глаза пылают, прожигая меня насквозь. Ты молчишь и лишь твои глаза кричат. Взывают ко мне в мольбах. Я слышу, слышу их все, погружаясь в сильнейший шторм. Но ты знаешь правила, Саймон. Да, смотри на меня, запомни каждую морщинку на лице, каждый шрам, выжги меня в памяти, отпечатай на внутренней поверхности черепа. Мягкая улыбка не сходит с губ, я вижу отражение печали в глазах, но все будет в порядке. До самой смерти я буду хранить твой образ в голове, до последнего вздоха, хрипа. — Джонни. — твой голос, он сводит меня с ума. Как же сложно отказывать тебе, я не хочу этого, ты знаешь. Но это мой долг, обязанность. Желание поддаться уже стоит за моей спиной, готовое нанести сокрушительный удар по затылку, отправляя здравый смысл в нокаут. Прайс бы понял, он всегда понимал. Но я не могу позволить себе, чтобы этот старик отправился на это задание сам, он заменил мне отца, которого никогда не было. Кем я буду, если брошу отца одного, на растерзание псам, в пекло? Последним подонком. Хотя как бы я не старался, все равно останусь подонком. Ведь спасая его, я убиваю нас, моя любовь. Не хочу оставлять тебя, не хочу оставлять твое сердце снова медленно покрываться коркой льда. Благодарю всех богов, которые слышат, что ты понимаешь, ведь сам такой же. Прайс зовёт, все ждут только меня. Ты стоишь на месте прожигая мою спину, пока я поднимаюсь по трапу на борт. Прайс стоит оперевшись о внутреннюю стену и смотрит с пониманием, даёт ещё немного времени. Да, спасибо, кэп, никаких сожалений. Резко разворачиваясь, чуть не запнувшись о собственные ноги, срываюсь с места. Видел бы ты свои глаза когда я буквально впечатался всем своим телом в тебя. Твои губы просто нечто, этот поцелуй лучшее что случалось в моей жизни. Сминаю твои нежные губы как никогда. Эмоции, что перетекают между нами затмевают все мысли, сейчас совсем неважно что происходит сзади. Они таращаться на нас, знаю, но сейчас, когда разорвав поцелуй наши взгляды столкнулись в немом прощании, не имеет значения, что подумают люди. Никогда не забуду тебя. — Никогда. — да, именно, Гоуст. Мне так жаль, что причиной твоих слез стал я. Ещё один быстрый поцелуй в уголок губ и это наш последний момент вместе. Прошу, пусть это будет последний раз когда ты плачешь из-за меня, пожалуйста, пусть твои глаза сияют не от слез. — Никогда. Прощай, Саймон.