forgotten cd

— Ви, это считалось старьëм ещë в двадцатые годы. Думаешь сейчас кому-то оно нужно? Забудь и верни обратно на свалку истории. Евродин с радостью пустил наëмника к себе. Никаких проникновений в отсутствие хозяина и уловок, которыми парня мог провести конструкт в голове. Только доверие, трепет и уют, созданные присутствием одного лишь человека в доме. Существование в пустом пентхаусе обретало смысл: не хотелось больше подолгу сидеть в ванной, уставившись на отражение в зеркале, напоминающее своими редкими морщинами, что время не щадит никого; или желать пустить пулю в несчастное выражение лица. Обиженное жизнью и недостигнутыми вершинами. Найт-Сити отбирает право голоса у своих жителей и трубит обо всëм самостоятельно. Особенно о Ви. Керри тогда слабо верилось, что хотя бы половина из хвалебных — практически лестных комментариев о нëм — будет правдой. Сам парень доказал это. Выбил с ноги дверь в жизнь музыканта зашëл и поменял абсолютно всë, перевернув жизнь с ног на голову. Словно именно этого так жалобно Евродин просил у жизни. Чаще в переносном смысле, но временами их обоих заносило. Под выбросом гадкого серотонина, адреналина, эндорфина и прочих элементов, заменяющих единственное слово — любовь. — Да ладно тебе. Это же раритет, жалко выкидывать, — Ви не выпускает из рук маленький диск. — Не знаешь, что тут может быть? Как ребëнок. Вернее даже малое дитë, нашедшее себе новую игрушку, не забывающее клянчить еë у своего родителя. Раскопки барахла в доме — та ещë мигрень. Керри томно вздыхает и отмалчивается, иногда не находя объяснения тем или иным находкам, иногда тратит несколько часов своего времени на воспоминания, щекочащие каждый нерв внутри. Если компакт и хранил на себе что-то, явно то, что хотелось забыть, сжечь и уповать от красоты языков пламени. Может хоть пепелище старых песен принесëт хорошее в жизнь? — Записи «Самурая», оставленные без внимания после попойки, украденный из клуба ноунейм релиз, что-то из моего.. Блядь, да что угодно! Он сидит напротив, наклонившись и вяло наблюдая за интересом в чужом лице. Ви милый, как и в другие моменты, когда восхищение достигает своего пика. А вместе с ним гордость и минутный эгоизм Керри — удалось же урвать в свои объятия такого парня. Безымянный диск, завернутый в такой же безымянный конверт. Наверняка, если не пустой, то такой же безымянный трек ждет внутри. В другой ситуации можно было насесть упорством и потребовать вещь обратно. Никому не должно быть дела до скелетов в шкафу звезды. Медийная личность хранит тайны и уходит в могилу, спрятав их под прочной крышкой гроба или вместе с прахом в печи. В другой ситуации они бы не сидели на полу, разделив друг друга огромной коробкой. Мерч, книги, провода, нашлась даже кибердека, прилично обгоняющая по возрасту и пугающая своим содержимым. В другой ситуации не было бы этого безумца. Граничащего между жизнью и смертью, радостью победы и скорбью поражения с привкусом разочарования на языке. — Проверим? — Ви, к счастью для мужчины, переключает своë внимание с предмета в ладонях на него самого. — Рехнулся? На чëм? — Найдëм. Идея не впечатлила, опустила ситуацию до той планки, на которой нет уже возможности вернуться назад, только набрать в грудь больше воздуха и прыгать с разбега вниз. Камикадзе. Если бы хотел им стать, то явно не от отвращения и стыда, достигаемого своими песнями. Зато не соглал — необходимого оборудования в обители Евродина не имеется. Это спасло на мгновение, может на ещë одно, пока Керри не поднимает глаза на парня вновь. Огонь в глазах — точно про него. И с каждой секундой музыкант лишь упорнее ëрзает на привычном месте, подбирая слова для ответа. — Как у тебя всë просто, — попытка обелить собственную шкуру. — Я же не высру, блин, нужный компьютер с дисководом. Ты вообще слышал когда-нибудь, что это такое, а? Закатанные глаза и томный вздох. Здесь ещë болезненная точка — разница в возрасте, умело прикрывающая задницу старшего. — Кер, ломаешься как девчонка в клубе, честно. — Но ты не отстанешь? — Ни за что, — каждый раз приходится сдаваться с высоко поднятыми руками или белым флагом перед убедительностью бойфренда, что Керри нехотя делает, скорчив самую недовольную гримасу, которой Ви парирует своими методами. Коробка с вещами становится бесполезным объектом, украшением, отодвинутым подальше, дабы была возможность приблизиться. Керри всë также морщится, напрягая каждую складку на своëм лице и стараясь не поддаваться чужим манипуляциям. Очень жестоким, не имеющих никакого ответного действия — Ви крайне неуклюже подтягивается на коленях, сократив расстояние между ними, и утыкается лбом. Глаза зажмурены, скрыв от Евродина всю мягкость этого взгляда. Глухая просьба о прощении, ведь переступать через себя и моральные преграды приходится слишком часто с момента первой встречи. К лучшему, возможно. Кер не менялся бы, если бы не желал всем своим нутром этим изменений. Слова гуру всегда отбивались от сердца мужчины, не добираясь до цели, слухи фанатов лишь сильнее отравляли, отправившись по венам нарушать душевный покой, даже крупные шишки из корпоратов, чëрт бы их побрал — лезли со своими идеями, завлекая гонорарами, суммы которых закрыли бы глаза на всякие проблемы. Жизнь работает не так. Хватило мгновения, чтобы сдвинуться с мертвой точки и вылезти из внутреннего транса. Рука Ви нагло залезает под край шелкового халата, отодвинув его в сторону и приоткрыв доступ самому себе. Очередная попытка оказаться ближе к сердцу. Туда, где огонь ещë не потух и ищет остатки кислорода, чтобы сжечь здесь всë дотла вслед за обладателем. Для наëмника каждый контур тела знаком, расписан особым узором в виде многочисленных тату и зацелован. Чтобы каждый раз, когда пальцы будут щекотать кожу и пересчитывать рëбра — понимать, что Евродин любим. Не публикой на концерте и не теми странными фанатами, готовыми доказать свою безумную привязанность любым мыслимым и немыслимым способом. Любим тем, кто готов без зазрения совести заходить домой в любое время суток, не нарушая идиллии одиночества; тем, кто касаниями губ пробуждает зверя внутри, рвущегося наружу; тем, кто знает цену словам, поступкам и каждому дню проведенному вместе. — Я найду, где послушать это, — приговаривает Керри вполголоса, прикусив зубами нижнюю губу. От досады, накатывающей после каждого недовольства, разочарования, что оседает на груди вместе с чужой рукой. — И это… Не думай, что я прямо против или типа того. Не хочу опозориться перед тобой в очередной раз, выкатив на обозрение ошибки молодости. — Спасибо, Кер, — на лице Ви еле заметная улыбка, содрогающаяся вместе с произнесенным именем. — Будем считать, что я тебе поверил. — Только не начинай, Ви. — А ты не причитай. В твоëм возрасте это плохо. Он выхватывает ладонь парня, вытаскивая того из тëплого плена халата под громкий смех Ви и дыхание, которым тот обжигает каждым прерывистым выдохом. И остаются в прежнем положении: где-то на полу спальни, уткнувшись лбами и ощущая неспешное течение времени на себе. Плевать на этот несчастный диск. Пусть момент продлится подольше.