[РИ] Эта вера моя...

Цоканье каблуков разносилось по почти пустому залу храма, невысокая девушка в скромном платье медленно шла по направлению к исповедальной кабинке. Она робко проходила между рядов из деревянных скамей и осматривалась, разглядывая внутреннее убранство. В дальнем конце высилось большое деревянное распятие с Христом, под ним был алтарь. Витражные окна пропускали яркие лучи утреннего солнца, ронявшие на пол разноцветных зайчиков. Где-то слева стояла та самая кабинка, но перед ней на скамейке еще сидел человек, видимо, ожидая свою очередь, поэтому девушка быстро юркнула на соседнюю, нервозно сминая плотную ткань пальцами. Диана уже бывала на исповедях, позитивных эмоций от этого ждать не стоило. Священники, которые ей попадались, были брюзгливыми и строгими, и рассказывать им свои постыдные поступки было крайне неприятно. Однако она все равно упорно ходила в церковь раз в некоторый промежуток времени по наставлению матери. В этот раз девушка снова пришла в дом Бога из-за звонка родительницы, которая не желала слышать никаких отговорок, и единственным компромиссом было то, что она отправилась на другой конец города, чтобы не идти в храм по соседству, где ее знал чуть ли не каждый прихожанин и пастор. Один человек покинул кабинку, а тот, что ждал, вошел. Сердце волнительно забилось, уже скоро она будет изливать душу незнакомцу и неизвестно, что ожидать от этой беседы. Спустя непродолжительное время последний прихожанин покинул исповедальню, проходя мимо нее к выходу. Диана встала, разгладив юбку и выдохнув, направилась внутрь. Вошла в узкое пространство и села, сложив ладони. — Святой отец, я согрешила. Копиа часто любил развлечения вне своего дома, больше всего он любил христианские церкви, прошмыгнуть в них было нетрудно, как и оставить при себе возможность носить свой грим почетного Папы Четвертого. Так вышло и сейчас. В этот воскресный день он надеялся встретить заблудшую душу, которая с удовольствием примет его сторону, которая прижмется к его груди, отдаст свою душу и каждую каплю нектара, который непременно он выпьет до последней капли. Отпустив очередного скучного человека, Си приготовился к новому дотошному разговору, но юный женский голос привлек его гораздо больше. Бархатно и спокойно он говорил свои слова, почти вкладывая в них всю сласть, которую только мог. — И в чем твой грех, дитя мое? В чем виновна твоя душа? Со мной ты можешь быть честной, это только между нами, — Копиа всегда говорил так, словно человек за перегородкой был в центре всего, и что он может быть услышанным, принятым в этом узком пространстве кабинки, пока Папа не приголубит наконец эту милую мышку. Она чуть прочистила горло, кашлянув, и, пытаясь унять сердцебиение, ответила: — Страдаю сквернословием, врала по мелочи, гнев был, уныние, — Диана перечисляла свой стандартный набор грехов. — Курение, алкоголь. Она повторяла это раз за разом на каждой исповеди, не чувствуя особого раскаяния, как раньше. Девушка все равно повторяла их спустя какое-то время, но был у нее тот секрет, который она так и не смогла вынести за пределы своей души, даже зная, что утаивание на исповеди само по себе было большим грехом. — Есть... еще кое-что, — робко решилась она. Мягкий голос по ту сторону стены почему-то располагал к себе. — Но вы же не осудите меня, падре? Копиа пересчитывал на пальцах каждый ее грех, словно выученный по памяти. Он слушал внимательно, не перебивая, пока она не задала ему вопрос. Все так же мягко он промолвил ей, почти вкрадчиво подбираясь к ее душе. — Mio piccolo tesoro, я здесь не для того, чтобы осудить тебя, сейчас я весь только для того, чтобы помочь тебе, раскрыть тебя, открой своему Папе, что есть такого, от чего любой другой священник был бы возмущен? Он откинулся на спинку небольшой скамьи, было жарко в этих тесных церковных регалиях, а потому он снял белый воротничок и расстегнул верхние две пуговицы на шее, чтобы было проще дышать. Девушка замялась, снова сжимая подол платья. Еще ни разу она не говорила о подобном, потому что точно знала, что это будет встречено осуждением. Ее и так мучило чувство вины, ведь с самого детства Диану воспитывали в строгости. — В общем... — вдох, затем шумный выдох. — Часто я хочу... коснуться себя. Иногда мне снятся сны, я не знаю, что делать с этой... похотью. Молитвы мне не помогают смирить этого демона внутри. Диана чувствовала, как с каждым словом ее щеки все сильнее разгораются ярким румянцем. Она закрыла лицо ладонями, будто пытаясь спрятаться от самой себя. Теперь девушка заранее себя обругивала в мыслях, пока их не прервал мужчина, сидящий напротив. Копиа шумно выдохнул и прикрыл благоговейно глаза, словно эти речи были для него усладой и то, чего он жаждал наконец услышать. — О, дитя, похоть — это то, за что большинство готово наказывать, но не я, у меня другие методы. Похоть — это то, что даровал нам Он, чтобы раскрыть себя, наслаждаться жизнью, а не тонуть в мучениях. Не нужно усмирять этого ангела внутри себя, моя дорогая, позволь ему направить твою руку туда, где ты больше всего нуждаешься. Он почти мурлыкал, словно будучи довольным котом, возможно он мог бы попробовать открыть перегородку и впустить сюда девушку, чтобы закрепить результат. — Я могу показать тебе звезды, mia dolcezza, тебе стоит лишь довериться... — Копиа говорил уже чуть более властно, но старался держать также и спокойный нежный тон, чтобы не спугнуть такой нежный цветок, который был совсем рядом. Она замерла на мгновение, вслушиваясь в слова священника и недоумевая. Он не только не стал читать нотации или давать советы о том, как побороть себя, но сказал то, что было противоположным тому, что девушка всю жизнь знала, и чему ее учили. — Я уже делала это... — почти шепотом произнесла она. — Это было приятно, но после я почувствовала себя грязной. В попытках унять сердцебиение, Диана стала теребить кончик собранных в плотную косу черных волос. Бархатный тембр падре пробирался прямо в ее сознание, вызывая странное чувство, от которого ей хотелось продолжать обнажать свою душу. Священник встал и открыл защелки двери, а затем, наконец, саму перегородку. Мужчина протянул свою руку ей, мягко улыбаясь, взял ее ладонь и мягко поцеловал костяшки пальцев. — Не нужно стесняться своей сексуальности, cara. Если твои действия приносили тебе удовольствие, значит это хорошо. Он не хочет, чтобы ты ощущала стыд за то, что ты получаешь наслаждение, – Папа немного отклонился и указал на свою кабинку. — Я могу показать тебе, что твое удовольствие может быть еще более восхитительным, хочешь испытать судьбу? Когда он открыл перегородку между ними и предстал перед ней, она лишь чуть подняла голову и встретилась со взглядом таких странных, но вместе с тем притягательных глаз. Даже завораживающих, пугающих, но манящих. Легкий поцелуй, оставленный на ее пальцах, будто заискрился под кожей, и Диана вздрогнула, прижимая ладонь к груди. — Что вы имеете в виду, падре? — чувствуя, как от волнения учащается дыхание, спросила девушка. Его предложение казалось сумасшествием, исповедь явно обещала перетечь во что-то совершенно иное. Он поднял свои глаза и потянул ее за руку, чтобы прижать ее к себе за талию, его ладонь мягко касалась ее щеки, оглаживая. — Я могу поцеловать тебя, милая? — проговорил он почти шепотом над ухом Дианы, горячо выдыхая, ее запах был словно ласковое утро, с нотками зарождающейся похоти и волнения. Буквально упав в крепкие руки падре, она шокировано вцепилась пальцами в его плечо. Казалось, что от прикосновений мужчины девушка таяла, словно сливочное масло. Воздух вокруг них стал напряженным, шепот у уха заставил ее вжаться в него сильнее. Лицо священника было так близко, Диана еле дышала, скользя по нему взглядом. Будто во власти неведомой магии, она сама сократила расстояние и неумело уткнулась чуть приоткрытыми губами в его, ощущая густой, терпкий запах благовоний все сильнее. Копиа целовал ее сначала ласково и целомудренно, но после провел языком по нижней губе в легкой просьбе приоткрыть свой рот, чтобы впустить его. В этот момент он прикрыл глаза, опуская одну руку с талии до ягодиц в поглаживающем жесте, а второй приподнимался по позвоночнику и вырисовывал на нем круги и различные узоры. Он опустился от поцелуев щеки до ее шеи, оставляя небольшие засосы и опаляя кожу своим дыханием. — Тебе приятно, dolce? — проговаривал он вожделенно и властно, все еще перемежая голос со сладким, как мед, рокотанием. Было немного тесно, но на что не пойдешь, чтобы доставить такой красавице удовольствие. Закрыв глаза, она будто растворялась в ощущениях. Перекрыв один из органов чувств, она обострила все остальные, позволив себе плыть по течению. Течению, рискующему поглотить ее с головой. Где-то внизу потеплело, Диана вновь ощутила то, что овладевало ею одинокими ночами, когда она просыпалась от нежной сладости, разливающийся по животу. — Да... Падре, не останавливайтесь... — выдохнула она, обхватывая его шею и открывая свою легким наклоном головы назад. Губы священника умело заставляли ее вздрагивать от каждой оставленной отметки на белой коже. В конце концов, девушка не выдержала и, зарываясь в его мягкую копну темных волос, снова увлекла мужчину в поцелуй, уже более смелый, даже дерзкий. Желание заполняло каждую клеточку тела, оно витало в воздухе как электричество. Она была такой жадной, такой желанной. Копиа целовал ее губы с особым страстным и голодным напором, пока его рука в кожаной перчатке приподнимала подол платья девушки, цепляя край трусиков. Он спустился поцелуями к груди, а после и вовсе встал на колени перед ней покусывая и посасывая кожу бедра. — Маленькая развратная мышка, ты ведь позволишь Папе трахнуть твое нежное сочащейся лоно языком, верно? Копиа немного похлопал ее по бедрам, чтобы она раздвинула ноги шире, и поднял ее платье так, чтобы она видела, как его губы жадно припали к заветному бугорку, всасывая в себя влагу с ткани белья. Разномастные глаза смотрели с высшим обожанием, темнея от захватившей его похоти. Едва его губы коснулись той самой чувствительной точки, она вскрикнула, тут же закрыв рот ладонью. Девушка ощущала, как стремительно становится влажной. Ноги уже подрагивали, одной рукой она придерживалась за стенку, а другой держала подол, глядя на то, как мужчина ласкает ее сквозь тонкую ткань трусиков. Зрелище было поистине развратным и таким возбуждающим, заставляющим ее с остервенением кусать собственные уже припухшие губы. Копиа жадно целовал ее бедра, пальцами подцепил белье и стал стягивать его вниз, осторожно освобождая от него такие прекрасные ножки, чтобы откинуть атрибут одежды прочь. — Они явно лишние, не так ли? — промурлыкал шатен, откинув снятые перчатки прочь и, проведя парочкой пальцев по ее складочкам, понтифик смочил их в ее соках, тут же пососав. Грим на его лице слегка размазался, но он одобрительно промычал, тут же принявшись обслуживать девушку своим языком и немного грубым от мозолей пальцем. — Mia piccola topina, такая мокрая для меня, ты ведь не хочешь, чтобы кто-то нашел нас так? — произнес с легкой хитрой улыбкой мужчина, посасывая на языке ее бусинку клитора, пока его свободная рука трогала ее везде, где он только мог дотянуться. — Или ты хочешь, чтобы все услышали, как я доставляю тебе удовольствие, а? — Мх... падре... — она откинула голову чуть назад, концентрируясь на влажном, горячем языке и пальцах, что скользили по ее промежности. Теперь похоть захватила Диану полностью, она вновь зарылась пальцами в чуть растрепавшиеся пряди волос Копиа, чуть направляя в самые приятные точки. Стараясь не издавать стонов, она прикусила свой мизинец, но томных вздохов сдерживать не могла. Перспектива быть пойманными была неприятной, но почему-то это так будоражило. Копиа кружил языком вокруг ее бутона, надавливал снова и снова, с влажным хлюпаньем всасывал плоть в себя, словно жадно поедал ее. Тем временем уже пара пальцев скользила внутри, потирая все самые чувствительные точки ее лона, чтобы подтолкнуть ее еще больше к краю пропасти. Эти вздохи были сладкими, но какой усладой могли стать ее стоны, он проверит позже. Си вынул пальцы всего на несколько секунд, чтобы протолкнуть скользкий, горячий и толстый язык вовнутрь, удобно уткнувшись носом в бусину клитора. Такое идеальное расстояние, давно в его владении не было таких утонченных и совершенных. Слегка влажной рукой он шлепнул красавицу по бедру, сжав ягодицы. Снова обратил свой взгляд на нее, все такой же властный и собственнический. — Ах!.. — все же не сдержавшись, она издала сладкий стон, чуть выгибаясь навстречу ласке, — в глазах уже плясали звездочки, казалось, Диана вот-вот подойдет к пику наслаждения, но, взглянув в эти дьявольские глаза, девушка поняла, что этого мало. В голове замелькали непристойности, она ответила на его взгляд своим мутным и вожделеющим из-под полуприкрытых век. — Могу я сделать вам приятно, падре?.. — прикусив пересохшие губы, спросила она. Облизывая свои губы, Копиа приподнялся и поцеловал ее, запутав пальцы в волосах на затылке, и наклонил чуть голову уже для более глубокого и страстного поцелуя. Отстранившись, чтобы вдохнуть, он провел по ее губам кончиками пальцев, слегка грубо сжимая ее челюсть. — Ты хочешь оттянуть удовольствие, верно? Ты ведь не думаешь, что так просто отделаешься этим? — его ладонь снова вернулась к ней между ног, чуть быстрее проникая в эти горячие складочки. — Но также мне интересно, что за мысли сейчас крутятся в этой прекрасной головушке — покажи Папе, чего ты хочешь. Он вынул из нее пальцы и пососал, проходя в сторону своей кабинки и садясь на скамью и поманив Диану к себе пальцем. То, каким священник был властным, казалось, возбуждало сильнее, чем физические ласки. Диана вовсе позабыла о том, что находится в церкви, забыла о Боге — сейчас перед ней был лишь обворожительный дьявол, манящий пальцем, заставляющий подчиниться своей воле. Она приблизилась к расслабленно сидящему на скамье мужчине и спустилась на колени, ее руки стали гладить его бедра, медленно пробираясь выше. Ловко расстегнула ширинку, пробираясь пальцами под ткань брюк и ощупывая напряженную плоть. Ощущая его, девушка взбудоражилась, еще сильнее желая воплотить задуманное. Когда член Копиа наконец предстал перед ее глазами, не сдержав довольного мурлыканья, она обхватила основание и, чуть помедлив, провела языком по головке. — Я не делала этого раньше... — Диана чуть смутилась и подняла глаза, желая увидеть реакцию, а затем повторила действие еще и еще, пока не решилась чуть погрузить его в рот, обнимая длину губами. — Все бывает впервые не так ли, tesoro? — проговорил он с хриплым стоном. Рука бывшего кардинала покоилась на ее волосах, сжимая и подначивая продолжать. Карди любил людей, которые только пробовали себя в этой горячей страсти, пытались доставить ему удовольствие со своей неопытностью, и он, как хороший Папа, поможет ей сделать все правильно. Неопытность заставляет душу трепетать. — Зажми свои пальцы вот так, это поможет тебе не чувствовать рвотного рефлекса, так делают хорошие маленькие шлюшки. Копиа наблюдал за тем, как головка его члена с капелькой соленой смазки исчезает в этих пухлых губах, заставляя его немного дернуть ее голову вниз, чтобы член прошел глубже в этот влажный рот. — Постучи по бедру трижды, если это будет слишком, хорошо? Глаза девушки широко раскрылись, когда он вошел глубже, но ей не хотелось останавливаться. Рот заполнился слюной, она продолжала заглатывать длину более ритмично, а как только перестало хватать кислорода, поднялась, выпуская член изо рта с громким вздохом. На удивление это было так приятно и возбуждающе, что Диана вновь стала проводить языком по длине, дразнить уздечку, слизывать постоянно выступающие капли смазки, а затем по наитию обхватила горячую плоть пальцами и начала двигать ими вверх и вниз, пока ротиком нашла яйца мужчины. — Вам нравится, падре? — тяжело дыша, она бросила на Копиа полный похоти взгляд. Копиа получал достаточное удовольствие оттого, что ее волшебный рот творил с ним. То, как она отдавалась ему, стремилась всеми возможными способами, какие ей только придут в голову, подарить усладу, просто завораживало. Ее лицо, полное восхитительной похоти, обращено на него, Папу Эмеритуса Четвертого. — Это твое место, шлюшка, на коленях перед своим Папой, чтобы ублажать его. Зови меня Папой, мышка, здесь святыни уже нет, — он низко зарычал и вновь протолкнул свой член обратно в этот влажный рот, войдя по самые яйца. Ладонью он обхватил ее горло, ощущая, как его длина полностью наполнила ее до краев. Низкий грудной стон прозвучал в тишине отчетливей, когда он отпустил ее голову, чтобы дать ей отдышаться. — Раздевайся, малышка! — проговорил он властно и доминирующе, своим слегка гнусавым тембром. Пальцы Копиа потянулись к пуговицам сутаны, чтобы расстегнуть ее, давая ему больше свободы, больше возможностей почувствовать эту горячую плоть красавицы, которая была перед ним. Голова чуть кружилась, она поднялась и потянулась к молнии на платье. Оно с шелестом ткани упало к ногам, обнажая округлые формы груди и мягких боков. Рефлекторно девушка прикрылась, но затем опустила руки, представ перед Папой во всей красе. Бюстгальтеров она не носила давно, поэтому была полностью обнажена, не считая туфель на ногах. От прохладного воздуха ее кожа покрылась мурашками, а розовые соски потемнели и затвердели. Чуть прикусывая губу, Диана наблюдала за раздевающимся мужчиной. Он мало походил на католического священника в этом гриме, да и глаза его были полны власти и чего-то темного, но такого манящего, что, казалось, при одном взгляде в них она была готова на все, что бы Копиа ни сказал. Он стоял перед ней без своей сутаны и на нем были только его брюки, которые несмотря на то, что были расстегнуты, все еще обтягивали его бедра и ноги. У него была слегка волосатая грудь, что его вовсе не стесняло. Копиа приблизился к ней, оглаживая ладонью сочные мягкие бедра, поднимаясь к груди, чтобы ущипнуть соски. Он сразу припал с укусом к ее шее и слизал кровь, зализывая рану. Укус был болезненным, но от гремучей смеси боли и удовольствия девушка чувствовала, как все сильнее возбуждается, теряя здравый рассудок. — Ты такая красивая, такая сексуальная, mio piccolo topina, — шатен сжал ее ягодицы, скользнув членом меж ее бедер, чтобы потереться об киску и подразнить. Си внезапно шлепнул ее по ягодице и сделал это со второй, попеременно добавляя мягкие нежные поглаживания. Все эти действия вынуждали прихожанку практически извиваться от сладостной истомы, расплывающиеся волнами по животу. — Ты хочешь чего-нибудь еще, mia dolcezza? — шептал он на ухо Дианы ласково, сладко, пока поднимался одной рукой по ее спине вверх к волосам, чтобы взять их и отвести чуть грубо голову в сторону, обнажая такую нежную плоть шеи. — Я хочу быть вашей... Папа... — приникая к его губам, прошептала девушка, в порыве она поцеловала его, чуть прикусывая нижнюю губу. — Возьмите меня, прошу... Диана уже изнывала от желания почувствовать, как ее влагалище заполнится до предела. Грубые ласки мужчины сводили с ума, заставляли чуть ли не хныкать от мазохистского наслаждения. Копиа низко прорычал со стоном, довольно мурлыкая после. Такая нуждающаяся и вся в его власти. — Ты уже моя, mia amore, как только позволила мне коснуться тебя, — прошептал он ей в губы, когда поднял ее на руки и прижал к стенке спиной, создав ненужный шум. Ее истекающая дырочка была прямо над его членом, капая на толстую и блестящую от ее смазки головку. Карди крепко держал ее на весу, казалось, что он обязательно оставит на ее коже синяки, и какое-то мгновение спустя, он наконец медленно толкнулся внутрь, давая ей привыкнуть к этому ощущению. Его губы покоились на ее изгибе шеи, посасывая очередную оставленную отметину. Похоть и то буйство чувств, что сейчас было в нем, невозможно передать словами. Она вызвала мощный всплеск, наравне с адреналином. Их могут поймать в любой момент, таких разгоряченных преданных друг другу и их плоти во имя Люцифера, прославляющих похоть. — Скажи это снова, скажи, как сильно ты хочешь член своего папочки! — Мурлыкал он, со стоном прикусив кожу у уха девушки. Как только член Копиа с хлюпаньем погрузился в ее лоно, Диана выгнулась навстречу. Практически обездвиженная, она лишь могла переводить дух от столь захватывающего ощущения горячей пульсирующей плоти внутри себя. — Мхх, Папа, это так приятно...! — Сдержать томный стон было невозможно. — Прошу... умоляю, трахни меня! Диана чуть заерзала в попытке чуть сильнее насадиться на всю длину. Теперь она действительно была в полной власти Копиа, беззащитная, молящая, вожделеющая. Все ее тело превратилось в одну эрогенную зону, каждая клеточка отзывалась на прикосновения, укусы и поцелуи мужчины. Карди уже сам сгорал от нетерпения, она была чертовски горячей и влажной, такая тугая для него. Он толкнулся внутрь до конца, жадно поцеловав ее, пока его бедра пытались найти более удобный угол для проникновения. И вот когда он его нашел, шатен стал двигаться в среднем темпе, глухо постанывая от ощущения ее горячих податливых стенок, сжимающих его член внутри. — Ooo....mia cara, ты так хорошо чувствуешь себя на моем члене! Он толкнулся более грубо, обращая чужой стон на половине, шумя еще больше. Копиа не мог остановиться, он входил в эту девушку с таким напором и страстью, снова и снова сотрясая дверь кабинки. Он почти проткнул ее кожу на бедрах своими ногтями, пока сжимал их и иногда шлепал в такт своим движениям. — Во имя Люцифера, твоя киска просто моя погибель, — промурлыкал Копиа, откинув голову назад, пока пряди влажных волос торчали в беспорядке в разные стороны. Чувствуя, как Папа скользит внутри нее по узким и влажным стенкам, достигая заветных точек, она отзывалась на каждый толчок сдавленными стонами, в попытке не создавать слишком много шума, иначе кто-то мог прервать эти приятные пытки. — Так хорошо, Папа...! — закрыв глаза, проурчала Диана, — ее грудь тяжко вздымалась, тело покрылось испариной, девушка сжимала член мужчины, ощущая сладостные спазмы. Понтифик же остановился на мгновение, смещаясь на скамью так, чтобы девушка была на нем сверху. — Покажешь, как ты можешь трахнуть себя членом своего Папы? — шатен проговорил это довольным тоном, постукивая по губам двумя пальцами, чтобы смочить их в чужом ротике. — Ты так сладко стонешь для меня, такая хорошая девочка, а хороших девочек ждет вознаграждение. Копиа властно рокотал, пока ощущал, что он почти на грани собственного освобождения, экстаза, что поглотит его с головой. Только вот у папочки бурный аппетит, который, как минимум, стоит удовлетворить до приемлемого уровня. Губы шатена встретились с соском Дианы, катая его по языку, слабо покусывая, посасывая с горячим желанием. Он ласкал одну бусинку, медленно переходя на другую, сминая свободной рукой ее грудь. Руками она обхватила плечи Копиа, чуть откидывая голову назад. Ногти впились в чужую кожу, оставляя царапины, пока он умело ласкал мягкие полушария. Затем девушка вовлекла его в поцелуй, горячий и страстный, с короткими передышками. Оказавшись сверху, Диана ощутила немного власти и спустилась к шее Папы, оставляя влажные следы от коротких поцелуев и очерчивая линию челюсти языком. Но она не забыла и про главное действо, медленно и плавно двигая бедрами. Постепенно девушка наращивала темп, уже чуть приподнимаясь, а потом опускаясь. Эта позиция позволяла члену Папы проникать в нее еще глубже, ее движения становились все грубее, отзываясь пошлыми шлепками, хлюпаньем смазки и сладкими стонами. Копиа наслаждался каждым моментом сейчас, каждым влажным шлепком кожи об кожу, тем, как их возбуждение разливалось теплом в теле, вынуждая выглядеть его уже почти как дикого зверя. Его руки снова неистово сминали ягодицы. Облизав пальцы, Карди просунул пальцы между их телами и стал обводить ее клитор, все так же голодно и пристально глядя в чужие глаза. — Да, куколка, ты любишь этот хер внутри себя, тебе нравится то, что ты чувствуешь? — он довольно и гнусаво простонал, почти пожирая ее взглядом и ущипнув за сосок. — Нравится быть грязной шлюхой для своего хозяина? А я люблю, когда такие красивые малышки отдаются наслаждению. Получают и дают его сполна, si? — Он низко зарычал, когда стал двигаться навстречу бедрам Дианы, не останавливая своих движений пальцами на ее клиторе. — Мх... Да, Папа... — Простонала девушка, не останавливаясь. Она ощущала, как головка его члена утыкается в самую чувствительную точку на внутренней стенке ее лона, а стоило Копиа добавить пальцы на центр удовольствия, как внутри возникло то самое чувство, накатывающее разрядами, заставляющее все тело медленно, но верно двигаться к пику экстаза. — Ах...! Я скоро... я скоро кончу...! — Захныкала Диана, чуть ли не дрожа от наслаждения. — Да.... Кончи на хер своего дьявола, mia piccola bella! Копиа делал толчки уже почти беспорядочно, трахая ее глубоко и быстро, он потирал ее клитор с нежностью и напором, словно она была самым хрупким инструментом в его руках, играл на струнах ее удовольствия как искусный мастер, желая увидеть этот блеск в глазах и экстаз, который заставит содрогнуться все ее тело, вынудит извиваться на его бедрах, пока он не наполнит ее своим семенем. — Подари мне свой оргазм как молитву, и ты увидишь его свет, благословляющий тебя, мое грешное дитя... — Мурлыкал Копиа на ушко девушке. Пока язык обводил всю ее раковину ушка, его рука медленно потянула ее за волосы, и мужчина впился губами и зубами в ее плоть, прокусывая и посасывая кровь и тут же зализывая рану языком, словно успокаивая. Этот момент настал, она переступила через черту невозврата, когда волны оргазма накатывали все интенсивнее, все сильнее. Перед глазами заплясали звезды, девушка вновь вцепилась в Копиа в попытке удержаться и опустилась на его бедра в последний раз. Ее влагалище пульсировало и сжималось, сочилось прозрачной смазкой, тело дрожало в сладостной муке, а с губ слетали томные протяжные стоны, говорящие о том, как же это было хорошо. Это были самые волшебные секунды в ее жизни, которые, казалось, длились вечность, пока она не обмякла на коленях Папы, пытаясь восстановить напрочь сбившееся дыхание. Как же Копиа любил эти стоны и нечленораздельное мяуканье, которое издавали девушки в момент своего экстаза. Она сжимала его в своих теплых объятиях, пока Папа лениво покачивался внутри. Он целовал нежно ее щечки, успокаивающе гладил тело, пока блаженство не накрыло его с головой тоже. — Моя сладкая девочка, ты так хорошо справилась, — мурлыкал он, поднимаясь с места и оставляя Диану на скамье, мягко оглаживая ее щеку и приподнимая за подбородок. — Как насчет того, чтобы порадовать папочку своим влажным горлышком? Ты возьмешь все что я тебе предложу не так ли? — гнусаво и властно рокотал Копиа, проводя влажным от чужого оргазма членом по губам. Он шлепал чужие щеки, выглядя более чем достаточно удовлетворенным оттого, что он видел. Замутненным от только что пережитого оргазма взглядом, она смотрела на Копиа, с обожанием, словно на своего персонального бога. — Я хочу выпить все без остатка, Папа, — облизнув губки, томно выдохнула она. Еще чувствуя сладкую истому в теле, девушка открыла ротик, принимая увлажненный ее соками член, слегка посасывая его, будто леденец. Затем выпускала, проходясь по длине пальцами, круговыми движениями лаская головку, а после вновь заглатывая почти до основания и чувствуя, как он проскальзывает прямо в горло. Ей так хотелось сделать мужчине хорошо взамен того, как он вознес ее до небес, хотела хотя бы на долю постараться удовлетворить его так же, как он сделал это, вобрать в себя его густое семя, услышать низкие стоны. Он уже был близко, так близко как никогда. Обхватив ее горло, он поглаживал его, чувствуя самого себя глубоко в ее глотке. Копиа трахал ее лицо, довольствуясь тем, как она активно сосала, как старалась угодить своему Папе. Он сделал последние несколько ленивых толчков, пока не прижал ее голову к своему паху, дрожа и кончая в чужой рот. Он низко гудел, пока, постанывая, изливался в глотку, тяжело дыша. Карди отпустил голову девушки и посмотрел на нее, в улыбке облизывая свои губы. — Perfetto, mia ragazza, а теперь давай оденем тебя и накормим чем-то более сытным, да? Понтифик наклонился перед ней и поцеловал коротко в губы, словно успокаивающе. Теперь он хотел о ней позаботиться, сделать для нее что-то еще более особенное, чем это.