Прогнуться

— Чад Аттони, я надеюсь, вы понимаете, что вам не избежать выговора в этот раз? — мужчина в строгом костюме хмуро смотрит на парня, свободно развалившегося в кресле напротив. Такое спокойствие, будто тот и не находился сейчас в кабинете директора. — Ваш внешний вид совершенно недопустим. Как вы могли позволить себе выйти на сцену с завершающей речью в таком неподобающем виде? Так некомпетентно! — Ну что вы, Мистер Рул, я, между прочим, преследовал исключительно благие намерения! — развёл руками парень, сохраняя неподражаемое спокойствие и самоуверенность. — Помните, вы говорили, что хотели бы привлечь внимание молодёжи к благотворительной акции? — гладко начинает стелить Чад, не сводя взгляда с мужчины, который вскоре кивает, пока не понимая, к чему ведёт собеседник. — Вот вам и решение проблемы. Знаете, как много людей засняли мой выход на сцену? Подобный бунтарский настрой вызовет интерес к записи, подростки сами потянутся узнать больше о том, что же за мероприятие было заснято. — Позвольте, молодой человек, разве можно так привлекать внимание? — старался отстоять своё мнение директор, хотя харизматичная улыбка и уверенная речь парня действительно привлекала внимание. — Мы же престижное заведение, как можно столь вульгарным образом распространять информацию о благотворительности? Подумайте, что скажут люди! — Ох, люди будут хвалить нашу школу. Это не просто какая-то вульгарная одежда. Это стиль панк-гранж, господин директор, — парень уверенно начинает презентовать свой дерзкий образ. — Между прочем, очень популярный сейчас среди обычной молодёжи. Вас уже начали в сети уважать, — улыбка стала чуть шире, стоило лишь заметить, что мужчина перед ним из-за его слов заметно оживился. Хах, а кому, собственно, может не нравиться лесть? — Говорят, что вы действительно поразительный директор, который идёт в ногу со временем и понимает важность поддержки самовыражения среди учащихся. — Кхм… Что ж, ваш образ, и правда, кажется весьма говорящим, — начинает отступать мужчина перед сладкими речами парня. — Панк-гранж, верно? — Учащиеся разных школ уже вовсю рассылают это видео своим друзьям и знакомым. С момента попадания кадров в сеть сайт нашей благотворительной акции посетило уже свыше пятнадцати тысяч человек, — разводит руками Чад, не сводя своих глаз в директора, внимательно наблюдая за изменениями на его лице. — Ваша идея с благотворительностью получит огласку не только в городе, но и за его пределами! — Парень подчёркивает, что заслуги будут признаваться именно мистера Рула, ставя жирную точку в своей речи. — Полагаю, я слегка погорячился с наказание, — отступает сконфуженно мужчина, явно заинтересованный сказанным. Жажда признания своей работы могла быть приятной. — Вы ведь так старались на благо школы, верно? В этот раз я прощу вас, потому что ваши намерения действительно чисты и не противоречат законам школы. Чад благодарит и направляется на выход, победно улыбаясь, стоит ему статься одному без лишний взглядом. Хах, конечно же, он старался для школы, не иначе. Такой бред, честно говоря, но зато эффект был поразительный. Башню сносит каждый раз одерживать верх в очередной полемике. Словно играть с опасностью, обезвреживать бомбу вслепую, лишь на ощупь, опираясь лишь на свои превосходные навыки. Завораживающе и крышесносно. Так легко вывернуть ситуацию в свою пользу, если знать, на что давить, верно? Парень ни за что бы не признался, что при выходе на сцену у него была лишь одна цель — поймать на своём дерзком образе лишь одну желанную пару фиолетовых глаз. Она смотрела на него. Он смог завладеть её вниманием. Знать, что она смотрит, было поистине волшебно, словно привлечь взгляд дикой кошки, что всё время гуляет сама по себе. Узи Дорман. Эта девушка буквально состояла из того, что было непринято в обществе — готичный образ, яркие фиолетовые волосы, чей-то череп в сумке, про который поговаривают, что он настоящий, взятый с чьего-то трупа. Такая кошка не подпускает к себе идиотов, она самодостаточна и самоуверенна. А главное — сегодня она смотрела на него впервые, он видел в её глазах искру интереса. Не важно, насколько рискованно было выходить на сцену такого важного мероприятия, разодетым в стиле панк-гранжа, в конце концов, было бесценно видеть, как скучающий вид этой готки рассеялся из-за его выходки. Чад жалеет, что нельзя бы сфотографировать её тогда — эти подведённые чёрным выразительные губы, которые медленно расплылись в самой очаровательной улыбке, который парень когда-либо видел. В ней была харизма и игривые нотки, которые не могут не сносить башню своей завлекающей сущностью. В её глазах пляшут бесы, Аттони уверен, что если в них слишком долго смотреть, можно оказаться в аду, но ему это очень нравится. Как игра с огнём, только ещё опаснее. Люди вокруг — скучные, их мнение так легко поменять обычной лестью или сладкими речами, но эту девушку было невозможно так завоевать. Узи всегда смотрит свысока, не воспринимает его заигрываний. Обычные девушки таяли от образа токсичной мускулинности, но Дорман, наоборот, закатывала глаза и называла его полнейшим придурком из-за того, что он допустил мысль, что его поведение хоть на йоту может казаться со стороны крутым. Эта готка никогда не воспринимала его всерьёз, никогда не стеснялась высказаться ему прямо, что думает о его интеллектуальных способностях и методах общения с дурочками из её класса. Шутила, что у него на лбу написано, что он хочет затащить их в постель. Чад с усмешкой отмечает, что она не так уж и далека от истины, упускает лишь из-за своей дерзости, что он действительно хочет увидеть девушку в постели, но не её одноклассниц, а её саму. Такую непокорную, манящую и до жути наглую. Узи никогда не стремилась завести друзей, всегда была готова дать понять другим, что её не интересует пресловутое общение с идиотами. А парень сходил с ума от этого — перед ним был лакомый кусочек, дикая кошка, не позволяющая никому коснуться её прекрасной шёрстки. Аттони готов поклясться, что это первый раз, когда он так сильно желал заполучить кого-то. Это было чувство, которое было раньше неведомо. Дорман была той, с кем было приятно пререкаться часами, только с ней полемика никогда не кончалась безоговорочной победой Чада — девушка никогда не позволяла одерживать верх над ней, она доминировала в любом споры и прогибала под себя, совершенно отказываясь принимать поражение. Просто со временем парень начал ловить себя на мысли, что хотел бы, чтоб она держала над ним превосходство. Разве так уж стыдно признаться самому себе, что ему почти физически необходимо хотя бы раз в день ощущать вкус сладостного поражения? Узи будила в нём настоящий азарт, превращала его в настоящего зависимого, не способного отказаться от встреч с ней. Не важно, при каких обстоятельствах, лишь бы услышать этот ядовитый голос или её дерзкое «Выкуси». Просто ощутить её едкий взгляд и увидеть тонкие пальцы, способные без зазрения совести демонстрировать на самые приличные жесты. Чад зависим и сходит с ума. Но если это означает, что когда-нибудь у него будет шанс прогнуться под ней наедине, то он хочет больше.