Игры

Родион беспокойно сидел в углу тёмного подвала, крутя в руках свою мягкую игрушку, и размышляя о жизни. Он ещё не сдался, ещё верит в то, что сможет выйти на волю. Или что Рыжий сжалится над ним. Панкратов уже давно привык к холоду, к темноте, к этой сырости. И всё равно он начинал трястись, когда пол жутко скрипел под большим весом рыжеволосого маньяка. И этот раз не был исключением, только кое-что поменялось: дверца в тёмное помещение открылась, а оттуда знакомая тень. До боли знакомая тень. Это Рыжий. Шаги этого монстра Панкратов не спутает ни с чем другим. Силуэт его Панкратов ни за что не забудет. А голос этого монстра бедному Родиону снится уже в кошмарах. Артур зажёг фонарь, закрывая дверь в подпольное помещение, криво улыбаясь. И конечно, пришёл он сюда за Родионом. Снова поиграть с ним. Панкратов готов был отплатить любой ценой, лишь бы эти игры никогда с ним не происходило: это выглядит безопасно, да и на слух не особо угрожающе, но на деле Родион не знает, как ему удаётся всё время выжить. И каждый раз, когда начинаются следующие игры он жалеет, что не умер в прошлый раз. -Э-эй, Руди, о чем задумался? - Артур поставил фонарь на стол, и теперь он будет освещать это скверное место. - Прости, не хочу вырывать тебя из твоих мыслей... - Артур берёт старое одеяло, которое лежало около стены, кидает Панкратову, и тот стелит его на пол, слева от себя. Куда в итоге и присел Рыжий. Рюкзак он поставил рядом с собой. -Да так... Ни о чëм... - Родион опустил взгляд, и даже отвёл его в правую сторону. К его плечу осторожно прикоснулись, начиная тихо мять. -Ты ждал моего прихода? - его интонация начинает пугать. -Да, ждал... - Родион всегда отвечает односложно, чтобы Артур ни к чему не придрался. -Скучал, наверное, томился... - Рыжий осторожно проводит пальцем по подбородку пленника - ну ничего, сейчас мы с тобой поиграем. Артур достал из кармана толстовки наручники. Но они были не простыми: у них с внутренней стороны были длинные, острые шипы. Если такие одеть, можно запястья в кровь стереть, если не отрубить, и муки они приносят огромные. Панкратов краем глаза увидел новое орудие пытки, и едва не разрыдался сразу: даже самые безобидные вещи могут принести жуткую боль, а сейчас ему тем более будет очень плохо. -Ну? Как они тебе? Правда красивые? Родион промолчал. У него нет мыслей вообще. Только одно ожидание. Ожидание безумных мучений. -Они потрясающие, да? Дай мне руки - Артур взял запястья Родиона в свои руки, и сейчас осторожно положил наручники на них, потом резко затянул ремень, скрепляя руки между собой. Панкратов взвыл, и стал прижимать руки. Эта боль была слишком сильной для него, и Родион никак не мог не закричать, начиная пускать слезы. Он чувствовал каждый шип, который жутко прокалывал его кожу, проходил глубже и красился кровью. Эти шипы в общем создавали мучительное ощущение, что кисти его рук сейчас отрубят, но этого не происходило. Было невероятно больно двигать пальцами. Да и вообще сейчас он ни о чем не думал, кроме этой боли. Каждой косточкой он ощущал острый металл, мышцы разрывались. И чем сильнее Артур затягивал ремень, чем туже наручники прилегали к коже, тем больше Панкратову казалось, что кисти рук сейчас отрубят. Родион шумно дышал, стараясь привести свои мысли в порядок, и пытаюсь дольше сохранять рассудок, ведь он уже давно узнал свой предел. Его жутко трясёт, и он едва не падает на Рыжего, случайно наклоняясь в его сторону. -Ру-у-ди, скажи классные? - Рыжий прикоснулся своими руками к наручникам, несильно надавив, и Панкратов в очередной раз взвыл. Он только начал привыкать к этим ощущениям, как они в один момент стали невыносимыми, и он уже надеялся, что он потеряет сознание. -Не трогай! Не тро-о-огай! - не своим голосом заорал бедняга, выдергивая руки, сгибаясь почти пополам, в слепой надежде, что это сбавить боль. Правда, ничего не получалось. Было так же мучительно, но он услышал тихий смех рыжеволосого монстра. -Лучик, ну успокойся... Успокойся. Всë, всë... - Артур осторожно притянул его к себе за плечи, начиная ласково гладить спину, будто играя с ним. Родион запачкал кровью толстовку маньяка, но тому было, кажется, всë равно. Подвывания Панкратова становились всё тише и тише. В голове было только ощущение этой ужасной боли. Бедняга с трудом контролировал себя, но сейчас смог контролировать голос, но в горле стоял этот противный ком. -Руди, всё нормально... На - Рыжий левой рукой потянулся к рюкзаку, открыл его и достал литровую бутылку воды - Выпей, это обычная вода, негазированная. Родион по привычке потянулся руками к бутылке, но взять бы он её сейчас не смог. Рыжий заботливо открыл крышку, и приставил горлышко к его губам. Панкратов жадно глотал прохладную жидкость, очень неаккуратно, и большая часть капель просто текла по подбородку, шее, стекала на грудь и морозила кожу. Каждый глоток утолял сухость в горле, которую он не замечал из-за боли в руках. Но он старался об этом не думать. Он вообще старался думать только об этой невероятно вкусной жидкости, которая сейчас стекает по его губам. Выпил Родион где-то половину этой бутылки, и ждал дальнейших указаний Рыжего, чтобы точно его не спровоцировать своими внезапными действиями. Артур закрыл бутылку, ставя её на рюкзак. Потом он ласково обнял Родиона, как будто извинялся за свою недавнюю грубость с наручниками. Панкратов прилёг на него, приводя свои мысли в порядок. Благодаря тому что он промочил горло, это было намного проще, но он начинал жалеть, что выпил так много. Несколько минут они оба так сидели в обнимку. Родион не мог перестать дышать настолько шумно, что Рыжий иногда шутливо касался пальцем его носа, проводил вниз по губам, и мягко чесал шею, потом убирая руку. Это было очень приятно, по сравнению с тем, что Артур делал с ним раньше. Панкратов начал чувствовать противную тяжело внизу живота. Наверное, не стоило так много пить. Ну, хотя бы он перестал чувствовать жажду. Но всё равно это ощущения тяжести в животе его напрягало. Как и то, что наручники с него не сняли. Вряд ли Рыжий оставит на нём наручники: шипы могут нанести серьёзный вред, и этот монстр это знал. Лучше, когда игрушка более-менее целая, с ней тогда приятнее проводить время. В один момент Панкратов стал ловить себя на мысли, что Рыжий начинает с ним прямо заигрывать: тот положил ладонь ему на бок, немного приподняв кофту. Сначала ладонь просто прикоснулась к боку, а потом стала едва заметно его поглаживать, но это было достаточно приятно. Наверное, так Артур извинялся за недавнюю грубость. Но потом случилось неожиданное: пальцы Рыжего стали быстро двигаться, слабо царапая ногтями. Они как будто чесали столь уязвимое место Родиона. Тот с начала непонимающе хихикал, но потом до него дошло, что его щекочут. Проклятое ощущение, которое Панкратов никогда терпеть не мог. Невероятно зудящее, немного колющее. Противнее этого, казалось бы, не было ничего. По крайней мере, Родион мог держаться против всего, кроме щекотки. -Артур... Ну... Не нужно, нет... - Родион старался мягко руками отогнать Рыжего, убрать его ладонь, но у него не получалось: наручники слишком больно давили на его запястья. Пока что он держался, но небольшие смешки иногда вылетали. Очевидно, Рыжему понравилось таким способом мучить беднягу. Как бы Панкратов не старался, но отогнать Рыжего он не сможет, как и прикрыть все свои уязвимые места. Он бы и без наручников не смог бы скрыться, не то что с ними. Артур сел перед ним, и стал щипать его бока двумя руками, пока несильно, но уже очень ощутимо. Родиону хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы снова не чувствовать щекотку. Он стал смеятся громче, прижав скрепленные руки к груди. Артур не сбавлял скорость щекотки, и в итоге Родион, под его напором, упал вбок на спину, заливаясь смехом, не в силах противостоять маньяку. Родион чувствовал, как длинные, ловкие пальцы щекочут его, задрав кофту, сначала по бокам, потом поднимаясь, уже, к рёбрам. И рёбра с подмышками Панкратов прикрыть смог, поджав руки, но вот прикрыть живот он не смог. И как же сейчас хотел Родион, чтобы его щекотали не по животу: из-за желания помочиться тяжесть не давала ему покоя, живот болел, а с щекоткой это создавало двойное ужасное ощущение. Он еле держался, чтобы не сделать это прямо сейчас. Хотя, неизвестно, сколько ему предстоит ещё терпеть. Все мысли Панкратова сейчас были забиты этой щекоткой: он даже забыл, что на запястьях - наручники с шипами во внутрь. И что они до сих пор жутко колят руки. Нет, он конечно об этом вспоминал, когда, случайно прижав руки к груди запястья болели ещё сильнее, но в остальном он думал о другом: жутко зудящее ощущение на животе и боках, и без сил прикрыть свои слабые места. Родион начал сильнее паниковать: сдерживать себя становилось всё труднее, живот болел намного сильнее, и Рыжий своими пальцами и ладонями на него давил. Как бы он не обмочился прямо здесь. Артуру весело его мучать: он сам иногда смеётся вместе с ним, продолжая свою пытку. Не каждый день он пытается его именно таким образом, просто захотелось ему повторить эту сцену из какого-то фильма. И реакция Панкратова ему более чем понравилась. Родион не мог уже держаться, и думать о чем-либо. Он только чувствовал, что ещё чуть-чуть, и он помочился себе в штаны, прямо на глазах у Рыжего. А это может его спровоцировать на дальнейшие пытки. Но когда Артур немного сбавил скорость щекотки, и, в конце концов, перешёл к обычным поглаживаниям, Родион начал более-менее успокаиваться. Сейчас, по крайней мере, ему удалось сдержаться. Но Артур не останавливался: в один момент он начал легко тыкать пальцами в низ живота. А Панкратов мысленно умолял не трогать это место! Но его кошмар начал сбываться: давление на мочевой пузырь было слишком сильным, он протяжно застонал... Рыжий приостановился, и осторожно развернул лицо Родиона к себе. Тот снова сдержался, благодаря тому, что маньяк остановился. -Эй, Руди, всё хорошо? - Тот погладил Панкратова по щеке. -Не надо меня больше щекотать... Пожалуйста... - бедняга плакал. Это было и вправду ужасно. Минуту он лежит, шумно дышит, по-другому кладёт руки, чтобы они меньше болели. Дальше случился кошмар, и он не успел среагировать. Рыжий внезапно начал дуть ему в живот. Само ощущение было невероятно сильным и мучительным, так ещё и неожиданно. Родион бы никак не смог сдержать себя. Он и не заметил, как обмочился, заорав от внезапной щекотки. Но это сразу заметил Рыжий, и едва не отскочил от испуга. Панкратов ещё ничего не замечал, и продолжал смеяться, не веря в то, что щекотка прошла. И тяжесть внизу живота пропала. И штаны стали слишком тёплыми... И только когда Родион смог открыть глаза и посмотреть себе в ноги, понял, что сделал. Да, он сразу так занервничал, что надеялся потерять сознание, ибо в груди что-то кольнуло. Но он только вспотел, очень сильно. -Руди, ты... - Артур поморщился, и потянул руку к рюкзаку - У тебя вроде нет недержания. Как же так... Наверное, ссаться в штаны ужасно. Не так ли? Родилн молчал. Не в силах выдавить из себя хоть немного слов, он зажмурился, и отвернулся. -Молчишь... И снова молчишь. Знаешь, а я ведь, в своей юности тоже как-то в штаны нассал... - Артур наклонился к Панкратову, начиная пугающе улыбаться - Когда тот малолетнию ублюдок заставил меня принять в рот его кончу, а потом со всей силы пинал меня по животу вместе со своими кентами... - Тут Артур внезапно отдалился, начиная задумчиво чесать висок - Да, действительно, мочиться - хреновое дело. А хочешь - тут Рыжий схватил Родиона обоими руками за подбородок, начиная безумно кричать - Я сделаю так, чтобы ты никогда не испытывал такого позора? Хочешь? Ответ не нужен был: Артур метнулся к рюкзаку, и из кармашка вытащил складной охотничий нож. Родион в очередной раз начал трястись. В надежде, что его не будут сильно резать. -Не бойся, лучик, его я тебе не отрублю. Я всего лишь... Артур прикоснулся ножом к животу, чуть ниже пупка, потом надавил сильнее, чтобы разрезать кожу. И сильнее давил, пока наконец не вспомнил текстуру кожи и мяса, и вонзил с двойной силой. Панкратов орёт не своим голосом от боли, начиная в очередной раз ерзать и пытаясь повернуться, чтобы избежать этой проклятой боли. Но ничего не выходит. Рыжий резко дёргает нож в другую сторону так, что появляется глубокий разрез от одной кости таза до другой. И этот разрез был далеко не простым. Иначе бы Артур не делал бы его в таком месте. Да, Рыжий разрезал мочевой пузырь, таков был его план. Теперь Родион никогда не помочится в штаны, ведь всё будет вытекать наружу, если тот, конечно, выживет. А тот выживет. Раньше Панкратов всем хвастался своей живучестью, а сейчас он проклинает себя за это. Давно бы сдох и не мучился, но сейчас у него вообще нет выбора. Рыжий был невероятно горд собой. Ему казалось, что своим действием он облегчил жизнь его возлюбленному. Он бесконечно радовался себе, слизывая с ножа капли крови, и целуя его живот, попутно утоляя жажду. Родион едва не отключился от безумной боли. Но он помнит, что кровотечение остановилось, и его переодели, и наконец-то сняли это проклятые наручники и забинтовали запястья. Последнее, что он помнил перед отключкой, так это то, что он сидел на тряпке рядом с Рыжим, и тот его ласково обнимал гладил по волосам. Неизвестно, что будет дальше делать Панкратов с таким разрезом, если он не умрёт в ближайшее время, и это его пугало. Правда, он мало о чем мог в тот момент думать, и предпочёл просто отдохнуть от этого нового, мучительного спектра ощущений.