Заменитель сахара

Тусклые лучи солнца неохотно проникали в большое окно, освобожденное от тюля занавески. Положив ногу на ногу, в мягком широком кресле сидела девушка. Отдельные волоски, не затянутые в хвост, щекотали лицо, поддаваясь ласковому ветерку, проникающему с окна. Хару вздохнула. Один из служащих в строгих костюмах несколько минут назад привел ее в эту уютную комнату, попросив подождать. "Босс, к сожалению, задерживается", - виновато сообщил он, нервно потеребив пуговицу пиджака, видимо, волновался. Потоптался на месте еще некоторое время, почесывая щеку, то и дело бросая взгляд на часы, а потом вышел в коридор. Хару не боялась остаться одна - муж попросил ее носить с собой пистолет для подстраховки, за дверью же - она знала - стояла охрана. Спустя минут сорок двери открылись, и в комнату, напоминающую домашний кабинет, зашел Десятый босс Ванголы. Сзади, удерживая в руках сразу несколько папок с бумагами, шел преданный Гокудера. - Джудайме, а эти документы... - Подождут до завтра. Думаю, на сегодня хватит, - устало улыбнулся Тсуна. - Гокудера-кун, думаю, тебе стоит отдохнуть. У тебя синяки под глазами. - Джудайме, что вы! Я в полном порядке, полон сил и готов!.. - Гокудера, - прервал его мужчина, - отдохни, пожалуйста. Иначе я буду волноваться. Хаято бросил взгляд туда, где сидела Хару. Он всегда видел больше, чем многие другие, только вот вспыльчивость слишком часто мешала. Вот и сейчас, всего секундный взгляд, и тут же отвернулся, не увидев, как жена босса поднимает на хранителя кольца урагана глаза. Они оба знали то, чего не знал больше никто, и уж тем более Тсуна. Их маленькая тайна - воспоминание из молодости, когда они ели мороженое в кафешках, а Гокудера называл ее "глупой женщиной", время от времени целуя, когда они гуляли в безлюдных парках, Хару несла какую-то чушь, а он только с улыбкой качал головой, потому что девушка была для него слишком непонятна. Все девушки как девушки, а эта... Ходячий комок неприятностей, беспокойства и самоотдачи. Как давно это было... Склонившись уважительно на секунду, правая рука вышла за двери, оставив на маленьком столике у дверного проема одну из папок. Савада выдохнул, запустив руку в волосы. Он не видел Хару, сидевшую в кресле боком к нему, ближе к стене с окном, пока не повернул почти случайно голову. - Хару... - Я тебя ждала, - она погладила тонкой рукой подлокотник кресла. - Давно? - Возможно, - чтобы не грузить мужа еще больше, ответила она. Тсунаеши, скинув пиджак на спинку стула, подошел к ней ближе, присаживаясь перед ней на корточки, и теперь смотрел на нее своими большими добрыми глазами снизу вверх. - Ты устал, - тихо сказала Хару, пересаживаясь ближе к краю, бережно тронув висок мужчины, влажный и холодный. - Есть немного, - издав грустный смешок, неохотно согласился Тсуна, прикрывая глаза, уже начавшие краснеть от постоянного напряжения. - Пойдем в спальню, - она взяла его лицо в рамочку ладоней, невесомо касаясь уголков его рта своими губами. И такая простая ласка настолько расслабляла, давала почувствовать уют, что Савада на миг закрыл глаза, поддавшись чувствам. Не отвечая, он взял ее за руку, и они вышли из комнаты, шагая по длинным коридорам с коврами, где Боссу кивали в знак приветствия и уважения подчиненные, что встречались по дороге. "Могла ли я когда-нибудь представить себе, что смогу считать домом столь огромное здание? Могла ли представить, что выйду замуж за столь влиятельного человека, за босса мафии? А осознаю ли уже сейчас, что принадлежу неуклюжему и наивному, доброму Саваде Тсунаеши полностью, до последней капли?" - думала девушка, пока они не зашли в крыло, отдаленное от официальных кабинетов и залов, более похожее на дом в том понятии, в каком его обычно понимают простые люди. Из коридора несколько дверей. Одна - в следующий коридор, где живут (хоть и не постоянно) хранители колец и прочие доверенные личности. Другая - в небольшую столовую, где можно не чопорно вытирать салфеткой губы, следя безостановочно за осанкой, а расслабиться, поговорить и посмеяться, просто отдохнуть. За одной из таких дверей была их спальня и соединенный с ней санузел. Тсуна толкнул свободной рукой большую, но довольно легкую деревянную дверь, увлекая Хару за собой. Оставленный включенным кондиционер настолько снизил температуру комнаты, что по коже от перемены температуры пошли мурашки. Распространиться им по оголенным рукам не дали теплые ладони Тсунаеши, который нежно начал целовать Хару, стоило только двери закрыться. А его жена в это время запустила руку в сухие растрепанные волосы немного смущенного Тсуны, подумав о том, что он словно и не изменился за те несколько лет, что они были вместе. Холодные шуршащие простыни и два тела, накаляющихся все сильнее с каждой секундой близости. Полный трепета вздох, полный страсти выдох. Тишина комнаты и нарушающие ее стоны, и ласковый шепот. Тсунаеши уснул почти мгновенно. Он слишком сильно вымотался, сглаживая конфликты, проводя переговоры, решая какие-то глупые и важные одновременно проблемы, и, расслабленный любовью дорогой для него женщины, словно провалился куда-то. Одна его рука так и осталась лежать на талии Хару, и она уже положила свою голову на плечо мужчины, рассматривая не мускулистые, но крепкие живот и грудь, на которой совсем недавно зажило пулевое ранение, которое, к счастью, не задело важных органов.Стараясь не двигаться, поднимала глаза на его лицо, но поле обзора заканчивалось где-то чуть выше губ, где начинается нос. Она была счастлива. Рядом был надежный мужчина, за чьей спиной она была не как за стеной, а как за целым зданием, и он любил ее всей своей по-детски доброй душой. У нее были деньги и она могла ни в чем себе не отказывать. У нее были верные друзья и надежные подруги. И она, и ее муж были здоровы, а уже через семь-восемь месяцев она подарит Тсуне наследника или наследницу... Вот только... Вот только было ощущение, что вся эта жизнь не ее. Не ее спокойная, размеренная жизнь, не ее чувства. Словно в собственном теле, которое тоже казалось каким-то чужим, она проживала чью-то роль. Очень даже неплохую роль, но не предназначенную ей. Не свою. Хару прикрыла глаза, мысленно трясанув головой, отгоняя странные мысли, что слишком часто посещали ее. "Я не должна думать об этом. Это глупо. Да и разве есть мне, на что жаловаться? У меня все есть, я всем довольна. Сколько я бегала за Тсунаеши, сколько надеялась и мечтала, неужели все зря? Нет, конечно нет", - и, утешая себя этими словами, Хару заснула. А утром она даже не помнила, что во сне ей явился высокий мужчина в темном костюме, который, сидя на самом краешке табуретки, для нее играл на рояле что-то спокойное, лирическое и нежное, с грустное улыбкой перебирая клавиши бледными пальцами. Ludwig van Beethoven – Piano sonata №9 in E major. Part II.