Защитница

Крепость-Страж, Белый Город, Город Королей — это место имело множество названий, хотя ни одно из них не смогло бы в полной мере описать величие гондорской столицы. Фарамир родился и прожил здесь все тридцать шесть лет — совсем ещё мало, как для дунэдайн. Казалось, что нет там места, которого он не знал, ведь ещё в юношестве Фарамир успел изучить каждую улицу родного города. Но несмотря на это даже сейчас, скача на измученной лошади и еле держась в седле, гондорец не мог не восхититься великолепием Минас Тирита. Младший сын Дэнетора направлялся на последний ярус — седьмой, где располагался знаменитый фонтан с охраной из самых элитных солдат Гондора, а также великое Белое Древо. Но воинов не оказалось, ведь большинство из них отправилось на войну, а от некогда могущественного дерева остался лишь сухой ствол. Гондорец поспешно спешился и, передав Каро в надёжные руки стражников, поспешил в белую цитадель, дабы как можно скорее встретиться с отцом и доложить обстановку. По правде говоря, русоволосого терзали сомнения — он не знал, стоит ли наместнику знать о секретном задании Братства, пусть его уже и не существовало. Так же он боялся упоминать Арагорна, ибо известие о том, что праведный король Гондора собирается вернуть себе законный трон, наверняка огорчит властолюбивого Дэнетора. Однако Фарамир был уверен, что после восшествия на престол сын Араторна решит не изгонять наместника и его с братом. За время путешествия у него была прекрасная возможность убедиться, что Арагорн был не из таких. Вся проблема заключалась лишь в отце Фарамира — он ни за что на свете не отдаст власть кому-либо другому. — Доложите обо мне наместнику, — обратился гондорец к слугам. — Сожалею, но наместник не может принять Вас, капитан Фарамир, — сообщил один из них. — Он покинул дворец. — В чём дело? — Не могу знать, — слуга неуверенно пожал плечами, старательно избегая взгляда русоволосого. Фарамир кивнул, плотно сжав губы в тонкую линию, после чего направился во дворец, напоследок окинув задумчивым взглядом высокую башню в самом сердце цитадели. Покои старшего брата Фарамира находились напротив его собственных, именно поэтому он решил зайти поприветствовать его, хотя существовала большая вероятность, что комната окажется пустой, ведь в обеденное время Боромира можно было искать на нижних ярусах города, но уж никак не во дворце. Он тихо постучал и в ту же секунду послышался голос брата, приглашающий войти. Боромир сидел на деревянном стуле в дальнем углу комнаты и точил свой меч, даже не удостоив вошедшего своим вниманием, всецело погрузившись в процесс работы и по всей видимости решив, что это один из слуг пришёл что-то ему сообщить. Когда молчание уж слишком подозрительно затянулось, он соизволил взглянуть, кто решил потревожить его покой, а когда их взгляды встретились, Боромир и думать забыл о своём мече. Он замер и смотрел на младшего брата так, словно на его месте увидел призрака. — Слава всемогущим Валар! — Боромир в два шага оказался возле младшего брата и заключил его в распростёртые объятия. — Мы думали, что ты погиб, но, видит Эру, я знал, что ты жив. Добро пожаловать домой, брат, — улыбнулся он, похлопав младшего по плечу. — От меня не так просто избавиться, — попытался отшутиться Фарамир, хотя из-за сильной усталости получилось весьма скверно. — Кто же пустил такой слух, позволь спросить? Боромир немного растерялся, не зная, с чего начать, поэтому жестом пригласил пройтись. Братья молча шли через двор фонтана, направляясь на бастион, откуда открывался вид на Пеленнорские Поля. Старший сын наместника устремил задумчивый взгляд в пасмурное небо, которое предвещало дождь. — Несколько дней назад разведчики услышали гондорский рог, — начал Боромир. — Я уже было начал собирать войско, но отец… — мужчина устало вздохнул, с сожалением глядя на младшего брата. — Он сказал, что это ловушка. Он думал, что Саурон хотел выманить меня из города и убить, дабы Гондор лишился наследника. Было видно, что каждое слово давалось Боромиру с большим трудом. — После твоего ухода отец сильно изменился, — продолжил он. — Закрылся в Белой Башне и практически не выходит из неё. Всё дело в палантире. От одного названия древнего артефакта Фарамира передёрнуло. — В нём он и увидел, что ты погиб. Боромир умолк, наблюдая за реакцией брата, но лицо младшего оставалось нечитаемым. Они не виделись почти полгода, но за это время Фарамир как будто повзрослел на несколько лет. В его глазах виднелась вселенская усталость, словно на своих плечах он нёс тяжёлый груз. Хотя по сути так оно и было. — Отец в последнее время даже меня как будто избегает. Единственный разговор, который он заводит, касается девушек, — усмехнулся мужчина. — Девушек? — удивился младший. — В каком смысле? — Отец говорит, что мне давно пора найти избранницу, — закатил глаза гондорец. — Он очень хочет, чтобы наш род продолжился. Говорит, что если я не подойду к этому вопросу с ответственностью, он сам подберёт мне достойную деву Гондора, которая станет моей женой. Какой абсурд! Фарамир натянуто улыбнулся, хотя было видно, что в душе ему явно не до смеха. Повисло молчание, и чтобы его прервать, он решил рассказать Боромиру то, из-за чего, собственно, он и постучал в его дверь. Младший брат не стал скрывать от него подробностей путешествия в Имладрис и секретной миссии Хранителей, а также поведал о наследнике Исильдура Арагорне, ведь от Боромира у него не было никаких тайн. Во всей Арде не было человека, которому он смог бы довериться больше. С самого раннего детства Боромира и Фарамира объединяла сильная братская любовь, ведь кроме друг друга у них никого не было. Их матушка умерла вскоре после тяжёлых родов младшего сына и отчасти это послужило причиной того, что младшего наследника Дэнетор любил гораздо меньше, чем старшего, если вообще любил. Боромиру было горько, ведь отец даже не пытался этого скрывать, постоянно преувеличивая достижения старшего сына, в то время как младший всегда оставался в его тени. Поначалу Фарамиру было больно свыкнуться с несправедливыми осуждениями со стороны отца. Изо всех сил он пытался показать, что он ничем не хуже старшего наследника, но все его попытки оказались напрасными, поэтому ему пришлось оставить эту бессмысленную затею. Однако Фарамир, как и сам Боромир, понимал, что вины брата в этом нет, поэтому они стали надёжной опорой и поддержкой друг для друга. Так всегда было и есть. И так всегда будет. Выслушав рассказ брата, Боромир долгое время не проронил ни слова, полностью погрузившись в свои мысли. — Значит, сын Араторна, говоришь, — протянул он, нахмурив брови. — Я знаю, что ты хочешь сказать, — не дал ему договорить Фарамир. — Но посуди сам — разве не к этому шёл Гондор столько столетий? После исчезновения короля Эарнура на престол взошли наместники, но только ради того, чтобы трон не пустовал и не дошло дело до гражданской войны. Теперь же всё изменилось, брат. Король вернулся. — Конечно, я это понимаю, — криво усмехнувшись, хмыкнул старший сын Дэнетора. — У него есть полное право на это. Но ты подумал, что будет с нами? Неужели ты думаешь, что после восшествия на престол король захочет жить под одной крышей с потенциальной угрозой? Как-никак мы есть и будем его соперниками. И это я уже не говорю о том, что он получит трон разве что переступив через труп нашего отца. Ты же знаешь, он не уступит. — Грядут большие перемены, — как будто не услышав слов брата, протянул Фарамир. — И нравится нам это или нет, но мы не вправе их остановить.

***

День стоял ясный, тёплый. Владычица весна вступила в свои права, пробуждая всё вокруг от длинного зимнего сна. Войско короля Теодена выступило в путь с рассветом, с каждым часом приближаясь к Хельмовой Пади, в которой они должны были укрыться от армии Сарумана, что несла большую угрозу всему Рохану. Рохиррим, особенно молодёжь, переполняла радость, как будто они не убегали от войны, а вышли на прогулку, и оттого шли они вприпрыжку, припевая весёлые песни на родном языке. Среди них выделялся чистый и нежный голос Эовин. Золотоволосая шагала лёгкой походкой рядом с Гимли, который, еле как держась в седле, забавлял её разговорами, а как всем давно известно, если гном начал свой рассказ, то его уже никто и ничто не остановит. Конечно, сын Глоина не забыл обмолвиться словечком о походе отряда Торина Дубощита к Эребору, в котором участвовал его отец. Но племянница короля слушала его лишь вполуха, то и дело поглядывая на идущего рядом Арагорна. Как бы мужчина ни старался, он больше не мог не замечать попыток золотоволосой заговорить с ним, хотя она никак не решалась. Повернув голову в её сторону, уголки губ Странника дрогнули в лёгкой полуулыбке. Лицо роханской девы просветлело. — Недавно мой дядя сказал мне странную вещь, — отозвалась она, смущённо отводя взгляд. — Будто Вы воевали вместе с Тенгелем, моим дедом, но должно быть он ошибся… — У короля Теодена весьма хорошая память, — усмехнулся мужчина. — Хотя тогда он был ещё ребёнком. Эовин удивлённо вытаращила глаза, совершенно растерявшись. — Не может быть! Тогда, выходит, Вы… — Удивительно, правда? По нему и не скажешь, что ему восемьдесят семь, — протянула подошедшая к ним Эрианэ, ведя за узду рыжую кобылку. — Лучше тебе тогда не знать, сколько зим мне довелось пережить. — Я знаю, что эльфы живут вечно, — кивнула девушка, смерив эльфийку задумчивым взглядом. — В таком случае я дала бы Вам не больше ста. Коротко переглянувшись, Арагорн и Эрианэ не удержались и сдавленно рассмеялись, вводя младшую сестру Эомера в полный ступор. — Тогда я была бы совсем ещё ребёнком, Эовин, — хмыкнула зеленоглазая, — у эльфов всё не так, как у людей, хотя в моих жилах течёт кровь обеих рас. Эовин снова ушла в свои мысли, периодически как-то странно поглядывая на Эрианэ, на что та лишь улыбалась, готовясь к новым вопросам. — Должно быть, это прекрасно, — восхищённо протянула девушка. — Жить вечно! Вечность — это же… так долго. Нам, простым людям, этого не понять, — горько улыбнулась она. — Это не совсем так, — спустя какое-то время ответила эльфийка, а в её глазах Арагорн заметил промелькнувшую грусть. — Да, Эру создал эльфов бессмертными и практически неуязвимыми, однако большинство людей ошибочно считают это даром. Ведь вместе с этим это и проклятие. — Неужели Вы хотите сказать, что смерть — это дар? — удивлённо вскинула брови королевская племянница. — В какой-то степени это так, — молвила Эрианэ, серьёзно посмотрев на девушку. Причина удивления Эовин казалась эльфийке предельно ясной — юность, а также неопытность и совершенное незнание жизни. Эрианэ была самой младшей представительницей эльдар в Имладрисе и Лотлориэне, поэтому ей было до боли знакомо это чувство, ведь большинство эльфов именно так к ней и относилось. Как к юной эллет, которая совсем ничего не знает об этом мире… Временами бывало обидно, до слёз обидно. Гордо задрав носы, они любили указывать ей её место и напоминать о том, что она всего лишь полукровка, а ещё правила, правила, правила… «Юным эллет не пристало так себя вести! Не делай этого, не делай того!» Она могла смириться с холодом в их глазах и равнодушием ко всему происходящему, но терпеть пренебрежение было выше её сил. С людьми было всё иначе. Эдайн не скрывали своего восхищения эльфами, и отнюдь не важно, сколько веков они прожили — для людей они были абсолютно светлыми и прекрасными существами, возможно даже практически совершенными. Люди прислушивались к их мудрым советам, которые порой могли больше запутать, чем помочь прийти к ответу. И, кажется, в последнее время Эрианэ стала больше чувствовать себя человеком, нежели эльфом. — Несомненно, эльфы живут очень долго по сравнению с людьми. Но со временем страсть души эльфов к физической жизни и её радостям исчезает. Мы угасаем — груз прожитых лет пытается нас сломить. Ведь память остаётся. Мы помним потери друзей и любимых, пережитые войны, все несчастья… Именно поэтому эльфы обычно предпочитают не связывать свои судьбы с людьми. Эрианэ вдруг задумалась: а что заставило её мать — благородную эллет, которая приходилась младшей сестрой лорду Глорфинделю, полюбить простого смертного, в то время как многие мужчины-эльдар старались заполучить хоть каплю её внимания? Хотя, если подумать… разве любят за что-то? — Эльфы — старшие дети Илуватара, которые обречены угаснуть, уступив место младшим — людям, — Эрианэ умолкла, взглянув на Эовин, которая сочувственно кивнула, опустив голову, а затем на Арагорна, в глазах которого увидела понимание. В этом не было ничего удивительного, ведь он столько времени провёл в эльфийских владениях, поэтому наверняка знал это. Хотя именно это и было здесь самым удивительным — с самого раннего детства он жил в Ривенделле, куда пришлось бежать ему и его матушке Гильраэн после смерти Араторна. Не каждый смертный мог похвастаться подобным — для многих увидеть эльфийские владения навсегда оставалось несбыточной мечтой, в то время как Странника эльфы воспитывали как родного. — Приближается день, когда эльфы навсегда покинут Средиземье, — снова заговорила зеленоглазая, грациозно вскочив на лошадь, тем самым показывая, что разговор подошёл к концу. — И настанет он раньше, чем всем нам кажется. Эрианэ пустила лошадь галопом, опережая остальных. Эльфийка внимательно огляделась по сторонам, но ничего необычного она не увидела — лишь бесконечные луга с желтоватой травой и ярко-голубое небо без единого облака. Ничто не предвещало беды, но унять растущую тревогу зеленоглазой не удалось. Развернув лошадь, эльфийка вернулась к колонне, быстро отыскав взглядом друзей. Гимли с новым энтузиазмом рассказывал Эовин очередную историю, но на этот раз племянница Теодена внимательно слушала гнома, время от времени заливаясь звонким смехом. Арагорн шагал рядом с королём, который не мог налюбоваться счастливым ликом роханской девы — сходство его племянницы с его покойной сестрой было неоспоримым. Разведать обстановку вызвался Хама и, как эльфийке удалось узнать, Гамлинг. Он был примерно в том же возрасте, что и хранитель королевских покоев, лишь с тем отличием, что в его взгляде сразу было видно, что он — настоящий воин, переживший не одну тяжёлую битву. Вслед за ними отправился и лихолесский принц. Какое-то время Леголас неподвижно стоял на вершине холма, внимательно глядя вдаль. Его так же как и эльфийку не покидала тревога, и Эрианэ это прекрасно понимала, но что её ещё больше взволновало, так это внезапный истошный крик и резкое движение эльфа — уже в следующую секунду натянулась тетива и просвистела стрела. — Варги! На нас напали! В подтверждение слов Гамлинга раздался протяжный волчий вой. Как по щелчку пальцев среди рохиррим началась самая настоящая паника — послышались отчаянные крики и детский плач, а ещё громкое лошадиное ржание и едва слышный голос роханского короля: — Всадникам в начало колонны! Краем глаза эльфийка увидела, как Арагорн взобрался на Брего, но уже в следующую секунду Странник скрылся в толпе всадников. Где-то рядом послышался воинственный клич гнома. — Эовин! — прокричал король племяннице. — Веди людей в Хельмову Падь, укройтесь там! — Я не брошу вас! — в отчаянии пыталась перекричать гомон золотоволосая. — Я воин! — Нет! — нахмурившись, отрезал монарх. — Делай, как я говорю! Девушка упрямо продолжала стоять на месте, хотя варги уже приближались. Борьба внутри девы была видна невооружённым глазом. Её взгляд лихорадочно метался между дядей и женщинами с детьми, которые пытались бежать как можно дальше от места, где в скором времени должна была разразиться битва. Присоединившись к всадникам, Эрианэ машинально потянулась за стрелой в колчане, но острая боль в плече дала о себе знать. Она понимала, что так толку от неё будет мало, поэтому скрепя сердце эльфийка стремглав бросилась в противоположную сторону. Варгов было много — эльфийке удалось насчитать по меньшей мере тридцать, на каждом из которых сидел вооружённый до зубов орк. Рохиррим метко бросали копья, звенящий свист эльфийских стрел то и дело разрезал воздух. Эльфийка с горечью смотрела на происходящее, всё дальше отдаляясь от места битвы. Она помогла маленькой девочке взобраться на свою лошадь, ведь малышка потеряла в толпе свою маму, оттого отказывалась идти без неё. Девочка мёртвой хваткой вцепилась в камзол эльфийки, оглядываясь по сторонам в поисках матери. — Мама! Там моя мама! — радостно закричала она, указывая пальцем на растерянную женщину с младенцем на руках. — Хирвен! Слава Эру! — закричала женщина, когда заметила на рыжей лошади свою дочь. — Спасибо, спасибо Вам большое! — благодарно улыбнулась она эльфийке. Когда Эрианэ помогла девочке спешиться, она с ужасом заметила отсоединившегося от стаи варга, который мчался в их сторону. Эльфийка тотчас же, стиснув от боли зубы, но ни секунды не сомневаясь, вынула из ножен меч и пустила лошадь вскачь навстречу волку. Варг грозно зарычал, оскалив смертоносные клыки, но уже в следующий миг его череп проткнул тонкий эльфийский меч — раздался предсмертный хрип и волк пал замертво. Битва длилась недолго. Совсем скоро над холмом повисла гнетущая тишина. Эрианэ решила вернуться на место сражения дабы оказать помощь раненым воинам. Зрелище было не из самых приятных — повсюду лежали тела орков и варгов, но что самое страшное — лошадей и людей также. До эльфийки доносились голоса Леголаса и Гимли, хотя их самих нигде не было видно. — Арагорн! Эстель! Элессар! Эльфийка почувствовала, как внутри неё всё похолодело, а к горлу подступил удушающий ком. — Арагорн! Эльф и гном ходили вдоль обрыва, пристально всматриваясь вниз, где бурлила бурная река. Они подошли к смертельно раненому орку, который лежал на самом краю обрыва, задыхаясь собственной кровью. Эрианэ направилась к ним, не слыша ничего кроме громкого биения собственного сердца. Эльф схватил орка за плечи и хорошенько его встряхнул, на что он залился отвратительным злорадным смехом. — Говорю же! Мёртв он, мёртв! Мёртв… Голова Эрианэ закружилась и она пошатнулась, подойдя к краю обрыва. От подступающих эмоций у неё сдавило горло. — Лжёшь! — прошипел Леголас, резко бросив орка на землю. Глаза эльфа пылали ненавистью и гневом. Сын Трандуила еле сдерживался, чтобы не придушить орка собственными руками. Принц медленно перевёл взгляд на эльфийку — Эрианэ смотрела на него потухшим отчуждённым взглядом. Она потеряла счёт времени — в её голове никак не укладывался тот факт, что Арагорна больше нет в живых. Нет, это неправда. Грязная ложь. Клевета. Он не мог умереть… Только не Арагорн. — Разве это возможно? — тихо спросил Гимли, неуверенно поглядывая то на эльфа, то на эльфийку. — Наш Странник. Вы же не хотите сказать, что он и вправду… Последнее слово застряло у гнома в горле. Все трое стояли по-над пропастью и смотрели вниз, даже не замечая рядом стоящего короля. Теоден, тяжело вздохнув, лишь бросил на них сочувственный взгляд, а затем, громко прочистив горло, обратился к подданным: — Нужно идти. Волки Изенгарда скоро вернутся. Раненых посадите на коней, мёртвых оставьте. И хоть на первый взгляд его приказ и то, каким голосом он его отдавал, могло показаться весьма жестоким и равнодушным, но королю многого стоило сохранять холодную голову. Он понимал, что если задержаться, в Хельмову Падь доберутся единицы, и то это маловероятно. Саруман не позволит им добраться в укрытие живыми. Для Эрианэ всё происходящее было как в тумане. Мысли путались, голова казалась тяжёлой, а ноги ватными. С горем пополам она взобралась на рыжую лошадь и до самой Пади не проронила ни слова. Женщины и дети уже были на месте. — Вас вернулось так мало, — испуганно прошептала Эовин, вглядываясь в хмурые лица всадников. — Наши люди спасены. Мы заплатили за это многими жизнями, — вздохнул Теоден, окинув племянницу печальным взглядом. — Нужно помочь раненым и готовиться к неизбежной битве. Король поспешил удалиться, а Эовин, заметив в толпе эльфов и гнома, поспешила к ним. — Госпожа, — приветственно склонил голову гном, хотя в его глазах золотоволосая увидела бесконечную грусть. — Что случилось? Где Арагорн? Девушка лихорадочно оглядывалась по сторонам, отчаянно пытаясь найти взглядом высокого темноволосого мужчину, который обычно сильно выделялся среди светловолосых рохиррим. — Он… пал. — Нет! Нет… не может быть… — племянница Теодена быстро заморгала, пытаясь сдержать поступавшие к глазам слёзы. В надежде, что кто-то сможет опровергнуть слова сына Глоина, Эовин взглянула на Леголаса, но эльф лишь удручённо опустил голову. Она посмотрела на эльфийку и в ужасе отшатнулась: ярко-зелёные глаза пылали такой ненавистью и такой яростью, что у роханской девы мурашки побежали по коже. Эльфийка резко развернулась и зашагала прочь. Она быстро миновала двери и длинный коридор, что был полон людей. Эрианэ не задумывалась о том, куда идёт — лишь бы подальше от всего этого шума. Поднявшись по лестнице, она оказалась на уединённой террасе, где гулял холодный ветер, а небо над головой затянулось тёмными дождевыми тучами. Откуда-то снизу доносились взволнованные голоса рохиррим — люди готовились к большой битве, в воздухе витало напряжение. Суждено ли ей пережить эту ночь? Эрианэ было уже всё равно. Неожиданная смерть Арагорна стала последней каплей. Какой смысл жить дальше? Чтобы снова и снова испытывать ужасную боль после утраты тех, кто был так близок её сердцу? На Хельмову Падь уже опускались сумерки, когда Леголасу наконец удалось найти зеленоглазую эльфийку. Казалось, что она спит, прислонившись спиной к холодной стене и обхватив руками колени, но, услышав тихие шаги, она подняла голову. В её глазах блестели слёзы. — Почему, Леголас? За что? Принц подошёл ближе и опустился подле неё на колени, положив руку на её плечо. Ему было до боли знакомо это ужасное чувство — чувство потери. Смерть любимой Тауриэль нанесла неизлечимую рану его душе, и он как никто другой знал, что время эльфов не лечит. Им суждено жить с этой болью вечно. «Вечно — это же… так долго…» — Посмотри на меня. Глаза цвета весенней листвы встретились с небесно-голубыми. Леголас поднялся на ноги, увлекая за собой эльфийку. Лихолесский принц знал, что любые слова утешения были бы напрасными, а потому не сказал ни слова. Да и что тут скажешь? Что всё будет хорошо? Нет, уже не будет так, как было прежде. — Идём. Эрианэ медленно поплелась за сыном Трандуила, смотря себе под ноги. Прежде чем попасть в главный зал, им пришлось пройти несколько длинных коридоров и лестниц. Эльфийка была безумно благодарна Леголасу, ведь сама она вряд ли смогла найти обратный путь, но вслух ничего не сказала, а лишь признательно кивнула, но эльфу было достаточно и этого, чтобы улыбнуться ей в ответ. Парадный зал по сравнению с королевским казался достаточно скромным, но всё в нём было исполнено в похожем стиле, оттого у эльфийки создавалось впечатление, что она всё ещё в солнечном Эдорасе, где приятно пахнет деревом и лечебными травами, а Арагорн всё ещё жив… Король Теоден как раз отдавал приказ Гамлингу, как вдруг массивные дубовые двери с громким скрипом распахнулись. Все присутствующие удивлённо уставились на вошедшего мужчину в рваных одеяниях с кровавыми пятнами. Его тёмные волосы были влажными и спутанными, от усталости под его светлыми глазами залегли тени, хотя сами глаза по-прежнему светились. Это был Арагорн.