Защитница

— Ваше Высочество, он здесь! Принц Дол Амрота быстрым и уверенным шагом отправился на зов одного из его рыцарей, а увидев, куда он указывал рукой, Имрахиль внезапно остановился. Прямо у стены недвижимо лежал подавленный во всех значениях этого слова Боромир, устремив пустой взгляд в безоблачное вечернее небо, окрашенное в разные оттенки розового и фиолетового. Битва закончилась, а потому вокруг стояла глухая тишина, так что Имрахиль мог слышать биение собственного сердца. Старший сын Дэнетора резко поднялся и закашлялся от пыли и сажи, заставляя всех вокруг выдохнуть с облегчением — живой! Гондорец провёл рукой по разбитому виску, ощущая липкую кровь на пальцах. — Ну же, помогите ему! — обратился Его Высочество к стоящим подле него воинам, которые тотчас же оказались возле раненого. Однако Боромир не спешил принимать их помощь, всё ещё пытаясь прийти в себя. Мужчина никак не мог вспомнить, что же произошло и как он оказался в таком скверном состоянии, но судя по измученной улыбке на лице его дяди, победа была за ними, что не могло не радовать. Но стоило ему посмотреть по сторонам, и его радости словно и не было. Город, в котором он родился, научился ходить, вырос, овладел мечом и за который был готов отдать свою жизнь, был беспощадно разрушен. Армия Саурона хоть и не одержала победу, но сумела вдосталь навредить гондорской столице, нанеся всем её жителям непоправимый ущерб. Наиболее пострадали средние ярусы, ведь именно туда попадало большинство вражьих снарядов, но подобная участь не избежала и остальные уровни. Главные ворота были разбиты, а высокие белые стены — сломлены, местами даже обгоревшими. На полное восстановление Белого Города гондорцам потребуются года… — Мне нужно увидеть брата, — решительно заявил Боромир, пытаясь не обращать внимания на ноющую боль в конечностях. Имрахиль согласно кивнул и тотчас же оба мужчины направились в Палаты Врачевания, которые находились на шестом ярусе неподалёку врат, ведущих к Цитадели. Там толпилось немало народа — как гондорцев, так и рохиррим. Лекарей по сравнению с ними казалось ничтожно мало. Среди толпы людей выделялся своими одеяниями волшебник, который, завидев принца Дол Амрота с его старшим племянником, пошёл размашистым шагом в их сторону, опираясь на свой посох. — Нелёгким выдался денёк, — натянуто улыбнулся Гэндальф, хотя в его светло-голубых глазах не было ни тени радости. — Я должен повидаться с Фарамиром, — сказал Боромир тоном, не терпящим каких-либо возражений. — Твой брат в тяжёлом состоянии, — неохотно признал маг, сочувственно покачав головой. — Целители делают всё необходимое, не стоит им мешать. Он обязательно поправится. — Что ж, таком случае я хотел бы поговорить с наместником, — нахмурившись, произнёс Боромир. От внимательного Имрахиля не скрылось то, как резко изменился в лице Митрандир. — В чём дело? Маг медлил с ответом. Он долго думал, что же сделать, дабы не причинить вреда ни Арагорну, ни сыновьям Дэнетора, однако до этих пор решения так и не нашёл. Последние происшествия усложнили его и без того непростую задачу в несколько раз. — Мне, право, очень прискорбно сообщать такую новость, — вздохнул волшебник, понимая, что у него не осталось иного выбора, кроме как рассказать горькую правду. — Но, к сожалению, я видел это собственными глазами. Дэнетор, сын Эктелиона, встретил свой печальный конец. Боромир отказывался верить своим ушам. Ещё несколькими часами ранее его младший брат был всего на волосок от гибели, а теперь ему прямо в глаза заявили, что его отец предстал перед Мандосом. — Что ты задумал, Белый Маг? — спросил гондорец, чувствуя, как его лицо наливается кровью от бессильной злости. — Так ты хочешь посадить на трон этого Торонгиля? Таким грязным и нечестным способом?! Растерянный взгляд Имрахиля метался между его племянником и Гэндальфом, не зная, за что зацепиться. Он хорошо помнил своего давнего друга Торонгиля, вместе с которым он совершал походы на пиратов Умбара и участвовал во многих битвах. Покойный Эктелион, то бишь отец Дэнетора и, соответственно, дед Боромира, очень симпатизировал и всецело доверял молодому Торонгилю, что неудивительно, ведь он обладал невероятными знаниями и умениями, полученными, по слухам, от самих эльдар. Но однажды, после грандиозной победы, которую Гондор одержал не без помощи такого великолепного предводителя, приятель Имрахиля внезапно исчез и больше не появлялся в столице. Вплоть до этого дня. — Торонгиль? — неуверенно переспросил Имрахиль. — Ты не ошибся, Боромир? — Не стоит беспочвенно обвинять меня, — спокойно, но строго ответил волшебник. — Ты ещё не знаешь всей правды… — Правды? Какой правды? — вспылил гондорец, сжав руки в кулаки. — Это и был твой план? Избавиться от Фарамира с помощью орков, затем от моего отца, но вот незадача — я выжил под завалами! — Ты не знаешь, о чём говоришь, — покачал головой Гэндальф. — Дэнетор сам виноват в собственной смерти, как и в том, что случилось с твоим братом. Его погубил палантир… — Неужели? Палантир? — нервно рассмеялся Боромир, начиная терять над собой контроль. — Да я в жизни не слышал подобной нелепости! — Ты устал, Боромир, — попытался вмешаться принц Дол Амрота, но брат Фарамира его как будто и не слышал. — Отличная работа! Безупречно продуманный план! Почти… Остался только я, и новый король Гондора заплатит тебе за заслуги немалую сумму, Митрандир! Давай! Чего стоишь? — Довольно, — резко перебил его принц Имрахиль, жестом призвав к себе несколько своих подданных. — Наместнику Боромиру необходим отдых, так что сделайте всё необходимое. Рыцари склонили головы, собираясь исполнить приказ, но гондорец брезгливо отмахнулся от них и, не произнося больше ни слова, так как осознал, что это не имеет ни малейшего смысла, сам зашагал в свои покои. После того, как Боромир пропал из виду, Имрахиль выжидающе посмотрел на мага, требуя объяснений, и, на удивление, он не возразил. Гэндальф раскрыл принцу Дол Амрота личность таинственного Торонгиля, а также поведал о миссии Хранителей, разумеется, не вдаваясь во все подробности. Сложно было понять, какие эмоции по этому поводу испытывал Имрахиль: его лицо то хмурилось, то кривилось в недоверчивой гримасе, то успокаивалось и принимало задумчивый вид. — Печальная судьба оказалась у наместника Дэнетора, — с сожалением покачал головой Гэндальф, нервно вертя в пальцах трубку. — Жажда бесконечной власти делает людей жестокими и бессердечными, а также непременно приводит к страшному финалу… — Не бери слова Боромира близко к сердцу, — посоветовал Имрахиль, видя, как тревожится волшебник. — За него говорит его гнев и боль от утраты отца. Он, всё же, так на него похож. — Это меня и пугает, — согласно кивнул Белый Маг, тяжело вздохнув. Вдруг внимание Имрахиля привлекла небольшая процессия, что двигалась в их сторону. Спереди шёл высокий темноволосый человек с серо-голубыми глазами, которого, несмотря на прошедшие годы, он не мог не узнать — это и был тот самый Торонгиль-Арагорн. Встретившись взглядами, старые приятели обменялись приветствиями в виде кивков. Позади него шагала эльфийская дева в кожаном камзоле, чьи длинные каштановые волосы были связаны в косу на бок, а ярко-зелёные глаза то и дело поглядывали на спину идущего спереди мужчины. Однако принц Дол Амрота даже не догадывался, что творилось на душе у эльфийки. Эрианэ казалось, что ещё чуть-чуть и она сгорит изнутри от переполнявших её эмоций. Совсем недавно она думала, что смогла всецело принять свои чувства к Арагорну, но как же она ошибалась! Тот невинный поцелуй, который подарил ей Странник после разлуки и тяжёлой битвы, дал зеленоглазой понять, что она совершенно не была к этому готова. Всё-таки ей необходимо было время, дабы научиться слышать, что говорило ей сердце. На первый взгляд, всё казалось донельзя простым, однако вопреки общим целям и мечтам, их делило разное происхождение, которое являлось огромным препятствием. Арагорн — смертный, но законный король Арнора и Гондора, Эрианэ же могла выбрать вечную жизнь эльдар, и всё же в ней не было благородной крови, ведь её отец был обычным воином, а мать обычной швеёй, рождённой во время процветания Гондолина. Пока что эльфийка не хотела забивать свою голову подобными тревожными мыслями, однако её чутьё подсказывало ей, что когда-нибудь ей всё-таки придётся это сделать. Шествие замыкал высокий светловолосый эльф в зелёных одеяниях, а также гном с длинной рыжей бородой и секирой на плече. Время от времени они переглядывались, не скрывая при этом лукавых улыбок, что почасту появились на их лицах. Как-никак они были очень рады за своих друзей. Когда все четверо приблизились, Гэндальф также озарился улыбкой, подмигнув Эрианэ и склонив голову перед Арагорном. — Ну наконец-то, — произнёс маг. — Нам необходима помощь короля, ведь лишь он один в состоянии её оказать. На этих словах Митрандир обернулся и направился в Палаты Врачевания, остальные же безмолвно последовали за ними. Людей в лечебнице стало гораздо меньше, но целители были по-прежнему чрезвычайно загружены работой: кому-то накладывали повязки на рану или ушиб, а кому-то давали отвары из лечебных трав. Но больше всего бросался в глаза Фарамир, кровать которого находилась в самом дальнем углу помещения. Над ним хлопотала женщина средних лет в белом халате и платке на голове, постоянно прикладывая ко лбу раненого холодный компресс. Подле знахарки стояла совсем ещё молодая девушка с буйной и чёрной как смоль шевелюрой, ярким румянцем на щеках, прямыми тёмными бровями, пухлыми губами и светло-серыми печальными глазами. В руках у неё была наполненная доверху миска с водой, в которую старшая целительница периодически окунала тряпицу. Завидев неожиданных гостей, девушка тотчас же изменилась в лице, как будто увидала в них последнюю искру надежды. Отчаяние в глазах черноволосой не на шутку испугало бывших Хранителей, а потому они ускорили шаг. — Как он? Что с ним? — взволнованно спросила Эрианэ, с болью глядя на бледное и безжизненное лицо друга. — Плохи дела, — горько призналась целительница. — Мы сделали всё возможное. Остаётся только молиться и надеяться, что Валар нас услышат. — Непременно услышат, — твёрдо сказал Имрахиль, — продолжайте давать ему нужные лекарства. — Ваше Высочество! — спохватилась женщина, резко вскочив на ноги и низко склонив голову. Глаза юной девушки округлились от удивления и она запоздало последовала её примеру. — Ради всего святого, простите! Я не узнала Вас! — воскликнула лекарка, но принц Дол Амрота остановил её жестом, вытянув вверх ладонь, ведь сейчас ему было явно не до формальностей. — У вас есть ацелас? — задал вопрос Арагорн, глядя то на целительницу, то на её черноволосую помощницу. — Ацелас? — удивилась женщина, смерив Странника внимательным взглядом с ног до головы. — Никак не могу припомнить, чтобы когда-либо я слышала такое название, благородный господин. Но я могла бы поспрашивать по этому поводу моего мужа. Мой супруг — Смотритель Палат, поэтому он наверняка знает об этом немного больше. — Его иначе называют королевским листом, — решил не сдаваться мужчина. Секунду-другую врачевательница задумчиво глядела ему в глаза, но вскоре её лицо просветлело. — Ах, эти листья! — удивилась она. — К сожалению, у нас нет их в наличии. Но, признаюсь, за всю жизнь я ни разу не слышала о целебных свойствах этого растения. Гуляя по лесу, я всегда недоумевала, почему их назвали королевскими, ведь будь я королевской персоной, то несомненно назвала бы в свою честь более привлекательное растеньице. — Однако оно действительно может спасти ему жизнь, — прервала её эльфийка, нервно вертя в пальцах подвеску на шее. — Для Фарамира сейчас каждая минута на вес золота, не будем терять времени. — Поспеши в лес, где ты его видела в последний раз, — сказал Митрандир, полностью соглашаясь со словами Эрианэ. — В последнее время я так много работаю, что уже и не помню тех дней, когда я бывала в лесах Лоссарнаха, — молвила лекарка, задумчиво почесав подбородок. — Я пойду, — решительно заявила черноволосая, привлекая внимание всех присутствующих, — я знаю, где найти ацелас. — Ах, дочка! — испуганно воскликнула целительница, вытаращив на неё глаза. — Разве могу я отпустить тебя совсем одну? А если там бродят орки? Или ещё хуже… — Я отправляюсь с ней, — произнесла Эрианэ, зелёные глаза которой загорелись готовностью. Никто спорить не стал, да и сердце матери стало спокойным за дочь, а потому девушки, быстро переглянувшись, зашагали к выходу. Арагорн проводил их долгим взглядом, а когда дверь за ними захлопнулась, мужчина осторожно сел на краю кровати раненого, положив одну руку ему на запястье, а другую на лоб, начиная нашёптывать молитвы на синдарине. Эрианэ и дочь целительницы добрались до конюшни без происшествий. Эльфийка оседлала Туриэль, а черноволосая свою белую лошадь с чёрными пятнами, после чего пустились вскачь. Дорога длилась недолго. К счастью, они не повстречали ни орков, ни каких-либо других созданий Моргота, но на всякий случай зеленоглазая имела при себе привычное ей оружие, да и на поясе черноволосой она заметила небольшой, но тем не менее острый и несомненно полезный в бою кинжал. Лес в Лоссарнах значительно отличался от Фангорна. Здесь не веяло угрозой и не скрипели ветви тысячелетних деревьев — вместо этого были слышны звонкие голоса птиц, хотя солнце уже скрылось за Белыми Горами и на Гондор опустились сумерки. Молодая светло-зелёная трава под ногами девушек так и манила их пройтись по её мягкому ковру босиком, разглядывая необычайно красивые весенние цветы всевозможных оттенков. К сожалению, у них совершенно не было на это времени. — Моя матушка всегда говорила, что лучшее лекарство от всех болезней — это любовь, — протянула дочь целительницы, разгребая руками прошлогодние листья в поисках ацеласа. — Но сейчас, пожалуй, это нам не поможет. — Как твоё имя? — поинтересовалась Эрианэ. — Илис. — Значит ли это, Илис, что ты не веришь в любовь? — вопросительно выгнула бровь эльфийка, с прищуром разглядывая лицо черноволосой. — Ну что Вы, — усмехнулась девушка, — конечно верю. С самого раннего детства я была свидетельницей этого сильного чувства, что объединяло моих родителей и которое они питали ко мне. Однако вопреки всему я считаю, что любовь — не самое главное в жизни. — Если не она, что же тогда? — Верность, — без раздумий ответила Илис. — Ведь без неё не может быть ни любви, ни счастья. Её слова заставили Эрианэ задуматься. Быть может, юная дочь целительницы была права. Как бы там ни было, девушки продолжили поиски, которые спустя несколько минут всё-таки принесли плоды: — А вот и он — королевский лист! — радостно воскликнула Илис, победно подняв руку с целебным растением. По сравнению с относительным спокойствием и тишиной, что царили в гондорской столице, на Пеленнорских полях доминировал самый настоящий хаос. Тел было настолько много, что рохиррим боялись смотреть под ноги, лишь бы не увидеть знакомых лиц с застывшими навеки глазами. Воздух здесь был пропитан страхом, болью и тяжёлым запахом крови, который не давал вздохнуть полной грудью. С каждой минутой темнело. Последние лучи закатного солнца отражались от шлемов и кольчуг павших воинов, вызывая в душе выживших скорбь и тоску, а в глазах — слёзы. Эомер осторожно прохаживался по полю недавней битвы, чувствуя, как сильно колотится его сердце, предвещая что-то недоброе. В нескольких шагах от него столпились роханцы, сняв шлемы и низко склонив головы. Сын Эомунда на ватных ногах подошёл к ним, а увиденное стало для него сильным ударом. Под изувеченным телом до боли знакомой ему лошади лежал тот, который заменил ему отца и воспитывал наравне с родным сыном — король Теоден. Бледное лицо монарха казалось как никогда умиротворённым и спокойным, пропала привычная межбровная морщинка, а на губах застыла лёгкая улыбка. Складывалось впечатление, что роханский правитель просто крепко спал. Лёгкий ветер колыхал его одежду и волосы цвета спелой пшеницы, а Эомер, почувствовав, как что-то сжалось в его груди, а к горлу подступил удушающий ком, медленно подошёл к дяде, упав перед ним на колени. Он аккуратно коснулся его руки и в тот же миг внутри роханца что-то оборвалось — она была холодной как лёд. С губ Эомера сорвался измученный стон, полон отчаяния. Несколько раз он плотно зажмуривал и широко распахивал глаза, откровенно надеясь, что всё это окажется обычным ночным кошмаром, но мир оставался прежним. — Ваше Величество… Эомер медленно поднялся на ноги и обернулся. Рохиррим, все до единого, стояли на коленях, низко склонив головы в знак почтения. Тот, что находился ближе всего к брату Эовин, протянул ему ножны с мечом. — Настал Ваш час. Пытаясь унять дрожь в руке, племянник погибшего короля коснулся рукояти, обнажая острый клинок. — Да пошлёт Вам Эру долгих лет правления и жизни, государь, — заговорил воин, подняв на Эомера глаза. — Мы — жители Рохана и Ваши поданные — клянёмся в своей верности и преданности Вам до последнего нашего вздоха. — Клянёмся! Клянёмся! Клянёмся! — поддержали его остальные рохиррим. Широкие плечи нового короля вздрогнули, а его растерянный взгляд блуждал от одного лица воина к другому. Он никак не мог отойти от потрясения. — Да будут Ваши свершения благими и принесут нашему государству мир, процветание и счастье. Слава королю Эомеру! — Слава! Слава! Слава! — Каким будет Ваш первый приказ, государь? — спросил роханец, выжидающе глядя на Эомера. Повисло молчание. Ещё раз задумчиво обведя воинов взглядом, брат Эовин шумно выдохнул воздух, прочистил горло и, собравшись наконец с мыслями, громко произнёс: — Я, Эомер I, божьей милостью король Рохана, твёрдо обещаю и клянусь, что буду неукоснительно сохранять и поддерживать порядки и законы нашего государства. Я заявляю перед всеми вами, что вся моя жизнь, будь она долгой или краткой, будет посвящена служению вам и Рохану! — Да здравствует король Эомер! — Да не оставят Вас Валар! — Да не подведёт Ваш меч в бою! С нескрываемой болью Эомер взглянул на павшего в бою дядю. — Сегодня Рохан потерял могущественного и невероятно мудрого короля, который правил нашим государством долгих тридцать девять лет, — молвил роханец, печально опустив голову и уставившись в одну точку. — В нашей памяти он навсегда останется как выдающийся правитель, который был добр и справедлив, не отказывал никому в помощи и сохранял независимость страны, несмотря на превосходство в силе со стороны врага. Рохиррим согласно закивали. — Да обретёт его душа покой.

***

Неспешные шаги Арагорна отбивались от высоких белых стен, разносясь гулким эхом по всему коридору. Белая Цитадель, как в общем-то и вся столица, мирно спала, набирая силы после насыщенного и тяжёлого дня. Странник шёл медленно, внимательно разглядывая каждый дюйм по праву принадлежащего ему дворца: огромные гобелены с изображениями древних королей — его предков, блестящий мраморный пол, витражные окна, в которые попадали лучи растущего месяца, создавая на стенах радужные узоры. Здесь хранились богатства его государства, его народа. Не только материальные, такие как золото и драгоценные камни, но и мудрость и история тех, которые уже давно покинули Средиземье, обретя душевный покой в чертогах Мандоса. Арагорну казалось, что всю жизнь он стремился именно к этому. Конечно, он бывал в Минас Тирите и ранее, однако должен был притворяться кем-то другим. Оказавшись в гондорской столице, мужчина наконец-то осознал, как же он всё-таки устал от постоянных странствий. Ему хотелось быть тем, кем он на самом деле являлся, обрести покой, завести семью… Должно быть, такой момент рано или поздно наступал в жизни каждого человека, вне зависимости от того, каким было его прошлое. Толкнув массивные парадные двери, он покинул дворец, направляясь в Башню Эктелиона. Завидев его, стражники приветственно склонили головы, но Арагорн лишь прижал указательный палец к губам, уверенно продолжая путь. Гондорцы были в замешательстве. Весть о смерти Дэнетора быстро разнеслась по всей столице, но должность наместника, которая теперь по праву принадлежала его старшему сыну, по неизвестным им причинам пустовала. Пошёл слух, что Боромир закрылся в своих покоях, наотрез отказавшись кого-либо туда впускать, в то время как Фарамир всё ещё лежал в лечебнице без сознания. Некоторые даже говорили, что видели смерть над раненым главнокомандующим гондорских войск, но вот чудо! Темноволосый Странник, прибывший с армией мертвецов, не позволил ему отойти в мир иной, залечив его рану с помощью целебного растения, которое в народе называли королевским листом, а, как само название говорило, да и ни для кого не секрет, что его сила была особенно велика в руках короля. Этим же способом он помог излечить Мерри и Эовин. Одному Эру известно, как роханской деве удалось это провернуть, что она оказалась на поле брани, точнее даже в самом эпицентре сражения, однако её присутствие там могло бы закончиться весьма плачевно, если бы, опять же, не Арагорн. Мужчина поднялся на самый верх башни по узкой лестнице, а когда маленькая, ничем не приметная деревянная дверь тихо скрипнула, перед ним открылось совсем небольшое помещение. Гладкий чёрный шар мгновенно приковал к себе внимание Арагорна. Хотя зачем таить? Именно из-за него он сюда и пришёл. Сделав решительный шаг вперёд, Странник без раздумий взял палантир в левую руку, в то время как правую, в которой он держал Андуриль, поднёс вверх. — Давно ты меня выслеживал. Долго я скрывался. Довольно. Узри наконец меч Элендиля! В тот же миг шар наполнился изнутри ослепительно ярким светом, освещая всю комнату, но со временем он стал ужасно горячим, так что Арагорн еле мог его удержать. Сначала в нём появилось большое огненное око с длинным и узким, как у кошки, зрачком. Затем в нём показалась Цитадель и Белое Древо в огне, бездыханные тела гондорцев и, что самое ужасное, даже бывших членов Братства Кольца: Гэндальфа, Леголаса, Гимли, Мерри, Пиппина и Фарамира. Раздался устрашающий смех Тёмного Властелина. Спустя мгновение палантир показал золочёный трон с высокой спинкой, на котором важно восседал Боромир в длинном красном плаще, а на его голове красовалась большая белая корона с серебряными крыльями по бокам. На его лице виднелась победная улыбка, которая была, без всяких сомнений, адресована Страннику. Сцена резко изменилась, и от увиденного сердце Арагорна на секунду перестало стучать. В сырой и мрачной темнице на холодном каменном полу, с железными кандалами на запястьях, сидела Эрианэ… Её одежда была ободранной, грязной и пропитанной кровью, а в её зелёных глазах отражалась бесконечная боль и страдания. — Я вижу все твои страхи, — зловеще прошептал Саурон.