Афродита

Виолетта, когда впервые видит Мишель, под наркотой находится. Это тусовка в квартире каких-то знакомых. Она видит лишь яркие вспышки, светлые волосы, похожие на сахарную вату и думает о том, что та, наверное, Афродита какая-то, не меньше. Красивая очень, пахнущая, как потом узнала Малышенко, сладко-сладко, вкусно. Виолетта ничего толком не понимает, не понимает даже, каким образом оказывается рядом с прекрасной незнакомкой. Помнит только, что разнесла деревянный стол с напитками и едой и упала рядом с улыбающейся девушкой. А потом отключилась. Очнулась только утром, растрепанная вся. Во рту сухо и неприятный привкус, татуированная стонет от головной боли и садится… на полу. Оказывается, она даже на диван залезть не смогла. Рядом куча тел, пьяных таких же, лежит. Воняет ужасно, Малышенко тошнит. Она рот ладонью прикрывает и встаёт на ноги. Её в сторону немного ведёт, но Вилка сильная и держится. По памяти кое-как туалет находит и перед унитазом на колени падает. Её рвёт алкоголем и чипсами. Девушке настолько плохо, что она даже не чувствует, что её волосы держит кто-то. Понимает это только тогда, когда мягкий голос произносит: — Эй, тебе совсем плохо? Вилка голову поворачивает и замирает. Перед ней эта Афродита стоит, выглядит так прекрасно, что Малышенко умереть от стыда хочет за то, что в грязной одежде сидит. За то, что у неё половина лица в рвоте. Она стонет тихо: — Лучше бы я померла. А Богиня улыбается так же мягко, как и выглядит, как и двигается, как и дышит… Произносит тягуче: — Давай помогу. И ставит Виолетту на ноги. Лицо её холодной водой умывает, мягко прохладными пальцами проводя по коже. А потом, смотря на Малышенко через зеркало, говорит: — Я Мишель, если что. Виолетта смотрит на неё, не отрываясь. Чувствует, что глаза у неё как у влюблённой школьницы. Тихо бормочет: — Я Виолетта. Гаджиева смеётся по-доброму: — Знаю. *** Виолетта с первого взгляда влюбилась. Она никогда в такое не верила, считала сказкой для наивных девочек, но, когда её это коснулось, знатно охуела. Это было… охуеть как неожиданно. Малышенко на социальные сети Мишель подписалась, пролайкала все, а потом начала ей написывать. Начиная с банального с «привет» и заканчивая глупыми анекдотами по-типу «русалка села на шпагат». Влюблённая Вилка — очень активная Вилка. И любящая говорить о предмете своей влюблённости часами. Это на себе почувствовала Кира, лучшая подруга Виолетты. — Она такая вау, Кир! Волосы как сахарная вата, блять, глаза как у лисы, высокая. И улыбка у неё такая, что просто упасть хочется к её ногам и не вставать. Если боги есть, она определённо Афродита. Просто… Пиздец, Кирюх. Видела бы ты её. Медведева фыркает, смотря на возбужденную Малышенко. Та из стороны в сторону ходит, сигарету в пальцах зажимая. Ее глаза горят, она вся светится от воодушевления и влюблённости. Подойдя к Кире ближе, девушка спрашивает: — Как думаешь, у меня есть шанс? Я могу ей понравится? Может, изменить что-то стоит, чтобы точно привлечь её внимание? Блондинка брови поднимает. На её памяти Виолетта никогда не пыталась меняться ради кого-то, никогда даже стиля одежды не меняла, чтобы соблазнить какую-то девчонку. «Видимо, сильно вляпалась», — подумала Медведева, покачав головой, а потом вдруг спросила: — Покажешь её фотку? Вилка кивнула и, дрожащими от нетерпения руками, достала телефон. Быстро в инсту Мишель зашла и, открыв профиль, показала самую первую фотографию, думая о том, что на каждой фотке Гаджиева красивая очень. Кира смотрит внимательно на лицо Мишель, а потом качает головой и сухо выдает: — Забудь. Тебе это не нужно. Малышенко удивлённо на неё смотрит. Взглянув на фото ещё раз, она уточнила: — Ты про что? А Медведева ответила, посмотрев татуированной прямо в глаза: — Я про эту Мишель. Не бегай за ней, это того не стоит. Виолетта брови ещё выше поднимает, не понимает, почему Кире Гаджиева не понравилась, ведь та, по-мнению Малышенко, замечательная. А барменша только раздражённо зубы сжала, так ничего и не объяснив. *** Виолетта за Мишель таскалась хвостиком. То вкусности ей приносила, то ещё что. Улыбалась вечно светловолосой, ластилась, внимания выпрашивала. А Гаджиева только загадочно улыбалась и обнимала её в ответ, принимала подарки Малышенко, отвечала на её сообщения. А потом ответила и на её поцелуй. Вилка тогда пьяная была, ещё более раскованная. Они вновь были в одной компании и татуированная не выдержала. Потянулась к красивым губам, коснулась их влажно, сразу тяжело задышала, чувствуя, как внутри все переворачивается. Мишель ладонь тёплую на её щеку положила и поцеловала Виолетту в ответ, большим пальцем поглаживая нежную кожу, покрытую татуировками. Через пару минут Малышенко побежала в туалет блевать. И все было замечательно. Они с Мишель, как думала Вилка, нашли друг друга. Целовались, обнимались, были как обычная пара. Татуированная счастлива была, даже наркотики не принимала пару дней, к Кире только в бар бегала и глазами лучистыми сверкала, улыбалась так, что Медведева и слова против не говорила. Только надеялась, что Виолетту потом сможет поймать, когда та с колокольни своих чувств упадёт. Очередная вечеринка. Виолетта глазами светлые волосы ищет, улыбается солнечно. Рядом Кира стоит, которая планировала сегодня и здесь барменом побыть. Малышенко все ищет Мишель взглядом, знает же, что та точно придёт. Выдыхает. Улыбка с лица спадает. В глазах слезы появляются. Осознание приходит медленно, нежелательно. Мозг пытается спасти девушку от стресса, уберечь от разочарования, но не выходит. Медведева смотрит туда, куда смотрит Малышенко уже пару минут. Выдыхает тоже. Взгляд, полный жалости, на подругу переводит. Вилка смотрит на Киру, спрашивает сипло, с раздражением пальцами убирая покатившиеся слёзы: — Ты знала? Кир, ты знала? Та пару секунд не двигается, молчит, а потом кивает. Виолетта смеётся вдруг, головой качает и лицо руками прикрывает. Ей больно от чего-то. Больно так, что дышать не хочется, что грудь сдавливает сожалением и злостью. Злостью на себя, на Киру… на Мишель. Медведева тянется к ней, обнять пытается, шепчет хрипло: «Вил». А та шарахается от неё, как на предательницу смотрит и с квартиры уходит, даже не взяв свою шапку. Забывает про неё совершенно, не обращает внимания на холод сильный, домой спешит, запрещая себе на улице плакать. Дома впихивает в себя колеса, запивает их водкой и хочет испариться просто, чтобы избавиться от боли. От отравления блядской любовью. *** — Мишель, а я тебе нравлюсь? Виолетта на указательный палец светлые волосы накручивает. Она лежит на блондинке, улыбается солнечно и ждёт ответа. Немного боится услышать «нет», но все равно спрашивает, чтобы точно удостовериться. Гаджиева улыбается красиво, так, как всегда и вопросом на вопрос отвечает: — Ну, если бы не нравилась, не лежала бы с тобой вот так, как думаешь? И смеётся. Вилка влюблёнными глазами смотрит на неё, а потом тянется за поцелуем. *** Малышенко не замечает, что та сначала взгляд отводит. Не замечает, что Мишель нервничает ощутимо. Не видит очевидного. *** — Мы… ну… типо пара? Малышенко неуверенно на блондинку смотрит и та кивает, а потом к себе притягивает, чтобы нежным поцелуем одарить. Виолетта в этой нежности тонет, утопает, влюбляется все сильнее *** Вилка не видит, как Гаджиева, когда Виолетта спросила, сначала за спину той посмотрела. Не видит, что та с вызовом на кого-то смотрит, когда целует её нежно Малышенко ничего не видит. *** Девушка не просыхает. Она пытается алкоголем и веществами пустоту в сердце забить, но не выходит. Хуже только становится. Виолетта держится кое-как, на учёбу больше не ходит. Перед глазами все картина того, как её Мишель целует девушку светловолосую, сидя на её коленях. Малышенко спать нормально не может, плачет только, когда глаза закрывает. Ей кажется, что подушка ещё духами Афродиты пахнет. Татуированная от мира себя отрезала. Ограничила связь с реальностью, потерялась в своей боли, забыла обо всем и обо всех. Но кое-кто о ней не забыл. Это была Кира. Кира, которая каждый день ей сообщения писала с просьбой о встрече, которая новости какие-то присылала, которая в гости к ней прийти пыталась, но Виолетта её не впускала. Она никого не впускала. Звонок в дверь. Вилка не двигается. Лежит на диване, накрытая простынью. Над ней белая футболка, пропахшая табаком, потом и алкоголем. Сил и желания переодеваться нет, да и смысла тоже. «Ради Мишель я на все была готова, а она, видимо, мной пользовалась. Хотя, что удивительного? Я только этого и заслуживаю. Жалкая». Виолетта ненавидела себя всегда, но теперь особенно. Не могла больше выносить себя. Было слишком противно. — Блять, Малышенко, если ты двеоь ебаную не откроешь, я вызову МЧС и бригаду психушки. Я блять не шучу. Кира. Кира, которая за дверью стоит и ломится к Виолетте, волнуется сильно, очевидно. И темноволосая сдаётся. Встаёт кое-как с дивана, бутылки из-под алкоголя обходит и бредет двери, даже не пожелав переодеться. Дверь открывает, едва не падая на Медведеву. С улицы пахнет свежестью и воздухом, но Вилка не хочет дышать. Она головой качает и пропускает блондинку внутрь. Та заходит. Морщась, обводит цепким взглядом обстановку в квартире, взглядом цепляясь за порошок на столе, за бутылки с алкоголем и за переполненную пепельницу. Смотрит на Виолетту, которая выглядит, мягко говоря, не очень. Бледная вся, грязная, с широкими зрачками и с красными глазами. Без привычной улыбки, несчастная очень. Такое Кире не нравится. Она вздыхает и произносит, подразумевая, что выбора у Малышенко, по сути, нет: — Я приведу тебя в порядок. А Вилка не возражает. Ей плевать. *** Плевать ей даже тогда, когда Кира, не смотря особо на неё, стягивает футболку с Виолетты и бросает в тазик с грязной одеждой. Она только вздрагивает, когда в ванную холодную садится. Медведева грубыми руками ей волосы моет, молчит напряжённо, ухаживает, как может. Вилка даже на пару минут выпадает из реальности, глаза прикрыв и расслабленно откинувшись назад. Душ бодрит немного, хоть и не холодный. Потом Кира её совершенно без трудностей из ванны вытаскивает, мокрую и обнажённую, в полотенце укутывает и заботливо волосы тёмные за уши заправляет. Ведёт обратно к дивану, сажает на него, а потом убираться начинает. Виолетта не просит об этом, молчит, только наблюдает, чувствуя удивление. Чтобы Медведева и убирала у кого-то? Чтобы заботились так открыто? Невозможно. — Почему она так поступила со мной? Я заслужила это? У Малышенко голос хриплый, сухой. Она неделю не разговаривала, думала даже, что больше и не сможет. Кира смотрит на неё, стоя с пакетами мусора в руках, а потом отвечает: — Потому что сука она. И ты это не заслужила. Никто такое не заслуживает. Подожди пару минут, я мусор вытащу и вернусь. Малышенко кивает. Ждёт. *** — Мишель с Кристиной давно в отношениях. То расходятся, то сходятся. Обе на стороне романы имеют, а потом, в итоге, друг к другу возвращаются всегда. Понимаешь, о чем я? Кира сидит напротив Виолетты, смотрит на неё, пытаясь понять, понимает ли её Малышенко. Та медленно кивает, а потом уточняет: — То есть… я была тем «романом на стороне» у Мишель? Вновь укол боли. Она губы сухие в грустной улыбке тянет, а Медведева кивает и взгляд отводит: — Да. Я когда её фотографию увидела, сразу узнала. Вилка хмыкает и спрашивает, уже, наверное, зная ответ: — Почему не рассказала как есть? А Кира ответила с печальной ухмылкой: — Ты бы не поверила. И Малышенко знает, что та полностью права. Она бы не поверила. Любовь слепа. *** Постепенно, шаг за шагом, Виолетта идёт к выздоровлению от больной любви. Кира ей помогает во всем. Купает её, когда Малышенко слишком тяжёл двигаться, кормит, убирается. Ведёт себя так, словно любит её. И Вилка думает, что было бы здорово, если бы Медведева была её девушкой. Точно бы в обиду не дала, точно бы поддержала. Но они подруги. Именно это Виолетту с небес на землю опускало. Факт того, что они просто подруги и ничего больше. В универ Малышенко возвращается с трудом. Ей тяжело на парах сидеть, она боится в коридоре увидеть Мишель. Боится, что для неё это уроком не станет, что она вновь на колени перед человеком падёт и окончательно утонет. Медведева рядом с ней ходит, как стена стоит, лишь бы Вилка не срывалась и не страдала. Оберегать её пытается. У Киры это почти получается. В тот день Малышенко с пар поздно освободилась. По коридору университета шла, печатая Кире сообщение, что задерживается. Привычкой уже стало писать ей после пар, если они не виделись. Настолько погружается в свои мысли, что не слышит, как её зовут. Замирает только у выхода. Разворачивается. Не может вздохнуть. Перед ней Афродита стоит. Всё ещё красивая. Улыбается словно неловко, смотрит мягко, как тогда, медленно подходит. Говорит: — Куда бежишь, Ви? Малышенко молчит. Смотрит на неё, пытаясь понять, что чувствует, но не получается. Головой мотает и хрипло отвечает: — Домой иду. Блондинка кокетливо прядь волос светлых за ухо убирает, знает, что Виолетте это нравится. Спрашивает нежно: — Хочешь с тобой пойду? Мы давно не виделись. Вилка думает о том, что Мишель даже не писала ей. Что она не спрашивала, почему Виолетта не появляется на учёбе, почему не звонит ей, не пишет кучу SMS. Головой качает на слова девушки, отвечает уверенно: — Нет. Гаджиева брови аккуратные поднимает. Удивлённо смотрит, словно принять не может тот факт, что ей отказали сейчас. Спрашивает, пытаясь манипулировать, очевидно: — Ты же любишь меня, Ви. Чистой, искренней любовью, как и я тебя. А Малышенко вдруг улыбается. Смотрит на Мишель уже без любви привычной, без тепла. Просто как на обычного человека. Потому что понимает, что Гаджиева просто человек, а не Богиня. Произносит мягко, как обычно это делает блондинка: — Моя искренняя любовь живёт во мне, но уже не к тебе. А ты искренне за все это время любила только одного человека, — замолкает на секунду, наслаждаясь даже чужим удивлением, — себя. Около института Кира стоит. Сквозь стекло двери смотрит на то, как Виолетта с Мишель общается. Ждёт терпеливо. А потом гордость чувствует, когда та, махнув рукой Гаджиевой, выходит из здания. Идёт к Медведевой, улыбаясь тепло и широко для неё. Подходит, рукой одной обнимает и увлечённо говорит: — А пойдём ко мне? Фильм посмотрим там, поиграем во что-то. К примеру, в бутылочку. Вдвоём. Кира смотрит на неё пару секунд с непониманием, а потом улыбается вдруг не менее солнечно. Только Мишель не улыбается. Стоит, смотрит на счастливую Малышенко, которая смотрит на Медведеву так, как когда-то смотрела на неё. Чувствует раздражение неприятное. И ещё что-то, чего не понимает и не хочет понимать. Уходит домой, где её никто не ждёт. В голове вертится: «Проиграла». Не понимает пока, что в чувства не играют.