Холодный полдень

- Пропустите... пропустите... - в который раз твердила бедная девушка, уже едва понимая, что говорит. - Пропустите... Она пробивалась сквозь застывшую в радостном, немом ожидании толпу людей, пытаясь подойти ближе к центру главной площади. Стоял безоблачный октябрьский полдень, и холодный ветер безжалостно развевал потрепанную одежду Азиды, заставляя дрожать от озноба. Опавшие сухие листья хрустели под ногами, тёмные одежды (справа, сверху, спереди, слева) заслонили весь обзор, заставляя смотреть на землю и интуитивно двигаться к центру. Что-то объявил глашатай, и толпа притихла. Азида ускорила шаг, раздвигая плечи возмущающихся мужчин и женщин своими заледеневшими пальцами. Наконец она добралась до переднего края и оказалась почти рядом с высоким деревянным помостом, задыхаясь и жадно хватая ртом осенний воздух. На помост выходили два человека: высокий крепкий мужчина с длинными каштановыми волосами и коренастый воин в шлеме, скрывающем лицо. Воин был вооружён мечом, у которого не было острия. Азида неотрывно смотрела за тем, как оба неспешно шагают, всё ещё не понимая, что она действительно здесь и действительно видит это. - Я не пойду, - замотала головой она, когда услышала про казнь от кухарок. Те недоуменно посмотрели на неё, только заметив, и продолжили разговор как ни в чём не бывало. Она снова и снова шептала что-то про себя, направляясь в свой ветхий домишко с маленьким мальчиком на руках. Кажется, она хотела попросить у них кусочек хлеба для малыша, но ноги упрямо не хотели возвращаться, ведя её вперёд по пыльной дороге на окраине города. Дом встретил её неуютной тишиной. Рада спала, устроившись в уголке, и тихонько подрагивала во сне от холода. Азида положила уже уснувшего малыша в его отделанную дорогими тканями кроватку с перекладинами, которую несколько месяцев назад подарил граф Шетад. Словно в трансе, девушка коснулась мягкой, нежной ткани цвета моря, точь-в-точь цвета глаз маленького. Она провела худыми пальцами до конца и коснулась дерева, опиленного так, что невозможно было посадить занозу при неаккуратном резком движении. Дерево было тёплым. Маленький что-то промычал во сне и слегка повернулся, схватившись за собственный носик. Азида привычно мягко улыбнулась, наблюдая за ним, но в глазах её стояло отчаянье. Она отвернулась от малыша и подошла к сестрёнке Раде, не бросившей её с малышом одну, и заботливо накрыла её куском ткани. Рада могла уйти в монастырь, где не знала бы забот и лишений, ибо была единственной верующей в их семье, но почему-то даже не заикнулась об этом, всё время помогая Азиде. И девушка была ей очень за это благодарна. Ей порой не хватало слов, чтобы выразить свою заботу и нежность к этой светловолосой девушке, и она просто накрывала Раду одеялом, чтобы защитить от холода её, уставшую после выматывающей работы в пригородном трактире. Азида рухнула рядом со спящей Радой на колени и невидяще уставилась в рыжий пол. Уже вечерело и надо было, закрыв окна и дверь, готовить ужин, но она сидела, дрожа, не понимая, что должна сделать. Их защитник и ангел, Шетад будет казнён за государственную измену. Завтра. Днём. В полдень открывалась ярмарка, где можно было сэкономить на продуктах, купив на оставшуюся мелочь малышу какой-нибудь фрукт. Завтра приходило письмо от матери, каждые полгода присылающей им детские книжки из библиотеки, в которой работала без отпусков вот уже три года. Завтра в полдень его больше не будет... Что ей делать?.. В её воспоминаниях Шетад ободряюще улыбался, как всегда глядя своими яркими карими глазами на смеющегося малыша, которого он когда-то спас из пожара в том самом трактире, где работала Рада. В тот день Азида пришла навестить сестру и оставила уснувшего малыша с мальчиком Родионом, сыном хозяина трактира. Родион любил маленького как собственного брата и играл с ним, поэтому Азида со спокойной душой оставила сына и вышла на веранду, где как раз находилась её сестра. Когда раздался взрыв, Азида застыла и тут же, закричав, бросилась к маленькому. В комнатке раздавался надрывный кашель и плач, дверь не открывалась. Азида судорожно шарила в карманах, ища ключ, и с ужасом обнаружила дыру. Она с безумным взором метнулась назад, наклоняясь и заглядывая в каждый угол, шарахаясь от стенки к стенке, но ключа всё не было... Со стороны комнаты хозяина был вход в ту же комнату, но Азида, зная, что он открывается только изнутри, даже не вспомнила о нём. Вдруг с той стороны послышались яростные удары. Девушка резко бросилась обратно: высокий, широкоплечий мужчина буквально вынес дверь с петель и тут же оказался окружён языками пламени; он не медля ринулся в глубь задымленной комнаты, уткнувшись лицом в согнутую в локте руку, схватил обоих мальчиков и выбежал с ними обратно. Азида, обливаясь слезами и крича что-то, подбежала к ним и обняла, пытаясь успокоить и их, и себя. Но мужчина резко поднял её за плечо и что-то сказал, указывая на выход, но Азида не расслышала: слишком громко стучало её испуганное сердце. Тогда он сам снова подхватил мальчиков и бросился на веранду, где приказным тоном попросил воды для обоих. Когда Азида, пошатываясь, подошла к ним, огонь в комнате уже тушили: несколько рослых парней уверенно заливали очаги пожара из железных вёдер, по очереди бегая к колонке около трактира за водой. Как оказалось позже, Родион нашёл в ящике стола коробок спичек и, обрадовавшись, зажёг их. Кружась по комнате с вытянутой в руке горящей спичкой, он случайно толкнул пакет с мукой, и та рассыпалась; Родион, вскрикнув от неожиданности и испуга, уронил спичку в белую массу, и тут же громыхнул взрыв, мгновенно оглушив мальчика. Позже, когда все успокоились, мужчина представился. Азида, услышав, что он граф, тут же низко склонилась, прося не наказывать мальчиков за провинность. Ей казалось, что он очень зол и раздражён, и вот сейчас выкинет её с сестрой на улицу и прикажет выпороть плетьми... Но Шетад промолчал, и через некоторое время Азида с недоумением взглянула на него. Граф наблюдал за её сыном, снова уснувшем в руках Рады, и молчал. Наконец он спросил: - Как зовут мальчишку? Азида снова поклонилась: - Бонифас, господин. Шетад неожиданно улыбнулся: - Моего второго сына зовут так же. Аристократ обернулся к Азиде и задумчиво посмотрел на неё. Девушка сжалась под его пристальным взглядом, чувствуя себя как никогда неловко в своей простой одежде. Она неосознанно теребила подол поношенного платья, и думала, не понимала, почему граф (такой значительный человек!) рискнул своей жизнью ради её сына и Родиона... И зачем он сказал про своего сына?.. Неужели он не будет наказывать её с сестрой???... - Где вы живёте? - вдруг спросил он резко, так, что Азида вздрогнула и исподлобья взглянула на него. Она неуверенно ответила: - Чуть дальше, среди заброшенных домов на окраине... - Отведи меня туда, - приказал он и направился вниз по лестнице, направляясь к своему экипажу. Азида чувствовала, словно ноги приросли к земле от страха и неизвестности: чего же он хочет? Шетад тем временем остановился и, нахмурившись, посмотрел вверх: - И долго мне тебя ждать? - А... - тут же встрепенулась Азида, судорожно подбегая к сестре и забирая ребёнка, - Рада, Господа ради, прости за всё, я должна бежать... - шепнула она Раде и поспешила вниз, где стоял их спаситель. Тот хмурился, пока Азида с сыном неловко забиралась в богато украшенную повозку, и, не говоря ни слова, сел рядом и приказал кучеру следовать указаниям девушки. Тот кивнул, и они тронулись в путь. Азида дрожала, крепче прижимая к себе маленькое тёплое тельце, которое могло стать мёртвым... Ему явно не понравился их дом; он скривился, заходя, и окинул почти пустую комнатку презрительным взглядом. Шетад поинтересовался: - И как же вы тут живёте? Азида вздрогнула, понимая, что он обращается к ней, и тихо ответила, потупив голову: - Хорошо, господин... - Хорошо? - Шетад удивлённо поднял бровь. Азида повторила: - Хорошо, господин, - и уже смелее посмотрела на него. Ей казалось, что граф не хотел причинить им вреда. - Пока мы с Радой и Бонифасом вместе, нам хорошо. - Ясно. Он отвернулся от неё и вышел на улицу, закрыв за собой дверь и оставив недоумевающую девушку одну. Она, разбудив и накормив Бони остатками вчерашней каши, аккуратно легла вместе с ним на стопку рваных одеял, служивших им кроватью, и вскоре забылась тревожным сном, в котором кто-то из кроваво-огненной дымки звал её хриплым голосом. На следующий день Рада, как обычно спозаранку собравшаяся на работу, удивлённо воскликнула, обнаружив у входной двери ту самую кроватку для ребёнка и несколько свёртков в ней. Вместе с Азидой они развернули их и вытащили пару новых тёплых одеял, редкие и дорогие лекарства от простуды, большие куски удивительно мягкого мыла и несколько детских книжек. Азида смотрела на всё это, боясь представить, сколько же это стоит. Это казалось сказкой, а Шетад (ведь больше некому было сделать такое!) добрым ангелом, помогающим им уже во второй раз. Сёстры переглянулись и улыбнулись, чувствуя огромную радость, благодарность и смущение. Шетад иногда заглядывал к ним, каждый раз один, без слуг и сопровождающих. Он не требовал изысканного стола, но и не брал ничего. Граф просто слушал разговоры девушек, иногда вставляя своё слово, и играл с Бони, иногда разучивая с ним небольшие, но красивые стихотворения или рассказывая удивительные сказки. В такие моменты Азида и Рада невольно замолкали и придвигались поближе, завороженно слушая его глубокий голос, рассказывающий об увлекательных приключениях сказочных героев из незнакомых им ранее сказок. Азида ни разу не попросила у него ничего, и Шетад ни разу больше ничего не дарил. Но ей казалось чудом, что такой замечательный человек снисходит до общения с ними, выкраивает время для прихода. Так продолжалось два с половиной месяца. А теперь... Что ей делать?.. Могла ли быть какая-то ошибка? Чтобы такой человек совершил преступление... Азида, погрузившаяся в тёплые воспоминания, всё ещё видела его лицо перед глазами словно наяву. Неужели он больше не сможет прийти к ним..? Это казалось невероятным... Это ведь невозможно. Чтобы он не смог вернуться к своей семье, улыбнуться жене, учить своих детей... Погулять в парке, где по его рассказам он часто бывал, сходить на сказочной красоты представления и концерты в закрытых залах, просто приказать налить себе чаю... Это ведь невозможно, так?.. Эти карие глаза больше не посмотрят вдаль, не увидят мир, руки не поднимутся, чтобы помахать кому-то в знак приветствия, и больше... ...Азида не смогла сдержать слёз, думая об этом. Боже, неужели всё действительно так??? За что?! Чем же он провинился перед тобой... Ей было очень больно понимать, что она ничего не сможет для него сделать в благодарность за его неожиданную бесценную помощь. Так хотелось пойти хоть к кому-нибудь, сказать, что он не виноват, что это чья-то ошибка... Да только будут ли слушать такую, как она? Её вышвырнут на входе и не дадут пройти. Она бессильна. Против этих больших людей, против всего мира - что она может сделать?.. Оставалось только свернуться в калачик и постараться забыться тревожным сном... Проснувшись утром, Азида знала, что пойдёт на ярмарку и на почту. Шетад умрёт, но её Бони должен жить и учиться читать. Им нужна еда и те книги, присланные её мамой. Потому она оделась и, прихватив потрёпанную сумку, вышла на улицу. Сегодня было холодно, солнце только-только поднялось над горизонтом и ещё не согрело землю. На небе было ни облачка. Азида протёрла покрасневшие глаза и направилась к центру города. Как жаль, что путь на ярмарку проходил через площадь. На ней уже собралась толпа, ведь время близилось к полудню - всё утро Азида простояла в очереди за дорогим письмом. Она вздохнула и начала проталкиваться вперёд, надеясь успеть миновать площадь до... Скоро же начнётся ярмарка, она должна успеть к началу. Сердце билось неровно, выдавая волнение, слёзы то и дело наворачивались на глаза. А ведь до конца площади ещё долго... И тут прозвучал оглушающий гул барабанов. Словно деревянные палки со всех ударили её, выбив дух и заставив задержать дыхание. Толпа зашумела и двинулась вперёд. Азиду увлекло вместе с ними, и она зашагала к центру, чтобы только не упасть. Не в силах остановиться, она начала раздвигать впередистоящих и шла и шла дальше, невидяще смотря на яркие одежды граждан, ожидая и боясь, что вот-вот - и толпа закончится. Барабаны смолкли, и она ускорила шаг. - Пропустите... Наконец сердце резко подскочило и рухнуло тяжёлым камнем вниз: она увидела их спасителя, с непроницаемым лицом шагающего по помосту. Она едва сдерживала крик отчаянья, чувствуя, что не сможет сдвинуться с места, и просто смотрела на него, на его вьющиеся волосы, на неулыбчивое лицо с чёткими чертами, не желая даже думать, что ещё немного - и она его уже не увидит. Воин подошёл к остановившемуся на середине помоста графу и слегка надавил на плечо, заставив опуститься на колени, и занёс свой меч. Тот сверкнул на солнце, на мгновение ослепив девушку, и она не увидела, когда клинок успел опуститься вниз... Гул прошёл по толпе. Азида, не удержавшись от вскрика, отступила назад. Прямо на неё с края помоста смотрели открытые, неподвижные, дорогие карие глаза. - Нет... Люди уже стали расходиться. Кто-то небрежно толкнул её, и Азида потеряла равновесие, покачнувшись и упав на холодную землю. Далёкие и одинокие голубые небеса закружились перед её глазами. Её живыми, но неподвижными глазами, в которых застыла невыразимая и пугающая боль. "Спасибо".