***
Месяц пролетел быстро. К необычному ученику привыкли лишь единицы из преподавателей и ещё меньше учеников академии. Постоянные балетные танцы в коридорах, громкое озвучивание мыслей или пение, непонятные фразы, сказанные в ответ на вопрос преподавателей. Благо, что после этого шло пояснение лично от него, как и почему всё происходит так, как нужно. Это многих раздражало. Злость сочилась из каждого ученика или преподавателя, а он её игнорировал. Максим жил так, как ему хотелось. Ирина Сергеевна медленно шла по безлюдному коридору. Сегодня, как в принципе и всегда, на ней была чёрная юбка-карандаш и белая блузка. В руках у неё пакет с аккуратно сложенным пиджаком и чем-то ещё, что, увы, не рассмотришь. Тёмные длинные волосы, как и всегда, завязаны в высокий хвост. Полещук медленно спускалась с лестницы, замечая, как ей навстречу шёл один четверокурсник, Быков Александр. Парня этого она не переносила. Он любитель пользоваться своей яркой внешностью для достижения своих целей. И одной из этих целей была она и её оценка. — Ирина Сергеевна, я как раз вас искал! — на красивом лице парня появилась улыбка. — Дело есть. — Знаю я твои дела, — холодно ответила Полещук, пресекая дальнейший разговор. Быкова это, естественно, не устроило. Парень слишком эмоционален и импульсивен. Он больно схватил её за руки, что аж пакет из рук выпал. Лицо Ирины сморщилось от боли. Она пыталась вырваться, но из сильных рук парня это оказалось сделать затруднительно. «Нужно будет снова заняться спортом. Желательно, где бьют людей», — Полещук нахмурилась и стала ждать, когда Быков успокоится. Ирина Сергеевна приготовилась слушать — лучше выслушать и наобещать того, что тот хочет, а после не выполнять его просьбы. Александр быстро отдышался и приготовился говорить, как его в ту же секунду прервали: — Не знал, что оценки добывают таким образом, — Полещук и Быков перевели взгляды на Буевича, мирно стоящего на пару ступенек ниже их. — Только же нельзя драться! Это против правил! — на лице его сияла улыбка. Он поднялся к ним, схватив Быкова за руку. — Даже если и так! Силы должны быть равны! Ей богу, неужели вы этого не знаете?! Александр сморшился, стоило ему почувствовать сильную боль в левой руке. Спустя секунду Быков отпустил Ирину Сергеевну. Хватка Максима была стальной, но он тоже отпустил, так как потасовка кончилась. — Вот! Ирина Сергеевна победила! — изуродованное лицо озарилось улыбкой ещё шире, чем прежняя. — Цяпер добра! Вельмі добра! — говорил он на беларусском, смотря в карие глаза четверокурсника. Всё на несколько секунд затихло. Полещук пялилась в стену напротив, пытаясь побороть удивление и следующий за ним смех. Быков сморшился от боли в руке и цыкнул. Злоба закипала в нём сильнее с каждой секундой, однако он понимал, что за избиение первокурсника может быть исключён. Александр прошёл мимо Максима, жёстко толкнув его в плечо. — Долбоёб, — говорил он злым голосом, медленно спускаясь с лестницы. — Я знаю! — Буевич с улыбкой махал ему на прощанье. Тише добавил: — И напоминать мне об этом не нужно. Ирина Сергеевна, всё-таки, тихо засмеялась. Ситуация была слишком абсурдна и непонятна ей, что слегка раздражало и также выводило её из состояния нормального. Обычная рутина резко переменилась из-за этого улыбчивого и искреннего парнишки. Хотелось смеяться. Только, пожалуй, последние слова омрачали это веселье. Снова его изуродованное лицо озаряла улыбка. Буевич протянул ей пакет, а она молча приняла его, заглядывая в серые глаза. — В следующий раз, надеюсь, вы сможете победить! — восторженно говорил он, смотря в синие глаза напротив. — Синие глаза... Вам очень идёт! Где такие же можно найти? — спросил он, принимая задумчивый вид. — А зачем мне синие глаза?.. Я чего-то от них хотел? Полещук лишь удручённо выдохнула, второй раз за этот месяц слушая непонятный бред. В прошлый раз он говорил о насекомых, спрашивая себя и всех вокруг, почему они решили остаться такими маленькими. Удивительно. Как такой человек может учиться на ветврача? — Хм... Я так и не понял, зачем мне нужны синие глаза, — он виновато почесал голову, опуская глаза под ноги. — Чего ты хотел в академии в выходной? — спросила она, проигнорировав разговор о покупке синих глаз. Вид парня был слегка смущён. Буевич даже задумался, говорить ей или нет, однако его природная искренность взяла верх. Видно, что парень не будет ей врать, даже если она спросит его о чём-то интимном. Ирину сильно заинтересовала эта черта. В голове заиграли непонятные и властные нотки, что ей, обычно, не свойственно. — У бібліятэку мне трэба, але не ведаю, дзе яна, — он в смущении чесал затылок, осмеливаясь поднять на неё глаза. — Хочу посмотреть, что там есть. — Иди за мной, — Полещук продолжила путь вниз по лестнице. — Мне тоже туда нужно.***
Время летело быстро. Многие студенты были удивлёны тому, что Буевича до сих пор не исключили. Кто-то даже ставки делал, что к декабрю его уже здесь не будет, а выходило всё ещё интересней. По оценкам на огромном стенде среди первокурсников он был пятнадцатым. Этот факт и вводил многих в ступор. «Как такое могло произойти?» Такой вопрос часто звучал из уст студентов, которые тихо переговаривались между собой. Даже теории появились, что Максим не деревенщина, а какой-то богатый сынок депутата. Некоторые девушки поверили этому и пытались приударить за ним, но не выдерживали и пары дней общения. «Непробиваемый идиот», — говорили те, кто пытался. — А ён цябе цалуе, гаварыць, што любіць! — Буевич, как и всегда, плясал в коридере, пытаясь напевать русскую песню на беларусском. — І начамі абдымае! К сэрцу... — запнулся на секунду, пытаясь перевести слово «Прижимает». — Прыціскае?! Да! К сэрцу прыціскае! Студенты морщились, слушая «ангельский» голос Максима. Некоторые пустили ему вслед пару оскорблений, а улыбка Буевича всё не сходила с его изуродованного лица. Он всё слышал. Бежал он к выходу, ведь уже вечер и пары закончились. В очередной раз, когда Максим делал оборот вокруг себя, он остановился в самый последний момент перед чьей-то грудью. Улыбка на секунду исчезла с его лица. В голове закрутились шестеренки, пытаясь помочь хозяину понять ситуацию. — Чуть в клише не попал! — весело сказал он, резко поднимая голову. — Ирина Сергеевна? Что вы тут делаете? — резкое осознание. Буевич почесал затылок, со смущённой улыбкой смотря на неё. — Когда-нибудь ты меня собьёшь, — сказала она, морщясь от боли в руке. Слишком тяжёлый груз несла она в пакете, что его ручки резали ей пальцы. — Дела в библиотеке. — Извините! — мальчишка проявил наглость и забрал тяжесть из её рук. — Но она же не работает? — Для студентов – да, — Ирина ничего не сказала по этому поводу, облегчённо выдыхая. Пальцам стало чуточку легче. — Я с вами! — Максим последовал за ней, пытаясь удобней взяться за пакет. — Ого! — восторженно вскрикнул он, наблюдая просто огромное количество книг. — Это было в нашей библиотеке?! Почему я не знал! — Это всё моё, — Полещук почувствовала горящий взгляд Буевича на себе. За это время она узнала его чуть лучше и заметила просто огромную любовь к книгам. Даже без его слов она догадывается, чего тот хочет. — Можно, но только не сейчас. Улыбка на лице Максима стала ещё шире. Он резко подскочил к ней сзади, крепко обнимая за талию и по-детски целуя её в щёку. Душа Ирины резко затрепетала, бледных щёк коснулся практически незаметный румянец. Буевич же был так счастлив, что и не заметил этих изменений в ней. — Спасибо вам огромное! — его горячая рука мигом исчезла с её талии. — Як усё добра! Буевич вырвался вперёд и снова запел строки из детских песен. Ирина Сергеевна же тяжело дышала, всё ещё ощущая жар тела наглого мальчишки. — Ты не болен? — спрашивала она, волнуясь, что в такое тяжелое время он заболел. — Не-а! Здоров! — они остановились у библиотеки, куда, увы, редко кто стремился. Ирина больше не спрашивала, закусив себе щёку. Её это не должно волновать. Они вошли в библиотеку, где одиноко сидела женщина на пару десятков лет старше Ирины. Она улыбнулась им ласково, приветствуя кивком. — Здравствуйте, Дарья Дмитриевна! — Максим поставил тяжёлый пакет на пол, рядом со столом библиотекаря. — Вот! Дочитал и теперь готов вернуть их, раз выдался случай! — из рюкзака он достал пару книг. Булгакова с его «Белой гвардией», «Сотнікаў» Васіля Быкава, первый том «Тихого дона» Шолохова. — Спасибо вам огромное! — Не за что, Максим! Приятно, что хоть кто-то из нового поколения читает книги, — Дарья протянула анкету читателя Буевичу, ожидая, когда тот распишится. — Будешь что брать? — А можно? Вы ведь не работаете сейчас? — Максим с надеждой глядел на Дарью Дмитриевну, с нетерпением ожидая ответа. — Можно, — она махнула рукой, и парень мигом испарился, словно его и не было здесь. Ирина Сергеевна смотрела вслед любителю книг с едва заметной улыбкой. Хотя бы здесь он нашёл своё пристанище и одного из немногих, кто его может терпеть. Дарья Дмитриевна была доброй женщиной, с очень широкой душой. Мальчишка ей полюбился сразу, как только заговорил о своей цели прибытия сюда. За последние годы в академии мало кто ходил в библиотеку. Есть интернет и телефоны, где, как говорила вся молодёжь, хранятся все знания. Максим же заменял этой библиотеке человек десять, если не больше. Читал русских и белорусских классиков, также не забывал и про учёбу. Таким диким рвением читать он напоминал ей о сыне, которого она, увы, пережила. Поэтому Дарья Дмитриевна, как мать и просто хорошая женщина, принимала Буевича, как родного. Даже обеды ему готовит, жаль, что он заходит редко. Не успеет прочитать одну партию книг, как приходит за другой. — Идём ко мне, Ир, — старушка встала со стула, хватая тяжелый пакет. — Посмотрю, что ты мне принесла. Чай или кофе? — Чаю, — ответила Полещук, удивляясь такой силе у старой подруги. Старушка, несмотря на свои пятьдесят восемь, была очень прыткой и быстрой. Чайник уже кипел, книги из пакета аккуратно разложены на столе, печенье и конфеты уже были у неё в руках. Ирина всегда удивлялась такой прыти, иногда даже завидуя. В свои двадцать восемь она была вялая, словно рыба на суше. Столько дел за пару минут она никогда не сделает, какими бы простыми они не были. — Какие книги красивые! Но зачем так много? — Дарья подняла взгляд на Ирину, что ей с улыбкой ответила: — Ты очень привередливая, — Полещук подошла к вскипевшему чайнику, разливая горячую воду по кружкам. — Дай Бог из этих выберешь хоть одну. — Правда? — изумилась женщина, снимая очки с глаз. — Никогда не замечала это за собой. Чай стыл в кружках. Ирина успела съесть пару конфет и печенек, наблюдая, как старушка внимательно изучает каждую книжонку. И, если Полещук не ошиблась, из двадцати девяти книг Дарья взяла только две. «Властелин Колец» Толкина и книгу с пустой обложкой, на которой было написано только название. Автора, увы, Ирина не помнила. — И правда, — женщина улыбнулась и встала, убирая выбранные книги в сумку. — Доня, ты была права! Привередливая я стала за последние годы. Все ненужные ей книги снова оказались в пакете. Старушка посмотрела на дверь кабинета, за которой всё ещё был Буевич. Тот пел песни на беларусском, выбирая книги из разных разделов. После перевела взгляд на Ирину, что внимательно слушала строки из белорусских стихов. О, колькі раз прасіў я Назначыць мне спатканне; О, колькі раз хацеў я Прызнацца ёй у каханні! Прозвучали красивые строки одного из стихотворении. В этот момент, как показалось Полещук, голос Буевича стал мягче и красивее. Ирина закрыла глаза, вскоре слушая продолжение: Ды ўсё перашкаджалі, Калі дзяўчыне верыць, То павадак вясновы, То прымаразак-шэрань. Але і я — упарты. I каб свайго дабіцца, Прасіў я шчыра майстра Зрабіць ёй завушніцы. На гэтых завушніцах Я напісаў закляцце — Усё, што не сказаў ёй, А ў чым хацеў прызнацца. Ирина Сергеевна почувствовала в душе недовольство: хотелось слушать этот голос вечно, желательно, чтобы это были стихи. Глаза её открылись, встречаясь с зелёными счастливыми глазами Дарьи Дмитриевны. — О боже! Чувствую, что ты и Максимка будете вместе! — тихо говорила она, присаживаясь к Ирине на диван. — Ты так слушала его... Словно влюбилась. На лице Полещук второй раз за день появился румянец, только в этот раз намного заметнее. Дарья лишь улыбалась, но после жёстко добавила: — Будь аккуратней, — старушка встала на ноги и налила третью кружку чая. — Ему только семнадцать. — Вот именно, — Полещук выпила немного чаю, пытаясь унять дрожь в голосе. — Семнадцать. Ребёнок. О любви между нами речи быть не может. — Я вижу вас обоих насквозь, — женщина поставила третью кружку на стол. — Мальчик сейчас Максіма Танка читал неспроста. Стихотворение о любви, — Дарья отошла к двери, взявшись за ручку. — Не нужно этого бояться. Мой муж старше меня на пятнадцать лет и, как видишь, я счастлива, — лицо старушки резко стало мрачнее, от чего казалось, что она стала старше лет так на двадцать. — Жаль, что Васи нет... Дарья Дмитриевна вышла и заговорила с Буевичом, записывая ему новые книги. Ирина лишь слушала его громкий смех, пила остывающий чай, заедая его конфетами и печеньем. Сердце трепетало недолго. Совсем скоро холодный ум оборвал все её мечтания, заставляя спрятать все чувства глубоко внутри себя. Она не должна разрушать свою судьбу, утаскивая на дно Максима. — Идём, Максимка, чаю попьёшь! — говорила старушка, приглашая Буевича в кабинет. — Спасибо, Дарья Дмитриевна! Не откажусь, — громко говорил он, проходя в кабинет. Ирина не поднимала на него глаз. Максим же опустил взгляд на пакет, где лежала куча книжек. — Можно посмотреть, Ирина Сергеевна? — спросил он, ожидая её ответа. Почему-то это сейчас смешило её. Полчаса назад у парнишка хватило наглости забрать пакет, посмотреть его содержимое, а после обнять её и поцеловать. Сейчас же Буевич терпеливо ждал, словно собака обглоданную кость. — Выбирай, — Ирина посмотрела на его изуродованное лицо, что сразу озарилось улыбкой. Выбирал Максим недолго, слушая советы старушки. Где обложка слишком мягкая бабуля брать не советовала, однако Буевич делал наоборот. Глазами пробегался по первым страницам, с улыбкой укладывая книгу в рюкзак. Итого он забрал три книги. На последнюю, по каким-то неизвестным причинам, он смотрел дольше всего. «Ясно, — Максим аккуратно положил книгу в рюкзак, запоминая очень важную дату. — 25.03.2018». — Спасибо, Ирина Сергеевна! — поблагодарил он, присев на диван. — Верну всё через неделю или две. — Очень хорошо, Максимка! Удивительно, что хоть кто-то из молодёжи читает, — восторженно говорила Дарья Дмитриевна, подсовывая парню пару самых вкусных конфет. — Сучасная моладзь вельмі ляніва, каб чытаць. З імі няма пра што гаварыць, — с улыбкой говорил он, поднимая взгляд на Ирину. — Это не важно. В любом случае после нас что-то останется и, надеюсь, новое поколение будет лучше нас всех. — Вельмі лянівыя, — подтвердила Дарья, хлопая Буевича по плечу. Они молча допили чай и вышли из кабинета бабули, сразу направляясь в гардероб. По пути они никого не встретили. Многие преподаватели уже ушли, кто-то остался работать дальше, а студентов вообще след простыл. — Я правяду вас дадому, — заявил он, надевая чёрную куртку. — Ночью дикие животные ходят. — Если ты имеешь в виду бомжей, то их здесь нет, — съязвила она, поправляя длинное чёрное пальто. Пакет с книгами он так и не вернул. Они молча шли по улицам города, замечая в окнах новогодние украшения. Совсем скоро Новый год. Ирина Сергеевна мельком разглядывала изуродованное лицо парня под светом фонарей. Рана наверняка была ужасной, ведь можно заметить следы швов. Хотелось узнать, как и где Буевич получил этот шрам. — Кто тебя так? — Максим посмотрел на Ирину, замечая её жест, проводящий линию от скулы до челюсти. Лицо парня сначало стало хмурым. Впервые за три месяца общения с ним она видела его таким... Недовольным. Однако совсем скоро лицо озарила счастливая улыбка. Воспоминания вызывали у него ностальгию и радость. — Это история про крепкую дружбу, — Максим поднял глаза на небо. — Два лучших друга спасли меня, — из его уст вырвался смех. — Какие идиоты! Втроём пошли на рысь, думали, что лучшие охотники! — он смеялся весело и радостно, не ощущая ошарашенный взгляд женщины. — Люблю іх усёй душой! Адзінаццаць год прайшоў, а люблю ўсё мацней! — Как ты можешь вспоминать это с улыбкой и радостью? Ты мог погибнуть, — говорила Полещук с дрожью в голосе. Такая ужасная история не должна быть рассказана так небрежно. Буевич прекратил смеяться, смотря в испуганные синие глаза. Такая история напугала бы многих городских жителей, что не привыкли видеть диких зверей на улице. — Не плакать же, — с улыбкой говорил Максим, отрываясь от глаз Ирины. — Всё кончилось. Я живой, мои друзья целы. Именно это сейчас вызывает у меня радость. — Ты странный человек, — Полещук лишь выдохнула, сразу возвращаясь в норму. Голос её снова холоден. — Я ведаю, — на лице его улыбка, полная радости и счастья. Буевич проводил Полещук до её квартиры, оставив пакет в коридоре. Попрощался и ушёл, тихо напевая себе под нос. Ирина улыбнулась этому и ушла в зал, возвращая все книги на место.***
Сегодня был выходной. Две недели прошло с той прогулки, вся академия активно готовилась к Новому году. Привезли ёлку, студенты её украсили. В актовом зале уже пахло хвоей, стены его украсили плакатами и вырезанными снежинками. В некоторых магазинах уже можно заметить толкучку среди витрин с продуктами. Максим выделился больше всех, стоило заговорить про украшение актового зала. Он много смеялся, вырисовывая красивые зимние пейзажи на огромных листах. Руки его были постоянно измазаны краской. Успокоился он только в тот момент, когда вспомнил про экзамены. Ирина Сергеевна сегодня была дома и, как и хотела после случая с Быковым, опять занялась спортом. Волосы заплетены в гульку, на теле надеты спортивные бриджи и топ чёрного цвета. Пока Полещук разминалась. Простая гимнастика: наклоны вниз, приседания и все школьные упражнения, что она смогла вспомнить. Была попытка сесть на шпагат, но, увы, долгий застой не позволил ей этого сделать. Резко прозвучал звонок в дверь. Ирина встала и медленно пошла к двери, внутри надеясь, что просто ошиблись дверью. Она посмотрела в глазок. За дверью стоял Буевич. Тело его дрожало от холода, однако улыбка всё не сходила с лица. Сердце едва заметно сжалось от подобной картины. — Что тебе нужно, Максим? — она открыла дверь, поднимая глаза на парня. — Да я книги вам принёс! — голос и тело его сильно дрожали. Он быстро залез в рюкзак, доставая оттуда три книги, что он у неё одолжил. — Решил вернуть! Волосы и куртка Буевича были мокрыми. На улице шёл сильный дождь, и сейчас Полещук было не ясно, что этого парнишку несло к ней в такую дрянную погоду. Ирина выдохнула и отошла на шаг от двери, пропуская Максима к себе в квартиру. — Заходи. — Навошта? — Заболеть удумал? Буевич быстро сдался, хоть по лицу его и видно, что этого он не хотел. Снова в голове заиграли те пошлые мысли, стоило ей только увидеть эту брешь. Его искренность привлекала её с каждым днём всё сильнее. Буевич стоял на пороге, внимательно осматривая коридор. Снимать обувь или одежду он не стал, продолжая стоять на месте, словно хотел остаться здесь. Ирина похлопала Максима по крепкой спине, привлекая его внимание. — Снимай куртку, повешу её в ванной, — Максим послушался, виновато улыбаясь. — Разувайся и проходи в зал. Полещук скрылась в ванной, Буевич прошёл дальше по коридору. Зашёл в зал и остался стоять, рассматривая комнату. Плазма стояла на комоде, пару дисков лежали на полу рядом с ним. Также рядом был старый дивиди, который, судя по всему, подключали не часто. Напротив телевизора стоял угловатый тёмный диван с бордовыми подушками. За диваном стоял огромный шкаф, забитый книгами. Глаза Максима сразу загорелись при виде такой картины. — Почему стоишь? Проходи, — Полещук появилась за его спиной неожиданно, отчего он вздрогнул. — А можно книги посмотреть? — спросил он спустя несколько минут молчания, так и не сдвинувшись с места. Ирина отвлеклась от упражнения, оглядывая парня. Тот стеснялся смотреть на неё или книги, опустив глаза в пол. — Можно, — Буевич поднял на неё радостные глаза, сразу же приближаясь к шкафу с книгами. Полещук лишь выдохнула, чувствуя, как женская гордость подкосилась. Обычно от мужчин у неё не было отбоя, особенно в барах или кафе, где обычно собирались просто «эталонные» мужчины. Каждый норовил сделать ей комплимент, приглашал на свидания. Ей льстило это. Так она чувствовала себя женщиной. А сейчас... Буевича больше интересовали книги, чем она или любая другая девушка. За эти несколько месяцев первокурсники и первокурсницы успели завести отношения, в то время как Максим игнорировал это, полностью отдаваясь учёбе и чтению художественной литературы. В голове появилась идея. Сейчас женщина впервые решила воспользоваться его искренностью. Сделала пару шагов по мягкому ковру к нему, тихо задавая вопрос: — Ты гей? — Нет, конечно! — спустя секунду Буевич обернулся к ней, непонимающие смотря на неё. — А кто это? — Неважно, — Полещук встала рядом с ним, полностью утратив интерес к упражнениям. — Что выбрал? — Пока ничего! Многа кніг у вас! Цяжка выбраць, — он с улыбкой посмотрел ей в глаза. — Вы голодны? Полещук удивлённо подняла на него глаза, отвлекаясь от обложек книг. Вопрос на удивление попал в точку – за это утро Ирина ничего, кроме кружки кофе и печенья, не ела. — Следишь за мной? — подозрительно спросила она, отступая от него на шаг в сторону. Этого жеста он не заметил, продолжая листать книги. И, кажется, нашёл одну, что пришлась ему по душе. — Нет, — он покачал головой. — Утром в доме обычно пахнет едой, а у вас не так. Только кофе, — Буевич с улыбкой посмотрел на Ирину. — Если хотите, могу приготовить вам что-нибудь. Ирина улыбнулась такому предложению. Она редко готовила дома сама, предпочитая зайти в кафе или заказать что-то вредное на дом. Иногда, когда она была замужем, ей готовил муж, воспоминания о котором сразу же заставили её нахмуриться. Слишком болезненным было расставание с этим человеком, да и в жизни с ним было сложно. Не повезло ей тогда жить с ловеласом, что во время их брака привёл кучу дам в её дом. С Максимом было легче. Искренний парень ни разу не соврал кому-либо из немногих его знакомых. — Я не против, — Ирина посмотрела в окно, наблюдая, как дождь усиливался. — Ты всё равно здесь надолго. — Отлично! Вы не против борща? Или чего-то другого? — Буевич закатал рукава чёрной тёплой кофты, обнажая сильные предплечья исполосанные шрамами от укусов. — Можно борщ и пюрешку на второе? У вас ёсць бульба або трэба ў магазін ісці? — Всё есть, — сказала она, внимательно осматривая его изуродованные руки. — Идём. Ирина заметила за собой нездоровое влечение к этому парню и его шрамам. Это было ненормально. И пословицы по типу «Шрамы украшают мужчин» здесь не подходят. Небольшие и едва заметные – да, но не такие, как у Буевича. Они уродовали его. Руки были буквально усеяны шрамами, словно он ещё раз боролся с рысью. И ведь сложно заметить их – Максим всегда носит мешковатую одежду, скрывая от всех свои шрамы. Теперь в голове закрались сомнения: точно ли этот пацан такой искренний и простодушный? — Спасибо! — студент сел на стул и стал чистить картошку, тонко срезая кожуру . — Потом покажите, где специй и Буракі! Ещё надеюсь, кость у вас есть? Максим говорил быстро и чётко. Ирина быстро достала нужные специи, достала из морозильника кусок мяса, а в холодильнике нашла две больших свеклы. Когда с требованиями Буевича было покончено, она вышла из кухни. Нужно было переодеться. Два часа пролетели быстро. На кухне стоял приятный запах специй, от чего даже жарко становилось. Максим стоял у плиты и напевал детские песни. Ехалі ў Галандыю бульбашы спяваць Пачалі Яўропу ўсю бульбай частаваць. Няма ў свеце больш нічога, дранікаў спячы Гэты смак дапамагае ўсіх перамагчы! Полещук лишь слушала и наблюдала, как в такт словам он плясал, не обращая на неё внимания. На душе становилось теплее. Мысли и подозрение о фальшивости этих действий отпала. Буевич Максим был самым настоящим и искренним, прямо сейчас напевая и танцуя у плиты. — Антошка, Антошка! Пойдём копать картошку! — Максим попробовал суп, улыбнулся ещё шире и выключил плиту. — Ирина Сергеевна, щяс наливать иль чуть позже? — Давай сейчас, — она встала на ноги, помогая найти миски. — Садись, я сейчас налью. Налила две тарелки супа, нарезала хлеба. Буевич ждал, снова напевая уже песню своего производства: — Чаго выешь, доня! А я ведь говорила, что будзе вельмі больна, — миска горячего борща стояла перед ним. — Чаго мяне ніхто не слухаў, Доня? — Нескладно, — прокомментировала Полещук, привлекая его взгляд. — Пытаешься сочинять стихи? — У меня никогда это не выйдет, — он взял ложку в руку, начиная дуть на горячий суп. — Я вельмі дурны для такой тонкай працы. Да и поэзия мне тяжело даётся. Она промолчала, приступая к еде. Долго дула на ложку, откусила кусочек хлеба и, наконец, решилась попробовать. Полещук едва сдержала писк, поднимая взгляд на Буевича. У неё в голове прокрутились воспоминания из детства, когда мама ещё была жива. Та, как и Максим, хорошо готовила, заставляя даже самых привередливых хвалить приготовленную ей еду. Ирина, увы, плохо готовила, предпочитая заказывать еду или обедать в кафе. — Вкусно, — тихо сказала она, доедая последнюю ложку. — Где ты так научился? — Пришлось, — Буевич забрал её миску и ложку, промывая их под водой. — Родители уходили рано утром, порой забывая приготовить завтрак. После школы готовил сам, себе и сёстрам, — на его губах появилась радостная улыбка. — Скучаю по ним. Полещук как-то и не обратила внимания, что парнишка решил помыть всю посуду в раковине, даже забыв про посудомойку. Просто наблюдала за ним, за движениями его сильных изуродованных рук. Приняла это она слишком быстро, позволяя Максиму приблизиться слишком близко. — Откуда у тебя шрамы на руках? — спросила Ирина, наблюдая за его реакцией. В этот раз он посмеялся и радостно улыбнулся, сразу отвечая на её вопрос: — У нас в деревне мало развлечений было: беготня от сабак, беготня от Конченного быка, подкидывание ужей под ноги девушкам, — Буевич закончил с посудой, вытирая руки об кофту. — Собаки оставили, иногда и кошки царапали. Конченный бык вообще через себя перекинул, рогом разрывая мне всю спину! — рассказ парня снова заставил её сильно печалиться и злиться. Такая небрежность раздражала. — Весело тогда было! Жаль, что многие псы состарились и умерли, а быка зарезали ещё четыре года назад. — Странный ты, — Ирина едва сдержала злость в голосе, опуская глаза в пол. — Я ведаю, Ірына Сяргееўна! — радостно сказал он, закатывая рукава. Она лишь посмеялась, прикрывая глаза рукой. Даже сейчас сложно поверить в существование этого придурковатого человека, как Буевич Максим. Хотелось видеть его чаще, держать при себе и не отпускать. В голове закрались эти собственнические мысли, которые она решила озвучить: — Придёшь завтра? Хочется ещё что-нибудь попробовать из-под твоего ножа, — Ирина улыбнулась ему, нежно и ласково. — Всё нужное куплю. — Ну... — Максим почесал затылок, пытаясь осознать её слова. — Если хотите, то можно. Она улыбнулась этому, поднимаясь со стула. Дождь всё ещё шёл, стремительно темнело. Буевич смотрел в окно с некоторым волнением, явно не желая стесняться Полещук в её квартире. Понять это женщине было несложно. — Идём, Максим, — Ирина вышла из кухни. — Любишь старые фильмы? — громко спросила она из зала, включая телевизор. — Я кроме них ничего не смотрел! — Буевич вышел следом, наблюдая, как Полещук роется в ящике с дисками.***
Эти дни до Нового года для Ирины Сергеевны прошли просто отлично или даже божественно, как она иногда думала. Буевич был интересным, с ним было не скучно. Можно было обсудить её книги, которые он успел прочитать, старые фильмы, что они смотрели по дивиди. Иногда говорили о их прошлой жизни. Максим сильно удивился, стоило ему узнать, что Ирина Сергеевна раньше была бунтаркой в школе и академии. Смотрели фотографии, где были видны сильные отличия Ирины из прошлого с Ириной настоящего. Буевич много смеялся, улыбался чаще обычного, как и Полещук. За последние годы это были самые лучшие и счастливые дни в её жизни. Однако скорый отъезд Максима домой на каникулы сильно омрачал это счастье. Ночью Ирина часто просыпалась, выкрикивая его имя. Сны были страшными и кровавыми. Буевич умирал от всех тех ужасов, о которых он ей рассказывал. В одном сне его убила рысь, в другом загрызли бешенные псы, в третьем затоптал бык, в четвёртом его укусили ядовитые змеи. Без валерьянки уснуть было невозможно, особенно перед новогодним вечером, после которого Буевич собирался уехать. Играла современная музыка, студенты и некоторые преподаватели танцевали каждый в своём кругу. Некоторые смельчаки сумели пронести крепкий алкоголь в бутылках из под лимонада. Преподаватели же пили в специальных кабинетах, где, естественно, никто ни от кого не скрывался. Скорее водку и шампанское прятали от студентов. Ирина Сергеевна не вылазила из этого кабинета, наливая рюмку за рюмкой. Скорая разлука с Максимом давила и даже выводила из себя, заставляя плакать от бессилия. Преподаватели, кто успел напиться, уже плясали вместе со студентами. В кабинете была только она и уборщик, что решил прилечь на диван. Его храп, как казалось Полещук, мог услышать каждый из зала, если бы не играла музыка. — Ир, чего ты тут сидишь? — Дарья Дмитриевна вошла в кабинет, наблюдая, как Ирина выпивает ещё одну рюмку. — Идём. Дарья Дмитриевна не могла терпеть алкоголь, поэтому мгновенно скрылась и даже не приближалась к кабинету с выпивкой. Ирина решила послушать старую подругу – долго сидеть на одном месте надоело, как она успела заметить. Полещук вышла, наблюдая, как студенты танцевали под активную песню какого-то известного певца. Глаза быстро пробежались по лицам молодых людей. Ирина поскорее хотела найти привычное и столь ей милое изуродованное лицо. «Он как всегда», — с милой улыбкой подумала она, наблюдая, как Буевич зажигает один, отбившись от других компаний. Максим был в шубе деда Мороза, в чёрных джинсах и чёрной мешковатой кофте. Танцевал, громко подпевая слова песни, которая, увы, скоро должна закончится. Ирина была готова наблюдать за его танцем вечность, если бы была возможность. Буевич обернулся к ней, широко улыбаясь. — Добрый вечер, Ирина Сергеевна! С наступающим! — он подошёл и вытер пот со лба. — И тебя тоже, Максим, — она ласково улыбнулась ему, с нежностью разглядывая шрам на лице. — Решил стать зомби? — Ну а как же! Костюма у меня нет, а вот краски завались! — Буевич указал на шрам, что был измазан чёрной краской. — Решил сэкономить грошы. В этот момент диджей решил поставить медляк, сбавляя обороты танцующих студентов. Все сразу разбежались по своим парам, кто-то из парней в шутку решили танцевать друг с другом, весело смеясь. Преподаватели тоже не стояли в стороне, приглашая на танец преподавательниц. Каждый нашёл себе пару, пока они стояли и смотрели друг другу в глаза. Буевич улыбнулся шире, грациозно протягивая ей руку. — Мадам, можно пригласить вас на танец? — весело говорил он, улыбаясь шире, когда она приняла его приглашение. — Спасибо, мадам! Сейчас Полещук была благодарна диджею и Дарье Дмитриевне, как никогда прежде. Вовремя она вышла и нашла этого парнишку, что осмелился пригласить её на танец. Он в красной шубе, она в своей чёрной юбке и белой блузке. Смотрелись они, несомненно, странно, однако им обоим плевать. Полещук была пьяна, Буевич даже бы не заметил этих взглядов. Ирина положила голову на грудь парня, слушая спокойный ритм его сердца. Руки скользнули под шубу, оглаживая крепкие плечи. Она крепко прижалась к нему, нарочно прижимая грудь к его груди, пытаясь уловить хоть какую-то реакцию. Ничего не произошло. Сердце Максима отбивает такой же спокойный ритм, руки его не попытались опуститься ниже талии. Полещук лишь тихо хохотнула, уже во второй раз удивляясь непробиваемости Буевича. Движения медленные и неловкие, музыка дарила умиротворение и покой, заставляя Ирину закрывать глаза от усталости. Не будь Максима рядом, она бы упала и уснула прямо здесь. Совсем скоро музыка закончилась, многие пары уже отпрянули друг от друга, начиная более оживлённые танцы. Они и ещё пару девушек и парней продолжали стоять в обнимку. Голова Ирины всё ещё была на его груди, руки Максима были на её талии, не смея опускаться ниже. Полещук хотелось уйти. Дома она могла чувствовать себя спокойно, особенно, если он будет рядом. Ирина отпрянули от его груди, поднимая глаза на него. — Пойдём домой... — тихо попросила она, смотря в два серых огонька. — Хорошо, мадам! — тихо и весело говорил он. — Я провожу вас! Выйти из актового зала не составило труда: все были заняты танцами, выпивкой и интересными разговорами. Шубу деда Мороза оставили там, отдав кучке пьяных студентов. Оделись и вышли с территории академии, медленным шагом двигаясь в сторону квартиры Ирины Сергеевны. Шли близко друг к другу, она держалась за его локоть, пытаясь удержаться на ногах. — Адчуваю сябе джэнтльменам! — Буевич широко улыбнулся, всматриваясь в небо. — Нужно прочитать стихотворение! Они же делали так, верно? Полещук не ответила, приготавливаясь слушать волшебный грубоватый голос. Буевич же долго молчал и даже нахмурился, пытаясь вспомнить хотя бы пару строк. Улыбка появилась на его лице. Ня ведаючы Разбурала мне сэрца Днём і ўначы І зараз працягваеш. А мне ўжо не баліць. Коротенькое и очень грустное, как ей показалось, даже несмотря на весёлые интонации его голоса. В душе заиграла ревность, стоило пьяному сознанию сопоставить стихотворение о безответной любви и отсутствия интереса Максима к девушкам. — Кого ты любишь, Максим? — тихо спросила она, крепче сжимая его локоть: чуть не упала на заледеневшей луже. — Усіх, — недолго думая ответил он, начиная перечислять: — Маці, Тату, сясцёр, сяброў. Вас і Дар'ю Дзмітрыеўна ў тым ліку, — Буевич тепло улыбнулся, не замечая, как Полещук облегчённо выдохнула. Вот они уже стояли возле её квартиры, ключом открывая дверь. Ирина Сергеевна скинула зимние сапожки и тёплое пальто. Пока Максим раздевался, она скрылась в зале, начиная копошиться на кухне. — Новый год... Зачем я его праздную? — сам себя спросил Буевич, проходя в зал. — Это ведь просто дата смерти бога... Или его день рождения? Что это вообще такое? — он присел на диван, схватившись за голову. — Не важно! День рождения или смерти! Зачем? Я ведь его даже не знаю! — Максим задумался. Лицо избавилось от улыбки, показывая серьёзные мыслительные процессы. — Дед Мороз? Может, это его День рождения? Тогда зачем он дарит подарки? Мы же ему должны дарить! Резко размышления Буевича прервал громкий стук о деревянный стол напротив дивана. На нём стояла открытая бутылка шампанского, один бокал и две миски салата: горошек и крабовый. Ирина плюхнулась рядом с ним на диван, включая телевизор. В этот раз она искала фильм в интернете, включая первое, что увидел её пьяный взгляд. Заиграла заставка. Максим успел прочитать название – «Гарри Поттер и философский камень». — Наготовила, конечно... — Полещук налила себе полный бокал шампанского. Буевич наблюдал за ней. Ирина медленно пила из бокала, пустыми синими глазами смотря вперёд. Мысли заполнили её пьяную голову, в то время как его трезвую посетили другие, явно не те, что были в это время у Полещук. Максим внимательно рассматривал крабовый салат, уделяя особое внимание нарезанным крабовыми палочкам. — Почему их зовут «крабовые»? — озвученный вопрос вывел Ирину из транса. Максим же продолжал: — Я читал их состав и краба там не было... Обман? — Буевич сморшился, налаживая одну ложку крабового салата себе в тарелку. — Почему ты «крабовые», а не «рыбные»? — Дань традициям, — в этот раз Полещук вырвала его из транса, сразу привлекая внимание. — Раньше, как мне мама рассказывала, салат делали из настоящего крабового мяса. После пришли крабовые палочки, которые быстро вошли в моду, так как дешевле, — Ирина допила бокал шампанского, ощущая, как живот её грозится вывернуться наизнанку. — Дань традициям и жадность... Ирина Сергеевна побледнела, отчего и так бледная кожа стала, словно у мертвеца. Максим заметил и сразу вскочил с места, поднимая Ирину на ноги. — А вот это не хорошо! Вперёд к белому трону! — весело и взволнованно говорил он, прикрывая ей рот рукой. — Проходите! Я сейчас! Ирина Сергеевна переборщила. Сегодня она отделалась неприятным привкусом во рту и болью в животе, а вот завтра начнутся уже настоящие проблемы. Адски заболит голова, кости и мышцы откажутся двигаться от сильной боли, живот будет противиться принять любую пищу, кроме воды. Пить Ирина Сергеевна любила, особенно, когда были везкие причины. Не любила она только последствия. Максим стоял рядом с ней на коленях, аккуратно придерживая ей волосы и нежно поглаживая по спине. Краем глаза Ирина наблюдала на его изуродованном лице спокойную улыбку. Отвращения или неприязни не было видно в его искренних серых глазах, только беспокойство. Ни запах, ни её ужасный вид в этот момент не отпугивали Буевича в такой болезненный для Полещук момент. Сейчас она даже рада тому, что перепила. Такие нежные прикосновения ей не дарил даже муж, который наверняка бы ушёл, не желая наблюдать за ней сейчас. Из глаз брызнули слёзы, как показалось Ирине, счастья.***
Буевича Максима забрали родители на следующий день ближе к вечеру. Ирина Сергеевна же пролежала целый день в постели, пытаясь бороться с болями в теле и голове. Благо, что Максим оказался хорошим мальчиком и оставил ей полную бутылку воды и таблетки. Только к вечеру она встала, борясь с опустошением в душе и болями. На кухне Ирина нашла записку о том, что ужин он спрятал в духовке. — Как всегда, вкусно... — Полещук едва сдерживала слёзы, поедая запечённый картофель из духовки. Дни снова стали рутиной для неё. Работа, дом, работа, дом. Сердце болело, а голова и руки продолжали жить и работать, словно ничего и не изменилось. Совсем скоро приготовленная им еда закончилась. Купленная на заказ была ей отвратна, на свою готовку она и не рассчитывала, зная, что всё будет не так, как у него. И кошмары настигли её с новой силой, показывая ей все те ужасы. Ядовитые змеи, бешеные псы, смертоносная рысь и безумный бык. Даже валерьянка не помогала. Совсем скоро, спустя два дня, Дарья Дмитриевна заметила её страшное состояние. Бабуля сразу позвала к себе в кабинет, где они пили ромашковый чай для успокоения. Ирине становилось чуть-чуть легче, особенно, когда она, словно маленькая девочка, лежала у Дарьи Дмитриевны на коленях. Старушка гладила её по волосам и молча сидела, ожидая, когда Полещук успокоится. — Всё будет у вас хорошо, — говорила бабуля в те моменты, когда чувствовала сильную дрожь её тела. В такие моменты Ирина пыталась не заплакать. — Приедет и снова он будет ходить к тебе. Приготовит тебе вкусный ужин и начнёт тараторить про всё то, что случилось с ним в деревне, — Дарья улыбнулась этом, представляя эти разговоры. — Весёлую историю Максимка тебе расскажет, сто процентов! Слова мудрой женщины помогали ей продержаться оставшиеся четыре дня. Сегодня все студенты, что уехали домой, должны вернуться в академию. Этого дня она ждала, как ей показалось, вечность. Кошмары этой ночью не снились, заказанная еда оказалась вполне приемлемой. На работу она пришла в хорошем настроений, где её уже ждали галдёж студентов, разговоры преподавателей и обычная рутина, которую этот парнишка смог скрасить своим присутствием. В аудитории уже собрались студенты, тихо обсуждая между собой проведённые каникулы. Буевич, как и всегда, сидел на первом ряду, что-то просматривая в ноутбуке. Полещук едва сдержала себя от необдуманного действия, стоило ей увидеть его. Максим улыбался, как и всегда, тихо говорил что-то под нос, когда решал её проверочный тест. Ирина наблюдала за ним, ощущая некое успокоение в душе. — Рашыў, Ірына Сяргееўна! — весело и громко сказал Буевич, вскакивая с места. Пару студентов прошипели от отвращения, услышав его громкий голос. За неделю каникул они успели отвыкнуть от этого громкого раздражающего звука. Ирина же едва заметно улыбнулась, проверяя его тест. — Максим, — позвала она его, когда он собирался уходить. Аудитория быстро опустела, студенты ринулись в другую. Буевич и Полещук остались одни, смотря в глаза друг друга. — Приди ко мне сегодня, — тихо попросила она, наблюдая, как Максим кивнул. — Антошка! Антошка! Пойдём копать картошку! — весело громко пел, когда выходил из аудитории. Снова в коридорах начались балетные танцы и пение. Студенты вновь бросали в его сторону оскорбления, преподаватели кричали вслед наставления о нормах поведения в обществе, а Буевич снова всё игнорировал. — Это проклятье какое-то! — громко говорил Максим в кабинете у Дарьи Дмитриевны. — Зноў у вёсцы з'явіўся Кончаны бык! Не паспеў пазнаёміцца з ім, як ён адразу біцца! — Буевич показал перевязанную левую руку. На бинте были видны пятна крови. — Убегал от него аж до леса, а там споткнулся и порезался! Удивительно! — Весело у тебя в деревне, Максимка! — Дарья положила рядом с ним пару вкусных конфет. — Только поменьше рассказывай таких историй при Ире. Посмотри, какая вся напуганная! — указала она на его ошибку, смотря в напуганные глаза Полещук. — Ничего, — Ирина отпила немного чая из кружки. — Давно привыкла. — Да! Все живы и целы, а это главное, — Максим залпом выпил остывший чай, заедая всё конфетой. — Только жаль, что его скоро убьют. Болен чем-то сильно, а телятам эти гены не нужны. Пары закончились. Студенты и многие преподаватели разошлись по домам. Ирина и Максим могли спокойно собраться и выйти из академии вместе, направляясь к ней на квартиру. Полещук, улыбаясь, взяла его за локоть, в первый раз за день прикасаясь к нему. Максим же и не заметил этого, вновь напевая стихотворение, наблюдая за падающим снегом: Снег идет, снег идет. К белым звездочкам в буране Тянутся цветы герани За оконный переплет. Снег идет, и всё в смятеньи, Всё пускается в полет,- Черной лестницы ступени, Перекрестка поворот... Буевич остановился и нахмурился, пытаясь вспомнить продолжение. Ирина, каким-то неизвестным чудом, смогла вспомнить и могла бы даже сейчас рассказать стихотворение Пастернака, но наблюдать за задумчивым изуродованным лицом ей было намного приятней. — Всегда забываю продолжение! Не разумею, што не так! — вырвался он из транса, поднимая глаза к небу. — Снег идёт... А дальше не помню! — Максим ударил себя кулаком по лбу, снова начиная искать в памяти строки из стихотворения. Буевича заклинило надолго, аж до её квартиры. Ирина лишь с улыбкой слушала начало стихотворения, наблюдая, как Максим снова хмурится и пытается продолжить третье четверостишье. Сейчас он уязвим. В голове у Полещук снова заиграли пошлые мысли. Они вошли в квартиру. Ирина отпустила его локоть и сняла куртку с зимними сапожками, слушая тихий и приятный голос Максима. Тот не замечал ничего вокруг, пытаясь найти ответы у себя в голове и проговаривая их себе под нос. Полещук была рада тому, что снова слышит и видит его у себя в доме. Она встала напротив и обхватила его шею руками, крепко прижимаясь к груди парня. — Я скучала...***
Вечер двадцать четвёртого марта. Зима прошла успешно для многих студентов. Ирина и Максим встречались каждые выходные у неё на квартире, обсуждая книги и фильмы или же ведя простые разговоры ни о чём. Однако, с каждым приближением к заветной дате, Максим становился нервозным и явно невыспавшимся. Ирина беспокоилась, стоило ей заметить первые признаки недосыпа у Буевича, от которых тот всегда отшучивался. Максим, в этот раз без улыбки, стоял возле общажной плиты. В духовке запекался корж, шоколад плавился на паровой бане. На кухне был только он один, все остальные студенты редко сюда ходили, предпочитая бомжпакеты или, если побогаче, заказывать еду. Именно благодаря бедности и лени студентов Максим мог делать на кухне всё, что хотел. Иногда на запах свежей еды приходили голодные студенты, но стоило обнаружить рядом с плитой Буевича, как все сразу скрывались из виду. Спустя несколько минут Буевич достал корж и отключил духовку. Открыл форму и бросил её в умывальник, хватаясь за чистый нож. Максим разрезал свежий горячий корж, словно не ощущал его температуры, на четыре части. Разрезы были неровными, однако это его мало волновало. После взял кастрюлю со свежим кремом, начиная пропитывать каждый слой торта. В конце, когда последний корж был уже сверху всех остальных, Буевич начал поливать торт растопленым шоколадом. — Отлично! — с широкой улыбкой сказал он, украшая торт конфетами M&M’s. — Всё почти готово. Тот крем, что остался на дне кастрюли, Буевич ложкой собрал в полиэтиленовый пакет. Ножницами надрезал угол пакетика, начиная писать на уже застывшем шоколаде надпись «С днём рождения!». — К завтрашнему вечеру должен пропитаться, — Буевич пошёл в свою комнату. В комнате у Максима не было соседей, поэтому он мог не беспокоиться по поводу пропажи его выпечки. Более того, в комнате у него был старый небольшой холодильник, где он мог спрятать торт от голодных студентов. — Двенадцать ночи уже... — на лице весёлая измученная улыбка. — Про уроки-то я забыл... — Максим сел на кровать и впал в раздумья: — Делать или не делать, вот в чём вопрос... Не успею. Завтра и так буду ловить призраков от недосыпа, — Буевич посмотрел в угол комнаты, где, как ему показалось, сидело нечто. — Ты меня достал, чёртово существо! Лягу я спать, лягу! — Максим быстро разделся, обнажая ужасные шрамы по всему телу. Самый видный и большой был на спине от рогов быка. — Чёртова мразь! Я знаю, что ты не ушёл! — Максим открыл глаза, начиная наблюдать всё ту же галюцинацию. — Дай поспать... Сонный паралич? Чё мне тогда нормально дышится? Буевич уснул, не успев продолжить свои мысли по этому поводу. В комнате же было пусто, как и всегда, а увиденное существо просто игры чьего-то воображения. С днем рождения! Успеха, радости, везения! Любви, желаний исполнения, и миллион ночей и дней! С днем рождения! Любви до головокружение! И чумового настроения, и самых преданных друзей! Слова известной песни тихо прозвучали из уст спящего парня. Улыбка снова озарила его изуродованное лицо.***
Вечер пятницы, двадцать пятое марта. Сегодня у Ирины хорошее настроение, ведь впереди выходные и снова он будет рядом с ней. Да и праздник сегодня – Ирина совсем скоро разменяет третий десяток лет. Сейчас же Полещук пересматривала первую часть «Шрека», наблюдая, как тролль громким криком разогнал людей с болота. На лице нанесена маска, волосы собраны в полотенце, одета Ирина была в халат без какого-либо нижнего белья. Совсем недавно она вышла из душа. — С днём рождения, — Ирина взяла бокал, полный красного вина. — Двадцать девять лет прожиты успешно, — она залпом выпила всё содержимое, наливая из бутылки ещё. Так она просидела недолго. Когда уже третий бокал был пуст, в дверь неожиданно позвонили. Полещук лишь выдохнула и встала с места, в глубине души надеясь, что Максим решил прийти к ней сегодня, а не завтра. И, на удивление, её маленькое желание исполнилось. В глазок она наблюдала всё то же изуродованное лицо с искренней улыбкой на устах. Единственное, пожалуй, что волновало Ирину, то это причина появления здесь Максима. — Макс... — С днём рождения! — весело и громко сказал он, протягивая тарелку с тортом. — Двадцать пять лет – это хорошо! Желаю прожить ещё в два раза дольше! Ирина приняла такой славный подарок, пытаясь прийти в себя после услышанного. Про её день рождения знают немногие, даже Дарья Дмитриевна не в курсе, уже который год пытаясь это выпытать. Когда же оправилась, то вспомнила последние его слова, что сильно тешили её самолюбие. Не двадцать девять, а теперь двадцать пять. — Спасибо, Максим, — с радостью говорила она, улыбаясь. — Проходи. Максим вошёл и только сейчас, в свете лампочек из коридора, она смогла заметить тёмные мешки под глазами Буевича. Волосы, как в принципе, и всегда, были спутаны. Им явно не помешала бы расчёска. Глаза же ничуть не изменились, сияя энергией и радостью. — А что это у вас на лице? — спросил он, осматривая непонятную мазь у неё на лице. — Да так, женские штучки, — Ирина пошла в зал. — А зачем? — Максим последовал за ней. — Говорят, что красивее люди становятся, — торт она поставила на стол рядом с диваном, поднимая глаза на Буевича. Тот явно задумался о чём-то странном. — Зачем? Вы и так красивая, — сказал он, сощурившись. Максим внимательно осматривал её, не замечая, как она едва вздрогнула. — Синие глаза... Где такие можно найти? — Спасибо, Максим, — Полещук ушла на кухню за ножом. Буевич же остался в зале, присаживаясь на диван. Из дум о приобретении синих глаз его вывел громкий крик героев из мультфильма. — Ого! — картина на экране его сильно заинтересовала. — Никогда такого не видел! Ирина же за это время успела смыть крем с лица на кухне и взять нож и две тарелки, сразу же возвращаясь в зал. Буевич был увлечён мультфильмом, не обращая внимания ни на что вокруг. Снова пошлые мысли заиграли у неё в голове. Алкоголь же помог в принятий быстрого решения: она ослабила узел на поясе халата, оголяя свою довольно-таки большую грудь. «Обратишь ли ты на меня внимание?» Полещук аккуратно поставила две тарелки на стол, начиная разрезать торт. Буевич продолжал смотреть мультфильм. Она положила каждому по куску, громко поставив тарелку перед ним. Ноль реакции. Ирина села на другую часть дивана, впритык наблюдая за Максимом, что решил следить за приключениями Шрека. «Обидно... — Ирина попробовала торт, удивляясь, какой же мальчишка талантливый. — Мультик намного интереснее, чем я?» Полещук заела своё горе двумя кусками торта, после заливая его ещё одним бокалом вина. После четвёртого она набралась ещё больше решительности и пошлых мыслей. Ирина высвободила волосы из полотенца и подобралась к нему, положив голову ему на плечо и обнимая его руку, крепко прижимая к своей практически голой груди. Максим лишь посмотрел, в чём дело, а после снова вернулся к просмотру мультфильма. Даже голая женщина, что явно хочет его в этот момент, не могла отвлечь от просмотра «Шрека». «Уже третий раз пытаюсь, а всё без толку... — Полещук тоже вернулась к просмотру мультфильма, как и хотела в этот вечер. Только положения она не сменила, желая получить тепло его тела. — Непробиваемый идиот...» Ирина, несмотря на такое безразличие со стороны Максима, всё равно была счастлива. Он был с ней не из-за внешности или хороших оценок. Буевич любил её по-другому, если, конечно, он понимал хоть что-то о любви. За три месяца после каникул он не завёл отношений, продолжая являться и общаться только с ней. Только общаться. Для своего возраста Максим слишком наивен, в чём явно виновата его природная искренность. Ирина же любила его и как человека, и как страстного любовника, которым он пока не является. В пьяной голове вновь появились пошлые и собственнические мысли, говорящие ей сделать что-то непотребное с ним. И она решила послушать их, тихо начиная разговор: — Макс, — Буевич повернулся к ней, заглядывая в туманные синие глаза. Зрачки парня расширились, стоило ему почувствовать властный поцелуй на своих губах. Буевич не успел ничего сообразить или сказать, как на него вдруг сели, проникая языком ему в рот. На своём или её... Во рту он чувствовал вкус вина и торта, что Полещук недавно съела. Ощущения, на его удивление, были приятны, пусть и очень грубы с её стороны. Максим в первый раз целуется и не понимает, что делать дальше, доверяя все действия Ирине, что успела проникнуть к нему под одежду. Буевич вздрагивал от её прикосновений. Холодные руки женщины оглаживали его избитый торс. Совсем скоро и он додумался что-то сделать: положил руки ей на талию, не смея опускать ниже или поднимать выше. — Какой мягкий халат, — Максима выпустили из оков поцелуя. Лицо его было скорее удивлённым, чем смущённым, однако эту тему поцелуя затрагивать дальше не стал. Просто принял это за дружеский жест. — Где такой достать можно? Ирина тихо засмеялась. Ситуация просто до абсурдности смешна и нелепа. Максима больше интересовал её чёртов халат, что она прямо сейчас готова сорвать с себя. В принципе действует, как и всегда. Ирина ожидала от него чего-то подобного, но не так скоро. — Неважно, — Полещук схватила его руку, поднимая её выше, к своей груди. — Сожми. Максим послушался и нежно сжал её грудь, сразу услышав томный тихий стон. Парень почувствовал дрожь по всему телу, стоило ему только услышать этот звук. В джинсах стало теснее, словно он резко потолстел на несколько килограмм. Полещук же улыбнулась счастливо, как ему показалось. Она поёрзала на его коленях, промежностью оглаживая то место, где было теснее всего. — Вы счастливы? — Максим осмелился поднять вторую руку к груди, услышав ещё один стон. — Ты просто не представляешь, как я счастлива, — тихо сказала она, задирая его кофту вверх. — Снимай. Даже в пьяном состоянии Ирина удивлялась, насколько её голос сейчас властно звучит. Максим же послушно выполнил её просьбу, оголяя крепкий израненный торс. Ирина также поспешила избавиться от махрового халата. Женщина облизнулась, наблюдая пару видных шрамов на груди парня. Видно, рысь смогла ранить его своими острыми когтями, нависая над ним сверху. «Прямо как я сейчас, — она прикусила кожу на его шее, возбуждаясь ещё сильнее, когда она услышала стон. — Ему это нравится?.. Может, он мазохист?» Ирина перешла на плечи Максима, в этот раз укусив сильнее. Стон, полный удовольствия, ещё раз вырвался из его уст. Буевич в этот раз действовал увереннее. Сильные руки мяли её грудь, принося ещё больше удовольствия. Полещук стонала громче, царапая его спину до крови. — Вам нравится? — тихим возбуждённым голосом спросил он, дрожа от удовольствия. Мелкие царапины и укусы приносили ему непонятные и приятные ощущения. — Очень, — на выдохе произнесла она, прислониашись лбом к его лбу. Впервые в искренних серых глазах Ирина видела возбуждение и похоть. — Опусти руки ниже, — Полещук схватила одну руку парня, направляясь её к своей промежности. Ирина закусила губу от удовольствия, ощущая его грубые пальцы внутри себя. Женщина начала двигаться, пытаясь чувствовать его пальцы ещё глубже. Ирина крепко обнимала его за шею, кусая на ней кожу до крови. Парень ещё раз издал стон удовольствия, начиная двигать пальцами внутри женщины. Буевич не понимал, что делал, но, раз это приносит Полещук радость, нужно действовать дальше. Единственное, что мешало ему на этом сконцентрироваться, так это теснота в джинсах. Такое с ним было всего пару раз по утрам, но никогда прежде днём или вечером. — Быстрее! Максим послушался, ускоряя движения внутри неё. Ирина застонала громче, после чего резко замолчала. Её ногти впились в его плечи до крови, заставляя застонать уже Максима. На руке Буевича была непонятная жидкость. — Можно же было в туалет сходить, а не на меня! — слегка возмущённо говорил Буевич, мельком осматривая свою руку. — А ты любишь портить момент! — Полещук до боли укусила его за шею, ощущая кровь на языке. Максим застонал сильнее. Боль никогда прежде не приносила ему столько удовольствия, сколько сейчас. Ему разодрали всю спину, покусали шею и плечи, а он даже не ощущает боли или дискомфорта. Ирина отстала от его шеи, усаживаясь на возбужденный член парня, скрытый за джинсами и боксерами. Она поёрзала на месте, наблюдая, как лицо Буевича искажает удовольствие. — Снимай штаны, — приказала она, наблюдая, как он без какого-либо сопротивления слушается. Растегнул ширину и приспустил их, встречаясь с преградой. — Я помогу, — Ирина привстала и помогла спустить джинсы до пола. — А дальше что? — спросил Буевич, наблюдая, как Полещук направляет член в свою промежность. — Просто наслаждайся. Ирина грубо припала к его губам. Она кусала его, царапала его спину, пытаясь расшевелить язык парня. И он понял её. Язык неуверенно схлестнулся с её. С каждой секундой его движения были уверенней. С каждым мгновением страстный поцелуй превращается в... Сражение на языках? — Я побеждаю, Ирина Сергеевна! — сквозь поцелуй сказал он, усиливая напор. Полещук отстала от его губ, громко и весело засмеявшись. Буевич лишь победно улыбнулся, явно гордясь маленькой победой в игре. — Ты знаешь, что такое секс? — спросила она, вытерев слезинку у края глаза. — Понимаешь, чем мы сейчас занимаемся? — Делаю вас счастливой, — он искренне улыбнулся ей, от чего её сердце расстрогалось. — Вам приносит это радость, я лишь его исполнитель, — Максим крепко обнял её, прижимаясь лицом к её груди. — Секс... Вроде слышал, а вроде и нет... Одногруппники его часто обсуждают. Полещук обняла его в ответ, пролив пару слезнок ему на голову. Такой искренний ответ заставил плакать, крепко обнимать Буевича, что в этот момент вновь пустился в свои вопросы: — Секс... Обсуждают его с таким вожделением, что аж страшно становится, — Буевич нахмурился, пытаясь вспомнить ещё нечто. — Его ещё смотрят? Слышал, как в одной комнате двое или трое говорили, слушая чьи-то стоны, — Ирина тихо прыснула от смеха, решив не мешать. — Фильмы?.. Мы снимаемся в фильме? А когда я успел согласиться?! — слегка возмущённо говорил Буевич. — Ирина Сергеевна, когда?! А вы почему согласились и не предупредили?! Я бы подготовился, костюмы бы сделал, сценарий помог бы придумать! — Максим отпрянул от её груди, поднимая серые глаза на её лицо. — Жах! Ні касцюмаў, ні сюжэту! Нават аператара няма! Стваральнікі фільма проста гультай! Ирина уже не могла сдержать смеха, снова прижимая голову Максима к своей груди, крепко обнимая. Буевич же продолжал бурчать по этому поводу, обвиняя создателей фильма в их бездарности. — Нет, всё не так, — Ирина перестала смеяться, поглаживая Максима по спутаным волосам. — Секс весьма интересная и приятная вещь. И прямо сейчас мы им занимаемся, — Полещук начала двигаться, ощущая, как член Буевича проникает глубже. — Также там есть и фетиши... Мой, как оказалось, на твои шрамы, а твой на боль. — Секс может дарить счастье? — Буевич спросил серьёзно, крепче обнимая её за талию. — Он служит мостом к нему. Именно так я решила признаться тебе в любви, — Ирина заглянула ему в глаза, в которых шло осмысление сказанного. — Глупо, да? На пьяную голову никогда не приходит хороших мыслей. — Не глупо, — Максим в этот раз сам поцеловал её. Как в первый раз, по-детски в щёку. — Я, наконец, понял те романтические рассказы... Любовь весьма сложная штука. — Очень сложная, — согласилась она, прижавшись лбом к его лбу. — Как я смогла полюбить такого дурака, как ты? — Не знаю, — он улыбнулся ей, с весельем заглядывая к ней в глаза. — Я лишь знаю, что тоже люблю Вас, Ирина Сергеевна. Она посмеялась и поцеловала его шрам на левой скуле. Такого счастья Ирина не ощущала уже давно. Как и говорила Дарья Дмитриевна, они действительно долго будут вместе.