Если бы он не налажал

— Я надеюсь ты не в обиде на меня, — говорит Штокроза обеспокоенно, — я очень рада за тебя и всегда хочу видеть тебя в своей жизни, просто мне хочется здесь оставить всё по-своему. Надеюсь ты понимаешь. — Я понял тебя и услышал. Можешь не переживать по этому поводу, — БоДжек с полной уверенностью высказывает это, чувствуя, что уже знает что ему делать. Он даже кивает, несмотря на то, что говорит только по телефону. — Правда? — Разумеется. — Спасибо тебе, братец. Мне пора. Люблю тебя! Она даёт ему время, чтобы он спокойно попрощался, а затем бросает трубку. БоДжек вздыхает. Он заводит машину и теперь точно знает, куда едет. И точно знает, что сказать. Но для начала он заедет за цветами. Самыми красивыми. Белыми лилиями. На пороге стоит он. Абсолютно трезвый, спокойный и счастливый. С букетом цветов и в элегантном костюме. В знак приветствия он кивает, протягивая цветы девушке, открывшей ему дверь. — БоДжек? — Удивлённо спрашивает Диана, принимая его подарок. — Диана, я приехал чтобы сказать кое-что важное. Очень много важных вещей. У тебя есть время выслушать? — Да, конечно. Правда, боюсь что яичница подгорит. — Слушай, мы вместе прошли через многое. Я был ужасен, порой мы были ужасны вместе, потому что я тебя портил, но ты… Ты сделала меня тем, кто я есть. Я был не готов тогда быть честным, открытым и уж точно не был готов к настоящей семье. И я хотел бы, чтобы ты не просто была в моей жизни, я приглашаю тебя стать главной её частью. Я пойму, если ты откажешься, но ты смогла изменить меня и мою жизнь и теперь я знаю, что мог бы сделать и тебя… Счастливее. Мы очень похожи, у нас огромный потенциал и я думаю, что вместе мы могли бы абсолютно всё. Извини за этот поток откровений, я должен был сказать это намного раньше, но не был к этому готов. Надеюсь сейчас не слишком поздно? — БоДжек, я, — она не успела договорить, как раздался писк датчика дыма. — Сожгла яичницу? — Он мило усмехнулся. И этот забавный смех, который она слышала все эти годы. Вся та работа, что они проделали. Все те проблемы, которые отравляли их отношения раньше и исчезли сейчас. Всё это складывалось в единую картину, пока она тушила крошечный пожар на кухне, пока пыталась отключить гадкий датчик, чтобы он перестал орать. Пока он был рядом, ей всё это казалось невероятным. И в одиночестве они слабы, настолько, что не могут противостоять самим себе. В худшие периоды усиливают свои самые ужасные качества. А в период расцвета? Она посмотрела в его глаза. И почувствовала себя более полноценной. Как будто она уже была завершена, но есть кое-кто, кто мог бы её дополнить. — БоДжек, я согласна. Она обняла его очень крепко. И он прижался к ней. Ощущение счастья. Вот она — идиллия. А потом они обсуждали разные мелочи. Дурачились, не заметив, как наступила ночь. Они стоят на улице друг с другом, в воздухе витает свежесть, их фигуры окутаны темнотой. Несколько звёзд тускло прожигают пелену неба. — Я люблю тебя, Диана. И всегда любил. — Мы особенные. Забавно, ведь раньше мне казалось, что мы прокляты, а теперь я вижу, что это совсем наоборот. Мужчина повернулся к ней. — Видимо, мы сняли это проклятье. Нгуен аккуратно притянулась к нему, обняла его за талию и снова заглянула в глаза. Какие они у него всё-таки красивые, глубокие, полные счастья, хотя раньше там было только страдание. Она так любит его глаза, когда они не красные и зрачки в них нормального размера. Притяжение. Закрытые глаза. Мягкое касание губ, плавно переходящее в яркий поцелуй. Не страстный и не грубый, просто чувственный. И запоминающийся. Очень запоминающийся. — Я хочу быть с тобой, БоДжек. Только пообещай, что всё будет хорошо. — Я клянусь тебе. Мы станем настоящей семьёй, — он чуть отстраняется, чтобы ободряюще коснуться руками её плеч, — а теперь, может, пойдём спать? Я что-то очень устал. Она кивнула ему. Квартира у Дианы была так себе. Клоповник. Но ехать никуда не хотелось и они просто синхронно завалились на тот же диван, на котором сидели, болтая, ещё минут десять назад. Тесно, но уютно — БоДжек тёплый, мягкий и больше не пахнет алкоголем. А ещё у него большие руки, которые обнимают девушку и согревают её так, что и одеяло не нужно. Они держат крепко, заботливо. И могут погладить по голове. Дыхание БоДжека щекочет шею, иногда так, что по телу бегут мурашки. А ещё он старик. Поэтому храпит. Но Диана не злится, хотя заснуть из-за его храпа довольно проблематично. Подумать только, ему уже без малого шестьдесят лет и за всё это время он совершенно не обзавёлся семьёй. До этого момента. Ведь первое, что он скажет ей утром — что она очень приятно пахнет и что он хотел бы каждый раз просыпаться рядом с ней. И пока Диана готовит завтрак им обоим, он снова проваливается в сон со старческим кряхтением. Проходит ещё полчаса и он просыпается. Ласково смотрит на Диану в фартуке. — Что на завтрак? — Полуфабрикаты, я же вчера сожгла сковородку. — А зачем ты тогда надела фартук? — Не знаю, привычка, наверное. Она подсаживается к нему. Приятное тепло витает в воздухе, чувство естественности и непринуждённости, как будто она всегда размораживала ему блинчики в микроволновке, а он всегда дрых на этом диване. — БоДжек, а о чём ты теперь мечтаешь? — Она спрашивает его с надеждой сама не знает на что. — Я всегда мечтал об одном и том же, но не всегда был готов воплотить мечты в жизнь. — И о чём же таком ты мечтал всё это время? Он перевёл взгляд на потолок, глубоко задумавшись. — Просто быть счастливым. Сейчас я счастлив и могу сказать как представляю идеальную жизнь. Представляю как спросонья я получил поцелуй в мордаху от любимой жены. А затем мы бы продолжили целоваться, сблизились бы и я не просто об этом не пожалел, я был бы счастлив и почувствовал себя не грязным, а счастливым, любимым и нужным. И понял бы, что таких утр у меня будет много, а если не учитывать занятие любовью — каждое будет таким. Каждое утро до тех пор, пока я не умру. И на моих похоронах люди будут вспоминать те хорошие вещи, которые я сделал, назовут меня хорошим человеком. Наверное, было бы здорово. Диана посмотрела на него с невероятной гордостью. Она была рада за него. И рада, что однажды обрела его. Наверное, со стороны то, как она пялилась, выглядело глупо. БоДжек немного усмехнулся. — А ты о чём мечтаешь, Диана? А этот вопрос уже застал её врасплох. Она не совсем была готова к нему. Проще выслушивать других, чем понять себя. — Если честно, я не знаю. — Ну, должно же быть что-то такое, чего ты хочешь, но пока не получила? Такое, что ты видишь как часть идеального будущего, где ты не просто счастлива, а обрела полный душевный покой. — Не знаю, может быть, что-то связанное с пиццей, — она сказала это шутя, приглашая к небольшой игре. — Или есть что-то ещё? — БоДжек тоже заигрывал, пододвигаясь немного ближе. — Ну не знаю, пожизненный запас такос например, а что? — Совсем нет идей? — Свой аквапарк? Хотя нет, наверное, это что-то другое… — Ну сообщи как выяснишь, я оставлю свой номер телефона на всякий случай. — Да, что-то из этой области… Но никак не могу понять что, — она продолжала дурачиться. — Да, что бы это могло быть. — Прямо вертится на языке, даже не представляю. Они приблизились ещё чуть-чуть и хитро глянули друг на друга. Ограничились быстрым нежным поцелуем. И глазами, в которых читалась благодарность друг-другу. Невероятная благодарность за то, что они есть. А ещё голод. Как раз раздался писк микроволновки, оповещающий о том, что блинчики разморозились. БоДжек взволновано посмотрел в разные стороны, скрестил пальцы, обвёл квартиру взглядом. Он даже чуть-чуть вздрогнул. Диана заметила это сразу же. Её посетили неприятные сомнения, но она всё же решилась спросить в чём дело. БоДжек прищурился. — Просто задумался кое о чём, но не хотел бы торопить события. — Не нужно недомолвок. Считаешь что это важно — говори. — Ты не хочешь переехать вместе со мной куда-нибудь подальше отсюда? В место, которое нам приглянется. Знаю, ещё слишком рано, просто мысли вслух. — Да, Господи, очень хочу. — Правда? — Правда! Здесь я чувствую себя так, будто моя жизнь замерла в худший её момент. — А если мы уедем, а это чувство останется? — Может жизнь и замрёт, но тогда уж в лучший момент, не так ли? Робкая смущённая улыбка и ещё один взгляд прямо в душу. Он берёт её за руку и велит закрыть глаза, а как только Диана это делает, закрывает свои. — И где этот лучший момент? — Где-то очень далеко. Там льёт дождь. — Может быть он тёплый? — Да, не холодный, идеальный для прогулок… — А куда ты придёшь после прогулки? В частный домик? — Да, в частный дом в уютном пригороде. — Возле воды, — голос БоДжека становится всё радостнее, но глаза он по-прежнему держит закрытыми. — И там пахнет корицей. — И там очень тепло. — Но не жарко. — И в банках рассыпаны крутые чаи с ягодами. — И дружелюбные соседи. — И влажный воздух. — И чистый, потому что там люди заботятся об экологии. — Да, а ещё там есть… Э-э-э… Диана открывает глаза и смотрит на задумавшегося мужчину. — Можно не заглядывать сразу так далеко. Посмотрим на месте. — Но мы так и не выбрали место. — А знаешь, где влажный воздух, уютный климат, выход к реке и люди, довольные качеством своей жизни достаточно, чтобы не орать на нас каждый день? — Главное, чтобы этим людям я в прошлом не насолил, иначе орать всё-таки будут. — Ну, если выбирать по такому принципу — нам вообще нужно улетать из США. — Но не в Голландию. — А в другие провинции Нидерландов? — Она издаёт смешок. — А есть и другие? — Забавно недоумевает БоДжек. — Так знаешь, какой штат подходит нам по всем вышеназванным критериям? — Массачусетс? — Да! Жаль я не сказала первой. — Можем сказать вместе на счёт три. — Давай. — Раз. Два. Три. Одновременный возглас «Массачусетс» на полную громкость и они дают друг-другу пять.