История об учителе истории и ученике

Арсений едет быстро, переживая и волнуясь, в голове мысли путаются, а сердце до боли сжимается. Лансер выжимает под сотню и мчится по ночному Воронежу. Он паркует машину и быстро бежит к подъезду, дергая железную дверь без домофона. Дверь в квартиру была открыта, наверное потому что Дима его ждал. Арсений тяжело вздыхает, морщится, его окутывает запах алкоголя и громкая музыка бьёт по вискам. Толпа подростков его даже не замечает, продолжает пить, танцевать и целоваться по углам. В квартире, больше похожей на блат хату стоит дымоган, присутствует запах наркотиков, от чего голова начинает кружиться и от мерзости помещения подташнивает. — Арсений, — его за руку хватает Дима и ведёт к дивану. Попов видит Антона и у него немеют руки, сердце больно сжимается, заставляя его шипеть, а глаза слезится. Он лежит на ободранном грязном диване, без сознания, бледный, едва дышащий. На рукава остатки рвоты, а на джинсах пятна от чего-то непонятного. Арсений, не обращая внимания на людей вокруг, подходит к парню и закидывает тело на плечо, быстро выходя из помещения. Следит, чтобы Дима последовал за ним. Они выходят на свежий воздух и Арс делает глубокий вдох, разблокирует двери и Дима открывает заднюю дверь. Брюнет аккуратно кладёт Антона на заднее сиденье, подбирая его ноги, чтобы закрыть дверь. — Садись, — рычит Арсений. Позов повинуется, забираясь на переднее сиденье. Сначала они едут молча и быстро, но учитель решает прервать тишину. — Сколько он выпил? — Я… Я не знаю, ему было плохо, он говорил, что вы поссорились и вот. А потом ещё меф этот, — врать Дмитрий конечно не умел никогда. Машина резко тормозит. — Подожди, он что употреблял?! — кричит Арс и бьёт по рулю. Дима лишь кивает. Арсений чувствует себя ещё более виновато, начинает себя ненавидеть, он хотел защитить этого мальчика, хотел спасти, хотел любить, холить и лелеять, а сам повёл себя, как конченный уебок. Закусывает губу и думает, что лучше бы он был на месте Антона. — Можно я останусь у вас? Хочу с ним сидеть, — говорит Дима и кивает в сторону подростка. — Да, конечно, и спасибо тебе, — Поз смотрит вопросительно. — Спасибо, что позвонил, и что ты о нем заботишься. Дима лишь кивнул и прикусил язык, чтобы не выпалить: «Забочусь, в отличие от вас» А с другой стороны он хотя бы забрал и вот сейчас набирал чей-то номер. Несколько секунд Арсений слушал гудки, но трубку все же взяли и послышался сонный женский голос. — Алло, Оксан, приедь ко мне, нужно поставить капельницу, — говорит брюнет, а Дима за ним внимательно наблюдает. — Подросток, он употребил наркотики… Да… Какая нахуй разница, Окс, просто сделай пожалуйста. Хорошо, жду. Он сбрасывает трубку и паркует машину у дома, бросает ключи Диме. — Открывай дом, я возьму его. Дима послушно открывает двери, а Арсений несёт на руках мальчишку. *** В дверь раздался звонок и на пороге появилась девушка с шоколадными волосами, она быстро прошла в гостиницу и окинула взглядом, белого, почти как простыня, подростка. Сразу начала мерить давление и температуру. — Пульс понижен, также, как и температура. Что именно он употреблял и в каких количествах? — Меф, я не знаю, — говорит Арсений, то нервно покусывая костяшки пальцев, то задирая и опуская рукава. Девушка достаёт препараты. — Кто-то должен будет стоять и держать пузырьки с раствором в течение минут сорока, — оповещает она, обрабатываю руки антисептиком, и натягивает медицинские перчатки. — Я подержу, –подскакивает Арсений, опережая одноклассника Антона. — Я сделаю ему глюкозно-солевой раствор, — говорит она и садится рядом с юношей, на сгибе локтя находит вену и проходится по ней спиртовой салфеткой. Оксана осторожно вводит в вену катетер-бабочку и слабо приоткрывает поток раствора. — Когда очнется, сразу дайте ему три таблетки активированного угля и сладкий чёрный чай, — говорит она и уходит. *** Дима сделал кофе себе и Арсению Сергеевичу, возвращаясь в гостиную, вернулся в кресло, смотря за тем, как учитель стоял, скорее всего с уже отекшими руками около дивана. Однако передавать раствор Диме он не хотел и вообще заботу об Антоне, вероятно, разделять ни с кем не собирался. Раствор закончился. Попов осторожно вытащил катетер, аккуратно прижимая к проколу спиртовую салфетку, затем плюхнувшись в кресло рядом с Димой, захватывая свой кофе. — Так значит он тебе все рассказал? — от неожиданности Поз чуть не подпрыгнул. — Ну тип того, вы не волнуйтесь, я никому не… — начинает вдруг волнительно тараторить Дима. — Всё в порядке, я знаю, ты хороший друг для него. Много выручаешь его. Дима согласно кивает и залпом осушает чашку. *** Антона тошнило, голова болела и, как только он открыл глаза, то понял, что она ещё и дичайше кружится. В свете ночника он разглядел в креслах напротив дивана в знакомой гостиной Диму и Арсения Сергеевича. Те тихо что-то обсуждали, но скорее не из интереса к теме беседы, а чтобы попросту не заснуть. Дима тут же оживился, когда увидел, что друг тихо и морщась приподнимается на локтях. — Антон, — Поз подскочил к дивану, приземляясь рядом с другом, — как ты? Арсений отвёл взгляд и тут же направился на кухню за водой и активированным углем. Антон не знал, как ответить другу и посему просто кивнул. Он перехватил из рук Арсения спасительный стакан воды и таблетки, вопросительно глядя на учителя. — Выпей, нужно прочистить организм после всей дряни, что ты употребил, — на его лице зашевелились желваки от злости на мальчишку, но взгляд всё ещё был виноватый. — Арсений Сергеевич… — тихо позвал Антон, когда историк развернулся, чтобы пойти к креслу. Арсений обернулся и Шаст посмотрел в его глаза, утопая в ледяной голубой радужке, уходя с головой, не желая ни на секунду отводить взгляд. — Почему я здесь? — спрашивает он все ещё с толикой обиды и с горечью, першившей в горле. — Скажи спасибо мне, — вместо Арсения подаёт голос Позов. — Неизвестно, что могло с тобой быть, если бы я также в стельку нажрался. Подросток переводит взгляд на друга, смотря благодарно, затем возвращаясь к стоящему, подобно статуе, Арсению. Хочет услышать от него что-то очень для себя важное, но мужчина лишь поджимает губы и отводит взгляд, не в состоянии что-то произнести. У Арсения на душе сотни кошек скребутся, оставляя глубокие царапины. Чувство вины жгло изнутри органы и путало мысли, сжимая сердце. Он не знал, что сказать сейчас, не знал сможет ли он оправдать то, из-за чего Антон чуть не угробил себя. Почему-то мужчина уверен, что даже если мальчишка простит его, то сам Арсений себя простить не сможет никогда. Он молча идёт на звук свистящего чайник, чтобы сделать Антону сладкий чай. — Как долго я был в отключке? — изумрудные глаза, блестящие от накотивших слёз и обиды, взглянули на Диму. — Четыре часа, — он тяжело вздыхает и трёт глаза. Встаёт с постели, — Раз ты более менее в порядке, то я поеду домой, — говорит Позов. — Можно я с тобой? — шепчет Антон. — Нет, — отрезает Дима, чем вызывает вопросительный взгляд друга. Арсений стоит на пороге и внимательно вслушивается в разговор подростков. — Ты оставишь меня здесь? Ты же сам говорил, что… — договорить ему не дают. — Антон, — взгляд Димы становится максимально серьёзным, — ты останешься дома, — он особенно выделяет последнее слово и идёт к выходу. — Держи, — Арсений протягивает чай мальчишке и слышит, как хлопает входная дверь. Сам садится рядом. Антон садится на месте и принимает чашку парящего напитка, кивая. Он смотрит на Арсения Сергеевича и закусывает губу, не зная, что сказать. Мысленно он уже выебал мозги другу, бросившему его наедине с проблемой в виде Арсения. Делает глоток, обжигаясь, но виду не подаёт. — Спасибо, — лишь выдавливает Антон. — Вы хороший друг, — внезапно выдаёт Антон и слёзы вновь подступают к глазам, когда картинки в голове возвращает его в тот день, в ту секунду. — Прости меня, — тихо шепчет брюнет, пряча лицо в свои ладони, затем, зачесывая волосы назад, тяжело вздыхает и запрокидывает голову, устремляя взгляд в белый потолок. — Я идиот, слышишь? Антон кивает, внимательно следя за каждым жестом. — Это вы точно подметили, — раздаётся обиженный, такой, казалось, детский голос, что бьёт в висках и отражается эхом в черепушке. Арсений лишь вздыхает. — Я… Я… — мужчина запинается, но речь нехотя заканчивает, понимая, что это необходимо и честно, что ль: — Я испугался, я просто испугался, тебе всего 16, а я не сдержался, понимаешь? И чувство такое гадкое внутри, словно я опорочил тебя, сделал с тобой что-то грязное. Хотя почему словно? — горько усмехается. — Так и было. А потом ещё и напился, и гадостей наговорил, — корит себя Арсений и чувствует, как слёзы начинают прожигать голубые глаза. Шастун внезапно осознает, закусывает губу и придвигается ближе к учителю, сжимая в руках чашку чая, касается его плеча своим. Он гипнотизирует чай, формулируя в голове мысль, чтобы сказать хоть что-то, но пауза затягивается и тишину прерывает лишь томное дыхание двоих. — Ладно, я пойду к себе… — говорит Арсений, поднимаясь с дивана, но худая окольцованная рука тянет за запястье обратно. — Арсений Сергеевич, все не так. Вы не делали ничего грязного, я так не считаю, я сам этого хотел, — выдаёт подросток, цепляясь за последнюю веточку разговора, чтобы не отпускать Арсения. — Это не важно, Антон. Я взрослый мужчина, который не смог себя контролировать и вовремя остановиться. — Прекратите, — Антон опускает кружку на пол рядом с диваном и обхватывает лицо до ужаса мрачного мужчины. — Больше не делайте мне больно. Я думал от тех высказываний у меня сердце разорвётся. Это же была не правда, да? — Антон смотрит с надеждой в голубые глаза. В ответ Арсений лишь кивает, вновь опуская взгляд. — А что правда? — спрашивает мальчишка, заставляя Попова вздрогнуть и впиться взглядом в зелёные глаза. — Я люблю тебя, — хрипло произносит мужчина. Антон лишь целует искусанные губы. Поцелуй нежный, лёгкий, без языка и страсти. Тонкие длинные пальцы, зарываются в тёмные волосы, а рука обнимает за шею. Арсений обнимает подростка за талию, прижимая к себе, боясь отпускать его и отстраняться. — Но завтра мы все же поговорим о твоём проступке, — разрывая поцелуй, говорит Арсений, серьёзно глядя на подростка. Тот лишь отводит глаза и кивает. *** Мужчина ложиться рядом с Антоном, прижимается к нему, обнимает крепко и оглаживает живот подростка. — Я вас тоже люблю, — тихо шепчет Антон, уже засыпая.