Молчание леса

— Она влюблена в тебя, — откровенно говорит Фрамп, указывая взглядом на блондинку. — Как только ты перешагнула порог пансионата, она только и делала, что говорила о тебе, — заканчивает она с самодовольной улыбкой на губах. — Думаю, что меня тоже не обошло это странное чувство, что заставляет меня хотеть убить Тайлера, который вечно крутится возле тебя. Но мальчик не виноват, ибо в этом случае — ты чёртова искусительница, которая пытала его в подвале. Уимс стонет на заднем фоне, делая глоток кофе. Это безумие, но никто от этого не застрахован. Мэрилин неожиданно замолкла, недоверчиво прищурив взгляд. Должно быть, это одна из уловок Аддамс, которая вечно относилась к ней, как куску мусора после случившегося, не ставя её в общество нормальных людей. Лариса никогда бы… Никогда бы не поступила так с ней. Торнхилл знала, что она была влюблена в Мортишу в студенческие годы, но что сейчас? Ответов слишком мало и она бросает взгляд на директрису, которая от неожиданности давится напитком. Они друзья! Даже весьма близкие друзья, но почему-то сейчас Аддамс объявляет о её влюблённости к ней и какой-то тягости, о которой пишут во всяких разных книгах — совершенно не-по-ня-т-но! — Пожалуйста, не говорите такой ерунды, — это всё, что она отвечает. Ей вдруг становится невыносимо смотреть на Уимс и она отворачивает взгляд от неё. Торнхилл чувствует себя уязвимой. — Почему? — спрашивает Мортиша. Её чёрные глаза блестят, как будто перед ней не учительница ботаники, а что-то такое дорогое, к чему она так привыкла. И видимо, она слишком наслаждается ситуацией, учитывая тот факт, что Мэрилин вот-вот убежит из комнаты или развалится на части. — Мне не нравятся, когда со мной играют, — отвечает Торнхилл. — Это брехня. Мы с Уимс просто подруги, а что на счёт вашей влюблённости ко мне — это бред! У тебя муж, дети! — она делает паузу. — Да и тем более, Лариса всегда была влюблена в тебя, но явно не в меня, ясно? — заканчивает учительница. Она подумывает о том, чтобы уйти из пансионата, но полагает, что есть шанс, что Мортиша найдёт её снова, как это сделала в первый раз. Вместо этого она выбегает из общей комнаты и уходит в свою, устало падая на постель, не заботясь об верхней одежде. Мэрилин чувствовала себя нелюбимой большую часть своей жизни. Смерть родителей, фальшивые друзья, которые только и делали, что издевались над ней. Её прошлое, от которого она никак не может избавиться. Теперь, когда она нашла семью, которая говорит, что любит её, она все ещё подозревает, что это ложь и случиться что-то плохое. Что этой любви будет недостаточно и от неё опять откажутся, как делали и в прошлые разы. Женщина свернулась калачиком на кровати, чувствуя, как в груди что-то начинает печь. Эта ситуация лишь подлила керосина в огонь. Она не может смириться с тем, что кто-то дает ей надежду, а потом просто забирает всё, оставляя её совершенно одну в этом большом мире. Это несправедливо и Торнхилл не хочет с этим мириться, как бы ей этого, не хотелось. Она привыкла молчать, потому-что, молчание всегда приводило её к тишине и спокойствию. Но чего стоило это молчание, когда хотелось кричать и плакать? Правильно — абсолютно всего. Должно быть, она выглядела такой слабой, что Уимс просто стало жаль её. Учительница слышала, как открылась дверь в её комнату, когда Уимс аккуратно села рядом с ней и нерешительно положила руку ей на макушку. — Мэрилин, прости пожалуйста. Мортиша только и умеет, что вертеть языком. Ты в порядке? — Лариса, наконец-то, опускает взгляд, чтобы полностью взглянуть на неё. Блондинка встречает испуганное лицо и ей становится больно. — Да, всё хорошо. Можешь идти, — но слова выходят неуверенно и она понимает, что её раскусили на лжи. — Пожалуйста, просто уйти. — Мне правда жаль, что она сказала тебе это так неожиданно. Мы хотели, чтобы это произошло мягко и… и так, как будет удобно тебе, но Мортиша… Она не удержалась. Мне жаль, правда, — директриса смотрела на неё с таким беспокойством в глазах, что Торнхилл чувствовала себя виноватой за такую ​​реакцию. Лариса повернулась к Аддамс, которая уже тоже находилась в комнате и судя по её лицу, ей было тоже жаль, что она не смогу удержать язык за зубами. — Почему ты сделала это так резко? Ты не знаешь, как быть осторожной или что? — Но если бы мы оттягивали момент до последнего, нас бы привело это к чему-то хорошему? — Лариса промолчала. — Я так и думала, знаешь ли. — Вы можете просто не лгать мне и свалить нахрен из моей комнаты, пожалуйста? — шипит Мэрилин, сдерживая слезы. Почему она стала так неожиданно реагировать на это? Это унизительно. — Свалите нахрен отсюда! — кричит она. Лариса какое-то время молчит и Мортиша следует её примеру. Через некоторое время директриса наклоняется, чтобы обнять её. Сначала Торнхилл отбивается, почти дерётся, но блондинке удаётся перетащить её к себе на руки, прижимая голову к плечу и успокаивающе поглаживая по спине. — Мортиша сказала правду, — выдыхает Лариса, смотря на Аддамс, но та лишь положительно кивает. — Что? — рыжая отрывает голову от плеча и блондинке было больно видеть её слёзы. — Что ты имеешь ввиду? — Нет, это не ложь. Она была правдива, когда говорила, что я влюблена в тебя и, что Мортиша чувствует тоже самое по отношению к тебе, и ко мне. Мы любим тебя, но мы хотели сказать тебе об этом в более благоприятной обстановке, но время истекало и Мортиша сорвалась. Нам обеим жаль, что это произошло так резко для тебя. Мы и сами первое время отрицали это, но потом поняли, что и правда чувствуем к тебе намного больше, чем раньше. Мэрилин пытается найти какую-нибудь причину, по которой и Уимс, и Мортиша могут быть неискренней в этом, но она может сказать, что обе женщины говорили правду. Внезапно ей стало трудно дышать. Она всегда замечала, что Уимс задерживалась в оранжерее рядом с ней, чтобы поговорить о цветах, в которых она совершенно не разбиралась, но делала вид, что прекрасно всё понимает. Или когда Мортиша помогала ей обрезать шипы роз, но в конце концов, после окончания работы, она помогала ей привести себя в порядок или дарила одну прекрасную изящную чёрную розу, которых в оранжерее Мэрилин никогда не было. Торнхилл всегда воспринимала это как часть дружбы, потому-что, она никогда не знала, что такое любовь на самом деле. И её поразило болезненное осознание, когда она поняла, для чего всё это было. Уимс смотрела на неё с таким волнением в глазах, что на мгновение, рыжей хотелось опять куда-нибудь исчезнуть и никогда не возвращаться. Она повернула голову и заметила, что Аддамс тоже выглядела слишком встревоженной, но старалась не подавать виду. Мэрилин всегда чувствовала притяжение к Уимс и Мортише одновременно, но никак не могла его объяснить. Она назвала это привязанностью, ведь они были для неё людьми, которые находились рядом. За последние несколько месяцев они стали для неё подругами. Они втроём достигли такого уровня взаимопонимания, которого Торнхилл никогда не испытывала с людьми. Будь это бывший друг или коллега по работе. Она глубоко заботилась о них, хоть и не показывала виду. Она стала для них кем-то близким. Частью чего-то большего и тёплого. И в чём ей трудно признаться даже самой себе: она мечтала поцеловать их. Всегда, когда она смотрела на Уимс или же Мортишу, в ней что-то вспыхивало, но она старалась заглушать это, чтобы никто ничего не заподозрил. Теперь она осознала, что эти чувства были не односторонними, но на мгновение — это её напугало. — Мэрилин? — голос Уимс вывел её из раздумий. — Мне жаль, что это произошло так резко и… Торнхилл делает глубокий вдох и закрывает глаза, прежде чем, приблизиться к другой женщине. Она ещё раз смотрит ей в глаза и видит небольшое колебание в глазах директрисы, но лучше сейчас, чем никогда. Она полностью сокращает расстояние между ними и слегка касается губами к губам Уимс. Губы блондинки мягкие и на вкус они, как свежие яблоки. Она не хочет останавливаться: один маленький поцелуй не может утолить голод, который она чувствует по отношению к этим двум женщинам. Женщина углубляет поцелуй, её губы прижимаются к губам директрисы, когда её рука останавливается на шее другой женщины. Всё, что имеет значение — это то, что она чувствует. Она больше не хочет никого целовать, когда у неё есть шанс поцеловать Уимс или Мортишу. И возможно, этих шансов будет намного больше, чем сейчас. — Я рада, что мы прояснили ситуацию, — шутит Мортиша с конца комнаты, что заставляет учительницу подпрыгнуть, как будто её ударили чем-то тяжёлым по спине. — Господи, я… — говорит она. Она понимает, что тяжело дышит. С секундой её лицо краснеет и к ней приходит осознание. Она поцеловала Уимс. И это произошло с её инициативы. — Я не понимаю, как это произошло. — Я могу описать ситуацию со стороны, если ты так хочешь, дорогая, — говорит самодовольный голос Мортиши позади неё. — И это смотрелось очень красиво, если ты волнуешься, что выглядела не очень подготовленной для этого. — Ты можешь, пожалуйста, помолчать пару минут? — спрашивает Торнхилл, поворачиваясь лицом к ней. — Заставь меня, Мэрилин. И, возможно, я буду молчать столько, сколько ты захочешь, — бросает ей вызов Аддамс, склоняя голову вбок. Вопреки здравому смыслу, учительница делает это: она сползает с колен ещё не отошедшей от поцелуя Ларисы и сокращает небольшое расстояние между ними. Ей приходится встать на носочки, чтобы найти губы Мортиши. Это чем-то похоже на поцелуй с Уимс, но так же, они совершенно разные. Когда она целовала блондинку, то была ещё не до конца уверена в происходящем, но этот поцелуй стал более крепким и осторожность Торнхилл была полностью отброшена на ветер. Мортиша ответила на поцелуй с такими же эмоциями, кусая рыжую за нижнюю губу. Её руки запутались в волосах и слегка потянули их. Они продолжают целоваться и Мэрилин не знала, что делать со своими руками. Она одновременно желает прикоснуться к Аддамс, но слишком боится зайти дальше положенного. Мортиша кладёт руку на колено рыжей, и поднимает его, чтобы прижать к собственному бедру. Учительница чувствует, что начинает мокнуть от одного лишь поцелуя и, от мысли, что рука Аддамс медленно движется по внешней стороне её бедра. Она отстраняется от поцелуя с приглушённым стоном. — Божечки… — Я предпочитаю, чтобы ты называла меня по имени, цветочек, — смеётся Мортиша. — О, ты так прекрасно выглядишь с красной и чёрной помадой на своих прекрасных губах, — она ладонями сжимает её щеки. — Такая милашечка. — Мэрилин, ты как себя чувствуешь? — спрашивает Уимс, поднявшись с постели. — Всё в порядке? — Я хочу вас, — резко отвечает она, поднимая взгляд. — Пожалуйста, — обе женщины вздыхают и какое-то время молчат. Мэрилин была почти уверена, что они собираются ей отказать, аргументируя тем, что ещё слишком рано, но потом они переглядываются и кивают. — Если ты так настаиваешь… — соблазнительно произносит черноволосая, наклоняясь, чтобы коснуться её губ. — То мы совершенно не можем тебе в этом отказать. Аддамс продолжает поглаживать её бедра, углубляя поцелуй, а Торнхилл не задумываясь, раздвигает ноги шире. Когда рука, наконец-то, скользит под её юбку и обхватывает лоно сквозь бельё, она не может, не застонать в поцелуе. Рука Мортиши такая тёплая и нежная, и она пытается на мгновение сдерживать себя и замирает на месте, но потом позволяет своему желанию начинать слегка раскачивать бёдрами, чтобы усилить трение. — О, — шепчет Аддамс. Её глаза прикованы к руке. — Я думаю, что кто-то очень возбуждён, а мы ещё даже не начали. Торнхилл понимает, насколько она, может быть, мокрая. Рыжая, наконец-то, восстанавливает способность двигаться. Она дёргает Мортишу за руку и толкает на кровать, садясь верхом на неё. Аддамс ухмыляется, её грудная клетка вздымается, когда она поднимает руки, чтобы сжать грудь учительницы и смотрит на неё с ненасытным голодом. Она уже видела этот взгляд раньше, но никогда не понимала, что он означает по отношению к ней. Но теперь она больше не может неправильно истолковать его. Она ныряет, целуя черноволосую сначала в губы, а затем переходит к челюсти и шее. Мэрилин осыпает горячими поцелуями бледную кожу ведьмы с открытым ртом, прижимаясь губы везде, где только можно, прежде чем, втянуть мочку уха женщины в рот. Довольные вздохи Мортиши побуждают её и она чувствует себя достаточно уверенной, чтобы прижаться тазом к животу Аддамс. — Хорошая девочка, — черноволосая соблазнительно хвалит её. — Такая нуждающаяся в нас… Сколько раз ты представляла такое? — Много. Очень много, — стонет Мэрилин. Её бедра невольно начинают тереться об живот Мортиши. — Очень интересно, — говорит блондинка, приближаясь к Торнхилл и целуя её в шею. Её руки скользят ей под кофту. Учительница обнаруживает, что ей трудно сосредоточиться на поцелуях с Мортишей, когда Уимс продолжает целовать её и медленно стягивать кофту. Когда директриса обхватывает её грудь через бюстгальтер, Мэрилин полностью теряет концентрацию и стонет, прижимаясь к груди Аддамс. Они понимают, что настало время немного сменить положение. Торнхилл не может сказать точно, когда она оказалась обнаженной, но ей определенно нравилось прижиматься спиной к груди Мортиши, пока Лариса целовала каждый дюйм её тела. Директриса раздвинула её ноги немного шире и улыбнулась, когда заметила, что лоно блестело от собравшегося там количества смазки. Это было хорошо. Нет. Это было очень хорошо. Уимс немного помедлила, но когда заметила, что учительница так нетерпеливо дёргает бедрами, она просто не могла продолжать её мучать. Опустив рот на влажные половые губы, блондинка пальцами надавила на вход и когда убедилась, что Торнхилл готова, то скользнула в неё сначала одним пальцем, а вскоре добавила и второй. Мортиша целовала её в шею и спину, пока руки сжимали небольшую грудь. Как ни странно, но спустя всего лишь пару минут, Мэрилин кончила, громко застонав. Уимс открывает глаза и вопросительно смотрит на неё, словно что-то спрашивая и рыжая просто кивает, хотя и не уверена в том, что сейчас произойдет. Следующее, что произошло, она запомнит надолго: язык Ларисы увеличился, когда она проникла внутрь неё. Мэрилин знала, что она может менять своё тело, но не определённые части. Хотя, впрочем, уже и не важно. — Чёрт! — это всё, что слетает с её губ. Рука Мортиши гладит её по щеке, а директриса продолжает мучительно медленные движения своим языком. Она не удивлена, что её тело совершенно не слушается. — Хотя, это немного не тот ответ, который я искала, я всё равно безумна рада, что тебе это нравится, цветочек, — говорит Мортиша таким самодовольным голосом. Несмотря на возбуждение, Мэрилин закатывает глаза. — Кто-нибудь, когда-нибудь заставлял тебя чувствовать себя так же, как мы заставляем чувствовать тебя сейчас, м? — Нет, — признается она. — Я так и думала, — отвечает Аддамс. Следующее, что учительница осознаёт — это горячее дыхание, скользящее по её влагалищу и Лариса, облизывающая всё её лоно. Она больше не может сдерживать стоны: длинный язык Уимс беспощаден к ней. Он скользит, щёлкает и, наконец- то, снова погружается внутрь неё. Торнхилл продолжает смотреть на неё с широко открытыми глазами и притягивает к себе для поцелуя Мортишу. Она едва может сосредоточиться на поцелуе с ней, но другая женщина, кажется, не против, когда она оттягивает нижнюю губу и нежно прикусывает. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — шепчет рыжая, когда её накрывает второй оргазм. — Мне нужно, мне очень нужно… — Что такое, цветочек? Неужели, ты опять хочешь кончить? — дразнит черноволосая, но опускает руку, чтобы немного потереть её клитор. — Да, пожалуйста, — умоляет учительница. — Господи, пожалуйста! — Тогда сделай это, — приказывает ей над ухом Аддамс. Мэрилин кончила, положив голову на плечо Мортиши. Женщина тяжело дышала, пытаясь придти в себя, когда боковым взглядом заметила, что Лариса и Мортиша целуются между собой, о чём-то тихо беседуя. Последний час был настолько напряжённым, что она даже не до конца поняла, что произошло. Но теперь, когда она обнимает двух обнаженных женщин, до неё начинает доходить: она сделала это! Она столкнулась со своими чувствами к Мортише и, к Уимс! Она почувствовала, что её любят. Когда они ласково обращались к ней всё это время. Их касания, их поцелуи. Она чувствовала. — Всё хорошо, дорогая? — спрашивает блондинка, опустившись, чтобы поцеловать её. — Может, тебе что-то нужно? — Душ и спать. Я, потому-что, устала, — отвечает учительница ботаники. — Может, потому-что, ты никогда не спала с двумя идеально-красивыми женщинами? — предполагает Аддамс, помогая ей подняться. — Возможно, возможно. Но думаю, это из-за того, что я давно не чувствовала такой физической нагрузки. — Не мешай спорт с романтикой, учёный! — дуется Мортиша. — Молчу, молчу! Когда они все по очереди принимают душ, Мэрилин первая ложиться на кровать и чувствует, как её обнимают с двух сторон. Тепло тела заставляет её плакать от осознания того, что она на самом деле нужна им. — Всё хорошо, милая. Мы рядом. И может им придётся немало стараться, чтобы их отношения дошли до идеала, но Торнхилл рада и этому, когда впервые за долгое время нормально засыпает.