open every window (let the light shine in)/открыть каждое окно (пусть свет сияет)

Она переезжает в Краун-Хайтс 1 июля, лихорадочный день электролитов, пиццы и проклятий сломанного лифта. Миранда и Радж остаются почти до 9 вечера, втроём собирают каркас кровати Табиты, а затем сидят на полу в окружении коробок, пока солнце садится за соседнее здание и исчезает. Когда они уходят, место кажется пустым. Табита делает селфи, поворачивая его так, чтобы запечатлеть как можно больше движущихся коробок, и отправляет его в групповой чат с Элоди и Мо. !!! Что ты думаешь? Я думаю, что это действительно я. Элоди отвечает в течение нескольких минут: «Элоди смеялась над…» — и появляется серия смайликов, пока Табита всё ещё сидит и листает Instagram. — Все заселились?! Ага :) Как живётся в одиночестве до сих пор? idk — я занимаюсь этим всего 20 минут, Табита печатает, потом удаляет. Она колеблется, затем отправляет смайлик с пожатием плечами и вместо этого смайлик с субботним лихорадочным танцующим парнем. «Вы должны будете как-нибудь устроить нам экскурсию». ofc Это буквально 1 комната, хотя #nyc живёт. «Одна комната, которую мы никогда не ВИДЕЛИ!» — отвечает Элоди, и Табита, ухмыляясь, нажимает «любовь». Правда, место крошечное — её кровать впритык к дивану, два предмета мебели занимают всю самую длинную стену — и она ещё нуждалась в помощи родителей, чтобы позволить себе это. Но срок её аренды истёк в августе, и Андре хотел переехать к своему парню, и её мама сказала: «Не наказывай себя, Табби, когда в этом нет необходимости», когда она сказала ей, что ищет соседей по комнате очередной раз. Итак, Миранда нашла друга своего друга, который сдавал в субаренду свою студию, пока он жил со своей невестой, и вот Табита впервые со времён колледжа в своём маленьком пространстве. Она этого не заслуживает, в двадцать три года, два года в художественной школе потрачены впустую, а её случайно выбранная степень по психологии продвигается так медленно, что ей будет тридцать к тому времени, когда она получит диплом, но если есть одна вещь, Табите кажется, она уже знает, что «заслуживать» не имеет ничего общего. « Не заставляй меня завтра идти на работу», — пишет она Элоди отдельно после того, как вынесла мусор, заправила постель, обнаружила, что слив в её ванне сломался, и провела пятнадцать минут, составляя сообщение об этом домовладельцу. «Извини, детка, ты должна. Маркетинг сам себя не сделает!» «Бле». — Табита присылает набор недовольных смайликов. — Как прошёл ваш день? «Это было хорошо! — Пауза, во время которой пузырёк Элоди исчезает, а затем снова появляется. — Сегодня впервые сыграли новую песню с Рэй и Микой. Думаю, я собираюсь настроить мост, но в остальном это было действительно хорошо. — Ещë одна пауза при наборе текста. — Шон звонил по поводу спонсирования ещё одного ребëнка. Он говорит привет». [смайлик в виде сердца] До сих пор не может свыкнуться с тем, что ты играешь в группе со своей бывшей и её новой девушкой. Ты такая взрослая». «Я тоже удивлена, LOL, но всё идёт очень хорошо. У нас уже почти целый альбом». «Сумасшедшая!!! Не забывай нас, когда будешь знаменита». «Не буду ;) Вообще-то, мне есть что тебе ещё сказать…» «????» «Две минуты назад я официально подала заявление в школу социальной работы». «Мой Бог!!! Ты серьёзно». «Да! Я собиралась отправить это в группу: Появляется фотография страницы браузера Элоди «Ваша заявка отправлена», а затем селфи, на котором она преувеличенно восклицает: « Дааааааааа!» лицом. Это зрелище наполняет Табиту теплом и умиротворением. У Элоди всё хорошо. Они переписываются ещё некоторое время, пока Элоди в Портленде не нужно идти готовить (поздний) ужин, и Табита понимает, что уже почти полночь. Она отправляет своим родителям быстрое обновление — все переехали! Всё прошло нормально. Люблю вас обоих — прежде чем потерять сознание. Мо не отвечает в групповом чате до полудня следующего дня. «Ëбена мать! Как я их пропустила???» — всплывает на телефоне Табиты, пока она готовит пресс-релиз, и она невольно закатывает глаза. На самом деле никто не «скучает» по смс-кам, думает она, но никогда не говорит, всякий раз, когда Мо отключается по радио на пару дней. Но, возможно, она просто мелочна. Элоди, кажется, не возражает, но зато они с Мо больше разговаривают. «Таб — отлично смотрится! Люблю то, что ты сделала с этим местом, ха-ха. -Эль — чёрт возьми, девочка! Поздравляю». Табита ждёт, но на этом всë. На второе сообщение у Элоди всплывает сердечная реакция. Табита колеблется, в конце концов нажимает «ХА-ХА» над ним — затем возвращается к работе, почти жалея, что Мо вообще не ответила. * Это произошло не сразу. Это произошло, как отлив, так медленно, что ты не замечаешь, пока не заметишь. Одно запоздалое сообщение, два звонка без ответа… а потом месяцы за раз не догоняли, пока не наступили рождественские или весенние каникулы, перенасыщение дней подряд — на диване в старом доме мамы Мо, обычно, Бен и его тогдашняя девушка, а теперь невеста Сара окунаются туда-сюда, разнося закуски. («Скажи мне правду, — сказала Мо однажды поздно вечером, после того как Элоди заснула. — На первом курсе. Вы с Беном…?» Было Рождество 2023 года, первый семестр Табиты не было в школе. «Нет. Ну…» Мо застонала. — …мы поцеловались, — сказала Табита, повысив свой шёпот ровно настолько, чтобы заглушить голос Мо. — Мы тусовались пару раз, говорили о том, хотим ли мы, знаешь ли, встречаться, наконец, — а потом мы этого не сделали. Я не знаю, это просто казалось… странным. К тому времени. В доме было так тихо, что казалось, она слышит, как снаружи идёт снег. Мо была такой тихой, что Табита подумала, что заснула. Она приподнялась на локте, чтобы посмотреть, и обнаружила, что Мо смотрит в потолок, выражение её лица трудно прочитать в свете из окна. Это заставило Табиту почувствовать, что она должна сказать больше. — В любом случае, тогда… знаешь, через пару месяцев он встретил Сару, а я встретила Коннора. Всё получилось. Ну, я имею в виду, для них. — Правильно, — сказала Мо, её лицо не изменилось. — Мне просто интересно, вот и всë.) Поначалу, всякий раз, когда Мо отказывалась от FaceTime, она всегда рано или поздно переназначала его. Но затем «раньше» превратилось в основном в «позже», и Табита устала оправдываться — конец семестра / она через многое проходит с Ноа Джеки Итаном, её отцом / она просто завалена заявлениями в аспирантуру — и к когда она прилетела домой, чтобы присутствовать на выпускных Элоди и Мо, прошли месяцы с тех пор, как они с Мо по-настоящему разговаривали. А потом Мо поехала в Прагу по программе Фулбрайта, а Табита работала на этой ужасной работе в Мидтауне, и весь год казалось, что если бы у них не было группового текста, они бы вообще не разговаривали. В любом случае, может быть, это как у Моэ, когда она приходит и уходит, но Табита никогда этого не замечает, и это не исключение. Обычным днём ​​в конце августа она выходит пообедать, и вдруг на её телефон приходит сообщение от Мо. Фото. Где-то на слегка запылëнной полке стоят открытые несколько старых Полли Покетов, их содержимое расставлено по маленьким сценам. «Скучаю по тебе». * Она идёт обратно в свой офис, прежде чем ответить, переписывая всё время в голове: все вариации на «аууу» и « вау», разговоры о #tbt и где ты? и я тоже скучаю по тебе. В конце концов она посылает: omg! нет выхода из мини-центра? а где ты? Мо быстро отвечает, к удивлению Табиты: «Думаю, они не такие крутые, как мы!» И: «Магазин винтажных игрушек». И: «Наши полные карманы теперь винтажные, разве это не заставляет тебя хотеть умереть?» «Да» [рыдающий смайлик], — пишет Табита в ответ, а затем убирает телефон для ежедневного собрания персонала. Когда встреча закончилась, она с удивлением обнаружила ещё два сообщения от Мо: «Как ты была. Давай наверстаем упущенное в ближайшее время. Я серьёзно». Табита колеблется, потом отвечает: " Когда?» * Они планируют FaceTime на субботнее утро. Когда Мо пишет сообщение в 10:58, Табита уверена, что сдаëтся. Но это просто, нужно 5 минут, я только что проснулась. Ах да, Табита помнит — она снова отстаёт на три часа. А потом появляется Мо, взлохмаченная и знакомая, и Табита нервничает, сама не зная почему. — Боже мой, в твоей комнате так светло, — смеётся она, и Мо усмехается. — Лос-Анджелес, детка. Днём здесь как в грëбаной печи, но солнце полезно для твоего здоровья или чего-то в этом роде, так что». — Оставь свои корни PNW позади, вау. — Тебе следует поговорить. Каждый раз, когда я вижу тебя, это как «привет, девушка из нью-йоркского журнала». Какая-то непонятная пауза. Табита не может вспомнить, когда в последний раз видела Мо лично — прошло больше года. Она знает, что Мо и Элоди виделись летом, неделю или две после того, как Мо вернулась из Праги, но до того, как она пошла в школу, но у Табиты были дела по работе, и она не могла пойти домой, чтобы потусоваться. — Достаточно справедливо, — говорит она, стараясь, чтобы это было непринуждëнно. — Полагаю, это просто оставляет Эл. — Рассвет, закат. Когда-то новенькая, а теперь единственная настоящая жительница Портленда среди нас. Кстати, ты можешь поверить, что они собираются записать альбом? — Нет. Я думала, что эта история с группой была… гарантированной катастрофой. — Серьёзно. Я знаю, что не смогла бы работать ни с одним из моих бывших. Ну, может быть, с Ноем. Если бы я хотела быть благотворителем на месте. — Как Ной? — Хорошо! Ты видела, что он на Кубе? — Да! Я написала ему в Инсте, спрашивая, что он там делает, но он так и не ответил. — О, ха… — Мо начинает объяснять последнюю некоммерческую работу Ноя, что заставляет Табиту немного задуматься — она всё ещё регулярно разговаривает с ним — но с этого момента разговор переходит на новости об их родителях и о том, как дела в аспирантуре, а потом они устраивают друг другу экскурсии по своим квартирам — Табита мельком видит Райана, соседа Мо по комнате, слоняющегося вокруг — и она даже не понимает, сколько времени прошло, пока не наступает почти 2 часа дня, и она голодает. — Думаю, мне нужно пойти приготовить обед, — говорит она, как бы желая этого. — Хорошо, — говорит Мо, ухмыляясь. — Но… гм… мы должны сделать это снова как-нибудь. Я имею в виду, скоро. — Следующий уик-энд? — говорит Мо, и, может быть, Табита выглядит удивлëнной, потому что Мо смотрит на неё — может быть, виновато или застенчиво. — Я действительно стараюсь быть лучше. — Конечно, в следующие выходные, — соглашается Табита. Они вешают трубку, и Табита собирается пойти прямо на кухню и приготовить обед, но не делает этого. Она просто сидит с телефоном в руке и улыбается. * Может быть, это потому, что Мо всё ещё обживается в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, или, может быть, это действительно перемена к лучшему, но они разговаривают в следующие выходные, и в следующие выходные, и в день рождения Табиты, который приходится на среду, и они переписываются через недели — и вдруг начало октября, и Табита всё время проверяет свой телефон, однажды даже ей позвонили по нему во время встречи. — Как бы то ни было, — говорит она, рассказывая об этом Мо позже, смеясь. Они вместе готовят ужин: карри из баклажанов для Табиты, лосось для Мо по рецепту, который она нашла в Интернете. Мо держит камеру над кастрюлей, чтобы Табита могла посмотреть. — Выглядит готово? — Я не знаю. Может, ещё пять минут? Это должно выглядеть — ты знаешь, готово. — Супер полезно. Мо подтаскивает стул к плите и, взгромоздившись на него, опирается на локти о прилавок, ожидая. Это даёт Табите ощущение, что её замечают, когда лицо Мо приближается к камере. Она смотрит в сторону, помешивая карри. — Ты должна посетить, — говорит Мо из ниоткуда. — Что? — Навестить меня. Здесь. В Лос-Анджелесе. Ой. Желудок Табиты странно дёргается, радостно или нервно, или где-то посередине. — Хорошо, — говорит она, пожимая плечами. — Я серьёзно. Тебе скучно, я в порядке, — Табита закатывает глаза, — приближается День Колумба… Или ты можешь приехать на День Благодарения. Моя мама и Джейсон собираются быть в Монтане, так что. — Ты серьëзно. — Я только что сказала. Твои навыки слушания могли бы пригодиться; неудивительно, что тебя арестовали. * У неё есть дни отпуска, и её текущий проект всё равно завершается как раз перед Днём коренных народов Колумбуса, и её отец всегда говорит ей использовать его мили, так почему бы и нет. Почему бы и нет, почему бы и нет, словно петля в её голове после того, как она поговорила с Мо по телефону. Она покупает билет через два дня. «Подожди, я так завидую!» — Элоди пишет сообщения после того, как Табита отправляет ей и Мо информацию о маршруте по электронной почте. «Ты тоже должна прийти :) — отвечает Табита, улыбаясь при этой мысли. — Просто подъезжай!» «LOL Это 14 часов! Так или иначе, я замещаю в ЮАР в эти выходные». «Хорошо, нам просто нужно повеселиться без тебя». «Boooooooooooooooooo» [Ghost Emoji] Тогда: «Я рада, что вы, ребята, снова говорите». Затем: «Не то, чтобы вы не говорили! Но ты знаешь. Извини, это странно говорить?» Опять это чувство, в глубине желудка Табиты. Она не знает, что именно — не волнение, не совсем тревога. «Не странно! Не знаю. Я тоже рада» [смайлик пожимает плечами][эмодзи с двойным розовым сердцем] * Только когда она приземляется в аэропорту Лос-Анджелеса, Табита снова вспоминает, сколько времени прошло с тех пор, как она и Мо физически находились в одном и том же месте. Она видит лицо Мо в своём телефоне по крайней мере два раза в неделю — это не кажется странным, пока она не идёт по сверхдлинному коридору аэропорта к выходу, предвкушение нарастает в её груди, как будто она встречает незнакомца или прибывает в чужую страну. Это всего лишь Мо, напоминает она себе, что, кажется, не помогает. Это Мо стоит немного в стороне от толпы, прислонившись к колонне, говорит по телефону. Табита хочет сфотографировать её, желание сохранить такое острое и внезапное, что она не знает, что с этим делать — и тогда Мо поднимает взгляд, прерывая момент. — Привет! — говорит она, и они обнимаются, немного неловко. — Да ладно, у меня есть план. * Они прибывают на пирс Санта-Моники, когда садится солнце. Холодно — намного холоднее, чем ожидала Табита, — ветер треплет волосы Мо вокруг её лица. Мо покупает двух японских собак, которые оказываются потрясающими, и они сидят на скамейке, наблюдая, как меняется свет на колесе обозрения. — Спасибо за ужин, — шутит Табита после того, как они поговорили о полёте и планах на выходные и ненадолго замолчали. — Спасибо, что пришла в гости. — Моэ чуть-чуть поворачивает голову и смотрит на Табиту самым-моэским взглядом, искоса из-под её ресниц, но это кажется более прямым, чем если бы она смотрела на неë. Внезапно кажется, что чья-то рука сжимает сердце Табиты. Она смотрит в сторону, на воду, где исчезает солнце. — Это действительно красиво. — Я думала, тебе понравится. Вроде… живописно. — Мо слегка ëрзает на своём месте. — Я имею в виду, это полностью переполнено туристами, но — ты турист, я практически всё ещё турист, так что… — Я люблю это. — Ага? — Ага. * Райан работает в ночную смену в своей лаборатории, приходит и уходит в неурочные часы и суетится на кухне, готовя перец чили, поэтому Табита спит с ней в комнате Мо. На следующее утро у Мо ранний урок TA. Они вместе завтракают, а затем Мо расходится, оставляя Табиту бродить по квартире, по крайней мере, минут двадцать после того, как она ушла, просто впитывая его. Куча контейнеров с новыми закусками Бена, аккуратно расставленными в кухонном шкафу. Стопка полотенец за дверью спальни Мо, четыре верхних новее и роскошнее остальных. Фотография Вики, Джейсона, Мо, Бена и Сары в рамке — Табита задаётся вопросом, когда она была сделана, — со старой фотолентой Табиты, Мо и Элоди, спрятанной вдоль одного края. — У меня есть несколько игр для PS5, если ты хочешь поиграть, пока меня нет, — сказала Мо за завтраком. Затем: — Ничего. Просто вспомнила, с кем разговариваю. Может, пошляешься в Вествуде? Так и делает Табита, просматривая Paper Source и заглядывая в CVS, собирая открытки для Элоди, её мамы, Миранды. Когда Мо возвращается, они идут пообедать и купить продукты, а затем очень тихо убирают вещи, чтобы не беспокоить Райана. Мо готовит мимозы («Я имею в виду, ты в отпуске»), и они на цыпочках проходят в её спальню, чтобы выпить их. Это заставляет Табиту почувствовать себя на четырнадцать, вызывает воспоминания о краже шампанского с бранчей родителей. Вот только к тому времени они с Мо перестали быть друзьями. Через некоторое время она уговаривает Мо научить её играть в Baldur's Gate, что на самом деле не так уж и весело, но довольно весело, когда Мо лежит рядом с ней, и это пристальное выражение её лица так знакомо, хотя она никогда не увлекалась видеоиграми, когда они были детьми. — Мы с Джеки постоянно в неё играли, — объясняет она, когда Табита спрашивает. — Это всё было её — она отдала это мне, когда получила PS6. Табита встречалась с Джеки только один раз, хотя они с Мо встречались почти два года, время от времени. В то время у Мо всё ещё было много рецидивов Ноя, а Табита по умолчанию была чем-то вроде Команды Ноя. Элоди была более дипломатична, хотя в частном порядке призналась, что Джеки ей не очень нравилась. Табита иногда задавалась вопросом, было ли это частью того, почему Мо перестала так много разговаривать с ней — во всяком случае, о её личной жизни. Не то чтобы это уже имело значение. — Вау, ты действительно плохая, — говорит Мо, и она подбегает, кладя свои руки на руки Табиты на контроллëре. Её ладони очень тёплые. — Ой, — говорит Табита, когда большой палец Мо слишком сильно нажимает на неё, и Мо, смеясь, отпускает её. — Извини. Табита отодвигает контроллëр в сторону, позволяя игре продолжаться. Еë маленькое лицо сразу же получает удар периферийным зрением. Мо тянется к контроллëру, не глядя, нажимает на паузу. — Извини, но я не думаю, что собираюсь просить тебя присоединиться к моей группе на постоянной основе. — Нет? — Точно нет. Есть вещи о Мо, которые Табита забыла. Как она была весела, всегда в основном, не пытаясь. Как иногда, всего на секунду, нельзя было узнать, о чём она думает. Как она могла смеяться над тобой или смотреть на тебя так, будто она смеётся над тобой, и это было похоже на любовь. Точно такой же взгляд сейчас у Мо, лёгкий, шутливый и немного неприятный, и Табита не должна удивляться, ухмыляясь в ответ. Они достаточно близко, чтобы целоваться, их руки почти соприкасаются, их колени почти соприкасаются. Табита чувствует головокружение. — Ты в порядке? — спрашивает Мо, хмурясь, и момент прерывается. — Ага, — быстро говорит Табита, полусидя. — Думаю, мне нужна вода. — Конечно, — говорит Мо, так нормально, что Табита не знает, может быть, ей просто показалось… — Останься, я принесу тебе немного. Табита прислушивается к звукам Мо на кухне и очень, очень сильно пытается дышать. * — Я хочу увидеть твою лабораторию. Это разрешено? — Нет, это секрет национальной безопасности. — Что? — Шучу. Да, конечно, ты можешь увидеть лабораторию. Это не совсем… Я имею в виду, что мне всё равно нужно кое-что проверить. Ты можешь просто пойти со мной. Итак, они медленно едут через кампус Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе в воскресенье, последний полный день Табиты в Лос-Анджелесе, и Мо продолжает оглядываться, смеясь над тем, как Табита жаждет широких дорожек и зелёных лужаек. Интересно увидеть настоящий кампус; В конце концов, Парсонс был в городе. Мо припарковалась на большой стоянке перед инженерным корпусом и ведёт Табиту через лабиринт тихих залов в тихую, сверкающую комнату, полную футуристического вида оборудования. — Я чувствую запах науки, — говорит Табита, заставляя Мо закатить глаза. В том, как Мо передвигается по залу, чувствуется лёгкость, уверенность в её руке, когда она проверяет свою работу, заставляет Табиту тосковать. Как и Элоди, и её просветительские материалы, и её музыка — это пространство Мо, которому она принадлежит. — Что? — говорит Мо, подозрительно прищурившись, и Табита подпрыгивает, пойманная. — Ничего. Я просто… я действительно горжусь тобой, Мо. Мо закатывает глаза. — Это не что-то важное. Это тяжёлая работа. — И всё же. Ты собираешься получить докторскую степень и стать крутым учёным, и я просто думаю… это действительно круто. Мо пожимает плечами, но всё равно выглядит довольной. Табита ожидает, что она пожалуется на то, что Табита ведёт себя глупо, но в конце концов она просто говорит: — Спасибо, — засовывая руки в карманы куртки. — Давай, пойдём в In-N-Out. * В последнее утро Табита просыпается рано — как и каждое утро в Лос-Анджелесе, её тело не совсем приспособлено к тихоокеанскому времени. Мо всё ещё спит, даже её дыхание немного хрипит, не то чтобы храп, но что-то в этом роде. Табита привыкла к этому звуку всего за пару дней. Она смотрит в потолок и думает о своей квартире, работе и жизни и мечтает, чтобы ей не пришлось возвращаться. В аэропорту они долго обнимаются. — Напиши мне, когда приземлишься, — говорит Мо, как будто сейчас 2010 год. — Я напишу тебе из самолёта, — поправляет Табита. Мо прижимается подбородком, а затем всем лицом к шее Табиты. — Спасибо, что пришла. — Спасибо, что спросила меня. По пути к своим воротам она просматривает сувениры, толстовки, перочинные ножи и хромые магнитики с надписью «Я оставила своё сердце в Лос-Анджелесе». Она отправляет фотографии Мо, но, конечно же, ничего не покупает. На следующей неделе приходит посылка: футболка Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе и дурацкий брелок с изображением пирса. Табита перекатывает его между пальцами, что-то сдавливает её грудь. * Она думает о том, чтобы снова улететь на День Благодарения, но это кажется слишком — и она уже сказала своим родителям, что не вернётся домой — и в любом случае она пообещала посидеть с Мирандой и Раджем. — Приезжай в Нью-Йорк, — предлагает она по телефону, стараясь говорить непринуждённо. — Я хочу, — говорит Мо. — Я не могу. — У тебя слишком много работы? — В некотором роде. Но также, знаешь ли. Деньги. — Я могла бы… — Нет. — Их нет в FaceTime, но Табите не нужно видеть лицо Мо, чтобы узнать его выражение. — Я имею в виду… спасибо, — говорит она более гладко, — но ничего страшного. Увидимся на Рождество. Табита всё равно ищет билеты в обе стороны, оставляет вкладку открытой и не закрывает её до Дня Благодарения за два дня. * Мо не приходит домой на Рождество. В конце концов, это просто Табита и Элоди, которые большую часть времени тусуются в новой квартире Элоди. Еë соседи по комнате уехали на праздники. Дважды они обедают у отца Элоди. Спенсеру сейчас тринадцать, и он одержим видеоиграми, несмотря на все усилия Дуга и Дженны. Он исчезает в своей комнате, как только домывает посуду. — Знаешь, раньше я приходила домой и мне так надоело играть с ним в настольные игры, а теперь я такая… «Эй, Спенс, не хочешь… поиграть в Лабиринт?» И он такой… — Элоди изображает низкий голос. — «Нет». Выводит меня из себя! — Теперь ты знаешь, что мы чувствуем, — дразнит Дуг, дëргая Элоди по пути за мусором. Элоди корчит рожу Табите, просто для вида. — Вот, — говорит Табита, доставая телефон, чтобы сфотографировать. Она размещает его в групповом чате. Мо быстро отвечает: «Уггхххх. Я скучаю по вам, ребята!» Табита начинает печатать, в сотый раз за неделю ты могла прийти. Потом стирает, тоже в сотый раз, и пишет, скучаем! вместо. («Мне очень жаль, — сказала она. — Таб? Мне очень жаль». Это было за две недели до Рождества. — Хорошо. — Я просто… я должна работать. Доктор Чой хочет, чтобы кто-нибудь присмотрел за этим… делом, и это просто хорошая возможность… Ты так злишься? — Нет, — солгала Табита. — Да, — тут же поправила Мо. — Я… я просто, мне очень жаль. Я думала, ты вернёшься домой, поэтому я… — Но она не знала, что хотела сказать. — Я разочарована? Я… — Я поняла, — тихо сказала Мо, и внезапно Табита почувствовала, что слушает в десять раз усерднее, чем обычно, сжимая телефон, как спасательный круг. — Я… блять, мне пора. Я поговорю с тобой позже, ладно? Извини.) Они общаются по FaceTime только один раз, пока Табита дома. Она не уверена, то ли это потому, что Мо действительно занята, то ли она чувствует себя виноватой, то ли ещё что. Утро 27-го, Табита лежит на диване в последней квартире своей мамы, Мо свернулась калачиком в своей солнечной спальне, одеяло натянуто до подбородка. — Я очень скучаю по тебе, — говорит Табита, не желая этого. — Я имею в виду… Хотела бы я, чтобы ты была здесь. — Я тоже очень скучаю по тебе, — говорит Мо, и звучит так, будто она имеет в виду это, и выглядит так, как будто она имеет в виду это. — Но… * — Не знаю, почему меня так беспокоит, что она не пришла, — наконец признаётся Табита Элоди два дня спустя. Они дома у Элоди, готовят попкорн (плохо) в рамках подготовки к марафону Кэтрин Хепберн. Элоди гуглит, что они делают не так. Ей требуется секунда, чтобы остановиться и посмотреть на Табиту. Когда она это делает, что-то в её лице заставляет Табиту чувствовать, что Элоди знает что-то, чего она не знает, как будто у Мо была другая причина — что безумие, но именно так Табита себя чувствует с тех пор, как Мо сказала ей, если она честна с собой. — Ну, — медленно говорит Элоди, — это облом. Я тоже была разочарована. — Ага? — слишком быстро говорит Табита. — Конечно. Я имею в виду, что было бы неплохо собраться всем вместе. — Верно. — Табита кивает и подходит ближе, чтобы посмотреть на кукурузу, которая почти не лопнула. — Мы не были вместе целую вечность. Вот, пожалуй, и всё. * До Дня святого Валентина осталась неделя, а они, как обычно, разговаривают по телефону. Мо предложила посмотреть « Дивергента » из ностальгии, но на полпути они обе вспомнили, насколько это было плохо, так что потом они просто говорили о чём угодно — о том, как Табита хочет получить другую работу, о последней драме с лабораторным врагом Мо, Саймоном… а затем Мо, из ниоткуда: — Так ты просто… не встречаешься прямо сейчас? Это глупо, но что-то в том, как Мо спрашивает об этом, или, может быть, просто тот факт, что это спрашивает Мо, заставляет Табиту защищаться. — Так? — Ничего, — быстро отвечает Мо. — Мне просто интересно. Никакого осуждения, клянусь. Табита колеблется, пытаясь вспомнить последнее свидание, на которое она ходила. Может, это был сентябрь? — Это не то, чтобы… я не знаю, наверное, я просто сейчас отдыхаю от парней. — …Круто, — говорит Мо и меняет тему. Но это висит над Табитой до конца разговора, лёгкость вечера нарушена, пока чуть позже 10:30 она не прерывает Мо на середине рассказа ложью, говоря, что ей нужно рано вставать. — О, — говорит Мо, поражëнно. — Хорошо. Мм… спи спокойно. В последнее время, может быть, из-за того, что они так много разговаривают по телефону, она иногда говорила это, а также « спокойной ночи». Он закручивается в ухо Табиты и остаётся там тёплым ещё долго после того, как она ушла. Табита идёт в ванную и чистит зубы, необъяснимо чувствуя, что вот-вот расплачется. Обычно ей нравится представлять, что делает Мо после того, как они повесят трубку — готовит ужин, смотрит телевизор, оценивает отчёты по лабораторным, — но сегодня вечером это похоже на то, как давить на синяк. Она заползает в постель и лежит совершенно неподвижно, как будто, если она будет тихой, правда может быть обманом заставлена ​​уйти. * — Я еду в турне! — Элоди рассказывает по FaceTime, её лицо перекошено от волнения, через две недели после прозрения Табиты. — И… я думаю, тебе стоит пойти со мной. — Что?! — говорит Табита, её тщательно отрепетированная фраза «Мне нужен совет, это касается Мо» вылетает из её головы. — Где? Когда? И что? — Хорошо. Итак, у брата Мики есть все эти связи в Лондоне, и в этом нет ничего сумасшедшего, мы будем гастролировать по самым маленьким площадкам Европы, и мы, вероятно, не заработаем никаких денег, но это всё равно очень круто, и ты знаешь, что я пойду в школу в мае, так что это, вероятно, мой лучший шанс сделать это, и мой папа сказал, что поможет с деньгами, и… я думаю, что ты должна пойти с нами в качестве нашего фотографа! — Опять, что?! — Я знаю, что у тебя, конечно, есть дела в Нью-Йорке, но ты всегда говоришь о том, что хочешь найти другую работу, и… Я знаю, что на самом деле ты больше не занимаешься фотографией, но я всё ещё думаю, что ты действительно хороша, и — это может быть весело! Ты можешь тусоваться, одновременно устраиваться на работу… Слишком сумасшедше? — Я не знаю, — ошеломлëнно говорит Табита. — Это… Ну, сколько времени? — Около двух месяцев? Наше первое выступление состоится в середине марта. Я думаю, это будет что-то вроде открытия для друзей брата Мики, и пара выступлений только с нами или с другими группами… Наверное, немного осмотра достопримечательностей, вернуться домой в мае прямо перед началом моих занятий? — Ух ты. — Ты не обязана… я имею в виду. Ты можешь подумать об этом. — Хорошо. — Взгляд Табиты скользит к камере, томно лежащей на полке над столом. — Я подумаю об этом. * Вот в чём дело: на временной шкале детства Табиты есть период Табита-Мо, период Табита-Брэйди-Кайла и период Табита-Элоди-Мо. И в течение многих лет, когда она позволяла себе думать о Мо, она в основном вспоминала, как ей было семь или восемь лет, когда она играла с кукольными домиками и Полли Покетс и торговала наклейками. Но начиная с Дня Благодарения, она начала вспоминать, каково это быть… одиннадцатилетней. Она отправлялась куда-нибудь в отпуск со своей семьёй и просто писала Моэ всё время, весь день, без перерыва, пока один из родителей не вырвал у неё телефон из рук и не заставил её «наслаждаться атмосферой, пожалуйста, только минутку. Она просыпалась утром и проверяла, не писала ли Мо. Она засыпала ночью с телефоном в руке. «Мне кажется, я влюблена в тебя», —— воображает, что говорит она поздно ночью. Она переворачивает слова в голове, открывает рот, чтобы попытаться прошептать их, — и не может. Даже одна, в темноте своей комнаты, она не знает, как это сказать. Может быть, это даже неправда, в любом случае. Может быть, это просто… — Эй, ты в порядке? — говорит Мо, прерывая мысленный цикл Табиты. Она не знает, как Мо может сказать, что она не слушает, когда они даже не общаются по FaceTime. — Ты была какой-то… — Извини, я просто отвлеклась на секунду. Мне пришло рабочее письмо, — выдумывает она. — Я в порядке. — Хорошо. — Пауза. — Я хотела спросить тебя, эм… У нас приближаются весенние каникулы. Я подумала, может быть, я могла бы прийти и увидеть тебя. Табита замирает. Это легко представить; она представляла себе это уже несколько месяцев — Моэ лежит рядом с ней в постели и разговаривает до поздней ночи. Мо сгорбилась на подлокотнике дивана, работая за компьютером. Мо с ней в поезде, в парке, во всех её любимых местах в городе. Знакомая волна тоски накатывает, кажется, сжимает её горло. — Таб? — Мо кажется озадаченной. — Я… — Эй, никакого давления. Я просто подумала… — Мо замолкает, затем начинает снова, легко. — Говорят, что все должны увидеть Большое Яблоко, но если сейчас неподходящее время… Она не планирует лгать. Просто… вот Моэ предлагает приехать в Нью-Йорк, большое дело, и после всех этих месяцев Табита внезапно не знает, хочет ли она этого. Итак, она говорит: — На самом деле, я собираюсь быть в Лондоне. — Что? — Ты знаешь, я… тур Элоди. Она спросила, не хочу ли я пойти с ними в качестве их фотографа. — О. Я не… — Я знаю. Я просто… я собиралась сказать тебе. Сегодня вечером. Долгое молчание. Достаточно долго, чтобы Табита пожалела об этом; достаточно долго, чтобы ей захотелось сказать, шучу, неважно, пожалуйста, приезжай… Затем Мо говорит: — Вау, Таб. Это здорово, — и вот так уже слишком поздно передумать.