Побег из Бесконечных Комнат

Переговоры закончились. Ло Цзянь держал свой зонтик и смотрел на Дуань Ли и А-Лана, которые были у него на руках. Воля тайной комнаты покинула тело А-Лана, поэтому мальчик лежал в объятиях Дуань Ли, как будто спал. Однако бедный ребенок уже был ранен в руку Ло Цзянем, и от удара пули его запястье казалось искривленным и испачканным кровью. Дуань Ли было так жаль его. Он прилип своим лицом к лицу ребенка и почувствовал, что еще долго не сможет встретиться с эти малышом. От таких мыслей Дуань Ли почувствовал вспышку боли в своем сердце. езультаты переговоров оставались довольно плачевны; жаль, что Ло Цзянь не получил никаких ценных сведений, он до сих пор не обладал конкретной информацией о городе беззакония, а самое важное — не узнал, как ему войти в город. Ло Цзянь бессознательно облизнул губы. Забудь об этом, тайная комната не откроет ему свои карты так быстро и не позволит так легко Ло Цзяню узнать всё, что его интересует. Ло Цзянь должен был найти другой способ найти слабость воли тайной комнаты. Только уловив слабость врага, он сможет победить его. Его козырь — город беззакония. Это был ключ. Теперь Ло Цзянь должен сотрудничать с волей тайной комнаты и действовать по указанию другой стороны. Были свои плюсы и минусы, но в целом ничего плохого в этом не было. По крайней мере, сейчас Ло Цзяню нужно было только притвориться, что он слушается тайную комнату. Поэтому он подошел к Дуань Ли и А-Лану. Дуань Ли услышал звук шагов Ло Цзяня и обернулся, чтобы посмотреть на него. — Ты собираешься исполнить свой долг? Дуань Ли был готов к тому, что произойдет дальше. Разговор между Ло Цзянем и волей тайной комнаты шел перед Дуань Ли с самого начала. Хотя парень по-прежнему был сбит с толку и не понимал сути разговора вначале, он, наконец, примерно понял о чём шла речь, и был потрясен правдой. Их жизни были отданы в руки таинственной разумной воли, и она бессмысленно пытала их и играла с ними. Тем не менее, она была очень осторожна, точно так же, как она играла и делала сложные и замечательные игрушки. Она создавала игроков с тщательностью и точностью скульптора, совершенствовала их и уничтожала. Однако Ло Цзянь разговаривал с ней. В определенном пространстве-времени он использовал какие-то ненормальные средства, чтобы иметь контакт лицом к лицу и конфронтацию с ней. Они оба хранили какие-то секреты и хотели усыпить бдительность врага, но точно так же оба чувствовали себя беспомощными друг против друга. Дуань Ли был пойман в этот промежуток времени; возможно сейчас он стал самым близким к истине, но это было только в этот момент. Теперь Ло Цзянь подошел к нему, и он должен был выполнить соглашение с волей тайной комнаты, чтобы уничтожить воспоминания Дуань Ли. Он забудет всё, что видел и слышал, но, может быть... В далеком будущем Дуань Ли вспомнит всё, что было сегодня — ценой смерти Ло Цзяня. — Ты должен соблюдать соглашение о сохранении тайны. — сказал Ло Цзянь Дуань Ли. Дуань Ли покачал головой в агонии: — Всё, что произошло, было чем-то, что я не мог контролировать. Я не хочу быть свидетелем. Ло Цзянь погладил края своего красного зонтика. Эта привычка формировалась на протяжении долгого времени. Он сказал: — Ты должен сделать это, или ты умрешь сегодня... вместе с ребенком на руках. Дуань Ли стиснул зубы, на лице отразилось страдание. Он взглянул на А-Лана, который лежал у него на руках. Ребенок нахмурился во сне. — Я могу быть в твоей власти в данный момент, но это не значит, что я буду таким же в будущем. Дуань Ли, казалось, проявил некоторую решимость. И Ло Цзянь позже понял, что Дуань Ли считал волю тайной комнаты и Ло Цзяня одним и тем же человеком. Хотя было ясно, что Ло Цзянь и воля тайной комнаты расходятся, он чувствовал, что они стоят единым фронтом после того, как переговоры были установлены. Поэтому Дуань Ли также считал Ло Цзяня врагом и думал, что он стоит на той же стороне, что и воля тайной комнаты. Ло Цзянь глубоко вздохнул. Он знал, что с того момента, как ступит на эту дорогу, его никто не поймет. Вероятно, этому путешествию суждено было стать одиноким. После этого Ло Цзянь не пожалел лишнего времени, чтобы печально вздохнуть. Он сказал Дуань Ли: — Я заставлю тебя забыть всё это сейчас. Если у тебя есть что-то, что ты хочешь сказать, тебе лучше сказать это как можно скорее. Дуань Ли сказал: — Могу я попросить? — Какова твоя просьба? — Твои навыки заставлять других забывать заставят меня забыть то, что произошло сегодня, верно? И то, что случилось со мной раньше, когда я случайно попал в город беззакония. После этого тайная комната не пошлет никого выслеживать меня, верно? Я вернусь к своей обычной рутине, хорошо? — Да, совершенно верно. Ты не должен нести слишком большую психологическую нагрузку. — заявил Ло Цзянь. — Могу я попросить тебя... — Дуань Ли сказал, опустив голову вниз, чтобы посмотреть на ребенка в своих руках, и продолжил, — Пожалуйста, позволь нам забыть друг друга. Разорви связь между нами и устрани кармические связи между нами. Отсюда я отправлюсь по большой дороге, а он пересечет свой бревенчатый мост.* (Идиома: Ты иди своей дорогой, а я пойду своей.) В этот момент Ло Цзянь внезапно понял, почему Дуань Ли и Фэн Юйлан казались незнакомцами, когда они встречались в будущем. Был ли он причиной всего? Хотя Ло Цзянь признавал, что причиной всего был он сам, он всё ещё чувствовал себя виноватым и неловким. Он знал, что история всё равно пойдет по тому же пути. Время было подобно бурной, текущей реке. Как бы вы ни создавали волны, река всё равно неслась к концу. Вещи всегда возвращались к истокам, а конец был огромным и широким океаном. Всё в мире было предопределено судьбой... Неужели мы действительно не можем вырваться из этого цикла и наших судеб? Нет! Это было невозможно! Ло Цзянь знал, что люди неизбежно совершают ошибки в своей жизни, но они не всегда будут постоянно ошибаться. Каждый поймет, как делать обходные пути и как повернуть назад, только после того, как он упрямо настаивал на своих идеалах и таким образом испытал всевозможные неудачи и муки. Тогда они смогут осознать свои ошибки и всё исправить. Теперь Ло Цзянь исправлял свои ошибки. В этом процессе всё, что он сделал, было ещё не слишком поздно. Было ещё не слишком поздно. Было ещё не слишком поздно. — Ты уверен, что хочешь это сделать? — Ло Цзянь немного опустил голову и спросил Дуань Ли, желая узнать его окончательное мнение, — Я практически сотру воспоминания о вас обоих. Вы полностью забудете всё друг о друге, и очень вероятно, что вам будет трудно восстановить свои воспоминания в этой жизни... Я думаю, что воспоминания каждого человека, будь то печальные, болезненные или счастливые, стоят того, чтобы их лелеять. Поэтому я снова спрашиваю тебя: ты уверен, что хочешь этого? Дуань Ли некоторое время колебался. Спустя долгое время он, казалось, принял решение и твердо кивнул Ло Цзяню: — Я доверю это тебе. — Так... — Ло Цзянь сделал шаг вперед и продолжал шептать, — Могу я спросить, почему ты принял это решение? Дуань Ли выдавил беспомощную улыбку. — Я просто боюсь, что принесу больше неприятностей этому ребенку, потому что я никогда не был счастливым человеком. — Тебе предстоит пережить много трагических событий. — сказал Ло Цзянь, — Когда ты отправишься в одинокое путешествие, когда ты будешь в опасности, никто не придет, чтобы спасти тебя; когда ты утонешь во тьме, никто не поведет тебя; когда ты упадешь в ад на вечность, никто не сможет вытащить тебя обратно на небеса... Но даже если и так, ты действительно не возражаешь? Дуань Ли твердо ответил: — Я не возражаю. Услышав, что он сказал, Ло Цзянь сделал шаг назад. Его тон был по-прежнему низким и мягким, без колебаний. — Что ж, желаю тебе удачи, Дуань Ли. Ло Цзянь поднял красный зонтик, который держал в руке. В этот момент его сердце, казалось, немного успокоилось. Хотя чувства печали и боли не всегда были скрыты в его мире, Ло Цзянь обнаружил, что никогда ещё не был так спокоен. Потому что друзья, которые когда-то стояли перед ним, будь то в прошлом или в будущем, помнили ли они или забыли, Ло Цзянь поклялся, что защитит их всех! Защитит всех, кто был перед ним! Ло Цзянь положил руку на плечо Дуань Ли, который всё ещё стоял на коленях. Он вытянул края своего красного зонтика. Дуань Ли заметил, что ярко-красный край, кажется, пронизан каким-то таинственным запахом, который распространился от краев до Ло Цзяня, покрывая всё его тело... Подобно запаху красной крови загнанной жертвы, он, казалось, заманивал Дуань Ли сделать что-то, заставляя его на мгновение потерять концентрацию. В это время Ло Цзянь мягко сказал: — Чтобы покончить со всем этим, ты знаешь, что делать, Дуань Ли. Тон Ло Цзяня был слишком мягким, но чем мягче он был, тем более соблазнительным казался Ло Цзянь. Было ощущение, что всё это время он испускал сладкий и смертельный запах, который заставлял людей слепо следовать всему, что приказывал Ло Цзянь, и заставлял людей инстинктивно действовать в соответствии с его словами. Ощущение было сродни тому, что он попал в большую паутину, тщательно сплетенную пауками, и, несмотря ни на что, он не мог из неё выбраться. Поэтому Дуань Ли подчинился приказу Ло Цзяня и тупо кивнул: — Я знаю, что делать. — Да... — Ло Цзянь слегка наклонился к лицу Дуань Ли. Он бессознательно повернул ручку зонта одной рукой, а другой продолжал держать плечо юноши. Он посмотрел в глаза собеседнику. У этого тела была пара темно-серых глаз, которые заставляли Ло Цзяня ощущать, словно он был в оцепенении, но чудесным образом то, как он выглядел, заставляло других чувствовать, что он выглядит гораздо более привлекательным. — Забудь всё это; всё, что ты видел сегодня, и людей, которых ты любишь, забудь всё. Вынь это воспоминание, положи его в запечатанную коробку и убери за дверь, которая никогда не может быть открыта, глубоко в твоем сердце. Однако, когда моё тело умрет, моя сила больше не сможет закрывать дверь в твоем сердце. В это время ты найдешь все запечатанные воспоминания вместе с твоими потерянными чувствами... Ло Цзянь повторил эти слова рядом с ухом Дуань Ли. Убедившись, что Дуань Ли действительно страдает от этой амнезии, Ло Цзянь сказал легким, как перышко, голосом: — Спи. Внезапно он потерял сознание. Но было неизвестно, было ли это из-за одержимости Дуань Ли или что-то снова было не так со способностями Ло Цзяня; Дуань Ли всё ещё инстинктивно держал мальчика на руках. Маленький А-Лан свернулся калачиком, как ребенок, вернувшийся к матери. Он не мог расстаться с теплом Дуань Ли, жадно впитывая его. Когда Дуань Ли упал на землю, он, казалось, осознал это и открыл глаза в оцепенении. Воля тайной комнаты покинула тело А-Лана. Теперь он пришел в себя. Он был ещё совсем маленьким ребенком. Он ничего не знал об опасности. Он просто странно посмотрел на Ло Цзяня. Он не понимал, что произошло, но всё ещё чувствовал силу Дуань Ли, который крепко держал его. — Старший брат... — А-Лан обнаружил, что его крепко держит спящий Дуань Ли, и не мог не коснуться его груди. Теплые объятия Дуань Ли и сильное сердцебиение давали ребенку чувство безопасности. Только когда А-Лан начал двигаться, он обратил внимание на боль. Одна из его рук была ранена анестезирующим пистолетом Ло Цзяня. Пуля, выпущенная из этого пистолета, была совершенно особенной. Это была длинная и тонкая растворяющаяся игла. Когда она попадала в организм, она автоматически растворялась и быстро играла свою роль анестетика. Однако даже если это была тонкая игла, сила удара, который она принесла, всё равно могла заставить кость детской руки треснуть. Поэтому глаза ребенка покраснели от слёз. Он не мог поднять правую руку. Дуань Ли крепко держал его, пока он ошеломленно оглядывался. Увидев Ло Цзяня, он в страхе втянул голову в плечи и начал дрожать. Ло Цзянь внимательно посмотрел на ребенка восьми или девяти лет, стоявшего перед ним. А-Лан был очень милым, и его лицо было немного пухлым. Но пятна крови на его лице каким-то образом разрушили эту невинность, подобно тому, как испачкана чистая белая бумага. — Не бойся. — сказал ему Ло Цзянь, и тон его был таким же мягким. — Ты друг моего старшего брата? На твоем теле есть что-то страшное... — Фэн Юйлан откинул голову назад и открыл свои темные глаза, пристально глядя на Ло Цзяня. В его глазах смешались невинность и бесстрашие. Что ещё больше удивило Ло Цзяня, так это то, что Фэн Юйлан, казалось, обладал сильным чувством восприятия с самого детства. Ло Цзянь не мог удержаться от странного смеха. — Что страшного на моем теле? Ребенок только покачал головой и сказал: — Я не знаю, но это страшно. — после долгого молчания он сказал, — Как чудовище-людоед из легенд... Услышав это, Ло Цзянь сразу же замолчал.