ненависть

      Раньше это было интересно. Поцелуи украдкой в коридорах Академии, взгляды друг на друга на общих предметах, дальний столик в библиотеке, рисунки, свидания. Двое молодых парней, позволяющих своим гормонам шалить. Ронять книги, сминать чертежи, не сдерживать голосов. Разве что в библиотеке приходилось молчать, чтобы не услышали случайно. Но и тогда, закрывая друг другу рты и отчаянно прижимаясь друг к другу… это было интересно. Сказочно, красиво. Вечером расходились, чтобы на ночь забыть друг о друге, отдохнуть. А утром вновь встретиться в очереди за кофе.       Это казалось правильным.       — Хейтам? — дрожащий шёпот. Ещё не пришёл в себя, но уже не мог заткнуться. Хейтам не сдержал лёгкой улыбки, зарываясь пальцами в спутанные золотистые волосы.       — М? — промычал в ответ, разглядывая лежащего под боком юношу. Это была их первая ночёвка вместе. Первый секс в кровати, а не на любой другой поверхности. Первый секс ночью, а не в спешке днём. Размеренный, чересчур нежный, особенный…       Хлопок двери. Кави аккуратно выглядывает, и едва зубы не трещат от того, как плотно он их сжимает. Исчезает в своей Академии, а теперь умудрился и девчонку притащить? Недовольно щурясь, разглядывая девушку, он стискивал руки в кулаки. Милая стройная блондиночка ниже его. Да у этого мудака даже особенный тип есть? Возмущённо вздохнув, Кави двинулся к ним. Разбираться. Вновь ненавидеть. Ненавидеть и отталкивать девчонку, рыча словно животное. Словно борясь за самца.       Но в итоге он немного успокоился — Хейтам всё также грубил, позволяя себе такое и при своей гостье. Вероятно, не так уж ему важно её мнение. Удовлетворённо выдохнув, он позволил себе оглянуть девушку и заметить её маленькую подружку, летающую рядом и отвратительно пищащую. Фея-переросток? Он архитектор, а не… не один из этих, разбирающийся во всяких существах. Плевать, как их там называют.       — Так он… твой друг?       Кави едва сдерживает усмешку. Синяк под рёбрами вновь начинает колоть болью. Конечно, друг. Самый лучший. Самый нежный. Самый первый. Самый отвратительный, гадкий, сильный до боли, грубый до слёз. Лучший друг, лучший парень, лучший недо-муж, отказавшийся от росписи. Лучший сосед, потому что жить более негде. Потому что тут роднее. Потому что…       — Как думаешь, когда окончим Академию, начнём работать… мы ещё будем вот так? Встречаться? Собираться почаще?       — Думаю, к тому моменту мы вполне сможем жить вместе, львёнок, — вновь улыбнувшись, Хейтам огладил порозовевшую щёку. Коснулся губами золотой макушки, позволил притянуть себя к губам, чтобы вновь утонуть в нежных поцелуях и объятьях.       — Смотрю, у тебя действительно появились друзья, — Кави не сдержал ухмылки. Яд разъедал горло, хотелось поскорее его выплеснуть. Зудели и бока, скучая по новым ударам «любимого».       — Сильнее, чем ты?       — Конечно, нет, — Сайно нахмурился, отводя взгляд.       Кави глупо улыбнулся. Сильнее. Явно сильнее. Сайно никогда бы не ударил Тигнари. Сайно никогда бы не предал его любовь. Сайно… Сайно просто не Хейтам. Сайно на самом деле никогда не плевать. Хейтаму же плевать. В глазах ни намёка на какие-то чувства. Желание выгнать, да сам не может так поступить — что будут говорить? Хотя для Кави причина была в том, что у него просто кукла для битья и ругани тогда исчезнет.       — Смотрю, ты всё ещё не исчез из моего дома, — мужчина даже не кинул в его сторону взгляд, чем-то занимаясь у плиты. По запаху похоже на что-то рисовое. Но словно он действительно готовит на кого-то, кроме себя. Хотя, конечно это явно не так. Вскоре он достал контейнер и тарелку. Сначала наложил себе, оставляя на столе — запах стал насыщеннее, заставляя Кави отводить глаза и с неловкостью чувствовать, как урчит живот. Остальное отложил, подписывая и убирая к окну, чтобы остыло. Позже уберёт в холодильник, где всё в таких же стикерах с именами.       — Ну вот, — Хейтам сложил руки на груди, оглянув кухню, — как тебе, господин архитектор? Или хочешь ввести коррективы?       Хихикнув, Кави прижался к его плечу своим. Окинул взглядом кухню, с тихим смешком закатив глаза.       — У тебя никакого чувства стиля, Аль-Хейтам! — он со смехом попытался отстраниться от щекотки, пробежавшейся по рёбрам.       Не сдержав тихого стона, отшатнулся к стене, от боли хватаясь за ушибленный живот. Кололо точно под грудью, где дыхание спирало от нежного взгляда Хейтама, где становилось больно от его удара. Хватаясь за стену, он поплывшим взглядом разглядывал неровно дышащего мужчину. Руки сжаты в кулаки, взгляд так и искрит злобой, наушники опасно краснеют, передавая настроение хозяина.       Стиснув зубы, выпрямился. Развернулся и рванул к двери, отчаянно останавливая собственной магией вылезающие лианы, наколдованные Хейтамом. Вышел за входную дверь, думая, что вновь забыл ключи, но бросил это, бредя в таверну, дабы забыться. Перекрыть боль в груди, прямо под рёбрами, там где сердце сжималось в страхе.       — Тебе надо как-то завязывать с вином, — потрепав по волосам склонившегося над чертежами архитектора, Хейтам оглянул один из них, не сдержав улыбки. Даже под алкоголем умудрялся делать такие интересные произведения.       — В вине моё вдохновение… в тебе — моя муза, — промурлыкал Кави, отдаваясь приятным поглаживаниям.       — Да, вот только иногда вино делает из тебя непойми что, а не человека, м? Если бы все случаи были такими же невинными…       Кави позволил проводить его в постель, где устало прижался к крепкой груди с украшением в виде ромба в районе ключиц. В другом случае он бы снова принялся разглядывать его, но сейчас сил хватало лишь на ответные объятья и скомканный поцелуй в плечо.       — Пошли домой, — прорычал так, что слышал только он. Дёрнул за плечо, поднимая на ноги. Остальным пьяницам было всё равно на происходящее, но Кави, считая их своими друзьями и героями, протестующе завизжал, прося о помощи, — ты словно чёртова свинья. Перестань себя так вести.       Грубо сжимая чужое плечо, так, что точно останутся синяки, потащил за собой к выходу, не слушая протесты.       — Ненавижу, когда пьёшь, — хмурый, вёл через ночной Сумеру в свой дом, — вовремя пришёл, а то может опять бы готовился подставлять зад одному из пьяниц.       — Ненавижу, когда бьёшь, — ответил ему на удивление трезво Кави, но затем прозвучал звонкий «ик!», — да и тогда… мм… ты сам мне изменяешь, чего я не могу?       Проблема была всегда в том, что Кави слишком много придумывает и делает всё назло. Тогда как Хейтам совершенно ничего не делает, но много злится и грубит. Когда в их жизни пропали разговоры, а отношения дошли до этой стадии, которую нужно просто пережить… они не смогли. Потому сейчас находились в подвешенном состоянии, держась друг за друга только из-за остатков нездоровой любви.       Толкнув мужчину в дом, секретарь закрыл дверь, после толчками пихая в стену, чтобы там вжать в неё за шею, недовольно вглядываясь в розовое от алкоголя лицо.       — Из нас двоих изменил только ты.       — Из нас двоих делаешь больно только ты.       Хейтам не сдержал смешка, чтобы затем отвесить тяжёлую пощёчину. Раньше лицо не трогал, раздумывая над каждым ударом. Теперь поддался эмоциям. Отшатнулся, сжав губы, разглядывая краснеющую щёку. Утром опухнет.       — Рука у тебя тяжёлая, Сайно припиздел, — тихий смех, прерывающийся слезами, а затем ползёт по стене на пол, позволяя пьяной эмоциональности взять верх. Плачет, словно мальчишка, прижав к себе колени, — за что… за что, Хейтам? Ты не мог бы… не мог бы ради меня… хотя бы немного ради меня… просто любить.       Следя за сжавшимся на полу пьяницей, секретарь стиснул зубы, но сдержал все слова, уходя в свою комнату.       Позже за дверью вновь послышались всхлипы. Открыв дверь, увидел бредящего шаткой походкой Кави, который так и замер, глядя на него красными глазами. Хейтам мотнул головой, приглашая.       И тот пошёл, улыбаясь безумно влюблённо.       — Ничего, если пустая комната будет моей? А то чертежи некуда девать…       — Конечно. Мне не нужно, — Хейтам пожал плечами, непроизвольно махнув рукой, — может, и кровать тебе там сделать… а то засыпаешь над своими чертежами.       — Ох, дорогой, так мило с твоей стороны, — прижавшись к секретарю, Кави широко улыбнулся, чтобы затем с тихим смехом пытаться вырваться из крепких рук, зацеловывающих лицо и шею.       Накинул одеяло, позволил чужому телу прижаться к себе. Уложил сверху руку, давя как раз на синяк на рёбрах. Кави только улыбнулся, скрывая появляющиеся в уголках глаз новые слёзы. Ткнулся в грудь мужчины, зажмурился так крепко, до звёзд. И уснул, позволяя себе погрезить о тех временах.       — Ах, Архонты… — выгнувшись, вцепился в серебристые волосы, наматывая их на пальцы, путаясь и более не желая выбираться.       — Чшш, — оставив мягкий поцелуй на груди, скользнул губами ниже, отставая наконец от набухших от долгих ласк сосков, — ты уже так возбуждён, львёнок.       — Мм… боже, Хейтам… — зажмурился так, что звёздочки ярко-ярко засверкали под веками, — вот здесь, да… да! Ах!       Ухмыльнувшись, мужчина нырнул между его ног, лаская сочащийся смазкой член. Слушая приятные слуху стоны, не мог не улыбнуться. Этот отзывчивый архитектор сведёт его с ума и не даст сделать всё правильно своим чудным голосом. Хотя, вероятно, он и не будет против.       Заметавшись по простыням, Кави всхлипнул, сонно пытаясь выбраться из чужих крепких рук. Хейтам смазал его мягкие бёдра, чтобы после втиснуться между них своим большим членом, яростно толкаясь до того, что кожа друг об друга неприятно шлёпает. Зубами цеплялся за икры, лодыжки, издавая тихие рыки.       — Нет, я же спал… я же спал… — архитектор отчаянно замотал головой, ненавидя себя за возбуждение, которое иногда задевалось головкой чужого члена, — ты не можешь так… ах, мх… прошу…       — Заткнись, — зашипел, двигаясь резче, но постоянно придерживаясь своего чёткого ритма. Чувствительные бёдра натирало, колени больно бились друг об друга, зубы оставляли болючие укусы. Всхлипнув вновь, Кави позволил себе взглянуть на него.       Хриплый стон, судорожный всхлип, брызги спермы, замаравшие живот. Трясясь от оргазма, ненависти и боли, Кави закрыл лицо руками, прячась от чужого взгляда.       Но и тот долго не смотрел, быстро собравшись и пропадая на работе.       Перебравшись к себе в комнату, Кави закрылся там, пытаясь собрать наконец вещи, что начал ещё давно. Давно, когда…       — Кави… — Хейтам сжал губы, отводя взгляд. Но вскоре вновь взглянул на потрясывающегося архитектора. Злость вместе с печалью копились в груди, пока он смотрел на полуголого возлюбленного, от которого только что сбежал молодой любовник из Академии.       — Хейтам, это… это… ничего не было до этого, — он всхлипнул, упав на колени, словно моля прощения у молчаливого мужчины. Тот смотрел на него по-новому. Так, как смотрел на всех. На всех, кроме Кави. Но теперь и на него так.       — Не пытайся, Кави. Я понял, — развернувшись, он вышел из комнаты.       Поджав губы, мужчина разлёгся на разбросанных вещах, заходясь в очередной порции слёз. Он так и не смог собраться и уйти. Потому что любит. И его любят в ответ. Просто время взяло своё. Просто поступки привели к этому. Просто от любви до ненависти один шаг.