Кефирные мальчики

      Уже стемнело. Небо закрыли тучи, и Байрон на веранде, слегка подняв голову, наблюдал за моросящим дождём.       –Вот и наши напитки на сегодня! – чуть ли не прокричал Мортис, выходя из домика.       –Замечательно.       –Не сутулься. Где радио?       –Хм, – Байрон опустил голову, за что получил каплей по голове, – я поставил его на стол, не думаю, что он убежал.       Мальчишка поставил стаканы с кефиром на чистый стол и оглянулся по сторонам, в поисках прибора:       –Бай, путать стол и скамейку только кажется несерьёзным.       –Да ладно тебе. – Байрон повернулся на голос товарища. – Скоро дождь польёт, может перенесём на другой день?       –Дождь нам не помеха, тем более обещали не сильный. Ребята с похода вернутся уже завтра, у нас только один вечер. И я не собираюсь выливать кефир обратно! Сейчас же взял свой стакан и сделал один глоток! – нахмурив брови, приказал Мортис, сунув другу в руки стакан. Тот послушно отхлебнул. – Вот и молодец! Так бы сразу! – мальчишка вернулся к столу. – Что у нас на сегодня?       Мортис стал беспорядочно крутить колёсико на радио, ища что-то интересное. На мгновение Байрону показалось, что он сейчас вырвет его с корнем. Но, думаю, его бы даже это не остановило.       Наконец-то началась песня, от которой бледнолицый расцвёл. Подняв свой стакан, он подошёл к товарищу и взял за свободную руку. Началось вступление.       –Позволишь стать твоим графом в этот вечер? – с омерзительно прекрасной улыбкой выговорил Мортис, оставить свой стакан на перилах.       –Куда деваться... – с похожим выражением лица выронил Байрон, уводя глаза куда-то вверх и оставляя свой стакан на столе. – твой кефир имеет все шансы свалиться.       Но его не слушали. Вот вот начнётся песня.       –Какая ночь, мой милый граф, луна так ярко светит. – промямлил себе под нос Байрон, усаживаясь на скамейку и слушая девушку в песне. Продолжил он громче, – и шёпот листьев, шелест трав усиливает ветер. Навеки вашей стать мечтаю я, – парень коснулся кончиками пальцев своей груди, вживаясь в роль. – и в этот час пускай моя любовь коснётся вас!       –В подвалах замка у меня сокровища хранятся, – Мортис присел на колено перед Байроном, положил руки на его колени и продолжал держать на своём лице ту улыбку. – к твоим ногам, любовь моя, – одной рукой он огладил икру правой ноги Байрона, от чего тот покрылся лёгкими мурашками и слегка покраснел, – сложу я все богатства. Моей ты станешь госпожой, тебе я вечность подарю! Поверь, – он смотрел на парня так, будто реально заставлял довериться, а не просто пел роль в песне. Предполагаю, что он уже доверяет, – всё будет так, как говорю!       Мортис встал с колена, взял руки Байрона в свои, вывел на более просторную площадку и взял за талию. Байрон обречённо положил руки тому на плечи.       –Утро станет сном, и будет вечно длиться ночь! – Мортис пел почти во весь голос, благо его красота ему позволяла, а Байрон чуть ли не просто открывал рот. – Мы одни в огромной тёмном мире...       Байрон отцепился, отошёл. Покрывшись внезапным румянцем и забегав глазами, он сделал вид, будто осознал всё, что происходит между ними. Можно ли назвать их друзьями вновь?       –Кровь закипает в сердце...       –Я смогу тебе помочь! – почти сразу подскочил к нему Мортис уже с озорной улыбкой и искоркой во взгляде.       Вскоре он успокоился, взял лицо парня в своим руки:       –Небеса становятся всё шире...       Мортис начал безжалостно нападать на лицо любимого. Чмокнул в щёчку, в висок, три раза в лоб, в левую бровь, в нос. Парень зажмурился, краснея всё больше и больше.       Раздался звон стекла. Стакан всё таки упал с перил, полил кефиром цветы у веранды. Но никто не услышал.       Всё хорошо.

***

      В лаборатории тихо. Байрон химичит над своими колбами, а Мортис болтается без дела. Его уже попросили напомнить позже придумать, что делать с этим горе-вампиром. Он повторил просьбу в голове пару раз и теперь просто разглядывал всякие картины на стенах, вешалку с одеждой и, теперь, его шляпой. Взгляд упал на шкаф. Колбочки, стёклышки, микроскоп.       –У тебя есть радио! Можно? – с волнением посмотрел на Байрона вампир. – Пожалуйста!       Учёный обернулся, будто не знав, что вообще находится в его комнате.       –Думаю, стоит отдохнуть. Бери.       Мортис рывком подлетел к шкафу. Похоже, что отвар сработал не полностью. Стоит что-то придумать, но потом.       –Девушка и граф! Девушка и граф! Девушка и граф! – прокричал вампир и тот самый мотив вновь освежил слух. – Сразу середина!       –Почему?       –Я так хочу. Позволь мне вновь стать твоим графом, умоляю, на один вечер!       –Да хоть на всю оставшуюся жизнь... – пробубнил себе под нос учёный, надеясь, что вампир не услышал.       Начался проигрыш.       –Какой у вас глубокий взгляд, – учёный театрально приложил руку ко рту, изображая удивление, – как он влечёт и манит. Я не могу себя понять: меня к вам сильно тянет. – Байрон опустил голову. Быть с возлюбленным хотелось больше всего на свете, но не слишком ли он староват для этого? Вернуться бы в деревню, в двенадцатый год жизни, к усам от кефира, к менее бледной коже возлюбленного и просто в детство. – Вы так таинственны, заворожили вы меня! И в Вашей власти плоть и кровь моя... – лицо учёного озарила скромная, нежная улыбка.       –О, сколько их, готовых кровь отдать за наслажденье! В них есть блаженство и любовь, как сон и пробужденье. – Мортис знал, о чём поёт. Быть призраком и вампиром одновременно не представляло особого удовольствия. Скука и мучения от вида внешнего мира. Он скучал по кривым взглядам на его странное одеяние, по красным яблокам, по веснушчатым плечам возлюбленного. – Но граф всегда один под леденящим сводом тьмы, о смерти обожает видеть сны.       Они поднялись, загрузившись в скромном вальсе:       –Утро станет днём и будет вечно длиться ночь! – пели они вместе, наконец-то расслабившись и улыбались друг другу. – мы одни в огромной тёмном мире!       –Кровь закипает в сердце... – пропел Байрон свои строчки, закрыв глаза и расправляясь в ощущениях.       –Я смогу тебе помочь!       Последнюю строчку они не допели. Мортис умело накрыл губы любимого, которые так вожделел долгие годы, своими. Хотелось сесть, поговорить, обсудить всё это.       Но сейчас всё было хорошо, как и раньше, а значит, беседа приобретёт другой заголовок.