Кто в твоем вкусе?

      Нужно было быть поистине сумасшедшим, чтобы сорваться к предмету своей одержимости, как только появились мутные слухи о его месте нахождения.       Нужно было быть не менее сумасшедшим, чтобы сообщить злейшему врагу, ставшему таким же предметом одержимости, почти прямым текстом о своем местоположении. А ещё нужно было быть абсолютно больным на голову, чтобы, только увидев предмет своей нездоровой тяги, вместо приветствия бросить: — Этот ученик вырос. Надеюсь, Учитель трахает взрослых.       Учитель определенно не простит ему подобную грубость, но жесткое и издевательски жестокое: «Я не трахаю детей», — с пятнадцати лет ежедневно звучало в его ушах.       Нужно было быть совершенно поехавшим, чтобы после такого грубого приветствия впечатать того, кто, очевидно, пришёл мстить, в ближайшую вертикальную поверхность, затыкая чужие мягкие губы жестоким, болезненным поцелуем.       Нужно было быть безумцем, чтобы отвечать на жесткие поцелуи, подставлять шею под болезненные укусы и подаваться всем телом вперед к грубым, оставляющим синяки рукам.       О, да, Ло Бинхэ в своем сумасшествии, в своей нездоровой тяге ни разу не уступал Шэнь Цинцю.       Ло Бинхэ не знал, что хуже: что он совершенно не против дать Шэнь Цинцю себя отыметь, или что он абсолютно отдаёт себе отчёт в том, что делает. Полудемон мог бы сослаться на то, что после Бесконечной Бездны изголодался по ласке и теплу, но регулярно сношающий трехзначное число женщин Ло Бинхэ не привык себя обманывать.       Он позволил Шэнь Цинцю уронить себя на жёсткую постель — не чета его императорским хоромам. Предаваясь мечтам, как бы выглядел Учитель в роли самой приближенной наложницы, а лучше его императрицы, Ло Бинхэ совершенно не заметил как его раздели. Под требовательным взглядом зелёных глаз полудемон послушно раздвинул ноги.       Шэнь Цинцю трахался как бог. Ло Бинхэ, доведенный до слёз и трясущихся ног, был готов забить на все свои обиды и начать молиться прямо на разворошенной кровати, или самому пойти к Учителю в наложницы.       Спустя пол палочки благовоний Ло Бинхэ сидел на нижнем этаже постоялого двора, в котором остановился, и ждал, когда принесут вино. Он, конечно, мог бы заказать это в комнату, но не хотел, чтобы кто-нибудь ещё видел не удосужившегося даже прикрыться Шэнь Цинцю, вальяжно развалившегося на кровати.       Ноги разъезжались, плывущий взгляд был направлен в никуда, а мысли всё возвращались в комнату этажом выше.       Пусть Шэнь Цинцю четко обозначил свою позицию, Ло Бинхэ размышлял, как заставить Учителя отдать свою задницу ему на растерзание. Нападение на Цанцюн не подойдёт — Учителю было глубоко плевать на жизни почти всех Горных лордов и большей части учеников. А если заточить Шэнь Цинцю где пострашнее, предварительно объяснив это миру заклинателей какими-нибудь тяжкими преступлениями? Воображение мигом нарисовало беспомощного Учителя, опутанного вервием бессмертных. Решено. Так он и поступит.       Внезапно к Ло Бинхэ подсела девушка с пиалой, в которой плескался бордовый напиток. Всё ещё витающий в облаках полудемон, окинув девушку мимолётным взглядом и мельком отметив, что она очень красива, вернулся к размышлениям об Учителе.       Однако девушка явно была не из робких, и, чуть наклонившись к Ло Бинхэ, весело проговорила: — Какой красавчик! —не дождавшись реакции от полудемона, она, обведя всех девушек в заведении взглядом, продолжила — Кто же в твоём вкусе? — Зеленоглазые, — ровно ответил Ло Бинхэ. — При лунном свете мои глаза полностью зелёные, гэгэ, — проворковала, явно не собирающаяся уходить, девушка. — Сумасшедшие, — вскинув бровь, продолжил Ло Бинхэ. — Да я ещё хоть куда!       Девушка наклонилась ближе, так, чтобы у объекта соблазнения не было ни шанса понять намёк неправильно. — И чтобы пять с половиной цуней, — с нечитаемым лицом Ло Бинхэ руками обозначил размер перед лицом девушки.       Девчонка откинулась на лавку, спрятав нижнюю часть лица за пиалой, но смешинки в глазах ей скрыть не удалось. Ло Бинхэ криво улыбнулся в ответ.