Ohio Blut

      Стояла тёплая огайская осень, типичная для большинства штатов Америки. Самое то, чтобы смело прогулять первые учебные деньки, когда в школах в основном повторяют программу прошлого года.       Энди сидел на бордюре совсем один, что-то чиркая в блокноте и слушая любимые треки Kiss в наушниках на всю громкость. В школу идти не хотелось от слова совсем: подростки обожали отрываться на забитом эмо-парне за собственные обиды, а учителя закрывали глаза на травлю очередного неформала невозмутителя спокойствия. Домой идти тоже не было желания: за прогуленные уроки даже самые понимающие родители могли применить карательные меры вроде изъятия карманных денег или запрета на прогулки. Однако, мальчишка всё равно скучал. Друзья были сейчас на уроках, даже не с кем пойти в ближайшую заброшку, изображать сектантов и пугать старушек. Казалось, время будто в издёвке текло медленно, как мёд.       — Чем бы заняться? — пробормотал Бирсак, закончив очередной набросок и удовлетворившись результатом.       На главные улицы соваться не следовало, чтобы случайно не встретить кого-нибудь из знакомых, так что парень свернул в один из боковых скверов, задумав покормить рыб в небольшом пруду на краю территории. Там можно было не опасаться быть пойманным, да и в целом он давно не посещал это тихое красивое место.       Сквер встретил Энди привычной тишиной и умиротворённостью. На самой границе с парком, это место посещали лишь редкие пенсионеры да счастливцы, что знают здесь лавочки мелких торговцев с дешёвыми, но качественными безделушками.       Правда, до пруда парню дойти не было суждено. Внимание Энди привлекла новая вывеска, чтоб обозначала вход в кондитерскую. Судя по обилию цветов и совсем свежей, целой краске на двери и фасаде, здесь открылись недавно. В больших окнах красовались витрины с пирамидами из конфет и пышные кексы, при одном взгляде на которые, казалось, ощущаешь этот дивный аромат свежей выпечки.       Недолго думая, Энди достал из ушей наушники и уверенным шагом зашёл в магазин. Новое место следовало хорошо изучить. Внутри кондитерская оказалась гораздо больше, чем на первый взгляд снаружи. Бирсак даже восхищённо охнул при виде такого богатого ассортимента и похвалил себя за то, что в последнее время старался экономить деньги, надеясь на покупку чего-то действительно стоящего, и вот такая возможность подвернулась. У него глаза разбегались при виде разноцветной глазури, крема всех типов и оттенков, различных шоколадок, лакрицы, печенья и не счесть чего ещё. Он бродил словно завороженный вдоль прилавков, чувствуя себя как будто в другом мире, гораздо более приятном и привлекательном, чем привычный, состоящий из в целом непримечательных будней и серой утомляющей рутины.       — Вам что-нибудь подсказать, юноша? — раздался низкий вкрадчивый голос с хрипотцой, и Энди внезапно вспомнил, что у этого всего великолепия определённо должен быть хозяин.       — Ой, здравствуйте.       От внезапного голоса сзади подросток даже подпрыгнул на месте.       В голове Энди ну никак не укладывалось, что хозяин этого сахарного рая может быть таким… неоднозначным. Возникла невольная ассоциация с волком из сказки про Красную Шапочку. Такой же с виду интеллигентный взрослый мужчина с неким вайбом опасности, как сам говорил Энди в адрес учителей, что неоднократно ловили его за сигаретами.       — Да я это… посмотреть зашел, а тут целая сокровищница… даже глаза разбегаются. Давно заехали? — Энди старался улыбнуться как можно невиннее, а то из-за неформального внешнего вида его нет-нет да и принимали за вора.       — Буквально на прошлой неделе, — мурлыкнул владелец, беззастенчиво разглядывая посетителя. — У нас кстати скидки школьникам и студентам, а вы, как я понимаю, к одной из этих категорий точно относитесь.        При этом зелёные глаза блеснули хитрым, даже бесовским огнём.       — Д-да… я школьник, а не на уроках я потому что нас сегодня отпустили пораньше, — беззастенчиво соврал Бирсак.       Некоторые из жителей их небольшого городка были уж слишком порядочные и могли за ухо привести прогульщика к директору, если поймают. На взгляд изумрудных глаз Энди не удосужился обратить внимание, однако сам он продолжал внимательно таращиться на свежие сладости и украдкой глотать слюну.       — Что ж, пусть так, — торговец разложил перед ним несколько разных видов сладостей. — Сегодня в акционном меню вот эти товары, выбирайте, сколько хотите, я вас не тороплю.       И он отвернулся, заполняя какие-то документы, чтобы не смущать клиента. Энди минут десять копошился в ворохе товаров, выбирая себе по вкусу и цвету. И лишь тогда, когда была составлена конфетная карта, до подростка дошло: а хватит ли у него сбережений на всё это?       — Мм… мистер, простите, как я могу к вам обратиться…? А на сколько эта скидка действует? А то, чую, я сейчас совсем голову потеряю, — Бирсак огляделся вокруг.       Не иначе как про это место еще никто толком не знает: больно чисто было в помещении, словно он вообще первый клиент за всё время.       — Зовите меня герр Линдеманн, — осклабился владелец, и Энди стало не по себе от его оскала. — Так-так, посмотрим… с учетом скидки получится семьдесят пять долларов четыре цента.       — Вот блин… — Бирсак тяжко вздохнул и убрал треть. — У меня только пятьдесят долларов, к большому сожалению, так что я возьму только вот это.       — Не расстраивайтесь, молодой человек. Мой магазинчик будет всегда на месте, никуда не уплывёт. Хотя… мы можем договориться. Уж больно грустно мне видеть это светлое юное личико в упадническом настроении, — вдруг предложил кондитер вкрадчиво перед тем, как Энди вышел за порог.       — Э-э-э…и как же? Что вы предлагаете? — с подозрением посмотрел на него Бирсак.       В принципе, если бы этот чудак с немецким акцентом предложил подработку, он бы согласился — давно хотелось обзавестись собственными средствами, да и наверняка часть продукции можно будет заценить.       — Как насчёт того, чтобы побыть дегустатором новой выпечки? Я постоянно экспериментирую с рецептом, но вот ещё не успел обзавестись здесь надёжными знакомыми, знатоками вкуса. И устроите себе перекус, и, так сказать, отработаете часть своего заказа, — закрыл журнал с закупками сырья Линдеманн, смотря, казалось, прямо в душу своему юному клиенту.       — Хм-м-м… звучит здорово, я бы не отказался, — спустя несколько минут тяжелых размышлений ответил Энди, в котором голод победил здравый смысл. — Я, в некоторой степени, знаток всего, в чем есть сахар, — не без хвастливости добавил он.       — Прошу, подождите пару минут и приберите то, на что вам не хватило сбережений.       Тилль скрылся в подсобном помещении и вышел оттуда с подносом свежих, пухлых пончиков. Сдобные колечки, от души политые сахарной глазурью и посыпанные стружкой шоколада и вафель, так и манили впустить в них зубы, на секунду отключившись от окружающего мира.       — Ух ты… — у Энди прям-таки рот наполнился слюной при виде такой красоты. — Не знаю, как на вкус, но на вид они великолепны. И наугад взял один из пончиков, решив, что последовательность не так уж и важна.       — Приятного аппетита, молодой герр. Уверяю, вкус каждого из них будет незабываем, — Тилль с улыбкой наблюдал за парнем, убирая поглубже в карман стеклянный пузырёк снотворного, пустой больше, чем наполовину.       Для дорогого гостя кондитер не жалел приправы в выпечку, чтобы всё прошло идеально.       — Угхм, какие же они вкусные, — с набитым ртом сообщил Бирсак, пребывая на седьмом небе от счастья. — Вы настоящий гений, герр Линдеманн, где же вы научились этому искусству?       — Просто немного опыта в сочетании с фамильными рецептами. И, конечно же, любви к детям. Всё-таки, они основные клиенты нашего бизнеса, — Линдеманн пристально наблюдал за тем, как Бирсак начинал с лёгкой зевоты, а после упал замертво, сраженный ударной дозой лекарства.       — Какого хрена… — только и успел пробормотать Энди, проваливаясь в небытие.       Очнулся он в темноте, связанный и испуганный, да ещё и с заткнутым чем-то ртом. Паника накрыла парня с головой, потому что никто не знал, куда он пошёл вместо школы.       — Смотри-ка, живой и здоровый. А я уже заволновался, что переборщил с дозой. Я пока нёс тебя, даже испугался, какой ты лёгкий. С таким хрупким сокровищем, как ты, следует быть гораздо аккуратнее, — раздался знакомый вкрадчивый голос откуда-то сверху.       Помещение напоминало не то погреб, не то дальнюю комнату какого-то старинного дома. Пахло пылью и жженой карамелью и со страху казалось, что по тёмным углам пищат крысы.       Энди замычал и заерзал, пытаясь понять, где находится его похититель. У него в голову начинали закрадываться самые страшные подозрения о том, что с ним будут делать дальше. А ещё он думал о том, как же тупо попался и как ловко обвёл его Линдеманн вокруг пальца, мгновенно вычислив, что парня никто не хватится.       Одним движением с головы Энди сняли мешок, загораживающий ему обзор. Среди резкого ослепления вырисовывалась уже знакомая коренастая фигура немца.       — Такой юный, такой наивный… И такой красивый… будто фарфоровая куколка из редкой, дорогой коллекции, — Тилль почти что ласково провёл большим пальцем, покрытым мозолями, по щеке юнца.       Бирсак тряхнул головой, пытаясь отстраниться, и посмотрел на Линдеманна настолько матерно, насколько мог, поскольку из-за кляпа было невозможно ничего произнести внятно. Постепенно Энди чувствовал, как страх заменяется яростью и желанием выбраться, несмотря ни на что.       — А ты строптивый малый. Не ожидал, что среди нынешних эмо есть что-то поинтереснее обычной плаксы, — Бирсака схватили за шиворот и подняли над стулом, будто котёнка. –Тц, придётся в первые разы быть осторожнее. Мне бы не хотелось сломать твоё хрустальное тельце так скоро, — поцокал языком Тилль, голодным взглядом осматривая добычу.       Бирсак изо всех сил задергался, пытаясь хоть как-то приложить немца. Связанные ноги и руки сильно затрудняли положение, и Тилля это скорее забавляло.       — Ну-ка, посмотрим, что ты мне скажешь. Но если закричишь… — в руке Линдеманна блеснул скальпель. — Я отрежу тебе язык.       Энди даже поджал связанные ноги, увидев лезвие так близко к себе. Однако, дурной подростковый язык не смог сдержаться от комментария, когда кляп достали.       — Блядский извращенец… тебя посадят за это!       Для такого милого личика у Энди был слишком низкий и злобный голос.       — Это вряд ли, — Тилль и ухом не повёл на ругательства. — Никто понятия не имеет, что ты здесь, а твой телефон лежит на дне пруда, как, впрочем, и весь твой рюкзак. Пока полиция сообразит, что к чему, ты уже будешь… М-м-м… Не очень-то жив.       — Мудак… хрен тебе я просто так дамся! Энди цапнул кондитера за руку, когда тот в очередной раз касался так соблазнительно блестящего пирсинга в нижней губе.       — Так даже интереснее, — Тилль разглядывал след от зубов между большим и указательным пальцами. — Ты мне нравишься всё больше и больше. Может быть, я даже подарю тебе быструю смерть, если так пойдёт и дальше.       — Отсоси, говнюк старый, — рыкнул Бирсак, дёрнувшись ещё раз и отвернувшись, чтобы маньяк не мог и дальше наслаждаться его бессильной злобой.       — Не заслужил пока, — парировал Линдеманн, привязывая пленника к подобию дыбы. — дДа, не совсем в моём вкусе, но всё же разнообразие. С чего бы начать…        Тилль удалился к столику, на котором были разложены всякие острые штуки, при взгляде на которые Энди поплохело.       — Мужик, ты совсем что ли больной…? Лучше сразу убей… — Энди сразу понял, что из железных оков дыбы ему не вырваться, и голос как-то сразу осел от страха перед предстоящим.       — Боишься боли, да? — Тилль обернулся с хищным оскалом. — Что ж, у тебя есть выбор — либо железо, либо… — он весьма недвусмысленно звякнул пряжкой ремня.       — Пошёл нахуй, псих! — взвизгнул Энди, который весь покрылся мурашками от омерзения предлагаемых перспектив.       — Моё дело предложить, — пожал плечами Тилль. — Выбить тебе зубы для начала, что ли…       — Помогите! Кто-нибудь! Пожалуйста! — начал орать как не в себя подросток, надеясь если не привлечь к спасению своей шкуры кого-то, то хотя бы закончить свои мучения под горячей лапой немца как можно быстрее.       — Шайссе, — тяжко вздохнул Линдеманн и снова запихал пленнику кляп в рот. — Придётся немного сменить тактику.       Бирсак некоторое время мычал ругательства в кляп, а потом испуганно притих. Притих, глядя на то, как немец всё-таки щёлкает пряжкой своего широченного ремня с отделкой под змеиную кожу.       — Если не будешь дёргаться, то значительно облегчишь себе жизнь, — заметил Тилль, стягивая брюки с жертвы.       Обычно подростки нескладны, максимально неидеальны и с трудом вызывают желание у ненапичканных гормонами людей, но Энди, только только переросший детскую пухлость, был особым случаем. За какой-то год-два парень вытянулся, исхудал, обзаведясь красивыми бёдрами и нехилым для своих лет достоинством. Сорванец даже успел набить татуировку в виде тигриной головы на рёбрах, наверняка в обход родителей, что до сих пор ждут своё чадо из школы.       — А ты чертовски красив, — пробормотал немец, тщательно исследуя тело пленника под аккомпанемент его сдавленного возмущенного мычания. — Даже как-то жалко тебя убивать стало… На мгновение, не более.       Шершавые ладони скользнули по животу ниже, и Энди зажмурился, отчаянно стараясь выпасть из реальности и представить, что это происходит не с ним.       Непривычный к каким-либо касаниям Бирсак выгнулся под огромной ладонью Тилля и звук стал чуточку выше. Энди был нечастым гостем на подростковых тусовках в силу некоторых особенностей общения, и тут даже речи не шло про сбрасывание листвы раньше времени.       — Невинен и чист, надо же, как мне повезло. Лучше и не придумаешь, — Линдеманн откровенно наслаждался тем, как тело парня вопреки его воле реагирует на прикосновения, поглаживания и укусы.        Следующие несколько часов слились для Энди в мутный липкий туман, наполненный запахом пота, страха и ненависти. Он очень жалел, что не может полноценно потерять сознание, хотя, с другой стороны, он ещё никогда не хотел жить так сильно. Поэтому он постарался заставить свой ошалевший мозг работать, чтобы перехитрить маньяка и сбежать.       — Ничего, скоро ты свыкнешься со своей новой ролью, юнге, — Линдеманн напоследок поцеловал точёную ключицу, прежде чем оставить парня одного.       Всё-таки, следовало иногда показываться в обществе, чтобы сохранить облик приличного человека.       — Я ещё спляшу на твоей могиле, ублюдок, — прошипел еле слышно Энди, когда дверь захлопнулась.        Он принялся тщательно оглядываться в поисках того, что помогло хотя бы перерезать веревки, а лучше горло Линдеманну. На глаза попался пресловутый скальпель, он лежал ближе всего прочего. До спасительного инструмента пришлось добираться ползком, превозмогая разбитые колени, побои и связанные конечности.       Еле поднявшись в вертикальное положение, парень на ощупь нашёл холодную железку и перехватил покрепче. В течение часа Энди дрожащими руками, периодически полосуя себе по ладоням, перерезал плотный канат. То и дело ухало в пятки сердце, когда мимо запертой двери проходил мучитель.       Наконец Энди справился и с облегчением выдохнул, чувствуя, как в затекших запястьях восстанавливается кровообращение. Путы на ногах получилось перерезать гораздо быстрее, и теперь оставалось сделать вид, что ничего не изменилось, и напасть, когда немец потеряет бдительность и приблизится. Бирсак надеялся, что попадёт, куда нужно, и хотя бы вырубит противника, дав себе время на побег.       Всю ночь пришлось провести в одиночестве и страхе. Не дай бог, усталость и нервы сделают своё дело, и Энди отрубится в самый неподходящий момент. Проспит приход Тилля и тогда… даже думать не хотелось, что будет дальше.       Под утро наконец-то по ту сторону двери зашевелились, и Энди спрятался за стеллаж с мукой, тараща свои большие светлые глаза на выход. Теперь пришло время хищнику стать добычей.       — О, птичка вырвалась из клетки, надо же, — вкрадчивый голос с нотками угрозы не предвещал ничего хорошего. — Ценю старания, но, боюсь, это бесполезно, — послышался лязг металла — видимо, Линдеманн нарочито старался запугать жертву, чтобы та не оказала сопротивления.       Энди перестал дышать от этого гипнотического, зловещего голоса, и лишь покрепче сжал своё единственное оружие. Если он сейчас поддастся панике, то всё пропало. Парень неслышно отступил в тень, на слух прикидывая, где сейчас пройдёт грузный немец.       — Цып-цып-цып, ну где же ты, дорогуша? Лучше не прячься, так нам обоим будет проще, — Тилль бродил между стеллажей, прислушиваясь к малейшему шороху или отзвуку дыхания. За собой он нес здоровенный топор для подстраховки.       Энди решил действовать осторожно. Подобранная с пола безделушка была откинута в противоположную сторону от укрытия подростка. И этого хватило, чтобы Линдеманн решил проверить внезапный шум. Конечно, Тилль догадывался, что это может быть всего лишь отвлекающий манёвр, но вот скальпель в боку был действительно неожиданным поворотом в данной ситуации.       — Надеюсь, ты тут сдохнешь в муках, — мстительно прошипел Энди, ткнув в противника по меньшей мере раз десять, наугад, но быстро, и потом, оттолкнув ошалевшего от боли маньяка, он кинулся прочь со всех ног, молясь, чтобы у него было хотя бы секунд двадцать форы.       — Ах ты сучонок… — прохрипел Линдеманн, зажимая кровоточащую рану.       Парень едва не оставил ему дыру в селезёнке в порыве ярости. Энди долго пришлось искать выход в огромном пустом доме, так как Тилль держал его в самой дальней комнате. Наконец показалась входная дверь, откуда сквозило свежим воздухом, и парень выбежал в… лес.       Как минимум, этот заброшенный коттедж был за городской чертой, если вообще не в центре чащи. Энди бы не удивился, если бы этот зверь с двумя спинами убил предыдущего хозяина своими руками, чтобы забрать его дома себе под логово.       — Просто великолепно, — Бирсак посмотрел на небо, просвечивавшее сквозь ветки, и решил бежать в выбранную рандомно сторону. Он надеялся на то, что застрял всего лишь на краю какого-нибудь посёлка, и рано или поздно получится выйти к жилому сектору и попросить помощи. А ещё он надеялся на то, что ранил маньяка достаточно сильно, чтобы тот хотя бы замедлился, а лучше бы вообще не смог пойти следом.       — Решил убежать от меня на своих двоих, щенок?       Линдеманн выхромал на порог своего дома, принюхиваясь к вечернему воздуху. Прекрасный аромат из выплеснувшихся гормонов страха, стресса и злобы ниточкой уходил в чащу. Никто не видел, как блеснули алым глаза раззадоренного хищника, что предвкушал интересную охоту.       Что же до Энди, то паника подступала всё ближе к сердцу юнца. Темнело, и никакого намёка на цивилизацию. С собой Бирсак прихватил только нож для разделки мяса, но и он не давал ощущения безопасности. Наоборот, с каждым шагом парню становилось всё страшнее и страшнее, он шкурой чувствовал, что за ним следят.       — Когда же ты уже сдохнешь, — пробормотал он, продолжая идти и умолять всех известных ему богов о спасении.       Ноги привели подростка в заброшенный кемпинг. Брошенные палатки, домик администрации с обвалившейся деревянной крышей, чернеющие следы кострищ… когда-то это место пользовалось популярностью, но увеличившееся число хищников в окружных лесах превратило место отдыха в шведский стол, где главное блюдо — свежайшая человечина. Ночь вступила в свои права, и Бирсак остановился здесь в надежде переждать опасную темноту. Он забился в самый дальний угол заброшенного здания — нашёл более-менее целую комнату, подпер дверь диваном, а сам залез в шкаф, набитый старой одеждой, и затаился, надеясь, что ему повезёт пережить эту ночь. Крепко держась за рукоятку ножа, Энди прислушался и прикрыл глаза, проваливаясь в тревожный сон.       Посреди ночи в абсолютной тьме леса раздался шорох. Протяжный, тяжёлый, будто кто-то большой и опасный шуршит в окрестных кустах в поисках, кем бы поживиться.       Бирсак проснулся, не очень понимая, что происходит, но на всякий случай насторожился и замер, прислушиваясь. Где-то снаружи кричала какая-то птица, нагоняя тоску и мурашки вдоль позвоночника.       — Надеюсь, мне показалось, — пронеслось в голове Энди, и тот зарылся поглубже в старую одежду, пытаясь сохранить жалкие крупицы тепла и ощущения безопасности.       Но под окном раздался оглушающий рык, и сердце Бирсака ушло в пятки. Он почему-то знал, что это не просто дикий зверь, рыщущий в поисках добычи по развалинам, а его преследователь, не желающий отступиться от задуманного.       — Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт… ну почему это случилось со мной…       Проклиная судьбу, Энди тихонько вылез из своего укрытия, чтобы не дать загнать себя в угол. Нужно было срочно уходить. Спустившись через дыру в полу на первый этаж, Энди вышел другим путём, чем заходил, и шмыгнул за скопление палаток, надеясь, что его пока не заметили. Возле домика крутилась огромная тень, стараясь найти лазейку, чтобы пробраться без лишнего шума. Энди пробыл достаточно долго в здании, чтобы его запах некоторое время висел на месте даже после его ухода.       «Охренеть», подумал Энди и драпанул через кусты так быстро, как только позволяли его натруженные ноги. Он понятия не имел, в какую тварь обратился чёртов маньяк, да и это было не так уж важно. Главное, было свалить подальше до того, как преследователь сообразит, что его обманули.       В какой-то момент позади него затрещал лес. Зверь понял, что его одурачили, и кинулся в погоню с удвоенным энтузиазмом.       — Твою мать, — выругался Бирсак, уже порядком уставший бежать по пересечённой местности.       С другой стороны, начинало светлеть, и лучи солнца давали слабую, но надежду. К тому же парню почудился звук шоссе, и он из последних сил направился туда. Чаща кончилась, началась просека. К звукам прибавился запах бензина и пыли. От страха Энди выскочил аж на середину проезжей части, едва не попав под колёса. Водитель едва было сам не пришиб мальчишку, но, услышав его сбивчивый рассказ о маньяке, быстро переменил тон и усадил Энди на заднее сиденье. Уже отъезжая, Бирсак только увидел, как в кустах потухли два алых звериных глаза.       Потом была встреча с родителями, не чаявшими увидеть его живым, общение с бесчисленными полицейскими, разводившими руками, потому что загадочный кондитер как сквозь землю провалился.       Дальше следовали годы походов к психологу, ночных кошмаров и выплёскивания своих страхов в стихи. Этот секрет Бирсак нёс с собой всю жизнь. Даже сейчас, будучи звездой мирового уровня, парень нет-нет да и видел в полудрёме поднос с пирожными, а следом и сильные руки, несущие боль и агонию. Правда, привет из прошлого настиг Бирсака самым неожиданным образом.

***

      Прямо посреди тура, когда парни смотрели какое-то дерьмовое ток-шоу, началась реклама с туром их коллег по деятельности, некой музыкальной группы из Германии. Энди слушал краем уха, уткнувшись в телефон, пока несколько реплик не заставили его рухнуть с дивана в приступе паники.       — Какого хрена он на свободе, да ещё и выступает, имея кучу фанатов?! — Бирсак трясся как осиновый лист.       — Энди, ты что, берега попутал? — Джинкс едва не пролил на себя кофе от столь неожиданного оклика. — Линдеманн-то тебе чего сделал?       — О-о-о, я расскажу тебе, чтоон мне сделал, — и тут последовал длинный рассказ с подробностями о жутком происшествии из юношества Энди.       — Нихрена себе блин… — Джейк даже побледнел до такой степени, что на сцену его можно было выпускать без лишней пудры на лице.       Настолько жутко звучала история Энди, даже если часть со зверюгой полностью списать на впечатления подростковой психики.       — Ну… Энди, в любом случае, он наверняка тебя забыл. Ему лет-то сколько. Тебе ничего не угрожает сейчас, — попытался успокоить Бирсака барабанщик.       — Смелое заявление, при учете того, что моё лицо на каждом столбе в Штатах, — почти в истерике ответил Энди.       — Бирсак. Ты сейчас медийная личность. Он тоже. Линдеманн не пойдет на такой риск, каким бы отбитым он не был, — Эшли положил ладонь на дрожащее плечо своего вокалиста. –Твоя известность — гарант твоей безопасности.       — Может, и так, но я, пожалуй, усилю охрану, — пробормотал Бирсак, печатая сообщение своему телохранителю.       Он не считал себя параноиком, а просто хотел чувствовать себя в безопасности. Призрак прошлого ещё маячил у него за спиной некоторое время, напоминая о себе, а потом развеялся как дым. И кто знает, был ли маньяк из жутких воспоминаний тем же самым человеком, кто выступал перед стадионами сначала в Германии, а потом и по всему миру.