Пачка сигарет

      Тащиться по пыльной улице — издевательство, тащиться по ней из-за очередного глупого дела — еще большее издевательство. Кто вообще мог подумать, что он согласиться на просьбу молящего Лестрейда о помощи. Обычное убийство, ради которого не стоило и выходить из дома, таковым оно и окажется. Даже если и не такое скучное, то Шерлок в любом случае не хотел идти туда.       Иногда человеческая лень может привести каждого в состояние того, что любимое дело начинает надоедать и казаться невероятно сложным. Хочется просто закрыться в комнате, терпя гулкую головную боль, причину которой невозможно понять.       Всегда первая мысль о причине такого дискомфорта — безделие. Только вот почему-то от активной деятельности становится хуже, ко всему прибавляется противные потемнения перед глазами, за которыми следует тяжелое головокружение. И не факт, что страдающий сможет устоять на ногах.       После мучительных попыток стать продуктивным некоторые перестают бороться с самим собой, к такому числу людей относится Шерлок. Он не может найти в себе силы отвлечься, утопает в навязчивых мыслях и табаке.       Именно поэтому он не понимает, кто и зачем говорит его голосом: «Да, конечно, сейчас приду». Неужели он смог сказать это сам? Смог встать с кровати, чтобы ответить на звонок? Да быть не может, он ведь игнорировал свое устройство на протяжении долгого времени. Или ему так кажется? Может это была несчастная пара часов, в которые он не тратил свое время с «пользой» на просторах социальных сетей?       Сейчас эти вопросы уже не имели смысла. Он идет к месту преступления, даже не думая об отказе. Конечно, назойливые мысли о том, что лучше всего развернуться и уйти домой, посещали его, но он с великим усилием игнорировал их. Будто бы в маленькой комнатушке его может ждать что-то невероятное, что-то сложнее обычного убийства от ревности.       Стоит ли делать акцент на том, что Шерлок просто ненавидел разбирать те случаи, что, возможно, произошли в праздник. Тысячи схожих мотивов, которые не имеют ни капли индивидуальности. В особенности, те убийства, кражи, самоубийства, совершенные на почве ревности или неразделенной любви. Это и были еще одной вещью, что смущала Холмса. Если прибавить к общей картине происходящего тот факт, что сегодня день всех влюбленных, то по всем «нормам» мужчина должен был отказать! Определенно был должен!       Шерлок раздраженно вздохнул, медленно набирая воздух. Если это окажется самая глупая загадка за последнее время, то он больше никогда не согласится работать с Лестрейдом. Ни в коем случае, он точно прервет весь контакт с ним, исчезнет во мраке, лишь бы инспектор не нашел его. Он, конечно, хороший друг, но раскрывать бытовые ссоры со смертельным исходом Холмс не собирался.       Мужчина ускорил шаг, желая разобраться со всем как можно быстрее, но, словно назло ему, перед ним образовалась толпа, в которой были смешаны все: студенты, парочки, старики и мнительные офисные работники. Почему именно сейчас? Не расталкивать же ему все плотное скопление людей из-за своих желаний? Звучит подобно хорошей идее, которую Шерлок точно не будет реализовывать в реальности.       Пришлось смириться с неспешным ходом. Он засунул свои руки в карманы длинных черных брюк, стараясь подумать о чем-то своем, чтобы не пнуть «случайно» идущую спереди парочку.       Он вспомнил о Уильяме. Видимо, больно приторная картина спереди заставила его вспомнить о подобных чувствах со своей стороны. Сначала он сжал губы в странной и едва заметной гримасе, как бы говоря: «Я не такой…». Но выиграть у собственного сознания просто невозможно. В голове сразу всплыли образы того, как они проводили время друг с другом и какие слова он говорил в сторону Лиама. Строить из себя хладнокровного у него получается идеально только в том случае, если тот, перед кем он притворяется, это не он сам.       Конечно, его чувства к Мориарти сильны, но мужчина игнорировал даже его перед тем, как выйти из неприступной крепости. Да, это было неприятно, он чувствует вину, но тогда он не хотел видеть никого. Сама мысль о том, что нужно будет взять телефон в руки и немного поработать подушечками пальцев, чтобы ответить на сообщения невероятно важного человека в его жизни, приводила его обострившуюся лень в новую форму. По этой причине Уильям и оставался без ответа долго.       Шерлок делал подобное не впервые, поэтому Лиам быстро привык к такому. Он старался не трогать детектива, прекрасно понимая, что тот должен сам вернуть себя к прежнему настрою, поэтому вмешиваться не стоит. У него есть свои временные рамки, которые могут ему со спокойной совестью позволить ворваться в закрытое общество затворника, чтобы убедиться в том, что данная процедура самобичевания не навредила Холмсу.       Каждый раз видеть чужое измученное лицо ужасно больно. Бледная и до этого кожа приобретает и вовсе почти белый оттенок, волосы превращаются в непонятную спутанную массу. И Уильям берет себя в руки, подходит и помогает банально встать. Даже если Шерлок не замечает того, что он еле функционирует, то это не освобождает Мориарти от ответственности за него.       Лиам не выплескивает злость на него, позволяет завалиться в свои объятия, расслабив все тело. Голова полностью повисла на его теле, Шерлок еле соображает из-за недосыпа, но рвется к единственному яркому ощущению тепла. Уильям облегченно вздыхает, окончательно выкидывая пессимистические мысли из головы. Он кладет ладонь на темную макушку, сглатывая ком, подступивший к горлу, и смаргивая колкую пелену на глазах.       Слишком тяжело для него, но остается лишь смириться и быть рядом, помогать и вселять надежду на то, что жизнь стоит всех усилий. Убедить Холмса в этом достаточно сложно, он словно ребенок, говорящий о том, что полетит на Марс. Уильям слушает всю его вялую, но гневную речь об очередном рабочем кризисе. Язык не успевает за ходом мыслей, поэтому иногда слышен лишь неразборчивый набор слов, но Мориарти поймет.       Слушая это, Уильям понимает, что готов менять свои планы, готов дать возможность раскрыть себя раньше, если это поможет вернуть активного и задорного детектива. Уже где-то в глубине сознания завелся тончайший ход мыслей, что продумает все варианты интересных постановок для страдающего актера. Если оживет его роль, то к жизни вернется и актер, загорится яркими цветами и будет насыщать всех плодами своего творчества и эмоций.       Мориарти хочет увидеть это: проникнуться всеми чертами чужого наслаждения, что возникнет именно от него. Только он и никто больше не принесет его милому детективу столько впечатлений, как он. Может быть, что это и самовлюбленно, но Уильям уверен в этом больше всего.       Шерлок уже перестал винить надоедливую парочку, язвительно посмотрев на них в последний раз. Толпа медленно, но верно начала расходиться в разные стороны, открывая Холмсу тот факт, что он как раз таки пришел к нужному отелю, где, собственно, и произошло преступление.       Мужчина зашел внутрь, подошел к ресепшену. Там стояла хрупкая девушка азиатской внешности в белой жилетке с маленькой черной бабочкой, жилетке и юбке в том же цвете, что и шейный аксессуар. Она выглядела обеспокоенно, перебирая что-то на стойке. Сначала она не заметила подошедшего мужчину, поэтому пришлось привлечь внимание тихим: «Прошу прощения». Черноволосая тут же подняла голову, встречаясь своим испуганным взглядом с чужим флегматичным.       Между ними состоялся короткий диалог, в ходе которого детектив узнал номер нужного ему номера. Поблагодарив работницу, он направился дальше по коридору в сторону лифта. Комната находилась на четвертом этаже, пусть он этого и не знал, но трое полицейских, что зашли в лифт с ним, помогли ему понять это самостоятельно.       Шерлок опережает госслужащих и заходит в номер первым. Картина, представшая перед ним, вырывает у него гневный возглас: — Лестрейд, серьезно?       Посреди комнаты стоит большая кровать, на которой лежит голый труп девушки в одном только пиджаке и со множеством видимых кровоподтеков, у шкафа в другом углу комнаты выломана дверца. На белых простынях разбрызгана кровь, нож воткнут в грудь убитой. Этот вид сразу убивает таившуюся надежду внутри детектива. — Скажи, — Шерлок сжимает пальцы на переносице, — вот только скажи мне, что это не убийство на почве ревности. Прошу тебя.       Джордж только вздыхает, разводя руки в стороны. Холмс взвыл. Как же то было глупо тащиться сюда, полежал бы еще пару дней, пришел бы Уильям. А теперь ему почему-то стыдно писать первым, ведь он никогда не просил прийти или что-то в этом роде, никогда не объяснял причины своих поступков, как этот. Они не говорили об этом, словно проблема исчезала в тот момент, когда Холмс просыпался в объятиях математика полный сил радоваться будням раньше.       Шерлок хлопнул в ладоши и полный раздражения направился в выходу, но остановился после вскрика инспектора. — Холмс, пожалуйста, хотя бы осмотри тело, не уходи сразу!       Брюнет показательно закатил глаза, но направился к убитой. Он скептично смотрел на полученные ей ранения, пока не заметил красную ленту, что едва показалась из-под пиджака из-за того, что детектив попытался перевернуть ее на бок. Шерлок выгнул бровь, вынимая красно-белую пачку сигарет, перетянутую лентой.       Он развязывает ее, чтобы осмотреть содержимое коробочки, перед этим убедившись, что никто не наблюдает за ним. Лестрейд бы точно не оценил то, как он обращается с важными уликами.       Внутри лежала только одна сигарета, а внутри короткая записка:

Шерли, ты не забыл, какая сегодня дата? Если ты все же вылетишь из своего гнезда на волю, то предлагаю найти меня и применение этой сигарете в паре с моей. Жду тебя на мосту, Лиам.

      В следующий момент Холмс уже кричал Лестрейду, что дело действительно глупое и не стоит его времени, все переживания и проблемы вылетели из сознания, пазл сложился, счастье билось через край, а в голове гулко билась мысль: — День святого Валентина…