***
Дионис залюбовался парнем, отдающим концы на операционном столе. Чудо, а не тело. Рельефный торс, красивые, сильные руки и эта восхитительная светло-розовая кожа с изысканным кружевом вен… Всё в нём было прекрасно. Дерзкий рот, чуть вздёрнутый нос — бог едва не захлопал в ладоши, которых у него, впрочем, не было. Он выждал, пока сердцебиение на мониторе не превратилось в одну сплошную нить, но не слишком долго, чтобы душа не успела отделиться. — Сообщите родным, — устало проговорил врач, снимая перчатки. — Нету родных, — ответила медсестра. Дионис подпрыгнул бы от воодушевления, если б мог: как удачно! Что же, это знак. Аид, конечно, придёт в ярость, но ничего. Перебесится. И он вошёл в тело.***
Аид смотрел в зеркало чёрных вод и не верил своим глазам. Да как посмел этот недоносок отобрать у него свежую душу?! Такой наглости он не помнил со времён… Асклепия? Всем известно, что стало с нахалом, возомнившим себя вправе вмешиваться в установленный порядок вещей. Молния Зевса не промахивается. Но в этом случае всё обстояло несколько сложнее. Просить брата о помощи было невозможно — не обрушит Зевс кару на собственного отпрыска, выношенного с такими мучениями. Так, пожурит, потреплет. Дионису вечно всё сходило с рук! Взять даже тот возмутительный случай, когда он заявился в царство мёртвых за своей матушкой. Аид тогда пошёл на сделку исключительно ради возможности позлить Геру, ну и, что греха таить, иметь козырь в рукаве на случай споров с братом. Но то, что происходило сейчас, не укладывалось ни в какие приличия! Аид в сердцах ударил скипетром в пол; Цербер недовольно заурчал. Нет, с этим щёголем разбираться придётся самому.***
Дионис подскочил на столе, провода и трубки потянулись за ним. Он был оглушён, ослеплён, сдавлен. Запахи и звуки навалились со всех сторон. — Кхах хэ тесно! — взвыл бог, давясь трубкой, торчащей изо рта. Он вытащил её, вырвал иглы из вен. Что это? Что пронзило его тело? Это… боль? — А-а-ау, — разразился новым воплем Дионис. Его безграничную божественную суть словно запихнули в спичечный коробок, в котором было ни пошевелиться, ни вздохнуть, ужасное чувство. Врачи так и стояли, застыв на своих местах. Глаза их были широко распахнуты, а рты под медицинскими масками наверняка открыты. Дионис, двигаясь судорожно, рывками, опустил босые ноги на кафельный пол. Это было… холодно? Кто же мог предвидеть, что воплощаться настолько болезненно! Простыня соскользнула, обнажив бёдра и прочие прелести его новёхонького тела. Голова кружилась. Самолюбование придётся отложить на потом, сейчас бы передохнуть в комфортном месте, привыкнуть ко всем этим ощущениям. Правда, в этот миг он понял, что не очень-то продумал дальнейший план. Точнее, не продумал вообще. У себя дома, в мире богов, он привык импровизировать, но здесь имелись некоторые… ограничения. Дионис направился к дверям. — Стойте! — пришёл в себя врач. — Так нельзя! — Почему? — недоумённо обернулся Дионис. — Вы голышом… Скрывать такую красоту в представлении Диониса считалось грехом, да и стыд ему был неведом, но, принимая правила этого мира, он сдёрнул с крючка голубой халат и ослепительно улыбнулся, на прощание махнув рукой: — Спасибо! Смотрел он в этот момент куда-то наверх.***
Будучи сыном Кроноса, Аид умел уважать время. Так, по крайней мере, он предпочитал объяснять это самому себе. Ведь не сознаешься же перед всем белым светом, что не имеешь права нарушать законы, установленные отцом. А вот другие — некоторые — запросто могут! Берут и воплощаются во взрослое тело прямо в расцвете сил, словно так и надо! Да ещё в какой момент, перед самым переходом? Аид снова ощутил кипящее пламя преисподней в груди, губы плотно сжались. Ладно, в умении ждать ему равных не было. До обнаглевшего племянничка он доберётся, у них в запасе вечность. И вот тогда он вытрясет из него душу. Выбора не было, воплощаться пришлось по всем правилам. Аид подыскал подходящую семью — какого-то смуглого богатея с Уолл-стрит. Его жена была чрезвычайно широка в бёдрах для японки — как раз то, что надо, чтобы родить крепкого и здорового мальчика. — Ка-акузу, — тетёшкала она, поглаживая носик младенца спустя девять месяцев. Аид смотрел снисходительно: в конце-концов, бок о бок с этой женщиной он обречён провести несколько лет, придётся привыкнуть к её странным повадкам и тому, что она тычет ему в губы свою… Прервав его размышления, молоко хлынуло Аиду в рот, и против собственной воли, повинуясь древним рефлексам, он принялся двигать беззубыми челюстями, интенсивно причмокивая. Его окутало умиротворением, и он услышал, как Морфей похихикивает над его ухом. «Не вздумай со мной шутки шутить», — грозно подумал Аид, но его младенческий аппарат издал что-то похожее то ли на скрип, то ли на мяуканье. Это не звучало зловеще, как он ни старался. Аид раздражённо подкатил глаза и заснул.***
Ах, что это были за дивные годы! Время солнца, цветов и музыки. Марихуаны и свободной любви. Рек алкоголя и песен под гитару. Дионис был счастлив. Не прогадал, определённо не прогадал. Сорок пять лет — мгновение там, на Олимпе, не удивительно, что его даже не хватились. Он наслаждался приключением, которое казалось ему бесконечным. Нестареющее тело было всё так же полно сил. Конечно, первое время пришлось покрутиться, но теперь Дионис по праву гордился собой. Он бросил себя в этот мир без подготовки, без нужных навыков, и с достоинством прошёл все испытания. Он выжил! Ладно, справедливости ради, стоит упомянуть, что умереть он не мог, но всё равно поначалу было несладко. Боль и неудобство он испытывал постоянно! Тело не слушалось, уставало, всё время чего-то требовало: то еды, то воды, то сна. Обнаружились регулярные мерзкие выделения — Дионис был не на шутку озадачен и даже подумывал бросить затею, но тут с ним приключилась телесная близость, и он моментально забыл обо всех неудобствах. В общем, здесь ему нравилось. Люди были прекрасны и отвечали ему объятиями и улыбками. Дионис пустился странствовать, с детским восторгом исследуя мир. О, была огромная разница между тем, чтобы смотреть на него сверху, и тем, чтобы проживать всё то, что он предлагал. Везде Диониса принимали как своего. В кругу единомышленников под мерный бой бубна и запах трав шаман подарил ему имя: Хидан. Как же всё это было увлекательно! И старая карга Гера не капала на мозги, настоящее благословение. Пару раз Дионис вспомнил Ариадну, но угрызения совести были чужды его натуре. В конце концов, она знала, с кем связалась: он бог оргий и вина, какие к нему могут быть претензии? В следующий раз, пожалуй, можно прихватить её с собой, пусть развлечётся. Дионис вошёл босыми ступнями в прибрежную пену, любуясь закатом. Сам Посейдон сейчас ласкал его ноги, что иронично, учитывая их последнюю стычку. Тёплый, солоноватый ветер ворошил волосы, от восхитительного чувства единения со всем сущим трепетало сердце, как вдруг Дионис отчётливо ощутил присутствие другого бога. Пространство потяжелело и нагрелось. Запахло чем-то… древним. — Здравствуй, Дионис, — раздалось из-за левого плеча, и он обернулся, встречаясь взглядом с глазами без зрачков.***
Аид испытал удовлетворение: он застал негодяя врасплох, и это придурковатое, растерянное выражение лица пролилось бальзамом на его самолюбие. Поглядел бы сейчас Зевс на своего сынка, не было в нём ни капли божественной стати. — Прохлаждаешься? — Аид! Вот так встреча, — Дионис что-то сообразил про себя, расплылся в улыбке и подмигнул. — Я смотрю, ты тоже в отпуске? — Я пришёл за душой, которую ты украл, — не реагируя на провокации, прорычал Аид. Дионис сделался не в шутку оскорблённым: — Не украл, а одолжил! Погонять взял на время. И не душу, а тело. — Но вместе с ним и душу, которой пришёл срок. — Ай, — отмахнулся наглец. — Не нуди. Подумаешь, всего-то тридцать лет. — Сорок пять. — Серьёзно? Как время летит… Дионис мечтательно воззрился своими винными глазами на облака. — Я забираю человека, а ты с позором предстанешь пред Пантеоном, — прервал его медитацию Аид. — Что? — Не вынуждай меня применять силу. На секунду показалось, будто Дионис готов внять его словам, ведь Аид, как он сам считал, всё предельно чётко объяснил. Но мальчишка был богом хаоса — хаоса от него ожидать и следовало. Он вдруг кинулся на Аида и повалил его в воду. Отвесил несколько ударов кулаками по лицу и принялся топить в мелкой волне. — Хрен тебе, я это тело добыл, я его так просто не отдам! Аид расхохотался бы от этой жалкой попытки сопротивления, если бы не находился под водой. Он вытянул руку и, схватив юнца за волосы, сбросил с себя. Что ж, сила, значит, сила.***
Бой, однако, вышел бесславно долгим. Аид не предполагал, что этот выпендрёжник окажется таким ловким и выносливым. Пустынный пляж озарился светом звёзд, луна взошла над чёрной водой, а они всё бились, порядком измотавшись. Это уже даже на драку не было похоже — так, вялое перебрасывание оплеухами из последних сил. — Тебе… не надоело? — Дионис, тяжело дыша, утёр запястьем кровь, бежавшую из носа. — Нет, — соврал Аид, — сдавайся. — Разбежался, — оскалился противник. Они ещё немного помутузили друг друга, впрочем, без особого успеха. — Это бесполезно, ты же знаешь, — снова предпринял попытку переговоров Дионис. — Чего пристал? Тебе заняться нечем? Тоже мне беда, одна душа. Пока ты тут бездельничаешь, сколько их там столпилось на входе? Здесь он, конечно, попал в точку. За сорок пять лет душ у ворот подземного царства накопилось немеряно, ведь каждого Аид обязан был встретить лично. А он пошёл на принцип и гоняется тут за одной-единственной душонкой. Он много раз думал об этом, но сошёлся с собой на том, что Цербер не даст им разбрестись, и по возвращении он примет всех разом, как полагается, со всеми сопутствующими. И всё же пришлось в очередной раз признать: дело было не столько в потерявшейся душе, сколько в нахальном, беспечном и безответственном Дионисе, ведущем себя так, словно ему дозволено всё. Тем временем тот устало повалился на песок. — Давай отдохнём, — проныл он. Его шорты были заляпаны крупными каплями крови, а развесёлая гавайская рубаха давно валялась клочьями где-то вдалеке. Сознаваться в этом не хотелось, но предложение звучало разумно. Аид опустился и лёг рядом в знак перемирия; песок успел остыть и холодил спину. Звёзды уставились на них безо всякого почтения, как на обычных идиотов — Аид чувствовал их молчаливую насмешку. — Смотри, как хорошо… — вздохнул Дионис. — Как можно с этим расставаться? — он закашлялся и отхаркнул кровью. Потом зарылся ладонью в песок и закрыл глаза. Аид скосил на него взгляд. Странный он, конечно. Словно и не бог вовсе. Прикипел отчего-то к этому миру… За годы, проведённые в человеческом теле, Аид так и не нашёл в этом месте ничего особенного. Дионис перевернулся на четвереньки, потом с трудом поднялся: — Пойдём… Выпьем, — он протянул Аиду руку. — Выпьем? — удивился Аид. — Ну да, а чё ещё делать-то. Вон моё бунгало, — он кивнул в сторону, где среди пальм запряталась маленькая хижина.***
Положа руку на сердце, стоило признать: Аид был неплохим мужиком. В силу специфики своей работы, конечно, излишне упёртым и принципиальным, но Дионис прекрасно понимал, что подземное царство нельзя было доверить никому другому. Аид был грозен, справедлив и непреклонен. И всё же Дионис не был бы богом виноделия, если бы не знал, что алкоголь расслабляет даже самые крепкие умы и пробирается в самые закрытые души. И потому час и бутылку спустя он хохотал над байками Аида и утирал слёзы, развалившись на плетёном диване. Это и впрямь было увлекательно послушать — обычно-то в те края посторонним ходу не было и никто не знал, что там творится. А здесь вот — история из первых уст. — Никогда не думал сменить сферу? — Дионис выловил с заваленного журнального столика косяк и закурил. — Нет, зачем? — удивился Аид. — Ну… Тебя ведь, знаешь, не особо почитают. Храмов в твою честь почти нет, праздников нет, все боятся. Не обидно? Аид смерил его надменным взглядом: — Даже не все боги понимают ценность дара смерти, что говорить о людях. Я не жду от них признания. — И в чём же, по-твоему, ценность дара? — Дионис выдохнул дым так, чтобы он окутал лицо Аида. Тот покачал головой: — Если спрашиваешь, значит, не поймёшь. — А, — Дионис махнул рукой, — стариковские отмазки. На это Аид только закатил глаза и плеснул себе в стакан добавки. — Так что, почему ты сразу за мной не явился? — Дионис толкнул его коленом. — Чего ждал-то? — Я явился сразу. Что-то здесь не стыковалось. Дионис недоверчиво наморщил лоб: — В смысле? То есть ты по процедуре воплотился что ли? С зачатия? — Ну да, — ответил Аид. — Неподготовленное тело не выдержит моего присутствия. Вот так ирония! Дионис едва не расхохотался, но вовремя прикусил язык: у этих верховных с юмором так себе. Поэтому он протянул Аиду косяк и сказал: — Сочувствую. — Это было недолго, — пожал плечами тот, принимая подношение. — А что же только сейчас решил встретиться? Просто признай, что сам тут кайфовал, отлынивая от обязанностей! Аид выпустил облако дыма к потолку с самым невозмутимым видом. На провокации он не вёлся и смущённым не выглядел тоже. — Тебя непросто было найти, ты же всё время перемещаешься. Дионис сложил брови домиком: — Ты столько лет искал меня? Как это мило… Он вдруг подобрал под себя ногу и подсел ближе.***
Его ангельская улыбка на миг сделалась хищной, и у Аида мелькнули смутные подозрения; он попытался всмотреться в глаза Диониса, но встретил на его лице совершенно невинное выражение. — Если ты не торопишься, мы можем тут славно потусить, — молодой бог озорно прикусил губу. — Чего тебе, парой лет больше, парой меньше. Аид нахмурился. Во-первых, он не собирался задерживаться здесь ни минутой дольше необходимого. Во-вторых, ему категорически не нравился жаргон, которого нахватался Дионис. Что это ещё за смехотворные попытки выдать себя за человека? Он так вжился в роль, что скоро сам поверит в свои выдумки. Впрочем, это уже забота Зевса. Аиду не было дела до того, вернётся ли Дионис на Олимп. По правде, лучше бы нет — этому лентяю там вообще не место. От Диониса пахло дымом, алкоголем и каким-то фруктовым парфюмом. В голове вдруг поплыло. Вентилятор под потолком разгонял густой, влажный воздух и не очень-то спасал от духоты. Аид почувствовал, что взгляд его стал притормаживать, а движения потяжелели. Помещение будто заволокло полумраком. Возле дивана переливалась лампа с лавой, по углам комнаты были натыканы странных форм светильники, статуэтки животных, книги по религии и эзотерике и всякая этническая атрибутика. Причудливое жилище, подумал Аид. — Знаешь, в чём твоя проблема? — с деловым видом заявил Дионис, сделав паузу для очередной затяжки. — Ты не умеешь расслабляться. Это было не совсем верное утверждение. Аид был собран, сфокусирован, но не напряжён. Его сила текла ровно и уверенно. Ему незачем было «расслабляться». — Это удел смертных, — ответил он. — Глупости. Ты лишаешь себя удовольствия просто из упрямства, — возразил Дионис. — У нас, вероятно, разные представления об удовольствии. — Да брось, — заулыбался мальчишка в самой нахальной манере, можно подумать, он что-то понимал. — Вот когда ты последний раз предавался радости любви? — Радости любви? — Трахался, — пояснил Дионис. Аид устало вздохнул. И с кем он вообще решил завести разговор? Сам дурак. Сейчас начнутся его традиционные проповеди об исцеляющей силе коитуса, Аид был наслышан. — Было не до этого, — зачем-то сболтнул он. Глупость какая, соврать что ли не мог? — Как? Вообще? Совсем? — брови Диониса поползли вверх. — Я пришёл забрать душу, а не развлекаться, — нахмурился Аид. Он рассчитывал прекратить этот допрос, но с каждым ответом закапывался всё глубже. Дионис подался вперёд: — То есть, хочешь сказать… ты девственник? Аид раздражённо фыркнул. — Я — нет. Только он, — и ткнул себя пальцем в грудь. Почему здесь настолько жарко? Аид снова посмотрел на бестолковый вентилятор. Перед глазами будто плыла пелена, и он никак не мог её сморгнуть. Дионис касался его плеча грудью, чего он вообще так близко? Аид попытался отодвинуться, но упёрся в подлокотник дивана. — Получается, ты ни разу не занимался этим в человеческом теле? — в голосе Диониса сквозило неподдельное сочувствие, он прямо-таки соболезновал беде Аида. — Невелика потеря. Дионис расплылся в улыбке, обнажая зубы: — О, ты даже не представляешь, насколько велика… Он залез верхом на колени Аиду и, облизнувшись, припал к его шее. Сердце почему-то неистово заколотилось.***
Подобного соития Аид прежде не знал. Он умирал и воскресал, вновь и вновь, и это не с чем было сравнить. Дионис был виртуозом греха и ничуть этого не смущался. Аид с неудовольствием отметил, что младший из Олимпийцев обошёл его, верховного бога, в познании искусства любви с огромным отрывом. Однако это не мешало наслаждаться его обществом. Они предавались плотским утехам на всех поверхностях тесного и душного жилища, пока, обессилевшие, не раскинулись на кровати под сетчатым пологом. — Восхитительно, — подытожил Дионис. — Ничего особенного, — хмыкнул Аид, просто чтобы сохранять имидж. Дионис пропустил это мимо ушей, видимо, свежи ещё были в памяти стоны Аида, говорящие об обратном. — Задержишься? — с надеждой спросил он. — Нет, — качнул головой Аид. — Пора домой. Ты загостился, Зевс не будет доволен, когда узнает, что ты бросил обязанности и развлекаешься среди людей. Дионис и сам это знал. Но как же было жаль покидать этот славный мир! Он был прекрасен: на вид, на вкус, на запах. На языке, на кончиках пальцев, на коже. Воздухом, лучами солнца, дождём, человеческими голосами. С ним не хотелось прощаться, так много ещё осталось неизведанным… Но, как ни прискорбно, Аид был прав. — А с этими что делать будем? — Дионис указал пальцем на себя, потом на него. — Твоего я забираю. — Ещё чего! — взвился Дионис. — Ты и так добавил ему сорок пять лет сверху отведённого. Кронос с меня спросит. — Если узнает, — фыркнул Дионис. — Он за каждой минутой не следит. Скажешь, обсчитался, недоглядел, придумаешь что-нибудь. — Нет. Торг был здесь совершенно неуместен. — И что, тебе всё равно, что твой Какузу проснётся в объятиях трупа? После того, как он верой и правдой служил тебе столько лет? — попытался то ли надавить на жалость, то ли воззвать к совести Дионис. Аид пару мгновений честно размышлял, представляя ситуацию и свои чувства по этому поводу. «Столько лет» были каплей в море его вечной жизни, а тело Какузу — лишь обёрткой, фантиком от конфеты. — Да, — наконец пожал плечами он. — Абсолютно. Дионис недовольно надул губы. Какое-то время они лежали молча, погружённые каждый в себя. — Что скажет Персефона, когда узнает… — наконец в задумчивости протянул Дионис. — О чём? — Аид насмешливо выгнул чёрную бровь. — Что человек умер в постели с любовником? Я бог смерти, она и не такое видела. — Не об этом, — отмахнулся Дионис. Он проскользил ладонью вниз по голому животу Аида, взъерошил волосы на лобке, настойчиво сжал всё, что попало в руку. — О другом. — Ты не расскажешь ей. Дионис провёл носом по его уху и жарко зашептал: — И ей, и Гере, и всему Олимпу. Я бог разврата, только зауважают сильнее, а вот твоя репутация будет под большим вопросом… Все демоны подземного царства разом встали по стойке «смирно», чувствуя ярость хозяина. — Шантажировать меня вздумал? — зарычал Аид. — Ага, — улыбнулся Дионис и вдруг ловко подскочил и забрался на него верхом. — Давай ещё разок? А то кто знает, когда теперь случай представится…***
Какузу открыл глаза не в состоянии понять, где находится. Место казалось знакомым, но он не знал, как сюда попал. Воспоминания перемешались и подёрнулись туманом, вся предыдущая жизнь ощущалась как тяжёлый наркотический сон, смесь галлюцинаций, и он не был уверен, что из тех событий правда. Одно он чувствовал наверняка — ему было невероятно просторно в собственном теле. Будто раньше он ютился где-то в уголке, а теперь занял всю площадь целиком, как полноправный хозяин. Вдохи казались непривычно глубокими, зрение — острым. Каждую клетку наполняла сила. Какузу дёрнул плечом, чтобы разбудить парня, мирно сопевшего у него на груди. Тот вздохнул и разлепил сонные глаза. — Привет, — ошалело улыбнулся он. — Ого. — Что? — Всё так… странно, — он заозирался вокруг и, приподнявшись на локте, растерянно потёр шею. — Ты Какузу? — Ну да. — А я — — Знаю. — Странно… — повторил парень. Они долго глядели друг на друга, не понимая, видятся ли впервые или знакомы очень давно. — Мы правда сделали это пять раз за ночь? — наконец спросил Хидан. — Или мне приснилось? Какузу свёл брови, пытаясь расставить события в соответствии с хоть какой-то логикой. Картина выходила очень, очень своеобразная. — Я насчитал шесть, — ответил он. Хидан присвистнул и снова, прищурившись, уставился на Какузу. — Нихрена не понимаю, — растерянно улыбнулся он. — Я тоже, — признал Какузу. Во всём этом нужно было как следует разобраться. Как следует.