В каждом монстре заложена одна цель и одно призвание.
...
Чужой болезненный стон был заглушён ударом моего ботинка о мягкую башку, последовал глухой стук – пьяное тело ударилось о стену и замолкло, завалившись набок. Перевожу равнодушный взгляд на просвет переулка и недовольно цыкаю, отмечая, что время уж около четырех утра, а моё разбитое и опухшее табло светится ярче любого красного фонаря в нашем разбитом полудохлом мирке. Непорядок. — Это провал... Хриплым басом бормочу, чуть трясущимися руками вытащив из карманов куртки чёрную эксклюзивную зажигалку, в таком, знаете, как мажорском лакированном корпусе. Не помню у кого я отжал эту зажигалку. Недолго залипаю на огонь, прежде чем с немалой долей раздражения, перерыв все карманы, вынуть чуть мокрую от контакта с влагой пачку, с немалым облегчением вызволив одну сигарету из картонного рабства, и сомкнув челюсти на абсолютно сухой, нетронутой влагой сигарете. Кто бы мог подумать, что курить будет так приятно. Вдыхаю едкий сигаретный дым, затягиваясь настолько глубоко, насколько это возможно, чтобы затем, задрав голову кверху, сквозь стиснутые зубы наблюдать как красноватый дымок устремляется к своему полному растворению по ветру, как и пепел, что я стряхиваю на талый снег, украшенный кровью. Преимущественно – чужой. Мдам, кажись я переборщил сегодня. Вновь затягиваюсь, ведя ноющим, от предшествующей событиям утра ночной драки, плечом. К своему же саркастичному смешку не чувствую ничего, кроме облегчения и притупления перманентных болей. Даже вкус сигарет кажется смазанным, еле различимым, хотя раздражающий привкус крови заметно перебивает. Чёрт, а сигареты ведь действительно неплохие. Хотя нет, не всё так хорошо: болят сточенные в труху кости рук – ткань на перчатках липкая от крови и неприятно скукоживается, присыхает. Морщусь от резкой боли в голове: остаточное похмелье даёт о себе знать – воспоминания на трезвую голову наваливаются снежным комом, а предчувствие ещё одной драки – не первой и далеко не последней за сегодняшний день – с дражайшим родственником покалывает душу иголками будоражащего сознание предвкушения. По моему ты не осознаёшь всю серьёзность ситуации. Обычно звонкий девичий голос звучит на полтона тише обычного, расслаблено, но чувствуется этот привычный сука упрёк в её деланно-равнодушных интонациях. Ха… и это – принципы? Фыркаю. Срать. У меня были принципы. И это – то что от них осталось. После того, как я очутился в этой дыре, воистину стал своим лучшим другом. Кажется, я обрёл "целостность"? Прискорбно, что едины стали все мои мерзкие и темные стороны – контроль я ещё с первых дней послал в задницу, разрешив психовать настолько долго, насколько нужна была эта разрядка. И я не стеснялся показывать силу. Нет, подождите, кажется, я потом с ужасом осознал это и жалел? Да нет, я смог признаться, что несмотря на всё это я спокоен. Я доволен. Нет, блять, не подумайте – мне не нравилось бить этих ублюдков, жаждущих моей пыли на своих руках. Не нравились их надрывистые отчаянные крики перед тем как они пали, рассыпаясь в пыль. Они напали первыми, а я просто защищался. Хотя, кому я вру? Я ведь пошёл дальше, чем должен был. Я мстил этим ублюдкам за отношение ко мне и моему брату, выбивая из них дерьмо и извинения. А, ну и кровь, как раз перед тем, как они рассыпались в пыль. И, кажется, большую часть моих злодеяний разум решил вытеснить от греха подальше. А жаль. Что ж, всё к лучшему. Сейчас есть проблемы посерьёзнее. — Лады, выражусь иначе – это пиздец. Как он ваще эт провернул, а? Затягиваюсь вновь, но переборщив, захожусь в кашле и отмахиваюсь от клубов дыма. В голове раздражённо фыркают и я не понимаю – моё это раздражение или нет. Нет, всё же я не могу воспринимать себя как нечто целое – это даже не моё тело! Было, по крайней мере, до определенного момента. Это не мой голос, да и голоса в голове… я не уверен, но кажется теперь их всего двое. Рон не в счёт. Этот мудак отмалчивается в сторонке и его пассивное влияние снизилось до удовлетворительного раздражения одним фактом своего паразитарного существования где-то там, в глубинах сознания. Чтоб он сдох там. "Бдящий страж", чтоб его. Да и если честно срать уже на то, чем там болеет моя башка – желание починить подтекающую крышу смыло нахуй волной безумия этого мира, и теперь чинить уже не чего, да и не чем. Это не лечится. Я всегда блять знал, что никакие сигареты, таблетки, психотропы никогда не вылечат это. Ни одна из зависимостей! Это просто подмена виселицы русской рулеткой. Вроде машину чинил, а тут – взрыв, перезапуск и темнота. Ага. А человека-то нема. Дай Сатана, чтобы так было и дальше – в гробу я видел эту малолетку с комплексом бога! И уж тем более решение конфликтов с поверхностью. Пока я вроде не замечал особых проблем с магией в подземелье… что ж, дай Дьявол нам такую благодать как избавление от смешения АВ. Хотя чё эт я? Меня даже это не колышет. Ну если только самую малость ссыкотно за свою шкуру и жизнь брата. — Эт Цветковы козни иль мы так обосрались, откатив мир? Мы ваще в каком руте? И, тип, мы основная вселенная этой группы? Ну, мало ли, типа… ты лучше моего знаешь эти приколы, Ник. Неоднозначно отмахиваюсь рукой, жестикулируя и в очередной раз затягиваюсь. В голове мрачно усмехаются и если сосредоточиться, прикрыв глаза – я увижу как они пожимают плечами. Я зову их своим прошлым именем, тем, что было до нашего фееричного падения. Или её, их падения? Да какая к чёрту разница. Цветок? Возможно, но не думаем. И я не уверены, хватило бы Сансу сил на откат мира или нет. Я понятия не имеем какой это путь, но пока больше всего мы походим на основной Андерфел, а там вариантов только два. Фыркаю. Ага. Пики точёные или хуи дрочёные. Ну ничо, в случае чего я этими пиками хуи посрубаю и сяду на свободный стул. Бляяять, ты чо снова виснешь? Время, детк, вре-мя! Оп… а вот и Второй. Ага, я его так и зову. Я очень оригинален, знаю. Подавляя раздражение делаю глубокий вдох. — Пшёл нахуй. Оскалившись в улыбке, смело шлю его нахуй, ибо он – даже близко не остаток меня или порождение Рона. Это абсолютно бесполезный остаток личности Фелла, его внутреннего голоса. Его, не моего, так какого рожна я должен его слушать? Вопрос риторический, если что. Предыдущий хозяин этой туши совместил в себе всё то, что старательно в себе отрицал: зависимости, грубость, меланхолию, скрытность, различные синдромы, ксенофобию и мизантропию – короче негатив, да и только. И всё, сука, в одном флаконе с моими ментальными заёбами. "Спасибо тебе", боже, или кто там ответственен за такие ебнутые эксперименты?! Теперь этот скучный, чёрно-белый фильм окрасился в кровавые, жестокие оттенки. Я блять даже не был удивлён, когда понял, что Рон – просто низкосортный кусок говна. Хулиганьё, шпана, жалкая пародия, да кто угодно, по сравнению с теми, кто здесь обитает и теми, кем мы могли бы стать, не успей брат вовремя нас остановить. — Чо помните дельного? Я вот нихренашеньки. С большой долей неуместной в данной ситуации радости широко улыбаюсь. Одно радует – судя по словам Ники у нас на пару эмоций больше, я правда хуй знает чему они так рады, ну да похуй. Тушу сигарету о стену, в нерешительности смотря на бычок несколько секунд, прежде чем под одобрительный хмык Второго выкинуть его в снег и неспешно направится к дому, выныривая из грязного переулка, где на земле то и дело поблёскивал в снегу шприц, осколок бутылки или ещё какая-либо дурь. Помимо прошлой жизни и последних воспоминаний скелета? Неа. Ты же знаешь – нам пришлось самим узнавать некоторые занятные детали биографии. Киваю – я помню это несмотря на тот пиздец, что мы устроили этому телу. Краш тест – не иначе. Ставлю сотку – это тело до сих пор не развалилось в пыль, имея единичное хп, исключительно из-за нашей упёртости. Гастер сссука… – шипит Второй. Призываю его успокоиться и закатываю глаза. Опять он со своим "ГаАаАсТеРооОом". – Я те зуб даю, он чот знал и причастен к происходящему! Правило этого мира: «Убей или будешь убит» и, о да блять – это правило здесь работало со стабильностью часов. И если «доктор» всё таки причастен к этому говну и всё ещё жив(что было бы худшей из его ошибок), то мы достанем его из под земли и исправим это – медленно и со вкусом кроша каждую частичку его учёной башки. — Бля, ну хоть не в Мардера. Мрачно хмыкаю в унисон Нике и Второму. И ведь действительно – всё могло быть куда хуже, попади я в необитаемую АВ или находись под контролем местной бессмертной копии Наполеона, заимев бонусом ещё пять сотен причин сойти с ума и вторую шизу. Или уже, выходит, третью? ...Пятую? А знаете – в жопу такие мысли. — Хм… Зря я так с братом. Он же волнуется за нас. Он не заслужил того говна что выливают на него жители, стражники, немногочисленные "друзья", хулиганы да и… Я. С недавних пор у Папируса участилась паранойя, и теперь все наши окна заколочены досками… а иногда и двери. Прелестно. Лёгкий невроз ещё никому не навредил, да? Дворовые бесхребетные ублюдки. Наверняка угрожали ему чем покровавее. Ну ничего – я смог отомстить. Я молодец. Я все сделал правильно. Даже если после мне становилось настолько дерьмово, что я не помнил этого, я чувствовал, что хоть что-то контролирую. Всё ещё контролирую. И даже если мой собственный брат назвал меня беспринципным уёбком, что сгорит в аду. Что, стыдно стало, ублюдыш? Цыкаю – идиот на редкость прав. Но по сути он обращается сам к себе. Моргаю, глядя на знакомый дом и подозрительно щурю глаза. Мы слишком быстро дошли, хотя я не использовал «короткий путь». И то, что я видел нечто пугающее прямо сейчас… некую фигуру. Некую сцену от которой в несуществующих венах стыла кровь, а отсутствующая шерсть вставала дыбом. Вновь моргаю. Похоже, показалось? Я рефлексирую. Или галлюцинирую. А вообще у меня похмелье, да. Пожалуй, этим всё сказано. Только недавно по настоящему пришел в себя после кровавой бани, эпизоды которой пытался забыть топя себя в зависимостях и нет ничего удивительного, что меня теперь обкидает вьетнамскими флешбеками. — Предположим я не бухал недели напролет покуривая что покрепче. Фыркаю, закатив глаза и закинув руки в карманы шорт. И вот, "придя в себя", я пытаюсь наконец понять как этот красноглазый гад сделал то, что сделал. Он не мог настроить машину до таких результатов. Просто не мог. Я не хотел верить в это. У зубастого было дохуя проблем и без нашего появления и ему не было резона создавать себе новые. К тому же – человек ещё не упал, так что могло в теории толкнуть его на это? — Типа, окей – Санс много пил(и я не про горчицу), а расплачивался чёрт побери носками! Вы прикиньте? «The green marini», чтоб его!! Подхожу ближе, стоя на пороге и прислушиваясь к звукам внутри. Мы уже давно не воспринимаем себя как Санса. Все мы трое, что прямо сейчас думаем вламываться нам в дом, или всё таки войти культурно. Хах. «Ты переплюнул и его, детка.» Закатываю глаза, толкая дверь с плеча, когда ключ наконец находится меж щелей крыльца и успешно, пусть и с усилием, проворачивается в замке. Подкидываю его в руке – всегда считал ключи чудесным оружием, жаль проверить всё никак не могу. — То есть, ты переплюнул самого себя, хах? Хлопок двери. В нос ударяет запах сухого, застоявшегося воздуха типичного сырого домишки. Было тихо. На кухне удивительная чистота, потрёпанный диван свободен от хлама, со второго этажа не доноситься ни звука, намекающего на чужое присутствие, чёртов носок по прежнему валяется на полу возле телека, а питомец-камень по прежнему сидит перемотанный ошейником и обсыпанный конфети. Дом милый дом. — Я уверен – босс нас спалит и будет искать. Недовольно перетирая фалангами золотые кольца на руках и фыркаю – нужно отмыть их от крови. И цепочку которой я разбил висок той псине… на ней теперь много шерсти – душить его ей было хуевой идеей. Есть два варианта: первый – мы съёбываем, и второй – мы остаёмся. Со вздохом прохожу на кухню встряхнув аптечку на предмет последних таблеток от головы и, выпив их, по древней неубиваемой привычке заглядываю в холодильник. Пусто. Ничего кроме спагетти. Смотрю на еду с равнодушием. Нет, у Папируса великолепные спагетти и все дела… но я не могу. Я знаю, что он наверняка опять приложит нас о стену с ноги сломав пару рёбер, но что я могу поделать, когда большое количество кофеина и никотина устраивают меня в качестве завтрака? Да и горчица на ужин неплоха. Честно – я никогда не думал, что буду пить её с удовольствием, мешая с бурбоном и текилой. C'mon man, я даже с кофе его смешивал! Ну и обзавёлся новой вредной привычкой – пару раз братец заставил меня сожрать окурки сигарет, что я без стеснения выкурил дома. Типа его достало то, что я постоянно курю и нихуя больше не делаю. Так вот. Мне понравилось. Не то, что меня отпиздил младший брат, а то, как болезненно обжигает магический язык вкусом табака. Хотя идея смешивать всё со всем последовала от Второго. А уж жрать страницы из книг стало аналогом валерьянки, не иначе. Это что касаемо моего питания в последние… пару недель? Месяцев? Время текло пиздец как странно и я не уверен, что всё это можно скинуть на наше состояние. Я не знаю когда точно тут оказался, но я знаю, что я здесь нахожусь приличное количество времени. И сколько брат не пытался привести нас в сознание кнутом и дыркой от бублика, мы были непоколебимы в своём желании не возвращаться в реальность и избегать её любыми доступными способами. — Мы остаёмся. Бро нас неделю не видел – небось думает я сдох. Происходящее со мной всё ещё кажется дурным сном. Всё ещё кажется, что времени не существует – оно не может течь таким образом. Просто невозможно. И я не могу быть мной. Это – не я. Я не могу быть кучкой костей и жить со вторым анатомическим пособием под одной крышей, под землёй, в биоме, где идёт магический сука снег. Это фантастика, фантасмагория и просто наложенный друг на друга прогрессирующий бред! Я не могу жить в постоянном страхе потерять себя, брата и свихнуться, сломавшись в тот момент, когда человек попадёт сюда! Я боюсь оказаться бессильным, бесполезным, никому нахуй не нужным в этом чёртовом мире, что и родным-то мне не является! Выдыхаю, открывая кухонный кран и жадно выпиваю воду прямиком из под него, не утруждая себя поиском стакана. Меня мутит, мне душно и пиздец как страшно. Вода течёт изо рта, глазниц, вниз по шее. Хрипло дышу несколько минут, прежде чем с потухшим в буквальном смысле взглядом закрыть кран и осесть на пол, прислонившись к дверце шкафчика спиной. Деперсонализация и дереализация стали ещё одними постоянными спутниками моей жизни, наравне с паническими атаками, которые я старался избегать и купировать первым же курсом, пускай и знал, что дышать интенсивнее при отсутствии лёгких – дело нулёвое, к тому же – будь я человеком, это дало бы обратный эффект гипервентиляции, вплоть до потери сознания. Не знаю как у скелетов с давлением, но судя по пятнам перед глазами, темноте, тошноте и головной боли – даже у них бывает подобная хуета. Господи за что. Ничо, бро нас добьёт. Заверяет Второй ласковым тоном, полным радостного предвкушения. Устало фыркаю, накрывая лицо рукой. Мастер успокоения, ничо не скажешь. — О даа, очень милосердно с его стороны. Коротко смеюсь, поддерживая саркастичную шутку. Только почему-то блять не смешно от слова совсем. Вы такие оптимисты. Кое-как поднявшись с места, переборов желание просидеть на кухне ближайшую вечность, прохожу мимо дивана и некоторое время сверлю его тупым взглядом. В голове всплывает размытая картина нашей с братом ссоры. Это было около месяца назад, почти сразу после моего переноса сюда. Воображение подрисовывает картинки и передаёт наши голоса: вот я, сидящий на диване на коленях, чуть приподнимаюсь, чтобы выкрикнуть очередное «Отвали», старательно держу лицо по которому уже давно текут ручейки крови и слёз, и подавляю желание блевать, размазывая разводы по одежде и костям. А вот, неподалёку, почти напротив, с грозно занесённым кулаком возвышается Папирус. Мы тогда с ним повздорили, потому что я скатился на самое дно и Папирус понял, что с его братом что-то не так. Ну как бы да, с Сансом давно было «что-то не так», но с моим приходом всё дошло до крайностей. Я – причина гиперболизации его отвратительных черт. Унизительно. Опять вспоминаешь, как почти продырявил ему череп? Вздрагиваю, бурча несвязный набор слов под нос и отвожу мрачный взгляд в стену. — Минус на минус даёт пиздец. Глубокомысленно мычу, вытаскивая руки из карманов. У Папируса тоже хватает проблем: конфликт с сослуживцами, презрение окружающих, дерьмовейшие условия и ебанутые требования. Уважения ему пришлось добиваться с боем и преимущественно силой. Это так… так противно-реалистично, натурально, жизненно… Не сон. Худший кошмар, но при всём при этом не сон. Впрочем мы… мы? — А о чём я щас думал? Ты опять теряешься и теряешь память, прости за тавтологию. Неловко смеюсь, моргая несколько раз, чтобы растереть ноющую шею и в растерянности оглядеться, восстанавливая картину событий от начала до конца. Не парься по этому поводу. Молча соглашаюсь. — И чем нам заняться? Кроме работы и уборки срача в комнате, естественно. Хотелось отвлечься, хотя впору бы подумать о том как и о чём нам с братом говорить: какие слова стоит сказать, а что говорить не следует ни при каких обстоятельствах. За что стоило бы попросить прощения и извиниться, чем можно было бы помочь и как поддержать. Нет, можно было бы и убраться в кои-то веки, но нежелание и лень, плюс не очень живое состояние моих битых костей, делали эту гениальную идею трудновыполнимой. Да, отмазываюсь перед самим собой, куда деваться. Я всё ещё остаюсь мной. Пожрать? — Мы уже притупили голод алкоголем и сигаретами. – Не буду спагетти жрать, при всём уважении к кулинарным шедеврам брата – не хочу чтобы всё это отправилось в унитаз. – У нас даже продуктов нима, чтобы чо-нить новое сварганить. Остаётся открытым вопрос – чем Папирус ваще питается? У него есть на это деньги. А у тебя есть целый рецепт чимичангов. Почему бы не приготовить? Продукты можно купить, у нас хватит денег. Ну да, Папирус зарабатывает… в отличие от меня. Правда он и работает в отличие от меня, но то такое. И… обожеблять, нет! Нет и ещё раз нет! — Да ну его в пизду… Бормочу, припоминая рецепт и мгновенно чувствуя тяжесть своего бренного тела, что от одной мысли о деятельности, занимающей силу и время начинает протестовать. Сигаретку? Блять, Второй сама оригинальность, не иначе. — Уже было. Алкоголь? — Хватит. Недовольно цокаю языком. Телек поглядеть? — Серьёзно ребят – стоп. Я лучше, эм… посплю. Прохожу в небольшую ванную комнату, расположившуюся под лестницей, мельком взглянув в зеркало на свой разбитый и непрезентабельный вид. — Фэ, тошно. Ща умоюсь водой и смою кровь с рук – не имею желания пачкать кровью всё к чему прикоснусь. Закатываю рукава куртки, чтобы вода не раздражала своим касанием к костям, чтобы мокрые рукава в последствии не прилипали, раздражая ещё больше. На глаза попадаются шрамы. Они нанесены грубо, одним движением, и бесконечным его повторением из раза в раз. Я всегда закрываю глаза рисуя новый шрам. И как иронично – полосы по прежнему поперек. Неужели часть моего извращённого ума всё ещё питает надежду на быстрое избавление от жизни в качестве самого приятного наказания? Пф… Мазохизм какой-то. И нет, это всё ещё отличный способ вернуть себе ощущение реальности нереальности происходящего. Абсурд. Как и всё, во что превратилась моя жизнь. Выходишь сухим из воды, хах? Одобрительно мычу на каламбур, заглядывая на себя через зеркало. Детк, да мы секси. Решаюсь всё же полноценно взглянуть на себя. Разбитое лицо, как я и думал. Трещинки заживут, но есть те, что придется лечить магией или магической едой. Вот один из плюсов и минусов постоянно держать магию активной. Но этого требует мир в котором мы живём и от этого никуда не деться. И всё же я чувствую усталость. — Нужно поспать. А как же исследование записей? А как же брат? Ты ещё не выспался что ли?! Начинают орать наперебой злотоварищи по разуму. — Не, нихуя. Я могу спать когда угодно и сколько угодно. Сон – это полностью подконтрольная мне потребность. А вы можете пойти нахуй. С этим весьма самоуверенным, громким заявлением снимаю перчатки и глядя на них несколько секунд с долей мрачной неуверенности закидываю в карман, беглый взгляд кидая на мыльницу. Ну уж нет, лучше потом постираю. Открываю кран с водой и умываю лицо от своей и чужой крови, ощущая как меня покидает неприятное чувство стягивания и запекшейся крови. В раковину с моего теперь уже чистого лица капает грязная, бурая жидкость. Взгляд касается зубов. Пиздец... Да забей, прополоскаем алкоголем и всё чётко будет. Я так уже тыщу раз делал, хаха. Мычу сквозь зубы, решив покрутить башкой перед зеркалом под разными наклонами черепа. Но зуб-то каков! А? — Прикольно. Но... нахуя выебнуться решил? Удачно совпало. Второй цыкает, под мой смешок. — И зубы для того же вытачивал? А это уже потребность... Я мелкий когда был кусался будь здоров. — Тебя не в учёные, а в гончие брать надо было. Ёблышко на ноль, детк~ А может хватит уже? Нахожу взглядом первое попавшееся полотенце и вытираю мокрую черепушку, возвращая его назад и направляясь на выход. — О'к, тогда я пойду. Ты просто пресмыкаешься, как послушная собачонка, вместо решения проблемы! Тупо моргаю несколько раз, слышу нехарактерный девичьему голосу рычащий тон. Клоню голову вбок, замирая в таком положении на несколько секунд. — Ого. Что-то их сильно взбесило, если они раскидываются такими смелыми оскорблениями. Если не считать того, что все мы, фактически, одно и то же лицо, я бы мог сказать, что я их раздражаю. Ха… себя раздражаю, значит? Забавно. Но я ненавижу такие сравнения. Я – не животное. — Ха-ха, да ты жжешь, приятель.. очень остроумно, ага. Фыркаю, покидая наконец узкую комнату и замираю напротив лестницы, с неуверенностью глядя наверх. Погавкай сучка~ Закатываю зрачки, глубоко вздохнув, чтобы с тяжёлым шумным выдохом их потушить, недовольно скрестив руки на груди. Ммм, кажется сейчас у меня будет ментальная перезагрузка. — Иди нахуй, Рэд. Привычно посылаю, с большим раздражением в голосе чем хотелось бы. Блять. Второй – провокатор, ему нравится выводить других из себя. И у него это отлично получается. Уху, как мы заговорили. Ты даже вспомнил моё прозвище! Как насчёт поработать? Сука, как они оба меня достали! Заткнуть бы их чем-нибудь, да вот заткнуть не выйдет, если только самому вырубиться и пребывать в блаженном неведении относительно того, что с нами происходит. — Блять, идите нахуй оба, я буду спать!! Я уже начинаю закипать. Я не могу, не хочу и не буду это контролировать. Я разъебу стену магией если они сейчас не прекратят меня выбешивать и если того потребует моя больная башка, желающая большей разрядки чем я могу ей дать. Хм… Мы встретимся во сне, знаешь? Более спокойно напоминают, как бы деланно равнодушно. Знаю я, что они врать любят. И приукрасить. Манипуляторы хуевы, что один, что второй, а что толку то? — Я забуду этот сон как самый жуткий кошмар. Шиплю, поднимаясь наконец по лестнице и пытаюсь расслабиться, настроившись на подходящий сонный лад. Только и могут что несуществующие мозги ебать, тоже мне нашлись. Я настолько пугаю тебя? Не прекращает своих попыток меня задеть Второй. Нет уж, если я чего-то захотел – значит я это получу. — Ага, своей тупостью. Как хорошо всё же, что брата дома нет. Как хорошо, что большую часть таких разговоров он либо не слышит, либо списывает на белую горячку. Дерзко. В самый раз для подошвы моего ботинка. Цокаю языком, мрачнея, но решая отмолчаться. Доставлять удовольствие этому бестелесному полудурку? Увольте. Да ладно тебе, Ве…- Он обрывается на полуслове. Я замираю на предпоследней ступеньке, расширив глазницы. Дёргано и кровожадно улыбаясь во все тридцать один и один зуб. — Как ты меня сейчас назвал, сучёныш? Шиплю замогильно, сжимая перила рукой слишком сильно – слышится болезненный треск ни в чём не повинной древесины. Первый! – С немалой долей истерики в чуть поплывшем от нервов голосе спешно выплёвывает отмазку, которая, впрочем, не работает, как и его тупая полая башка. – Я хотел сказать первый! О… он определённо понимает, что сделал не так. Перегнул палку, которая беспощадно ебёт всё, что попадается ей на пути. — Ублюдок… Не смей мне врать!! Второй резко умолк. В такие моменты я действительно их пугаю, хах? Успокойся. Почему мы вообще не должны иметь имён? И почему только ты можешь звать себя «Санс»? Моргаю. Раздражение вмиг куда-то исчезает. — Не понял. – Моргаю снова. Блять, да у них талант вводить меня в ступор и переключать всего одним вопросом! При этом они говорят спокойно и словно бы вообще не бояться говорить это. И всё же, хаах… – С каких пор ты диктуешь условия? И с каких пор я стал считать себя "Сансом"? Вроде как мы негласно поняли, что никто из нас им не является в полной мере, не? Малыш, она изначально являлась рулем нашей неуправляемой башки. Благодаря ей мы все ещё живы. Второй звучит на редкость искренне, без сарказма и так же спокойно. А ещё он на редкость прав. Если бы не они и их остаточный контроль – я бы тут сейчас не стоял и не выяснял отношения с самим собой, а в лучшем случае был развеянной над Сноудином пылью. Традиция у монстров такая – тех кого нужно проводить развеивают по ветру вокруг их любимого места, либо посыпают прахом любимую вещь погибшего и закапывают, или замуровывают… По моему тут ещё что-то связанное с местными традициями, обычаями и религиями... — Пфф… ладно, о'кей. И как вы хотите меня назвать? Поднимаюсь на второй этаж до конца, рассматривая висящую на стене картину. Кажется, ей мы завесили большое количество дыр от костей. Имя Ника я забираю себе… «Санс» – это общее имя для оболочки в который мы застряли, а «Фелл» – прозвище этой оболочки. Мы все по факту «Фелл Санс», но по сути им не являемся, так что выяснение того «чье это» комично. В унисон со Вторым хмыкаю, согласно качнув головой. Это именно то за что мы Их негласно любим. И никогда не скажем вслух. Не-а. — Благородно. Они знают как я ненавижу наше прошлое имя. А ещё они знают толк в переговорах. По крайней мере, раньше именно благодаря ним мы были более дружелюбны находясь здесь… да и по сей день остаёмся более нейтральны, чем большинство живущих в подземелье. Надеюсь. Второй – прозвище. Предлагаю корректнее назвать его старым «Эджи». Хей, это кличка брата! Вскидывается Второй. Если бы он сидел, то определённо вскочил с места с претензией. Мэ… тогда назовем тебя "Спайси", что скажешь? Блять, я конечно знаю, что горяч, но я круче чем это. — «Высокомерный ублюдок». Хм… слишком длинное. Баст? Тихое низкое рычание, чуть более живое и менее хриплое чем у меня вызывает снисходительный смешок. Ты нарываешься на Адское времечко… Ред. Предлагаю остановиться на этом. – произносит Ника прежде чем я успеваю что-либо ответить. Что же – оно и к лучшему – я вроде не хотел ссорится. – И… Первый, ты помнишь наши прошлые инициалы? Я мгновенно вспыхиваю вновь, но уже по другой причине. Мои щёки наполняет стыдливый жар, наравне с крайне болезненным ощущением в груди. — Блять, нет! Я не буду называть себя так! Эт глупо. Я вырос из этого дерьма. Теперь это не кажется смешной и забавной отсылкой. Особенно в таком теле, в таком мире, в таком ключе. Нет, перевод правильного «Мицуро» вообще забавный, да, но блять – совсем не то, что подходит грозному монстру тридцать с хвостиком лет. Братец нас за такие приколы самолично прикопает. О да, я был бы расстроен оскорблением такого шикарного тела таким жалким именем. Как насчёт "Ви"? Согласно киваю – мне нравится это имя. — Ха? Типа цифра шесть? Типа потому что перевёрнутая девять? М… можно и так сказать. Но вообще это переводиться как "жизнь" Ого, как глубокомысленно. Эт чо за язык такой? Вроде французский. — Ха , ты помнишь как мы учили его в школе, серьёзно? Хмыкаю, складывая руки на груди. Эх вы, шкила. — Ты сам не учился что ли? К сожалению эта часть воспоминаний о прошлом была доступна только Реду. Нам с Никой их было не достать. И всё равно эти воспоминания были максимально бесполезны в нашей ситуации. Нет, учился. Правда в основном меня интересовали древние языки, а по программе(которой и не было толком) мы не изучали ни один из тех, что знаем сейчас. «Мертвый язык?» Не, скорее – забытый в широких кругах. — Мы про Виндингс? Ага, он самый. — Так, не отвлекаемся! Мы разобрались с именами, да? Теперь я могу идти спать? Моргаю несколько раз. Это чёрт побери был самый спокойный диалог с этими двумя за последнюю неделю. Радоваться или ужаснуться, вот в чём вопрос. Думаем да. Спокойно прохожу до комнаты, наваливаясь на дверь почти всем весом – безрезультатно. Дверь заклинило, да ещё и подпёрло с другой стороны. Я бы не отказался, если бы Нико не согласилась, но так полностью за. Закатываю глаза, вновь пытаясь вынести дверь плечом. — Ред, не будь мудилой и называй её по имени. Мне было срать на то, что вы скажите, но было приятно, что Ника согласилась. Эй! Ващет только что я поддержал твою идею преодолев желание тебе поднасрать! — Я тебе за это «спасибо» говорить должен? Хуею с его наглости, серьёзно. «Ви.. Иди спать. Скоро брат должен вернуться.» Ага блять, с радостью, только бы дверь открыть! — Скоро шесть?! Мы грёбаный час сна потратили! Согласен, вопиющее расточительство. Психанув, использую магию чтобы перенестись по ту сторону двери и одним ударом ноги снести упавшую тумбочку в стену, с громким стуком. Раздражённо выдохнув через нос, рывком открываю дверь, лишь для того, чтобы снова закрыть её и окинуть засранную всяким мусором комнату недовольным взглядом. Задумчиво мычу, пробираясь к матрасу и распинывая по пути попадающиеся под ноги вещи. Кажется, на парочку я наступил – слышался жалобный треск. — Типа… а если всё же убраться здесь? Смотрю на криво зашторенное окно, с двух сторон заколоченное досками руками Папируса. И потратить ещё час желанного сна? А впрочем, ладно. Уберу только матрас. Мне же нужно на чём-то спать? Скидываю куртку на стул, наблюдая за тем как она падает на пол в кучу белья. Раздражённо цыкаю, закатив зрачки. Скидываю кроссовки в неизвестном направлении и тяжело вздыхаю. — К чёрту эту ебаторию. Скидываю с матраса огромное количество вещей и оберток от шоколада. Какой мудак постоянно скидывает к нам домой всякий мусор – та ещё загадка, но ещё большая загадка в том, нахуя ему наш шоколад? Заваливаясь на грязный, пыльный, пропахший куревом, алкоголем и прочими «ароматами» матрас закидываю руки за голову. Задумчиво глядя в потолок размышляю о планах на завтрашний день. Следует найти дневник Санса, перерыть записи Гастера ещё раз и досконально изучить небольшую личную лабораторию за домом. А, ну, и убраться стоит. Завтра поговорим с братом. Я надеюсь он сможет выговориться или хотя бы в этот раз выслушает нас прежде, чем вбивать мозги на место. Надейся. Ты же знаешь, насколько неправильно поступишь, сделав это? Фыркнул Ред. Он определённо возненавидит меня за мою попытку сблизиться с Папирусом. И я знаю, что он будет прав. В конце концов… именно из-за нас Папирус.. мф. Мне не следует вспоминать об этом, думаю? Санс не смог помочь ему тогда, а сейчас он просто не нуждается в нашей помощи. Он сильный. Наш бро – лучше всех. Нам нужно показать что мы – всё ещё братья. Если он не захочет слушать и видеть нас – так тому и быть. Как инфантильно. – Ред фыркнул. – Подумай о будущем: Что ждёт нас впереди? А его? Папирус хороший брат. Он сделал достаточно для того, чтобы мы оставались собой длительное время. Он справится. На себя мне уже насрать. Закрываю глаза, ощущая как сознание, сломленное усталостью и огромными затратами магии, постепенно растекается, испаряется – подобно красному сигаретному дыму. Спокойной ночи, Ви. Слышу напоследок, прежде чем провалиться в молчаливую темноту пустых сновидений, не наполненных никаким смыслом или значением. Хотя нет, всё же, я вылавливаю из потока снов одну лишь фразу, сказанную голосом Папируса – задорным, полным привычной раздражительности, но волнительно родным: — «Санс, вставай ты – мусорный мешок!» Звёзды, как давно это было? Как давно я не слышал того, как он зовёт меня? Как я скучал по этому. Я.. я не хочу это терять. Я не потеряю это снова!Я больше не потеряю тех, кто мне дорог.