О, мой младший брат

      Он смотрит на бластер на столе перед ним, не задавая вопросов, не думая, просто глядя. В его голове не проносятся мысли, только базовые чувства, ничего слишком сложного, ничего слишком запутанного. Просто основные, первобытные чувства, которые испытывают все животные. Он человек, из плоти, крови и костей, и в такие дни, как этот, он не намного больше этого. Он сидит и смотрит, и смотрит, и сидит, и больше всего он просто чувствует. Он чувствует, как прохладный рециркулированный воздух, выходящий из вентиляционного отверстия, касается его волос. Он чувствует, как тяжелый пластоид его брони вдавливает его в кресло, такой тяжелый, что он не может пошевелиться. Он чувствует, как синтетическая кожа перчаток обвивается вокруг его пальцев, обхватывая ладони. Он чувствует, как его кама раскачивается каждый раз, когда он постукивает ногой по земле. Он чувствует вибрацию своей ступни, постукивающей по земле, посылая ощущение вверх по ноге и в икроножные мышцы.       Больше всего он чувствует, как тяжесть его положения ложится на его плечи. Он чувствует потерю каждой водки, отнятой у него преступником, сенатором, каминоанцем. Он чувствует восстановленную воду, которую ему посылают из других батальонов; он может чувствовать их недостающие воспоминания, как он чувствует пробелы в своих собственных воспоминаниях. Он чувствует осуждение, вынесенное ему и членам его Гвардии из других батальонов ВАР: сначала за то, что они были размещены в тылу, а как только стало известно о том, как с ними обращались, стали осуждать за то, что они не смогли справиться с этим. Он чувствует беспокойство своих товарищей по группе, которые начали по очереди звонить ему каждые пару часов в течение дня. Он знает, что беспокоит их, он беспокоит своих командиров, он беспокоит своего врача, но он не может остановиться.       Он не может справиться с сокрушительными чувствами, которые толкают его утром на койку, а по вечерам оставляют сидеть в кресле за письменным столом. То же самое чувство, из-за которого кажется, что его сердце и легкие были вырезаны из груди, а ребра оставлены там, чтобы защитить пустую дыру. Именно это чувство заставляет его чувствовать себя так, словно он наблюдает, как его день воспроизводится перед ним через размытый проектор; общие очертания можно разглядеть, но детали отсутствуют. Раньше он был острым, а теперь кажется тупым, как изношенный нож, который затачивали слишком много раз. Пришло время выбросить лезвие и купить новое.       Его коммуникатор звонит, нарушая гнетущую тишину его офиса пронзительной трелью, который Вольфф выбрал для своего рингтона. Фокс смотрит на него и наблюдает, как звонок стихает, а его голосовая почта пищит, сигнализируя о новом сообщении. Минуту спустя коммуникатор звонит снова, и Фокс опять переключает его на голосовую почту, глядя на бластер, лежащий на его столе. Более тихий звуковой сигнал оповещает о текстовом сообщении от Вольффа в групповом чате. Вскоре раздается еще несколько звуков, когда остальная часть партии Фокса пытается привлечь его внимание, пытается получить хоть какую-то уверенность в том, что с ним все хорошо, что он в порядке и он не собирается делать что-то глупое или опасное.       Бластер на столе не двигается, и Фокс тоже. Торн находится за пределами планеты на миссии сопровождения, которую он не мог передать кому-то другому; Фокс думает, что большая часть его партии тоже за пределами планеты, так что не стоит беспокоиться о том, что кто-то ворвется в его офис. Стоун и Тайр не знают код блокировки, а его товарищи по партии не знают кода связи Бандажа.       Фокс берет бластер со стола и проверяет его вес в руке. Он был расквартирован для стрелкового оружия на Камино, поскольку был более хрупкого телосложения. Он, Рекс, Блай и Гри тренировались вместе с несколькими стилями DC's. Рекс предпочитает DC-17, но Фоксу всегда больше нравились DC-15: они меньше и легче, чем 17, с ними проще работать на многолюдных улицах. 15 в его руке — это те же самые, что он получил, когда его впервые назначили маршалом-командующим Корускантской Гвардии. Предполагается, что он использует их, чтобы защитить сенаторов, защищать своих братьев от опасностей Корусканта. Но что, если он стал опасен?       Его рассеянность опасна для него самого и для его братьев, которым не повезло работать с ним. Что, если из-за его рассеянности, его безрассудства, погибнет один из его вод`ика? Не было бы проще, не было бы безопаснее, этичнее и добрее, просто избавиться от себя сейчас? Он мог бы сделать это ради безопасности своей вод'ики, ради безопасности своих товарищей по партии. Боль в груди пройдет, беспокойство в сердце исчезнет, и он, наконец, сможет отдохнуть.       В какой-то момент, во время своих размышлений, он повернул пистолет лицом к себе. Предупреждающий рык проходит по его телу, голос Альфы-17 кричит в его голове, чтобы он никогда не подставлялся под дуло пистолета. Это одно из первых правил, которые они выучивают на Камино, вбиваемое им в голову еще до того, как они прикасаются к бластеру. Фокс отмахивается от предупреждающего сигнала в своей голове, и просто продолжает сидеть. Бластер в руке направлен ему в голову. Никаких мыслей, только чувства. Тяжесть бластера в его руке. Воздух развевал его кудри. Тяжесть его доспехов. — Фокс, что ты делаешь?       Фокс поднимает глаза и видит Вольффа и Коди, стоящих в дверях его кабинета. Издав тихий смешок через нос, он опускает взгляд обратно на свои руки, на бластер. Он мог бы поклясться, что сейчас они оба находятся за пределами этого мира, но, если быть честным с самим собой, он даже не уверен, какой сегодня день. — Фокс`ика, — это голос Коди. Несмотря на то, что Фокс не в себе, он может отличить голоса своего ори`вода. — Опусти бластер. Пожалуйста?       Фокс копается в дыре в своей груди, ища его голос, ища его убежденность, чтобы ответить своим старшим братьям. — Думаю, всем будет лучше, если я просто уйду, а тебе?

***

      Коди никогда не был так напуган, как сейчас, пробегая через казармы Гвардии, чтобы добраться до кабинета своего младшего брата, чтобы остановить его от совершения какой-нибудь глупости. Он не был так напуган, когда его генерал был ранен в Пойнт-Рейн, он не был так напуган, когда Рекс был захвачен зиггерианцами, он не был так напуган, когда Вольфф был пленником Вентресс. Есть страх, холодный, тяжелый и гнетущий, обернутый железными лентами вокруг его груди, из-за чего ему трудно дышать, когда они с Вольффом бегут по казармам.       Этот страх не покидал его с тех пор, как Торн позвонил ему несколько недель назад, чтобы сказать, что он беспокоится о Фоксе. Фокс не ел и не спал, или спал посреди дня в свою смену. Как он был отстранен и не проверял младших членов Гвардии, и как он перестал смягчать отношения между гвардией и сенаторами. Торн, Тайр, Стоун и даже Бандаж беспокоились, что Фокс собирается что-то с собой сделать, если не случайно, то намеренно. Торн принял исполнительное решение отстранить Фокса от патрулей на Корусканте, опасаясь, что тот позволит себе быть раненым или убитым.       Коди, Вольфф, Пондс и Блай начали звонить Фоксу по нескольку раз в день. Они навещали его каждый раз, когда были на Корусканте. Даже Рекс и пара его солдат пытались почаще вступать в контакт с Фоксом, но это было похоже на разговор с кем-то под сильным успокоительным. Он просто не отвечал. Простые «да», «нет», односложные ответы — это все, что они могли из него вытянуть. Коди мог видеть изнеможение, боль и усталость, исходящие от его брата через звонки по связи, и его сердце просто продолжало разрываться из-за него.       И теперь он не отвечал. Он не взял трубку, когда Вольфф пытался дозвониться до него, и он не отвечает ни на одно из сообщений в групповом чате. Это могло быть просто пустяком. На самом деле, он может быть занят работой или, может быть, спит, но Коди нутром чуял, что им нужно добраться до Фокса, и добраться до него нужно прямо сейчас.       Вольфф и Коди сворачивают за угол и останавливаются перед дверью офиса Фокса. Вольфф не утруждает себя стуком, вместо этого набирая код блокировки, который Торн дал им несколько недель назад. Дверь открывается, и сердце Коди замирает. Его младший брат сидел в своем офисном кресле, приставив бластер к своей голове. — Фокс, что ты делаешь? — В голосе Вольффа достаточно дрожи, чтобы Коди это заметил, но он не думал, что Фокс её уловил. Фокс медленно поднимает на них глаза, тихо фыркает и снова опускает взгляд. Пустой взгляд заставляет Коди сжать зубы. Здесь они идут по очень, очень тонкой грани, и одно неверное движение может привести к тому, что Фокс сорвется с края. — Фокс'ика, опусти бластер. Пожалуйста? — Коди и Вольфф подкрадываются к столу Фокса, по одному с каждой стороны. Если Фокс решит нажать на курок, они не успеют остановить его. Фокс прерывисто вздыхает: — Я думаю, всем было бы лучше, если бы я просто ушел, не так ли? От этих слов у Коди перехватывает дыхание, и он видит, как Вольфф вздрагивает всем телом. — Нет, Боги, нет, Фокс. Никому не было бы лучше, если бы ты ушел. Мы любим тебя, ты нам нужен.       Коди уже добрался до края стола Фокса и борется с желанием вырвать бластер из его рук. Фокс должен отдать их ему; это должен быть его выбор. — Фокс, пожалуйста. Пожалуйста, не делай этого.       Вольффа трясет, и Коди знает, что его тоже, но сейчас ему почти кажется, что он парит в воздухе. Избыток адреналина, подсказывает его разум. — Я просто недостаточно хорош, Коди. — Слова беспомощны, за ними нет никакой силы, и Коди чувствует, что Фокс им верит, но все же опускает бластер. Вольфф медленно протягивает руку Фоксу, и Фокс смотрит на нее целую минуту, прежде чем, наконец, отдать бластер Вольффу.       Вольф немедленно делает огромный шаг назад и освобождает бластер от зарядов, в то время как Коди бросается вперед и падает на колени рядом с Фоксом. Он берет лицо Фокса в свои руки и прижимает их лбы друг к другу, в глазах обоих блестят слезы. — О, моя Фокс'ика, ты достаточно хорош. Ты такой хороший, и я так тебя люблю.       Вольфф обнимает Фокса и Коди, зарываясь лицом в кудри Фокса. — Фокс, Фокс'ика, мы оба любим тебя. Вся партия любит тебя. Рекс, Альфа-17, и твои командиры тоже любят тебя. Тебя так сильно любят, и ты так важен, и ты нужен нам здесь, рядом.       Коди энергично кивает и сильнее вдавливается в кельдабе. — Позволь нам помочь тебе, Фокс, пожалуйста? Ты не должен продолжать чувствовать себя так. — Он наблюдает, как Вольфф целует Фокса в макушку. — Пожалуйста, Фокс?       Фокс просто вздыхает и закрывает глаза, слезы тихо катятся по его щекам. Долгое мгновение Коди уверен, что Фокс собирается сказать им, чтобы они уходили, что он не нуждается в их помощи и не хочет ее. Но затем эти железные путы страха, наконец, начинают ослабевать на его груди. — Хорошо, Коди.