Утро пропахло кофе

Утро пропахло кофе. Первое утро, в котором не было запаха пота, грязи, плесени и удушающей тесноты. Имеет ли запах теснота? Тор знает, что да. Теснота пахнет надеждой, по крайней мере, за три года Тор чувствовал именно надежду, просыпаясь в темной, но чистенькой камере, как казалось, в течение целой жизни, что так не похожа на жизни остальных. - Еще что-нибудь? За последний месяц на теле Тора не появилось ни одной ссадины, ни одного синяка или раны, и все это благодаря опыту. Примерно с год назад стало легче, и травмы появлялись только от падений на баскетбольном поле в секторе «С», хотя до этого причина была совершенно иной. Тор знает, что за все нужно платить, главное уметь торговаться. - А ты сегодня в ударе, Одинсон! Странная штука – память, но ее свойство стирать со своего жесткого диска ненужные файлы нравилось Тору с каждым днем все сильнее и сильнее. Тор уже не чувствует холодный пол под босыми ступнями, он больше никогда не ощутит того давления, что заставляет считать себя ничтожным и ненужным. Тор знает точно только одно – он нужен. Во всяком случае, если бы не было этой веры, Тор бы точно сломался. - Ты мне нужен, Тор. Не уходи, прошу, останься со мной еще немного. На часах было шесть утра и четыре минуты, когда Тор покидал госпиталь, чтобы признаться в содеянном. Дорога до ближайшего участка не заняла много времени, но вернуться обратно хотелось до зубного скрежета. Где-то там, буквально меньше чем в миле, Тор оставил в безопасности то, что любил, любит и будет любить больше жизни, и если нужно расстаться со свободной, то… - Доброе утро! Меня зовут Тор Одинсон, и это я ограбил инкассаторскую машину. Сонные копы с масляными от пародии на завтрак пальцами обернулись на Тора так, будто всю ночь репетировали это движение. В их захолустье не то что признаний никогда не было, преступлений-то как таковых не случалось, так что Тор оказался первопроходцем и махом выполнил месячный план отдела по раскрытию преступлений. - Вы можете назвать мотив своего поступка? Тор слепо смотрел на свои запястья в наручниках. Тогда надо было говорить только то, что окружающие хотели слышать, а истинный мотив Тор решил припрятать глубоко под сердцем, так далеко, куда никто и никогда не сможет добраться. - Вы знаете, что Вас ожидает? О, Тор знал это прекрасно, хотя, если не кривить душой, он думал, что все будет гораздо хуже. Если брать по стандартным расценкам, то Тор приравнивал жизнь Локи к двум своим, но явно не к пяти годам. Пять – это слишком мало для того, что Тор считал величайшим творением самого Всевышнего на этой земле. Кто-то крупно продешевил, согласившись оставить Локи в живых за каких-то там пять лет. - Надеюсь, Вы понимаете, что без страховки его никто не вылечит? Туберкулез. Врач сказал, что Тор может потерять Локи, если не найдутся деньги на лечение. Врач так же уточнил, что кашель с кровью будет только усиливаться и искать того, кто вернет Тору его любовь к жизни за бесплатно – бесполезно. Врач дал Тору срок да послезавтра. - Скажите спасибо, что я хотя бы оставляю его тут. Тогда Тор сказал «спасибо». Он сказал «спасибо» без иронии, сарказма, без злости и гнева. Он сказал «спасибо», потому что действительно был благодарен. Когда-то очень давно Тор слышал, что туберкулез болезнь наркоманов, бомжей и алкоголиков, но причислить Локи к какой-либо из этих категорий так и не решился. Наверное, просто воля случая, а, возможно, и наказание. - Могу я увидеть Ваше разрешение на оружие? План созрел молниеносно. Работа охранника в банке, наконец, принесла свои плоды, и Тор в очередной раз поблагодарил небо за то, что оно дало ему шанс, за то, что не оставило его бессильным. Дело было не сложным, особенно когда все карты, как говорится, на руках. Тор знал маршрут, знал время, знал, как сделать так, чтобы никто не пострадал, знал, что сухим из воды ему не вылезти. - Что?.. Что Вам от меня нужно?! Было бы глупо приходить в больницу с крупной суммой наличности на руках, так что Тор пошел другим путем. Скулящий и пускающий сопли врач молил его не стрелять, он говорил, что сделает все, но Тор не собирался никого убивать и калечить, он просто хотел, чтобы Локи жил. Без разницы станет ли Локи дожидаться его или начнет жизнь с чистого листа. - Пять лет не так уж много, будешь хорошо себя вести – срок уменьшится. Тор понятия не имел, что значит «хорошо себя вести», но когда ему объяснили, сопротивляться не стал. Он не избирал для себя каких-либо поведенческих моделей, не создавал образ парня, которого все должны бояться, он просто знал – когда-нибудь это кончится, и если молчать, то не наживешь себе лишних проблем. - Одинсон, к тебе гости. За семь месяцев к Тору никто так и не пришел, и в этом не было ничего удивительного. Знакомым по банку тут делать нечего, семья давно от него отвернулась, бывшие одноклассники, скорее всего, уже и не помнят его имени и лица, так что вариант был один. - Я жить без тебя не могу. Шепот сквозь телефонную трубку и движение губ через толстое, каленое стекло. Локи расчесал шею, его лицо скривилось до неузнаваемости, все тело била мелкая дрожь, а пальцы сжимали край столешницы так, словно еще немного боли сверху, и от тюремных помещений останутся одни камни и щепки. - Живи. Я скоро к тебе присоединюсь. Рука сама потянулась, но остановилась перед препятствием в виде стекла. Тор не может прикоснуться, не может успокоить, прижать к себе и приласкать. Как бы Тор ни старался, Локи будет больно. - Эй, Одинсон, ты знаешь, сколько тебе будет это стоить? В очередной раз Тор не думал о цене, он лишь кивнул головой в знак согласия и направился к решетке. Локи просто не смог уйти, Локи не думал о том, что Тор его заметит, Локи не ожидал, что Тор пойдет к нему, Локи не знал, сколько унижений придется перенести Тору за несколько прикосновений через железные прутья. - Один поцелуй, пожалуйста. Тор так давно не видел счастья на родном лице, хотя бы мельком, хотя бы на долю секунды. Он готов был отдать еще столько же лет помноженные на два, только чтобы уголки бескровных губ приподнялись, отдаленно напоминая улыбку. Локи первый потянулся к нему, а Тор не знал, как ответить. Он просто смотрел за тем, как дрожат темные ресницы, чувствовал, как нежные руки коснулись лба, он просто был счастлив внутри себя, напрочь забывая о том, что его и Локи разделяет не просто стена, а четыре года и два месяца. - Да ты у нас везунчик, Одинсон! Ставки за жизнь Локи снизились до трех лет. Тор и сам не зал радоваться этому или, как и многое другое, пропустить мимо себя. После того поцелуя, Локи больше не приходил на встречи, зато Тор частенько замечал его за забором тюрьмы, и каждый раз, как он делал шаг в сторону Локи, тот разворачивался и уходил. - Давай, Одинсон, надеюсь, больше не увидимся. Утро пропахло кофе. Тор не знал ни телефона Локи, не знал, где он сейчас живет, с кем общается, где работает и чем живет. Тор решил выделить для себя буквально несколько часов, чтобы посмотреть на восход не через прутья решетки, а через окно теплого кафе, где официантки, таким как Тор, бесплатно наливают кофе. - Простите, я должен идти. Женщина, что собиралась вновь наполнить кружку Тора, понимающе кивнула и отошла, чтобы освободить дорогу. Тор увидел это совершенно случайно, и если бы он ушел, то, возможно, их бы пути разошлись, но Тор остался, а Локи пришел туда, куда приходил уже больше двух лет. - Ты не там меня ищешь. Тор не смел проявить ни одной эмоции за три года, он не смел выказывать ни гнев, ни раздражение, ни боль, ни даже мимолетное счастье, но он сам не понял, как оказался на коленях перед Локи, как уткнулся лбом ему в живот, как стискивал ткань его куртки, как задыхался от эмоций, что разбили внутренний барьер. Тор не понял, как в первый раз сказал то, что и без того было понятно: - Ты нужен мне. Нужен больше всего на свете.