Так ярко, так много

— У тебя дома своего, что ли, нет? Делает вид, что ворчит, на деле же рад, что остаётся не в одиночестве. Акку порой бывает тревожно, хоть прошёл уже не один месяц, как на его плече нет синей повязки. Душила она не хуже удавки, даже не будучи на шее. От Айяна — настоящий хаос в жизни, лёгкий ветер свободы в извечной духоте. Когда-то Акк сможет признаться, что рад пришедшему Айю, упавшему на кровать, стоило только открыть дверь комнаты. И это будет ощущаться легко-естественно. Футболка намокла на влажных плечах. Вытирая волосы полотенцем, Акк вышел из ванной. Айян лежал неподвижно, прикрыв глаза, расслабленный и спокойный. Кажется, он даже не шевелился те двадцать минут, которых не было Акка. — Есть. Мне у тебя нравится. Кровать удобная. Акк хмыкает. Знает, что Айю нравится обнимать его во сне — кошмары не снятся, — но язвить по этому поводу не спешит. Акку позволено видеть Айяна растерянным, уставшим, слабым, и это нечто вроде ответственности: теперь гораздо легче ранить. — Я опять персона нон грата у учителей? Не нравится, что встречаюсь с их идеальным старостой? — Сейчас конец года, они всех спрашивают несколько раз за занятие, — Акк пропускает мимо ушей второе предложение. В ухо неприятно затекла вода, и парню приходится несколько раз мотнуть головой, избавляясь от заложенности. — Но тебя, видимо, по старой памяти. Айян с веселостью хмыкает. Он выглядит таким расслабленным, и от него сквозит нежностью. Акку нравится быть ее объектом, хоть это порой смущает слишком сильно. Ему, пожалуй, страшно, что он может сделать что-то не так, поэтому выбирает не делать ничего. Айя это не устраивает, но он не давит, и это Акк ценит, как никто другой. Ему все ещё сложно. Сложно осознавать, что совсем необязательно быть самым хорошим, быть кем-то другим, что можно быть открытым, держаться за руки в школе, место доселе священное, целоваться украдкой в кладовке, потом разражаясь чихотой из-за пыли. А ещё вполне можно не обманывать себя. Ему нравится Айян. Айяну нравится касаться его тела, ловя едва заметную дрожь губами по шее. Акку это тоже нравится. Он оставляет влажное полотенце в ванной и, возвратившись, седлает бёдра своего парня. Ай странно выдыхает, будто неудачно глотнул воздуха или попытался что-то спросить. — Что такое, Шпала? — совсем без прежнего флирта на грани поддевки, чтобы хоть секундно вывести старосту из равновесия. Акк улыбается, кладет ладони по обе стороны от головы Айя, наклоняясь на расстояние, когда ощущаешь чужое дыхание кожей. — Мне так хочется иметь такой же бесстыдный рот, как у тебя, когда нужно сказать о собственных чувствах, — краснеет безбожно, до кончиков ушей. У Айяна ухмылка расползается, как бывает, когда он почти хищнически замечает смущение. Акка накрывает двоякое ощущение — его одновременно и раздражают приподнятые уголки губ, одновременно и заводит, больше даже от контраста опыта — отсутствия у него и присутствия у Айя. Но он совершенно точно хочет стереть эту ухмылку собственными губами. Раз говорить получается плохо, Акк возмещает поступками. Они несильно, но неприятно сталкиваются зубами, тут же легко хихикая, мол, бывает. С Айяном, однако, просто, он умеет, мягко направляет, и Акк плавится, осторожно повторяя, уже намного смелее скользя своим языком по чужому. Руки Айя нашли свой путь — под футболкой по чужой талии ниже, обходя бедра и колени, пока не останавливаются на заднице. Она так идеально сжимается, и Акк весь такой правильный и идеальный на нём. Айян невольно стонет в чужие губы. — Ты его и имеешь, — неизящный каламбур. Ай и не претендует на что-либо. — Что? — Акк ненамного отстраняется, в первые секунды не понимая, о чём они разговаривают. Когда доходит, несильно хлопает по чужому плечу. — Опять ты за своё. Долго будешь припоминать, что случилось в душевой? — Да, — Айян упивался. Его вело от тепла чужого тела, едва пахнущего чем-то цитрусовым, — кто угодно мог зайти и увидеть, как староста заставлял меня задыхаться, держа за волосы. Тебе же понравилось кончать мне на лицо? — Ой, заткнись, — у Акка все на лице написано, потому Ай не ждёт ответов на свои вопросы. Да и чаще всего они риторические. Они ещё какое-то время целуются, пока в лёгких не начинает гореть слишком уж невыносимо. Акк отстраняется, выпрямляясь в спине, и, поддев края футболки пальцами, снимает её. Думает, к чему надевал, если на теле она была всего ничего. — Да, понравилось, — Акк ответил тихо, на грани слышимости, стараясь говорить быстрее, чем придёт ступор. Айян заслуживает самых приятных слов и того безобразно грязного, что говорит сам; он заслуживает тоже смущаться, как смущается Акк, осознавая, как любим и желаем. — А тебе понравится, если… — Если?.. — Если я скажу, что хочу чувствовать тебя в себе, вот так, сверху? Айян задушенно выдыхает, думая, что ослышался. Но взгляд у Акка осознанный, внимательный, взгляд человека, боящегося, что над откровенностью посмеются. Боящегося, что он не такой уж привлекательный и приятный, чтобы хотеть его. Ай подбирает слова, хоть это немного сложно. — Да, пожалуйста, Акк. Мне это очень понравится, — он приподнимается на локтях, оставляя поцелуй в ямочке ключиц. — Мне ты вообще нравишься, ты в курсе? У меня голову кружит, когда ты стараешься для меня. Такой хороший. От валидации Акка несёт. Он чувствует себя щенком с серотониновыми вспышками от ласкового голоса хозяина, хороший мальчик, лучший для Айя. Он так старался все это время, не ощущая одобрения, только едкие уколы, бьющие глубоко и болезненно, а сейчас же его любят просто за сам факт существования. Акку кажется, что он недостойный этого слышать, но от этого безумнее хочется. Хороший. Лучший. Так стараешься. Мой. Акк вновь наклоняется за поцелуем, помогая Айю стащить толстовку и рубашку — неправильно, что он слишком одет. — Давай поудобнее устроимся? Буквально одно мгновение. Акк неохотно отстраняется. Он был на полпути, чтобы оставить Айя в одном только нижнем белье, и теперь руки ощущали себя опустошенными без тепла чужого тела. Айян подбирается к спинке кровати, полусидя, опирается на подушки; Акк вновь седлает его, и от этой тяжести и предвкушения покалывает внутренности, скручивает. Вот так намного удобнее — целовать дылду, ерзающую на твоих бёдрах, не напрягаясь до судорог. Они оставляют друг друга обнажёнными; Акк в порыве случайно царапает чужое бедро, несильно, но до красноты, лёгкой боли. У него вообще сейчас взгляд дикий, захлестнутый адреналином и всей этой биохимической чертовщиной, он смотрит на парня под собой не скованно, а предвкушенно-голодно. До блеска по краям зрачка, заполонившего радужку. Айю нравится, он целуется жадно, мокро, вылизывая чужой рот, впиваясь в чужую задницу, так что пальцы белеют. Акк вслепую нашаривает презервативы и смазку, едва не сбивая ночник. — О, хорошие купил, — Айян выглядит растрёпанным и раскрасневшимся. Ко лбу прилипли выбившиеся пряди волос. — Я умею гуглить, спасибо. Ай беззвучно смеётся. Крышечка на бутылке смазки хлопает как-то особенно громко в тишине комнаты, и Акк решает прикрыть глаза, потому что ощущений и мыслей так много, что всё кипит. А ещё знает, что будет дальше, и напряжением прошибает все тело. Он не боится, он вообще по-особенному в безопасности чувствует себя рядом с Айем, но с ощущением безусловного комфорта от близости и интимности пока сложновато. — Акк, открой глаза. Посмотри на меня, пожалуйста. Заякорись, — они ловят взгляд друг друга, смотрят неотрывно долго, когда Ай вводит первый палец. Водит осторожно, зная, что делает. — Вот так. Ты такой молодец. Такой красивый. Внутри тебя так горячо, знаешь? Акк, кажется, иногда просто воет от его слов. Почему-то кусает не губы, как привычно, а чужое плечо, утыкаясь туда, как в спасение. Ай ничего говорит, все понимает без слов, лишь оставляет поцелуй во влажных волосах. Добавляет второй палец. Акк дрожит, будто от холода. — Всё в порядке? — Да, да, просто… ты иногда что-то говоришь, а я не могу перестать об этом думать, будто… ох… сделай так ещё раз, — Айян вновь сгибает пальцы. Акка дёргает. — Будто? — Да не знаю, у тебя просто грязный рот, ясно? И ты заставляешь меня думать о том, что сделаешь со мной, и я не могу это контролировать. — Приятно слышать. — Замолчи. Лыбишься как придурок. Ай вытаскивает пальцы, от того хлюпает пошло, мокро. Акк же сдерживается от позорного хныка, но подмывает попросить большего. Айян медлит будто специально. Или же у Акка проблемы с выдержкой, одно сплошное нетерпение вместо человека. Ай натягивает презерватив. Акк медленно сглатывает, в пересохшем горле ноет. Он думает о внезапно нахлынувшем желании отсосать. Может быть, не сегодня, но он точно опустится на колени перед этим парнем. Айян точно назовёт его хорошим, и Акк действительно будет таким. Ай держит руки на его бёдрах, но не давит, лишь гладит полукругами. Акк опускается медленно, морщится от неприятного распирающего ощущения, но это всё же лучше пустоты. Дышит через раз, но очень глубоко, упирается в плечи Айя, в раз потеряв опору и чувство пространства. Распирание или отступает, или делается терпимым, даже приятным. Акк на пробу пробует двигаться, и бедра начинают ныть от напряжения мышц. Айян целует все, до чего может дотянуться, и, когда Акк замирает на секунды, оставляет поцелуй на губах. Акк легко смыкает зубы на чужом подбородке. Ему слишком, сенсорный перегруз, но останавливаться не хочет. Ай иногда берёт инициативу, двигаясь слишком правильно, точно, и это не помогает прийти в себя. — Мне хочется, когда мы станем увереннее друг в друге, — Айян говорит шепотом, интимно-нежно, будто кто-то ещё может услышать, — кончить внутрь. Ты будешь в тот момент таким чувствительным. Ай убьет его, это точно. Акк едва ли не скулит, уткнувшись в чужую шею. Его дыхание поглощает едва слышимый запах парфюма и фруктовой газировки. Опять, опять этот overthinking , и он вновь думает, что не знает, как это по-тайски. Акку одновременно хочется, чтобы он заткнулся, но вместе с этим не представляет, как может быть иначе. Они находят общий темп, доходя до этой грани, когда оргазм ещё не так близко, но уже ощущается по терпкому предчувствию. Двигается, в основном, Айян, вбиваясь в подрагивающие бедра, Акк же находит гораздо более интересным занятием целоваться. Много и мокро, что потом остаются ниточки слюны между губами, которые живут недолго, поглощаемые новым поцелуем. Друзья посмеиваются — как весной можно обветрить губы? Акк никогда не признает, что настолько любит целоваться, что использует своего парня, именно, что использует, удовлетворяя тактильный голод; он оправдывается только тем, что Ай сам виноват, когда впервые полез целоваться. Полез, влез в душу, там остался, потому не имеет права жаловаться. Они говорят без слов — у Акка взгляд замыленный, когда он на грани. Айян обхватывает ладонью его член, делая несколько движений, и этого хватает, чтобы заставить Акка задрожать. Кончает он неаккуратно, грязно, пачкая постель, и Ай, ухмыляясь, думает, что этому хорошему — лучшему — мальчику нужно будет менять простыни. Акк запрокидывает голову. Движения сквозь сверхчувствительность вызывали вспышками лёгкую боль. Айю нужна была эта минута, чтобы с протяжным стоном кончить, а Акк в эту минуту не мог собрать себя в человека. На вторую половину кровати он упал совершенно неизящно, едва не ударившись головой о спинку. У Айя, блять, были ещё силы, чтобы похихикать над ним, когда сам совершенно точно уничтожил Акка, разложил на молекулы? Когда сердце перестает вальсировать, отдавая в голову набатом, Акк ложится на бок, подпирая голову ладонью. Айян, будто ещё в отголосках эйфории, расслабленно смотрел сквозь потолок, лёжа на закинутых за голову руках. По его телу медленно сползла капелька пота, и взгляд Акка проделал тот же путь. По груди к животу, бёдрам, коленям — на одном из них расползался синяк от неудачного приземления на маты; на фоне светлой кожи так идеально выглядела татуировка, и, боже, Акку хотелось ее поцеловать. Расцеловать бедра, втянув кожу губами, несильно надавить зубами, чтобы почувствовать чужую дрожь. Пожалуй, Акк ещё хотел почувствовать пальцами теплоту нутра, насколько там тесно, сделать приятно, самому оказаться внутри. Резко выдохнув, он отстранил взгляд. Смотреть на что угодно, лишь бы не чувствовать это холодное покалывание внизу живота. — Ты хочешь меня? — негромко спросил Ай, будучи вполне серьёзным. Вопрос мог подразумевать многое, но они друг друга поняли в миг. Акк неуверенно, но все же кивнул. Айян лишь попросил посмотреть ему в глаза. — Да, боже, я давно думал об этом. Если честно, уже когда ты впервые остался с ночевкой, — краснеет, но говорит то, что на уме. Айян, улыбнувшись, приподнялся, чтобы оставить на щеке поцелуй. Акк осознает, как этого мало. — Мог просто попросить. — Мне и сейчас о таком сложно говорить, не то, что тогда. Думать о том, чтобы… ну, быть в тебе, приятно, но я не знаю, что делать, чтобы не испортить все. Я боюсь сделать тебе больно. — Эй, иди сюда, — Айян раздвинул ноги, приглашая. Слюна в мгновение стала вязкой, Акк тяжело сглотнул, прежде чем уместиться, где нужно. Опираясь на руки, наклонился, чтобы поцеловать. Глубоко, так, как хотел сам. — Не волнуйся, поначалу и не должно быть идеально. Не попробовав, не узнаешь, как нам двоим лучше. Тем более, если тебе будет как-то некомфортно, слишком, притормозим. — А если тебе?.. — Ох, можешь трогать меня там, где хочешь. Мне приятно, что это именно ты. Зелёный свет, — ещё одна ласковая улыбка. Акк тает. Он хочет ещё возразить, мол, он же может быть не так хорош, но уже слышит ответ, чувствует его. Что все в порядке, все поправимо. — Давай я начну растягивать себя, покажу, как мне нравится, а затем продолжишь ты? Конечно, перспектива быстренько подготовить себя и дать трахнуть звучит очень заманчиво, но я вначале хочу почувствовать твои красивые длинные пальцы в себе. Какой же у него блядский рот. Акк краснеет. Акка это возбуждает. Ай протягивает руку к открытой бутылочке смазки. Его пальцы становятся влажными, едва слипаясь между собой. Акк смотрит заворожённо, неотрывно, немного отстраняясь, чтобы появилось место для маневров. Айян невероятный — едва хмурится, чувствуя лёгкий дискомфорт от одного пальца внутри, кусает губы, тут же проводя языком, оставляя мокрую дорожку. Акк вновь целует, ловя тихий вздох, когда Ай попадает, куда нужно. Два пальца на манер ножниц свободно двигаются внутри. Акк ловит момент, осторожно добавляя свой, ловит ритм чужих. — А когда ты впервые занялся сексом с парнем? — почему-то этот вопрос сорвался с губ только сейчас. Акк немного по-идиотски себя ощущает, думая, что мог спросить это потом. — В прошлой школе с одноклассником, — Ай убирает свои пальцы, Акк погружает два своих. Дуреет от того, как внутри горячо и тесно, — это был мой первый опыт вообще. Это было ужасно. Тихо смеётся. Также тихо выстанывает, когда Акк проезжается по простате. — Да, вот так, сделай так ещё раз! Он, конечно, старался, но это было так неловко. Было сложно расслабиться, когда не знаешь, скоро ли вернутся его родители. — Я бы, наверное, тоже что-то хотел рассказать, но нет. Акк оставляет несколько поцелуев на шее, добавляя третий палец, разводя в стороны, сгибая. Кажется, делает всё правильно, потому что Айян лишь подначивает продолжать и дышит рвано, прерываясь на беседу. — И не нужно. Меня возбуждает, что… ты так смущаешься, что я могу чему-то научить тебя. Что я развращаю их идеального мальчика, и ему это совершенно точно нравится. Акк закатывает глаза, но от слов внутри обдает жаром. Айян немного отстраняется, шепча одними губами, что все в порядке, не тревожься, можно идти дальше. Достав из упаковки презерватив, не спешит его надевать; ладонь, крепко сжав член Акка, делает несколько движений. Большой палец накрывает головку, размазывая капельку смазки. Руки, на которые парень опирается, дрожат, и сам он дрожит, глотая стоны. Без пальцев внутри неприятно пусто, нутро пульсирует. Айян рвёт упаковку, растягивая презерватив по длине. Его немного потрясывает в предвкушении, этот член наконец-то окажется там, где нужно. Во рту, конечно, тоже приятно, но сама мысль, как Акк, придерживая его за бедра, будет натягивать на себя, втрахивать в матрас, заставляет гореть кожу. — Ты уверен? — беспокоится. Котик. — Да, только не торопись, хорошо? — Акк рвано кивает. Придерживая одной рукой под коленом, другой рукой направляет себя. Осторожно, прерываясь порой, когда Айян невольно задерживал дыхание. Полностью внутри, соприкасаясь бедрами. И, о боже, это так тесно. Акк замирает, смотрит неотрывно в чужие глаза, а те так же внимательны. Акк толкается. Ай приоткрывает рот, но беззвучно. Ещё одно движение, немного под другим углом — Айян опускает веки, тихо выстанывая. Акк ловит на чужом лице любое проявление дискомфорта. Вновь подступает напряжение. Айян открывает глаза — ему проницательности не занимать, — обвивает шею парня руками, чтобы поцеловать, отвлечь. На пробу сам двигает бёдрами, до упора — Акку заходит, он стонет рядом с ухом, просит повторить. — Двигайся, любимый, я за тебя всю работу второй раз делать не буду, — губы Айя — на мочке уха, едва посасывают, прежде чем язык заскользит по изгибам раковинки. На Акка всё это действует как спусковой крючок — он опускается на лежащее под ним тело, придавливает к кровати, делает несколько хаотичных движений. Айян опутывает его ногами, прижимая ближе. Ему жарко и местами тяжело, но ничего с этим не делает, ему не хочется ничего менять. У Акка в голове хаос, он совершенно точно несколько раз сказал, что любит его. Могло бы звучать пошло и неуместно — во время секса всякого можно наговорить, — но он говорил совершенно искренне. Он чувствовал легкость… да, наверное, это можно назвать так. У него ком в горле от чувств. Акк не замечает, что плачет, пока Ай, обняв ладонями лицо, не вытирает большими пальцами дорожки слез; Акк благодарен, что он не спрашивает, все ли в порядке. Все идеально, вот правда — он кончил второй раз за вечер, обнимая любимого человека, — просто Акк чувствует себя непривычно, наверное, он счастлив.