Ярость

Впервые, когда Аарон встречает Кевина, он думает: этот ублюдок притягивает к себе беды. Затем оказалось, что помимо очевидных фактов, Кевин имеет множество отрицательных черт, начиная от невыносимого занудства, заканчивая самооценкой, которая, казалось, пробивает стратосферу. Тогда Аарон ненавидел его. Сейчас он ненавидит его чуть меньше, хоть и называет своим другом. Кевин красив, заносчив и непрошибаем, когда дело касается тренировок. Его способность доводить до белого каления всех вокруг и даже обычно спокойную Рене просто ошеломляет. Но что касается его личной жизни, его чувств и настроения – здесь непрошибаемость дает заднюю. И все, кто находится к Кевину достаточно близко, знают, насколько сильно тот умеет копаться в себе. У Кевина нет настолько непроницаемого и логично выстроенного фасада, как у Эндрю. У него нет стремления к лучшему Нила. Равнодушия Аарона. Веры в хорошее Мэтта и безбашенности Эллисон. Кевин существует в плотном графике тренировок и самоистязания. И патологическая неспособность выражать собственные мысли ясно и делиться ими с окружающими – вот его Ахиллесова пята. Аарон, конечно, это знает. Как знает и то, в какое жалкое подобие человека превращается Кевин, когда пьян. Он наблюдает это месяцами и годами, сидя рядом в Райских сумерках, когда дерьмовая музыка долбит по ушам, а глаза Кевина наливаются кровью от давления. Аарон считает, что его сосуды уже давно должны были схлопнуться до размера атома из-за того количества алкоголя, которое тот в себя вливает. Но Кевин не привык сдаваться. И поэтому в очередной раз, когда они едут в клуб, Кевин по-прежнему сидит на заднем сидении, уставившись в окно, и ожидает спиртового затмения. Аарон не один и не два раза становился свидетелем ментального разлома своего товарища. И он был достаточно умен, чтобы не вникать. Проблемы Кевина остаются его проблемами до конца, а вытягивать что-то из человека силками Аарон не привык. Кевин был жалок. Сломлен. Растоптан до такой степени, что ночное махание ракеткой плавно перетекало в утреннее. И с его психикой после Рико определенно что-то случилось. Когда Ники был просто счастлив от того, что все они живы, Эндрю и Нил молчаливо довольны, а Аарон натурально злорадствовал и радовался смерти гребанного садиста, Кевин был в трауре. И сказать честно, Аарон может и видел в этом какой-то смысл, только Кевин потратил год на судорожное избегание любых вещей, связанных с Воронами, покрываясь пятнами из раза в раз, когда кто-то упоминал Рико, а затем, когда наступило неожиданное облегчение, он поехал по накатанной вниз. Аарон злился. Не верил. Аарон держал его голову над унитазом, когда Кевина рвало смесью текилы и виски. Аарон не понимал. А Кевин молчал. Все это время, пока остальные пытались жить, он молча пропускал мимо себя любые события. Поэтому сейчас, когда прошел год с той памятной даты, они едут в Райские сумерки. Нил и Эндрю спереди, Ники, Аарон и Кевин сзади. Как и всегда. Их сезон на этот год закончен. И Кевин мешает общему настрою, когда хмуро смотрит в окно, не моргая. Аарон просто в бешенстве. Его кулаки сжимаются, и к горлу подкатывают все слова, все обвинения, готовые сорваться с языка. Аарон ненавидит его. Аарон дорожит им. И кто бы что ни говорил, у Аарона тоже есть чувства, хоть и хорошо упрятанные за маской равнодушия. В Сумерках душно и тесно. Они проталкиваются к столу, пока Эндрю и Нил идут за напитками, и едва сев на стул, Ники начинает долгую тираду о том, как ему не хочется расставаться с Дэн, Рене и Эллисон. Аарону все равно. Он практически не слушает, все еще сдерживая остатки ярости от гнетущего настроения Кевина. И сказать честно, ему совершенно не хочется снова тратить половину ночи на возню с пьяным Кевином, склонившимся над унитазом. В слезах и рвоте. Горе никогда не было красивым, и Аарону хватило его с лихвой. Поэтому все, что ему нужно сегодня – спокойный, ничем не отличающийся от других вечер. – Наверное, полечу к Эрику чуть позже, мы собирались в небольшую поездку по замкам Германии, правда, не думаю, что замки будут самым интересным, - Ники делает глупое движение бровями, и Аарон издает звук отвращения. – Тебе тоже стоило бы куда-нибудь съездить. Как Тея, кстати? Лицо у Кевина не выражает совершенно ничего, когда он переводит взгляд на Ники. Эндрю и Нил ставят поднос на стол, садясь в угол, как и всегда, не собираясь участвовать в разговоре. – У нас с Теей как-то не ладится в последнее время. И это откровение заставляет Аарона вывернуть голову в сторону, врезаясь взглядом в друга. – Ты не говорил. Кевин пожимает плечами. – Насколько я помню, ты тоже не сказал о вас с Кейтлин, пока парочка футболистов не начали трещать об этом в лифте. Аарон поджимает губы и сводит брови к переносице. Сказать ему нечего, кроме того, что у них с Кейтлин и правда не получилось. И разговаривать об этом ни тогда, ни сейчас он не хотел. Они с Кевином редко делились чем-то личным, по большей части посвящая время видеоиграм и обсуждению гипотетических событий, вроде поглощения Земли черной дырой или изобретения сверхразума. Ничего интересного. И ничего личного. – Да, мы поняли, что ты не в настроении, Кев, но сегодня такой хороший день, почему нельзя обойтись без выяснения отношений? – Ники морщится, когда опустошает залпом одну из рюмок. – Меняем тему. Нил, что ты думаешь об этой футболке? Эндрю для тебя ее купил, или у тебя наконец-то появился вкус? Разговор сводится к пустому трепу, от которого Аарон моментально отключается. Его сознание слегка плывет, как всегда бывает, когда он слишком резко выпивает крепкий алкоголь. Он все еще скучает по пыли, дававшей легкость и свободу в голове. Ни мыслей, ни забот. Но пыль была позади, как последнее, что его связывало с прошлой жизнью, и мозг наполняется ватной кашей из вопросов. Кевин расстался с Теей? Тея бросила его? Какого черта Кевин все еще не отпустит ситуацию прошлого года? Кевин, Кевин, Кевин. Мысли Аарона слишком забиты им, и ему хочется иметь приспособление, очищающее голову. Что-то типа пылесоса. Аарон недовольно потягивает коктейль, смотря то на возбужденного Ники, пытающегося втянуть Нила в разговор, то на Эндрю, небрежно положившего ладонь на колено последнему и явно раздумывающего, не достать бы ему нож, чтобы остановить поток бессмысленных слов изо рта двоюродного брата. Аарон вздыхает. Его взгляд возвращается к Кевину, который успел закончить со своей выпивкой. Эндрю шепчет что-то на ухо Нилу, получая кивок, и жестом приказывает Ники встать, чтобы сходить за добавкой. Нил тоже встает, бормоча что-то о том, что ему нужно в туалет, и Аарон остается с Кевином наедине. Взгляд Кевина блуждает по толпе, не задерживаясь на чем-то одном. И Аарон мельком рассматривает его, останавливаясь на плечах и вырезе футболки. На смуглой коже руки красуется темный большой синяк, оставленный мячом. Чуть ниже несколько розовых полос от ногтей – в их комнате завелся комар, не дававший ни одному из них нормально спать, пока Эндрю не прихлопнул его тяжелой ладонью. Кевин красив. Это не заметит только слепой, а Аарон не был слепым. Ему нравится, когда Кевин отрабатывает жим лежа в спортзале или разминает ведущую руку на поле. У Кевина красивое лицо и красивое тело, такое, какое Аарону всегда хотелось иметь самому. Небольшой рост всегда был поводом для насмешек, и Аарон приложил немало усилий к тому, чтобы выглядеть более угрожающе, чем он был на самом деле. Его верткость и скорость давали хорошее преимущество перед соперниками комплектации Кевина. Но сейчас Аарон просто рассматривает его, без ненужных самокопаний и зависти. И натыкается на взгляд: – Что? Аарон моментально сосредотачивается на лице напротив. – Какого хрена ты сегодня такой невыносимый? Кевин поднимает бровь. – Я буквально не сказал ни слова. Аарон устало роняет ладони на стол, хватая пальцами пустую рюмку. – Нет, но ты бы мог сделать более приятное лицо, чтобы мы все могли немного отдохнуть. Кевин недовольно поворачивается полубоком и кладет руку на спинку дивана. – По-моему вы и так достаточно отдыхали, судя по тому, что я видел на поле, – язвит он. Аарон чувствует, как волна ярости поднимается вверх по желудку, и впивается ногтями себе в ладонь. – Может, мы бы и могли играть чуть лучше, если бы ты затыкался хоть на секунду, – Кевин хмурится. – Или что, не можешь оставить свои пиздострадания в раздевалке? Вот оно. Кевин злится. Аарон чувствует, как трясется стол, когда Кевин поворачивается к нему полностью, распрямляя спину, и опирается рукой на столешницу. – Завались. Аарон фыркает. – Это следовало бы сделать тебе, мудила. Аарона распирает ненавистью. Изнуряющее расписание не дает ему возможности расслабиться даже на выходных, и вот, сраный сезон закончен и учеба тоже. Ему хотелось отдохнуть. Ему хотелось выкинуть из головы экси и биологию, и Кейтлин. Особенно, Кейтлин. Мозолящую ему глаза на каждом повороте, мелькающую в разговорах, в голове. Вездесущую Кейтлин, с которой он сам же и порвал. И Кевин. Ебаный Кевин Дэй и его ебаная жизнь. Ведет себя так, как будто только его проблемы заслуживают внимания. Аарон запутался. Кейтлин была и остается близким ему человеком. Понимающая, вежливая, просто хорошая. Настолько, что Аарон и сам удивлялся, как она могла выбрать его. А затем ему и это встало поперек. Он не хороший. У него проблемы с агрессией и комплексы, зарытые настолько глубоко, что и самой Бетси пришлось бы пару лет посвятить себя изучению только его девиаций. Не то, чтобы Аарон этим гордился. Просто Кейтлин – не для него. И сказать ей об этом честно было болезненным, хоть и правильным решением. Кевин был рядом. Давал ему опору и поддержку, по сути своей ничего не произнося вслух. Но он приходил и усаживался в кресло с джойстиком в руке, когда Аарон сходил с ума от войны внутри своего сердца. Ему хотелось ее вернуть. Ему не хотелось ей врать. Кевин рядом. Дающий опереться о свое плечо. Аарон это ценил. Иногда ему хотелось заорать в голос от собственной беспомощности. Но он справлялся, как и всегда. И сейчас, когда Аарону всего-то было нужно спокойствие, Кевин сидит все так же рядом и сверкает своими глазами, вжимая пальцы в обивку видавшего виды дивана. Наконец, он отмирает: – Пожалуй, я так и сделаю, – говорит он. – Чтобы не портить вам всем этот блядский вечер. Аарон взрывается. Его кулак тянется к Кевину, разжимаясь, намереваясь вцепиться ему в лицо, в грудь. Расцарапать это выражение лица, чтобы не осталось ничего. Но Эндрю и Ники возвращаются. Кевин накидывается на поднос, почти сбивая ровный ряд рюмок. Эндрю равнодушно окидывает их двоих взглядом, в то время, как Ники обеспокоено смотрит на Аарона. Аарон отводит взгляд. Нахуй. Все это - нахуй. Досидеть пару часов и попасть в тишину спальни, где никто и ничто не помешает ему погрузиться в сон. Так он хотя бы не будет думать о мудаках, вроде Кевина. Этот день нельзя было сделать еще хуже. Спустя неопределенное количество времени они встают со своих мест и выходят на прохладный ночной воздух. Ники качается на месте, и Аарон держит его плечи, помогая оставаться в вертикальном положении. Джостен засыпает, ведомый твердой рукой Эндрю и его тихим недовольным бормотанием. Кевин идет рядом, по левую руку, и он не так пьян, как мог бы быть. Двигатель машины приятно урчит, когда Мазерати плавно отъезжает с парковки. Двадцать минут спустя Эндрю возится с ключами у двери, вталкивая Ники и Нила внутрь. Аарон, не сказав ни слова, проходит на второй этаж, минуя ванную. В его комнате тихо и пусто, и он открывает окно, впуская свежий воздух, пока достает из шкафа спортивные штаны и толстовку. Дожидается, пока дверь ванной хлопнет, и идет в душ, стараясь не домысливать, когда Джостен и Эндрю скрываются в соседней комнате. Он благодарит хорошую звукоизоляцию дома и, смыв с себя запахи чужих людей и пот, втискивается в одежду и бредет к себе в спальню. Простыни холодные, и он долго ворочается, постепенно понимая, что уснуть не выходит. Перспектива пойти посмотреть телевизор отпадает сама собой, диван занят, как обычно, Кевином, и тут Аарон снова начинает заводиться. Отголоски вечера всплывают в голове, и он пытается подавить яростный комок в горле. Он встает с кровати и тихо спускается вниз, проходя в темноте к кухне. Бросает взгляд на неразложенный диван. Кевина нет, и Аарон утомленно вздыхает. Придурка нельзя оставить ни на секунду. Он выходит из кухни, оглядываясь, затем засовывает ноги в кроссовки и подходит к входной двери. Он открывает дверь, стараясь как можно тише провернуть ручку, и натыкается на Кевина, сидящего на крыльце. Его волосы взъерошены, но сам он тоже одет в домашние штаны и футболку, сидит и ковыряет носком кроссовка расщелину в половицах. Услышав щелчок, Кевин поворачивается, бросая усталый взгляд на Аарона. Аарон стоит там некоторое время, разглядывая сгорбленную спину, и думает, стоит ли начинать разговор или пойти обратно в кровать. Разговор в клубе всплывает в воспоминаниях, закручивая в голове клубок мыслей. Аарон не хочет лезть не в свое дело, но остатки злости и непонимания все еще мешают в груди, и поэтому он говорит: – Ты и Рико. Аарон не хотел спрашивать. Кевин не выглядит, как человек, готовый к разбору полетов. Его лицо выглядит осунувшимся, голова опущена, так что Аарон упирает взгляд в шейные позвонки. Он не ждет от Кевина ответа, но видит, как он думает, поэтому остается стоять на крыльце. Кевин смотрит пустыми глазами вперёд, на подъездную дорожку дома. Аарон не договаривает, но он знает, что они добрались до того рубежа, который прежде никто не переступал. Никто, даже Эндрю, не оказывался к нему настолько близко, чтобы узнать подробности их взаимоотношений с Рико. Поначалу Эндрю было достаточно факта, что Кевину нужна защита, и это стимулировало его находиться рядом. Сейчас эта потребность практически исчезла, сменившись тихой, тщательно скрываемой заботой. Эндрю больше не нужны были причины для оправдания своих инстинктов. Кевину больше не нужна была защита, ему нужны были эти люди рядом, которые могли бы подставить плечо тогда, когда сам он не мог подняться и идти дальше. И еще. У Эндрю был Нил. Или они были друг у друга. Никто из них не понимал их связи, которая казалась совершенно недосягаемой, но тот факт, что они были непохожи настолько же, насколько были нужны друг другу, был очевиден. Эндрю не говорил Нилу слова о любви. Но он любил его. И Кевина при взгляде на них часто забрасывает в колодец тяжелых мыслей о собственных отношениях. О тех, о которых думать практически больно. Аарон шевелится рядом. Переставляет ноги на деревянных половицах, облокачиваясь на балку, поддерживающую крыльцо. – Мы с Рико… мы не были врагами. В детстве мы дружили, часто играли вместе. Жили в одной комнате, сколько себя помню, – Кевин прочищает горло и вздыхает. – Когда столько лет знаешь человека, меньше всего ожидаешь от него предательства. Не после… просто не с ним. Аарон вцепляется глазами в лицо Кевина. – Слышу в этом подтекст. Кевин отворачивается, ерзает на холодных ступеньках лестницы, ткань мягких спортивных штанов цепляется за обветшалую краску. – Вы спали. Должно было прозвучать, как вопрос. Но Аарон не был глупым, а Кевин не оставлял других вариантов. Кевин закрывает лицо руками, трет щеки до покраснения. – Черт, – цепляется пальцами в переносицу. – Мы были братьями. Ему снились кошмары, как и мне, и иногда мы спали в одной кровати, чтобы не чувствовать себя настолько ущербными. А мы ими были, Аарон, – Кевин поднимает покрасневшие глаза. – Он не бил нас по лицу, но за каждый промах ты получал тычки. Ссадины или царапины, синяки, переломы. Ребра болели неделями, но мы привыкли. Мы не знали другого, и нам было пятнадцать, когда мы впервые переспали. Мы не были детьми. Аарон внимательно слушает, но рядом не садится. Что-то мешает ему прикоснуться плечом к человеку, у которого вся жизнь стоит перед глазами и который слишком слаб, чтобы сдержать дрожь в голосе. – В Эверморе были девочки, но он – он был самым близким мне человеком, и я, наверное, любил его. Я не знаю. Я видел, как он хотел одобрения, он хотел быть лучшим. Лучших в команде не бывает двое, – Кевин усмехается. – Он так считал. – Он сломал тебе руку. Кевин прерывается. Взгляд Аарона пылает яростью, когда он делает шаг вперёд и наклоняется, хватая Кевина за левое запястье. – Он сломал тебе чертову руку и заставил выдать версию о падении на лыжах. Он… – Не смей. Кевин выдергивает руку из пальцев и встает. Оказывается лицом к лицу с Аароном. Аарон молчит, стискивая зубы. Смотрит в глаза, пытаясь найти хоть каплю ненависти. Злобы. Чего угодно, только не гребанного сожаления. Не этой страшной боли, заставляющей сердце сжиматься. – Он заслужил. Пулю в висок. Раздробленные мозги. Он заслужил эту чертову жалкую смерть. Кевин бьет наотмашь, смаргивая мутную пелену с глаз. Кулак мажет по скуле, голова Аарона откидывается влево. Кевин в ярости. А Аарон жмет ладонь к горящей щеке. И говорит: – Ты можешь выбить из меня все дерьмо, но я никогда не буду жалеть этого подонка. Не после того, что он сделал. Кевин сдавленно дышит, стискивая кулаки. Правый глаз у Аарона слезится, быстро краснея лопнувшими капиллярами. Щека опухает. Но этот взгляд – уверенный, жесткий, возвращает Кевина на землю. В настоящее. Где он среди Лисов, а Рико в могиле. И Аарон, не позволяющий себе и ему скатиться в сожаления. Аарон отнимает руку от щеки и поджимает губы. – Ты полный идиот, Кевин. Выбираешь сидеть в прошлом, нажираться до соплей, а потом выблевывать водку, потому что не можешь открыть глаза и увидеть, что люди, которые тебя любят – сидят рядом с тобой. Всегда за твоей спиной. Но ты выбираешь его, – Аарон кривится. – Того, кто сломал тебе ебаную руку и разрушил твою жизнь. Иди, жалей себя. И его. Но когда вернешься, не смей больше заговаривать со мной. Кевин вспыхивает от злости. Хватает Аарона за плечи, подтаскивая к себе. Выворачивает его локти, до крови раздирая ногтями запястья. Пачкая светлую толстовку красными полосами и вглядываясь в лицо, искаженное болью. – Давай, блять, уходи, ебаный ты сукин сын. Ты и вся эта команда – все это было сраной ошибкой, сдвигом по фазе. Моя мать тоже совершила ошибку, не избавившись от меня, когда была возможность, – лицо Кевина полыхает, покрываясь неровными пятнами. – Надеюсь, бог смилостивится и даст мне спокойно сдохнуть в каком-нибудь засранном углу, чтобы вам, блять, легче всем жилось. Ебаные эгоисты. Он отбрасывает от себя Аарона, тот бьется лопатками о перила крыльца. Отталкивается от них руками, врезаясь в Кевина всем весом. Они скатываются по лестнице, цепляясь за одежду друг друга. Падение на твердую землю вышибает воздух из легких, дыхание у обоих хрипит. Аарон оказывается сверху, вцепляясь пальцами в открытое горло Кевина, сжимая до одури, до багровения кожи. – Сдохнуть? Хочешь сдохнуть? Кевин сипит, пытаясь скинуть парня с себя, вдохнуть воздух. Дергает ногами, а затем из глаз сыпятся искры. Кулак врезается еще и еще, выбивая остатки кислорода, лицо горит, а из разбитых губ хлещет кровь, размазываясь по костяшкам. Аарон останавливается. Руки все еще сжимают Кевина, пальцы дрожат. – Я не позволю тебе сдохнуть, ебаная ты сука, Кевин Дэй. Миньярд разжимает ладони, но не отпускает Кевина. Он лежит на земле, в волосах застряли куски земли и травы. Его лицо – сплошное кровавое месиво. Ладони опущены, а глаза – у Аарона на секунду останавливается сердце. Ему кажется, что он слышит всхлип, настолько тихий, что почти ненастоящий. Слезы катятся по вискам, смешиваясь с кровью. Аарон опускает руки. Упирается в мягкую зелень, стискивает пальцами газон. Выражение лица Кевина не меняется, но соленая влага скатывается на землю и в воротник футболки. Аарон вздыхает и стискивает его в объятиях. Настолько крепких, что Кевин стонет от боли, когда плечо Миньярда вжимается в разбитые скулы. Кевин поднимает тяжелые веки, одуревшим взглядом впечатываясь в ясное ночное небо. Дурман от текилы все еще ослабляет мышцы, и он не чувствует в себе сил поднять руки. Но он слышит этот шепот. Сдавленный. В самое ухо. – Я разъебу весь этот университет, каждую блядскую шваль, которая скажет, что это не так. Но я не дам тебе сдохнуть, потому что ты мне нужен, идиот. Аарон переводит дыхание. Кевин ведет деревянным пальцами по талии, сжимает толстовку. Глаза выглядят осоловевшими. Аарон приподнимает голову и сталкивается с этим взглядом. Разбитым. Подавленным. Взглядом человека, которого скрутили и переломали все кости разом, выпотрошив и бросив на обочине. Но Аарон видит. Это желание жить. Это несгибаемое сопротивление, которого Кевин не ощущает. И поэтому он вламывается языком в чужой рот, сдавливая грудную клетку свои весом. Не осознавая, что делает. И он не сможет это потом списать на алкоголь или временное помутнение. Потому что все это – реальное. Настоящее. Такое живое, что внутренности скручивает спазмами. И Кевин. Его рот. Его мокрое от слез лицо и пальцы, судорожно вцепившиеся в хребет позвоночника. Он отвечает. Выгибается. Выдавливает из Аарона хрип, вылизывая горячую кожу. Это похоже на приход или транс, и Кевин не хочет, чтобы это заканчивалось. Его руки лезут под футболку, обжигая ледяным холодом согретую гладкую кожу живота. Мышцы сжимаются, и Аарон может пальцами проследить рельефы пресса. Во рту привкус крови и соли, но он не останавливается. Не в этот раз. Не в этой сраной жизни, пока Кевин лежит под ним, двигая бедрами вверх, вытягивая из него нечленораздельные стоны и просьбы. Негромкий хлопок в нескольких метрах заставляет их прийти в себя. Дверь открывается и закрывается, слышится звон ключей и отдаляющиеся разговоры. Соседи. Аарон отталкивается от твердой груди, но не двигается дальше. Их лица в крови, а одежда испачкана землей. Кевин разлепляет глаза. – Ты такой ебанутый. Аарон медленно выдыхает, встает и подает руку. Кевин тяжело опирается, но поднимается на ноги, сжимая в ладони руку Аарона. Они оправляют одежду. По очереди отряхивают друг друга. Аарон открывает входную дверь и смотрит на Дея. – Спальня. Второй этаж. Будь тихим. ххх Кевин никогда не видел спальню Аарона при свете дня. Всякий раз, когда он там оказывался, его организм был накачен таким количеством алкоголя, что времени или сил на хотя бы поверхностный осмотр интерьера не было. Сейчас Кевин сидит на краю заправленной постели, слушая шум воды в ванной. Его лицо болит и кровоточит, губы стянуты тонкой пленкой, которая рвется при каждом движении. После того, как они прокрались в дом, стараясь не разбудить шумом остальных спящих товарищей, Аарон затолкал Кевина в душ, вручив коробку с антисептиком и пластырями. Разбитые скулы и губы были протерты салфетками и заклеены пластырями, смазаны заживляющей мазью. Кевин не тратил время на рассматривание своего лица в зеркале. Горячий душ обжигал покалеченную кожу, но приносил подобие облегчения. Сидя на чужой постели, он рассматривает маленькую спальню, освещенную тусклой настольной лампой. Кровать, шкаф, небольшой стол и тумбочка. Никакого разнообразия. Он отодвигает ящик тумбы, натыкается взглядом на предметы: капли для носа, упаковка салфеток, мазь от синяков, пара презервативов. Кевин не хочет сейчас думать о содержимом ящика, по-хорошему он и не должен был туда лезть. Но в воспаленном мозгу мысли крутятся центрифугой, сливаются друг с другом в тугой комок. Шум воды прекращается. Шорох полотенца и шлепанье босых ног по кафелю. Стук и тихая ругань. Аарон заходит в комнату, одетый во что-то похожее на старые пижамные штаны и затертую футболку. Кевин поднимает голову, оглядываясь на друга, но в глаза не смотрит. Аарон проходит дальше, встряхивая мокрыми волосами и останавливаясь перед кроватью, в полуметре от сидящего Кевина. Ящик тумбочки не задвинут, и взгляд Аарона скользит по темной макушке, склоненной над ним. – Ты трахал здесь Кейтлин? Аарон выгибает бровь. – А где ты трахал Тею? – Туше. Кевин выдавливает подобие улыбки, осматривая взъерошенную фигуру Аарона. Протягивает руку вперед, цепляясь за пояс штанов, тянет на себя. Аарон переступает ногами по мягкому ковру и останавливается в нескольких сантиметрах. Голова Кевина почти утыкается ему в живот, и от этого перехватывает дыхание. – Это что-то значит? Кевин не удивляется вопросу, но тот все равно застает его врасплох. У него нет желания думать и анализировать, все, что ему нужно – это светловолосая макушка рядом с собой и теплое дыхание на своем лице. – Для меня – да. Аарон ведет пальцами по лбу Кевина, убирая влажные пряди волос в сторону. Цепляет подбородок, поднимает вверх, встречаясь с глазами напротив. Перемещает ладонь на чужой затылок и тянет вперед. Губы Кевина прижимаются к паху, скользят по напряженному контуру полутвердого члена. Аарон закрывает глаза. Кевин ведет открытым ртом вверх и вниз, очерчивая выпуклость, прижимается носом к промежности, пока еще скрытой одеждой. Руки оттягивают пояс штанов и трусов, стягивают к коленям. Язык касается мягкой кожи головки, размазывает каплю смазки по поверхности. Аарон вздыхает, сжимает в кулаке темные волосы. Головка туго проходит в приоткрытые губы, утыкается в верхнее небо. Влажный жар сжимается вокруг, язык проходится по уздечке, нежно потирает ее. Кевин двигается, задевая зубами ствол, слыша тихое шипение и чувствуя толчок вперед. Его собственный член твердеет, и рука опускается вниз, сжимая его через белье. – Черт. Взгляд Аарона натыкается на руку Кевина, двигающуюся в такт его движениям на члене. Контуры живота очерчиваются, напрягаются, рот Кевина мягкий и горячий, мокрый, зрачки расширены, а губы красные и до боли растянуты вокруг члена Аарона. Аарон не сдерживает стона, направляя голову Кевина вперед и назад, утыкаясь головкой в стенку горла, судорожно двигая бедрами. Кевин тяжело дышит, втягивая носом воздух, утыкается в жесткие паховые волосы. Поднимает взгляд на Аарона, вцепляется свободной рукой в нежную кожу бедер. Тянет на себя, позволяя головке скользнуть чуть дальше, и Аарон дергается в его руках, запрокидывая голову. Сосущий жар стискивает его член, и бедра напрягаются. Кевин стонет, вибрируя горлом вокруг члена, и Аарон хрипит, толкаясь в принимающий рот, проскальзывая головкой по мягким стенкам, раз, два, и спускает в рот Кевину. Кевин давит стон, глотая, сжимая собственный член в трусах до боли. Аарон потеряно двигается, замедляясь. Вытаскивает член, задевая покрасневшие губы, кое-где треснутые от давления и растяжки. Опускает карие глаза вниз, на напряженное лицо Кевина, гладит большим пальцем его щеку. Колени трясутся, и Аарон опускается перед Кевином. Смотрит на ладонь, стискивающую член, на пятна на шее и груди, просматривающиеся в вороте футболки. Кладет руки на бедра, ведет вверх, к животу и груди, задевает твердые соски, выхватывая удовлетворенный вздох из губ напротив. Прижимается к чужому рту, чувствуя собственный вкус на языке, обводит зубы. Он опирается на чужие бедра, обводя большим пальцем складку между бедром и пахом. Чувствует дрожь внизу живота, судорожное дыхание сверху. Наклоняется, целует чуть выше воротника, лижет языком впадинку между ключицами. Кевин на вкус соленый и пахнет собой и гелем для душа. Он откидывается на руки, стискивая в пальцах покрывало и пожирает глазами светлую макушку, склонившуюся над его членом, натягивающим ткань штанов. Кевин в прострации. Юркие пальцы проходятся под резинкой штанов, задевая волосы и красную, мокрую от смазки головку. Из горла вырывается стон, и Кевин оттягивает голову Аарона от своих бедер. Выворачивает руку, обхватывая его взъерошенный и все еще влажный после душа затылок. – Ты не должен чувствовать себя обязанным. – Иди нахуй, если думаешь меня остановить таким способом. Аарон отталкивает Кевина и возвращается на место. Сдергивает с парня штаны, наблюдая, как член касается живота, роняя каплю смазки. От пупка до паха идут темные волосы, вид которых почти выносит Аарону мозг. – Сукин ты сын. Кевин стонет, закрывая глаза, когда сосущий жар обволакивает головку и движется к основанию. Губы Аарона мягкие и красные, скользят по его коже так хорошо, как Кевин не мог себе и представить. Язык движется в такт, щеки втягиваются, и Кевин почти кричит, прикусывая щеку внутри, разваливаясь на части. Боится опустить взгляд и встретиться с этими невозможными карими радужками, жрущими его как будто до основания черепа. – Аарон. Он впервые произносит его имя таким голосом, и Аарон тоже стонет, двигая головой быстрее, вытягивая больше стонов, больше срывающегося голоса и резких выпадов, заставляющих его почти давится членом. Но ему нравится. Он никогда бы не подумал, что ему будет нравится, как Кевин-чертов-Дэй стонет под ним, изворачивается и сжимает его волосы до звезд в глазах. Никогда бы не подумал, что ему понравится, когда его голову насаживают на член, заставляют его рот взять больше, сильнее. Челюсти ноют от напряжения, и Кевин движется почти что бездумно, вздергивая бедра навстречу принимающему рту, этой жаркой, мягкой глотке. Кевин в аду. И у его собственного ада глаза цвета ореховой пасты. Теплые, с расширенными сейчас зрачками. Кевин хочет вжираться в эти глаза и лицо бесконечно, до рези, до боли в слизистых. Аарон – его персональный ад. И впервые в жизни Кевина не интересует, что подумают о нем или о них другие. Все, чего он хочет – разобрать до костей парня, заставляющего судорожно хватать воздух обветренными сухими губами и выламывать спину в приступе удовольствия. Чертова глотка сокращается, когда Аарон сглатывает, и зрение Кевина подводит. Картинка расплывается, а раскаленный шар внизу живота взрывается, ладонь в волосах Аарона сжимается и насаживает его глубже, глубже, заставляя принять член полностью, перекрыть дыхание. Кевин хрипит, не разжимая пальцев, пока Аарон не отстраняется с влажным звуком, от которого хочется вывернуться наизнанку. Сознание приходит в себя, когда грубые руки толкают расслабленное тело Кевина спиной на постель, выдергивают из-под него одеяло. Кевин не двигается, не чувствует части своих ног и живота. Тупо пялится в потолок, пока в поле зрения не мелькает Аарон, склонившийся над ним и протягивающий ему бутылку с водой. Трясущимися руками он открывает крышку, откидывая в сторону, и поглощает воду жадными глотками. Аарон смотрит на движения его кадыка. Они ложатся в кровать, переводя сорванное дыхание. Челюсть Аарона болит и едва двигается. Он поворачивается боком, облокачивается на подушку и смотрит на Кевина. На раскрасневшиеся щеки, на криво наклеенные пластыри. Висок и часть щеки сильно опухли, и у Аарона ситуация не лучше. Разбитые губы будут заживать следующие пару недель. – Отлично смотришься с членом во рту. Кевин лениво поворачивается к парню. – Не лучше, чем ты на коленях. – В следующий раз я заставлю тебя умолять об этом. Кевин смеется. Замирает. Следующий раз. Они оба обдумывают это несколько секунд. – Эндрю меня убьет. Аарон напрягается. Отношения с Кейтлин позволили им обоим двигаться дальше, вступить на неизведанную почву. Им было непросто выйти в то подобие перемирия, которое воцарилось сейчас. Но Кевин – другое. Он друг Эндрю. И его реакция на подобные новости действительно может быть любой. Но Аарон больше не с Кейтлин. И если с девушкой он был готов отказаться от публичного проявления чувств, был готов жить на расстоянии, лишь иногда мечтая о нормальной жизни, то сейчас, с Кевином он этого не чувствует. Эндрю его поймет. Так, как Аарон давно понял Джостена. И ему тоже было нелегко смириться с тем, что теперь рыжий уебок находился рядом с его близнецом постоянно. Целовал его. Держал его за руку. Представлял угрозу всему его существованию, потому что Аарон не мог позволить снова разбить Эндрю. Его тело и сознание были достаточно искалечены, чтобы перенести еще один такой опыт. И Аарон принял решение. – Эндрю может катиться к черту. Кевин удивленно моргает, а Аарон переворачивается на другой бок и затихает. – Выключи свет и ляг в постель. – Тебе лучше убрать этот командирский тон, пока я тебе не врезал. Но Кевин выключает лампу и двигается ближе. Послушно кладет руку на чужую талию, прижимаясь грудью к горячей спине. Аарон пару минут вертится в его руках, устраиваясь удобнее, и проваливается в сон. Позже, когда Аарон уже глубоко спит, Кевин проводит носом от шейных позвонков до мягких светлых волос. И уперевшись лбом в затылок, тоже засыпает. На этот раз ему не снится ничего. ххх Утром Кевин долго лежит неподвижно, с закрытыми глазами. Солнце только начинает подниматься, шесть утра – не то время, когда он хотел бы встать с кровати. На соседней подушке лежит Аарон, все еще крепко спящий и удивительно умиротворенный. За все годы, проведенные в одной спальне с ним, Кевин никогда не получал шанса рассмотреть его лицо настолько близко. Или увидеть, как подрагивают ресницы, морщится нос. Аарон знаком ему уже очень давно, но сейчас он выглядит совершенно иначе, и Кевин пытается уловить разницу. Карие глаза открываются, Аарон сонно моргает. На лице отпечаталась подушка, расчерчивая линией полученные вчера увечья. Кевин не хочет думать, как выглядит его собственное лицо. В горле сухо, а губы треснули, и он может ощутить запекшуюся корку крови. – Утро. Кевин кивает, подсовывая руку под подушку и разглядывая лицо напротив. В доме тихо. Ни один из его постояльцев еще не проснулся, разве что слышно тихое копошение Нила в соседней комнате – Аарон точно знает, что только придурки вроде Кевина и Нила способны подниматься в такую рань. Эндрю будет валяться до последнего, пока Джостен не пихнет его в бок принесенной тарелкой с блинами и заваренным кофе в кружке. Ники выпил вчера, казалось, совсем сверх нормы, поэтому надежд на то, что они уедут отсюда до полудня – никаких. И Аарон не находит в себе сил признаться, что на самом деле не хочет возвращаться в Нору или куда-либо еще. Кевин тёплый и тяжелый, его большие руки могут полностью закрыть кулаки Аарона. Мышцы на плечах плавно перекатываются под кожей, освещенные тусклым светом, пробивающимся из окна. Аарон медлит, ловит долгий внимательный взгляд. Всматривается в ответ в чужое помятое лицо. – Нужно пойти на пробежку с Нилом. Аарон фыркает и закрывает глаза руками. Его мучает головная боль, и в желудке поселилась неприятная пустота. – Джостен может и самостоятельно побегать по улице. Губы Кевина растягивает улыбка. – Хочешь, чтобы я остался? Аарон лениво бьет его в ребра, перекатываясь, усаживаясь сверху. Кевин выглядит мятым и довольным, уставшим и слишком домашним. Его надменный тон остался далеко на площадке, а раздражение и разбитость прошлой ночи почти без следа исчезли. – Не будь таким ванильным, – произносит Аарон, наклоняясь ниже, проводя носом по колючей щеке. – Кто-то должен спуститься вниз и сделать мне кофе. Кевин смеется, расслабленно оглаживая бока Аарона, цепляясь кончиками пальцев за белье. Внизу живота теплеет, и Аарон выгибает бровь, когда чувствует твердый член под своей задницей. – Ты неугомонный. Кевин в ответ прикусывает мочку уха, проводя языком по мягкой коже. Вдыхает носом знакомый запах дезодоранта и кондиционера для белья, который они использовали для стирки. Мысли о прошлой ночи закрадываются в мозг, вертясь и скручиваясь. Кевин хочет задать вопрос, но не уверен, что ответ его устроит. Он и сам не знает, как назвать то, что произошло между ними. Они не были геями. Но Кевин также не уверен, что можно вот так резко разбрасываться клише и названиями. Он спал с Рико не потому, что он был парнем, нет. Потому что он любил его. Может быть, потому что он ему доверял, и не было человека ближе него. Кевин не уверен в природе своих собственных чувств к этому человеку. После Рико он больше никогда не смотрел в сторону мужчин, никогда не испытывал влечения. С Теей ему казалось, что все правильно, все так и должно быть. Но Кевин не знает ничего, что могло бы объяснить поведение Аарона. Хоть он и объяснил намного позже, что у его откровенно гомофобных высказываний в сторону Эндрю и Джостена была другая природа, он никогда не давал намеков на то, что ему нравятся парни. – Поделишься мыслями? Аарон сидит на нем с вздернутой бровью и непроницаемым выражением лица. В голове у Кевина крутятся шестеренки, подбирая правильные слова. – Ты не гей. – Хорошо. Аарон продолжает внимательно разглядывать Кевина, от чего ему становится неловко. Очевидно, он ждет, что Аарон продолжит его мысль, пояснит и расскажет, но он молчит. И Кевину приходится выдавливать из себя слова. – Мы типа… вместе? Неуверенность в его голосе почти граничит с отчаянием. – Типа вместе. Кевин вздыхает и ерзает, заставляя Аарона переместиться чуть выше его паха. Алкоголь и недосып сделали его мозг ватным и неповоротливым, слова застревают в горле. Аарон все не отводит взгляд, высматривая что-то свое, и Кевину очень хотелось бы узнать, какие именно мысли приходят тому в голову. – Нам обязательно придумывать этому название? – Не думаю, – Кевин снова вздыхает. – Очевидно, Нил и Эндрю прекрасно справляются, никак не описывая свои отношения. Но… я бы не хотел, чтобы мы ограничились сексом или… я не знаю. Аарон откровенно веселится, сидя на нем. Губы подрагивают, скрывая улыбку. – Ты только что признался мне в чувствах, Кевин? – Иди нахуй. Аарон смеется уже в открытую, скатываясь с Кевина и распластываясь на кровати, складывая руки на животе. Похмелье все еще мешает ему думать трезво, и каждая мышца в его теле протестует против напряжения. Но он приподнимается на локте и говорит: – Я бы хотел, чтобы мы были вместе, Кевин Дэй. За улыбкой сквозит серьезность заявления. Кевин морщится от боли и тоже приподнимается, оказываясь на одном уровне с Аароном. Солнце уже встало, бросая свои яркие лучи полосками на поверхность кровати, от чего волосы Аарона переливаются совершенно другим оттенком, чем обычно. Раньше Кевин этого не замечал. Отношения с Рико были в лучшем случае не совсем стабильными. Отношения с Теей закончились закономерным обоюдным равнодушием, когда ни у одного из них не осталось желания вычленять редкие свободные часы из графика, чтобы побыть немного вместе. Возможно, они могли бы стать прекрасными друзьями или партнерами по команде, но та искра, которая была в начале, абсолютно точно сгорела и потухла. И Кевин откровенно боялся новых отношений, в которых ему еще только предстояло выяснить все подводные камни. Но Аарон казался гораздо более спокойным. Их громкое расставание с Кейтлин не обсудил только ленивый, и девчонки из группы поддержки еще несколько недель хмурились и отворачивались, как только светловолосая голова появлялась в пределах поля. Но Кевин сделал важный вывод – Аарон действительно не хотел задеть чувства Кейтлин или сделать ей больно. Он считал, что самую жуткую боль он ей приносит, когда притворяется, что все как раньше. И он не смог ей лгать. Кевин поражался смелости и откровенности Аарона, хотя и не поддерживал его решения закончить эти отношения именно так. Ладонь на груди выдергивает Кевина из мыслей. Аарон вдумчиво выводит круги на голой коже, задевая запястьем твердые соски и посылая табун мурашек по коже. – Одно время я думал, что ты спишь с Эндрю, – признается он. – Ты тогда только пришел в команду, и я жутко ненавидел тебя. – Я никогда бы не стал спать с Эндрю. Аарон выгибает бровь. – Он буквально моя копия. Кевин смеется и накрывает своей рукой ладонь Аарона. – Нет, я имею ввиду… Это же Эндрю, – Кевин выводит в воздухе непонятную фигуру. – Вы очень разные. Иногда он до сих пор пугает меня до усрачки, я удивлен, что Нил так спокойно находится рядом с ним. Все эти ножи и этот его убийственный взгляд. Аарон улыбается, кожа на губах трескается снова. Кевин тянется к нему, сталкиваясь носами. Губы касаются, когда Аарон толкает Кевина в плечо и поднимается с кровати рывком: – Почисть зубы. И умойся, твое лицо похоже на анус вывернутого наизнанку слона. Кевин морщится. – Твой рот – помойка. – Сказал мне чувак, у которого я отсосал пару часов назад. Аарон идет в душ, и Кевин наблюдает за его бедрами, обтянутыми тонкой тканью трусов. А затем отталкивается от постели, игнорируя режущую боль в лопатках, в том месте, где он соприкоснулся с землей, и идет за Аароном. У них есть около часа, пока Нил не вернется с пробежки, и Кевин не хочет терять ни минуты из того времени, которое они могли провести вдвоем, пока остальные Лисы не встали и не начали задавать свои бестактные вопросы. ххх – Мне стоит спросить? Похмельный завтрак проходит в гробовом молчании, отчасти потому, что Эндрю бросает яростные взгляды на Кевина, сдерживаемый только тем фактом, что лицо Кевина такое же разбитое, а еще Нил вцепился ему в плечо ногтями. Кевин держит рот на замке, тогда как Аарон в целом не хочет начинать разговор. Ники, мучаясь от головной боли, сидит практически в слезах, но и его останавливают цепкие руки Нила, который был совершенно не готов к утреннему кровопролитию и истерикам. – Аарон? Аарон вздергивает бровь в точности, как брат, но головы не поднимает и вообще ни на кого не смотрит. Кевин незаметно пинает его под столом. – Мы с Кевином вчера повздорили, – выражение лица Эндрю не меняется. – Я вроде как сказал ему пару неприятных слов, а он мне. Не о чем говорить. Эндрю откидывается на спинку стула, слегка расслабляясь. Увидев Аарона с расквашенным лицом в коридоре, он фактически кинулся наверх, выдергивая Кевина из спальни и ударяя того головой о бетонную стену. Теперь ему спокойнее, но загадок от этого меньше не стало. – Понятно. Тон Эндрю не смягчается, и вопросы из голоса не уходят. Аарон тяжело вздыхает, перекладывая вилку в левую руку, а затем вообще откладывая ее на тарелку. У него нет никакого желания доедать яичницу, поэтому он собирается встать и уйти, однако, еще один чувствительный пинок по голени останавливает его. Кевин выглядит слегка раздраженным. – Ладно, ребят, это, наверное, не наше дело, но… – начинает Нил. – Мы просто хотели убедиться, что у вас все нормально, понимаете? Рука Нила все еще придерживает Эндрю за рукав, в то время, как сам Эндрю скользит прищуренным взглядом по помятым лицам напротив. Шестеренки в его голове крутятся, и всем за столом становится совершенно некомфортно продолжать завтрак. Ники, неаккуратно бросив салфетку, встает и хватается за кофемашину, чересчур агрессивно выдергивая поддон для воды. Аарон и Кевин продолжают молчать, а Нил с недоуменным лицом пытается вернуться к диалогу. Эндрю злится. – То есть вы вчера легли спать, а потом встретились на крыльце, подрались и измяли весь газон перед домом? Голос Ники звучит обиженно и немного растерянно из-за головной боли и сильного похмелья. Сам он вчера не помнил, как и когда добрался до своей комнаты, но утром обнаружил себя застрявшим ногой в одной штанине и липкой футболке, кое-где насквозь пропитавшейся разлитыми коктейлями. Простыни на его кровати были безнадежно испорчены, и в аптечке на кухне не оказалось ни одной таблетки от изжоги. Кевин еще более раздраженно вздыхает и впервые напрямую смотрит на Аарона, сталкиваясь взглядами. После того, как они оба приняли душ, у них не было времени поговорить о случившемся. Кевин, скорее всего, получил легкое сотрясение мозга от соприкосновения с твердой стеной, а Аарон не мог собрать себя в кучу и придумать правдоподобное оправдание для своего близнеца. Опека Эндрю всегда была чрезмерной и очень своеобразной. – Я и Аарон. Переспали. Вчера. Ники роняет колбу для воды на стойку, расплескивая воду вокруг себя. Эндрю молниеносно оказывается за спиной Кевина, прижимая один из ножей к его яремной вене. – Отпусти его. Эндрю ведет взглядом по всем находящимся в комнате, останавливаясь на Аароне. Аарон протягивает руку, не касаясь тела Эндрю, но во взгляде прослеживается серьезность предупреждения. Нил придвигается ближе к Эндрю, стоя у него под боком, и хмурит брови. Аарон смотрит на Эндрю. Его челюсти крепко сжаты, руки не дрожат. – Отпусти. Эндрю недоверчиво смотрит на Нила, затем на Аарона. Губы поджимаются, когда взгляд скользит по разбитому лицу и губам. Затем он возвращается к Кевину, стискивая его шею пальцами. Лезвие жмется к коже, но не более. Ники прижимает руку ко рту. – Эндрю. Нил внимательно следит за движениями рук Эндрю. Он не касается его одежды, но подходит ближе, ловя взгляд напряженных карих глаз. Эндрю нехотя ослабляет хватку, убирая нож в повязки. Кевин судорожно вздыхает и пытается встать, но крепкая ладонь останавливает его. – Ты трахал моего брата, Кевин, - рычит Эндрю. – Никто никого не трахал. – Ты будешь мне лгать, Кевин? – голом Эндрю становится низким и обманчиво мягким. – Солги мне еще раз, и посмотрим, какой срок мне дадут за убийство главной звезды экси. Аарон раздраженно закатывает глаза и сжимает кулаки. – Он не врет, Эндрю, – Аарон поджимает губы и смотрит в глаза брату. – Мы поссорились вчера, вот и все. Отпусти, блять, уже его шею. Ники облегченно вздыхает, когда Эндрю отстраняется и отходит на пару шагов, вжимаясь плечом в плечо Нила. Его глаза все еще опасно сужены, и пальцы теребят края повязок. – Объяснения? Кевин разминает шею, растирая кожу, где пальцы Эндрю сжимались сильнее всего. Он отстраненно думает, что уедет из Колумбии с гораздо большим числом травм, чем ему хотелось бы. Его мысли крутятся вокруг вчерашней ночи и вида злого Аарона, почти такого же злого, как и его близнец. Аарон на самом деле выглядит лучше, чем мог бы, его лицо не так сильно опухло, а на рукаве толстовки виднеется след от джема, которым он мазал тост. Аарон выглядит домашним. Усталым. Его брови сдвигаются к переносице, когда он садится на стул, все еще выдерживая определенную дистанцию с братом, но сам факт того, что он сел, означает предлог к перемирию с Эндрю. Аарон не ждет от него агрессии, и для них всех было бы лучше, если в Пальметто они вернутся в полном составе, живыми и невредимыми. – Может, оставим это на другой день? У меня раскалывается голова, – Аарон трет подбородок. Эндрю недоверчиво вглядывается ему в лицо, но затем кивает. Ники выглядит жутко разбитым и непривычно молчаливым, когда окидывает их всех странным взглядом и удаляется к себе в комнату, бурча что-то о телевизоре и неуравновешенности. Эндрю все еще сидит на кухне. Нил рассеянно разглядывает Кевина, после чего начинает собирать грязные тарелки со стола. Через несколько часов они едут в Райские сумерки снова, чтобы напиться и почувствовать, что могут общаться друг с другом без натянутой струны посередине. И пока что это работает для каждого из них. ххх Толкнуть Кевина к стене раздевалки, услышать, как лопатки бьются о кафель – ничего не стоит по сути. Аарон уже не один и не два раза думал об этом, когда они оставались вдвоем после тренировки. Но что-то Аарону подсказывает, что расстояние, увеличившееся между ними в последнюю неделю, необходимо выдержать чуть дольше. Отчасти потому, что Кевин был рассеян все это время не меньше самого Аарона, и им обоим нужно было подумать. Ники, Нил и Эндрю вели себя, как обычно, не упоминая того, что обсуждалось в Колумбии. Аарон был им благодарен. Не нужно было усложнять еще больше ситуацию, когда никто из них не знал, как будет лучше себя повести в будущем. Аарон думал и думал, наверное, впервые в жизни пропуская мимо ушей часть лекций по биологии и игнорируя предложение профессора посетить дополнительный семинар в пятницу. Аарону нужно время. А Кевину нужна лишняя бутылка водки и, как всегда, утроенная нагрузка на поле. Кевин больной. Аарон точно знает, что с ним столько всего не в порядке, что теряет орбиту каждый раз, когда думает о них двоих, как о чем-то связанном. Не просто двух парнях, а о Кевине и Аароне, которые вместе. Пытаются построить отношения. Или разобраться, с каких пор их влечет друг к другу. Это оставляет Аарона в бессилии и злобе на самого себя. Кевин молчит и не делает попыток завязать разговор, а Аарон медленно сходит с ума от войны в его голове. Кевин рядом, и он нужен ему. Аарон разрывается между мыслями о том, кем они стали и кем могут стать. Аарон не знает. Ему просто хочется оказаться рядом с Кевином, ощутить прикосновения твердых и уверенных рук к своей пояснице, чтобы орбита вернулась на место, чтобы сердце наконец-то успокоилось. И сейчас мысли Аарона снова заняты этим. Чем-то, что зародилось и застыло в стагнации, пока кто-то из них не сделает первый шаг. Кевин собирает сумку после тренировки, а Аарон просто сидит на скамейке, дожидаясь, пока они останутся одни. Когда дверь за последним человеком закрывается, он все еще не двигается. Кевин вряд ли замечает сейчас что-либо помимо механических движений собственных рук, складывающих бутылку с водой, ключи от общежития, рассеянно шарит по карманам, проверяя наличие телефона. Весь там, в своих мыслях. Возможно, думает о Рико или об экси, новых упражнениях. Хмурится, возможно, от того, как Нил резко оборвал его тираду, вставая между ним и Эндрю. Эндрю, как и всегда, казался совершенно невозмутимым, хотя Аарон видел этот внимательный напряженный взгляд, полный чего-то, что Аарон, возможно, ощущал к Кевину. Заботу, страсть, внимание. – Готов? Кевин стоит с сумкой на плече, нацеливаясь взглядом на дверь. Волосы слегка влажные от душа, футболка покрыта пятнами от воды. Он выглядит свежим, но уставшим. Запах его одеколона забивает пазухи Аарона, и он судорожно вздыхает, ощущая, как желудок делает кульбит и сжимается от нервной дрожи. – Надо поговорить, – тихо, как шепот. Кевин выглядит напряженным, подобранным и готовым к конфронтации. Это не то, чего ожидал Аарон, но последние дни слились в один большой комок невысказанностей, которые выворачивали его наизнанку. Он собирается с мыслями, подходит ближе, настолько близко, что ощущает жар распаренной кожи и слабый запах геля для душа. Кевин красивый. Осознание этого заставляет Аарона дышать чаще. Он все еще держит себя в руках. – Аарон. Голос Кевина вырывает его из круговорота ощущений, и он поднимает глаза. Лицо Кевина непроницаемо, но во взгляде мерещится что-то теплое, нужное. Аарон не накручивает себя и не ждет взаимности, его комплексы всегда шли впереди него, а пессимизм не давал возможности рассмотреть что-то большее, чем просто уродливую реальность мира. Поэтому, когда Кевин говорит ему эти слова, он замирает: – Мне тоже нужно. Видимо, было что-то в нем, в его глазах, жестах и словах. И у Кевина было больше смелости, больше уверенности в себе, чтобы произнести это вслух. Он хотел произнести это хотя бы для себя, чтобы вкус этих слов осел на задней части языка, процарапал гортань. Чтобы это что-то действительно стало осязаемым. И Аарон пораженно молчит, когда все его представления и выдуманные диалоги в голове рушатся, ломаясь под реальностью настоящих слов и чувств, которые на него обрушились. Кевину тоже нужно. И сейчас он ждет от него ответа. Терпеливо и спокойно, с видом человека, готового принять поражение. Не первое и не последнее. И Аарон считает в уме до двадцати, когда его руки тянутся к плечам Кевина, сбрасывая лямку сумки. Когда он прижимается в яростном поцелуе к губам, о которых думал, казалось, целую вечность. Он думал о нем постоянно, он хотел его. Он хотел для него всего и его для себя. Кевин на секунду останавливается, убирая прядь светлых волос за ухо, проскальзывая пальцами по мочке и ловя удивленный вздох. Влажные губы прижимаются к шее, от чего Аарон тихо стонет, вцепляясь пальцами в темные волосы, тянет на себя, желая большего, желая оказаться внутри Кевина, в нем всем целиком. Им недостаточно. Рты сталкиваются, руки хаотично двигаются, захватывая больше кожи. Аарон отстраняется от Кевина, его щеки горят огнем, и глаза напротив такие же бешеные, горячие. Аарон ведет кончиком носа по колючему подбородку, выдыхая, останавливаясь. Пытается успокоиться. Эрекция Кевина трется о живот Аарона, он чувствует жар сквозь тонкую ткань, твердость. Вспоминает, как губы обхватывали головку, как дрожали бедра Кевина у него в руках. И он стонет, двигаясь навстречу, прижимается к Кевину так, будто это в первый и последний раз. Он хочет встать на колени. Ощутить ладонь в волосах и давление. Хочет видеть, как у Кевина развалится его последняя маска, как его спина выгнется до хруста, как яйца подожмутся, и пальцы стиснут затылок, насаживая глубже, так, что Аарон не сможет дышать. Он хочет быть его частью. И ему по-настоящему страшно от этого. Эти эмоции. Совершенно безумные. Кевин двигает бедрами, вылизывая его горло, прикусывает кадык. Чувствует, как рука Аарона выворачивается между их телами, ползет к штанам, соскальзывая в трусы, и Кевин невнятно хрипит от ладони, касающейся головки, от ощущения пальцев, потирающих его кожу под резинкой трусов. Аарон сжимает зубы на нежной коже ключиц, проходит рукой по груди, задевает соски и вжирается ртом в чужие губы, чувствуя, как внутренности плавятся, а ноги подгибаются от возбуждения. Кевин дергает Аарона на себя за плечи, разворачивается, упираясь лопатками в стену, отстраняется, скользя горячим взглядом по лицу напротив, спрашивает: – Как ты хочешь? Сознание Аарона пустое и мутное, завязанное исключительно на выпуклости в штанах и раскрасневшихся скулах Кевина. Он вникает в вопрос слишком долго, выводя на коже Кевина под футболкой круги, тянет, сжимает, скручивает, вырывает тихий стон и движение вперед, пахом, к нему. Трения недостаточно. Аарон думает о руке в волосах и заполненности горла, когда жаркая волна проходит по позвоночнику. У него нет сил размышлять, почему именно ему так хочется оказаться в позиции нижнего, того, кого трахают. Он не может думать. Его ладони горят от гладкой кожи Кевина, в штанах тесно и почти больно, поэтому он сползает на колени, хватается руками за плотную резинку штанов и стягивает их к ногам Кевина. Его член красный и очень твердый, головка влажная, и у Аарона наполняется слюной рот, когда он смотрит на него. Пальцы скользят вниз, по шелковистой коже, оттягивают яйца, и у Кевина перехватывает дыхание. Головка упирается в уголок губ Аарона, и его глаза встречаются с сумасшедшим взглядом Кевина. – Ох, блять… Аарон насаживается ртом на член, смачивая его слюной. Губы растягиваются вокруг, и Кевин гладит кончиком пальца нежную кожу, кое-где треснутую от давления. Аарон опускается, касаясь носом жестких темных волос, просовывает руку себе в штаны и со стоном гладит себя. Горло вибрирует и сжимается, бедра Кевина почти судорожно трясутся, пальцы запутались в светлых волосах, когда он толкается вперед почти непроизвольным движением. Губы Аарона, его вздохи, стоны, взъерошенная макушка. У Кевина сводит каждую мышцу судорогой, когда он чувствует прикосновение языка к складке между бедром и пахом, почти срывается на крик, когда Аарон сжимает его задницу руками и пропускает головку в горло. В голове пожар, и Кевин хочет предупредить, отстранить, когда раскаленная волна подкатывает к животу, когда его член дергается, напрягаясь. Он пытается балансировать на грани оргазма, но Аарон не отстраняется и снова стонет, вцепляясь в бедра и ведя пальцами вниз, оставляя красные полосы от ногтей. Кевин дергается и с измученным хрипом кончает глубоко в горло Аарона, продолжая движения вперед, пока он не становится слишком чувствительным. Ноги его не держат, и он падает вниз, стена замедляет скольжение. Аарон напротив, с красными, мокрыми глазами, рукой в штанах и опухшим ртом. И это слишком, потому что Кевин думает, что именно таким он хочет видеть Аарона всегда, с дрожащими руками и расфокусированными глазами. Когда он смотрит на него так, Кевин готов пойти за ним, куда угодно. Аарон вытирает губы и медленно вытаскивает руку из штанов, вытирая ее о футболку. Кевин следит за этим движением. И тут до него доходит. – Ты кончил себе в руку, пока отсасывал мне? – голос все еще хрипит. Аарон смущается, отводя взгляд, но Кевин двигается ближе, сжимая его в коротком объятии. Он никогда и никого не обнимал так, когда он переполнен чувствами, нежностью, такой несвойственной ему мягкостью. Рико был жесток и достаточно близок к нему, чтобы приносить отдающее болью удовольствие, и Кевин не мог представить себе что-то, что могло бы переломить его болезненную привязанность к нему, чтобы он наконец-то стал свободным. И в этот момент Кевин понимает, что он готов дать шанс всему этому, каким бы сложным и пугающим это ни казалось. Потому что когда Аарон смотрит вот так – Кевин ломается изнутри, и каждая из его масок бьется на мелкие осколки. Аарон несмело принимает объятие, чувствуя себя неловко и странно, но бормочет в ухо Кевину: – Мои колени сейчас развалятся к чертям. Кевин смеется, поднимается, спотыкаясь о собственные ноги, и подает руку Аарону. Они оба оправляют одежду. Тишина раздевалки не кажется давящей, и Аарон кладет ладонь на грудь Кевину, встречаясь с ним взглядом. – Нам стоило бы обсудить это? Тон у Аарона полушутливый, но Кевин улавливает серьезность. – Мы могли бы обсудить некоторые детали, – Кевин гладит край уха Аарона, соскальзывая пальцем под мочку. – Но сначала помой руки и открой окно. Тренер пристрелит нас, если узнает, что мы трахались в раздевалке. Губы Аарона растягиваются в улыбке, искренность которой бьет Кевину под дых. – Он смог вынести Эндрю и Джостена, не думаю, что мы станем последней каплей. – Я его сын. Представь, как это, когда ты узнаешь, что твоему сыну отсосал другой парень. – Строго говоря, его сын тоже отсосал другому парню, – Аарон подается головой к теплой ладони. – Но еще, строго говоря, теперь я могу ему сказать, что ебал его сына, и это будет чистой правдой. Кевин толкает Аарона в ребра, захватывая локтем шею. Прижимает спиной к себе, касаясь языком места за ухом, и шепчет: – Нам определенно нужно будет обсудить твое отвратительное воспитание. Аарон пытается скрыть приятную дрожь внизу живота, но поворачивает голову и ухмыляется: – Оставь свои капитанские замашки при себе, мудила. ххх - новое сообщение в групповом чате - Ники: кто оставил на лавке футболку с пятнами спермы??? Эллисон: откуда ты знаешь что это сперма Ники: … Ники: буквально КАЖДЫЙ у кого был секс знает как выглядит сперма Дэн: этот чат не для ваших ублюдских обсуждений спермы Ники: это не ответ на мой вопрос, но спасибо за участие Даниэль Эллисон: ДА Даниэль, спасибо за участие Дэн: отъебитесь Мэтт: у эндрю и нила наверно было свидание :))) Нил: мы в колумбии. Аарон: ставлю сотку что кевин опять выебал себя клюшкой Ники: принимается Ники: последняя тренировка была чертовым адом и КЕВИН если ты это читаешь - уймись уже блять Эллисон: сотка на то что клюшка была сверху Кевин: … Кевин: ублюдки