катастрофически

Слава сидит у окна, чёрный чай скоро потечет вместо крови. Он смотрит за пролетающими птицами, безмятежно и медленно. Но стоит прикрыть глаза на секунду, мысли взрываются, воспоминания накатывают каждый раз с новой силой.  Он помнит всё, в мельчайших деталях. Вечера у побережья горячие губы, руки, что сжимали запястья. Сияющую улыбку и слегка помятую рубашку. Вода медленно двигающаяся в такт ветру.  Закат и красивые слова брошенные невзначай.  «О чём это я?» — думается Славе. Все кончилось так же быстро, как начиналось.  Он был ветреным поэтишкой, что вскружил голову наивному парню. И не был Карелин ранимой размазней, но, как доходило до любви… Он окунался с головой и если тонул,и пискнуть не пытался.  Да какие там чувства, они ведь два парня. В двухтысячные за такое можно отхватить от недальновидных мужланов в переулках.  Но пока они были рядом, Славе казалось, что всё это мелочи.  Казалось ли так Мирону? Достоверной информации нет. Он сбежал, какая причина  этому послужила одному ему известно. Он больше не звонил, не писал, не приходил на побережье. Порой Слава ловил себя на мысли, что Мирон вовсе был некой фантазией, галлюцинацией появившейся от одиночества.  Но ноги сами несут к злосчастному берегу. Июньский воздух, вечерний, слегка прохладный бьет в нос. В нем отголоски трав и чего-то ещё. Волосы на ветру вьются, ладонь мнет край рубашки. Вдали одинокий маяк и кусочек города. Такой крохотный, что кажется жалким.  Пульс учащается, дыхание быстрое и рваное. Слава смотрит за горизонт, словно Фёдоров вот-вот выплывет оттуда. Ноги становятся ватными и заставляют опуститься на корточки. Он запускает ладони в волосы жмурясь до боли век.  Сигарета сама напрашивается выглядывая из кармана. Спустя пару попыток удается прикурить. Секундное облегчение сменяется истерическим смехом с солеными слезами.  Никогда бы в своей жизни Слава не мог предположить, что будет по кому-то убиваться. И считал себя тряпкой за это. Но натурально ничего не мог с собой сделать. Чувствовал он себя надорванной, старой струной.  Когда бычок потух и лениво затерт носком,  он едва привстал почувствовав прикосновение на плече. «Точно с ума схожу.» — мелькает в мыслях.  Но развернувшись вполоборота, видит его.  Сердце вновь трепещет, руки подрагивают и хочется исчезнуть.  Даже если бы очень хотелось, вымолвить что-то не получилось бы физически.  — Слава… — снова этот голос режущий изнутри.  — Мне катастрофически тебя не хватает. — продолжает Мирон.  А что Слава, он уже потерял свое - «я» в одном из этих колосьев. Ему не удаётся сохранить самообладание, он набрасывается крепко хватаясь за Мироновы плечи. Словно он растает как сигаретная дымка.  А тот прикрывает глаза, невозможно радуясь теплой реакции. Чуть отрывает от себя впиваясь в соленые губы. Плевать есть ли тут ещё люди. Они падают навзничь, трава щекочет оголенные участки тел.  Будь они рыбами, сплелись бы плавниками.  — Я без тебя умираю. — шепчет Слава куда-то в висок. И держит за ворот пока не млеет рука.