***
Феликс был одним из тех людей, с которыми Джисон испытывал то самое чувство, именно по этой причине он решился на весь тот спектакль, который пришлось разыграть в этот вечер. — Джисон-щи, хотел предупредить тебя, что мы с другом идём к тебе в бар, может, ты сможешь ненадолго отпроситься и присоединиться к нам,— Раздался веселый голос Феликса в трубке, а на заднем плане звучал мелодичный голос другого незнакомого, пока парня. Вот только Джисон в баре не работал, более того — никогда там не был. Когда Хан вбежал в заведение, стал быстро бегать глазами по посетителям, пытаясь отыскать своего друга, который невольно поставил его в затруднительное положение. Благо светлая голова парня нашлась в толпе быстро, он в компании какого-то парня сидел за столиком в углу заведения, попивая алкогольный коктейль из трубочки. Джисон, пока шёл в их направлении, успел подумать, что в руках друга лучше бы смотрелся молочный коктейль. Подойдя ближе, Джисон всё-таки узнал в собеседнике Феликса того самого парня из столовой с креветочным цветом волос, который в тот день ярко улыбался всему, что говорил Минхо. — Джисон-щи, я рад, что ты нашёл время в своём плотном графике и присоединился к нам,— Феликс как всегда сиял своей привычной улыбкой,— знакомься, это Хван Хенджин. — Хван Хенджин?—, сам от себя не ожидая, излишне бурно выразил своё изумление, но, испугавшись, что его посчитают странным, поспешил объясниться,— Прости, я вчера в метро увидел статью о бизнесмене Хване, владельце сети отелей, и в ней рассказывалось про его сына Хенджина, подумал, вдруг это ты. — Да уж, этой мой папаша,— сказал Хван без единой нотки радости в голосе, опрокидывая в себя алкогольный шот,— а ты, должно быть, Хан Джисон. Хенджин и подумать не мог, что его отец станет не только причиной его испорченного детства, но и причиной неприязни к ещё незнакомому человеку. Так бывает, что человек, на знакомства с которым ты возлагал надежды, их не оправдывает, а иногда даже хуже — разочаровывает с первой фразы. Для Хенджина подобным разочарованием становился любой, кто начинал знакомство с ним, зная и упоминая его отца, а такое случалось довольно часто. — Ты учишься в одной группе с Феликсом?— поинтересовался Джисон, который до этой встречи не слышал ни единого упоминания имени Хвана в университете после того, как единственный раз увидел того в столовой. — Как ты понимаешь, я там не частый гость,— Хенджин с надменным видом приблизился к своей трубочке, потянул коктейль и ядовитым тоном сказал,— богатенький сынок богатенького отца, сам понимаешь, все даётся слишком легко. Джисон почувствовал, что Хенджин до сих пор задет его первыми словами, но совершенно не представлял, что с этим делать, ведь уже извинился, да и в его словах не было ничего такого, чтобы так долго сохранять обиду. Оба, как это часто происходит, не задумывались о мотивах поведения друг друга, а жаль, потому что, попытайся они сделать это сейчас — нашли бы много общего между собой и обрели бы в лице друг друга недостающую обоим поддержку. Казалось бы, между ними нет ничего общего: один — сын богатых родителей, другой не очень богатых, один знакомится с множеством людей каждый день, другой предпочитает одиночество, один отчаялся получить поддержку от родного отца, другой добивается этой поддержки каждый день. Джисон мог бы стать для Хенджина хорошей мотивацией и уютной гаванью. Но как часто бывает, мы недолюбливаем тех, кто на самом деле чертовски на нас похож, потому что не хотим признавать или нам больно видеть в себе эти черты. Всему есть своё время, и для Джисона и Хенджина оно ещё не наступило. Ну а пока, вечь вечер Хван пытался разглядеть в Хане то, что так ярко описывал Феликс, хотел увидеть его чуткость и разносторонность, но единственное, что на данный момент совпадало со словами Ли — неловкость Джисона, это Хенджин прочувствовал в полной мере с самого момента знакомства. Но Хан не знал о болезненности темы отца для нового знакомого, а Хенджин не мог забыть своего первого впечатления. Поэтому оставшуюся часть вечера он просто держался достаточно отстраненно под внимательным и изучающим взглядом Хан Джисона. Телефонный звонок прервал затянувшееся неловкое молчание за столом. — Минхо, пригоняй в бар, мы тут с парнями сидим,—вдруг, после сказанного в трубке, Хван неожиданно громко рассмеялся,— не, на этот раз парни не мои, но кое-кто тут явно в твоём вкусе. — Минхо?— сконфуженно переспросил Джисон, которому и так не понравился надменно-оценивающий взгляд Хвана, так ещё и говорил он с каким-то, но вообще-то с вполне конкретным Минхо. — Слушай, Ли, пригоняй а, не делай мозги, познакомитесь,— на последнем слове Хенджин поставил особый акцент. Джисону не понравилось, что им распоряжаются таким образом, не предупредив, что к ним присоединится кто-то ещё, так ещё и уверяя того, что Хан в его вкусе. А кто-то спросил самого Джисона? Особенно его задело, что на том конце трубки, вероятнее всего, был тот самый его Ли Минхо, который хотел приехать и познакомиться с каким-то парнем из компании своего друга, даже не узнав его имени. Джисон хотел одного — меньше времени проводить с Минхо, поэтому, скомкано извинившись, под удивленные взгляды парней вышел из душного бара. Хван Хенджин лишь на мгновение улыбнулся уголком рта, что не осталось незамеченным Феликсом, сидящим рядом. Они оба знали о сложных взаимоотношениях Джисона и Минхо, но преследовали разные цели. Ли —помирить двух тянущихся друг к другу людей, которых развели обстоятельства; а Хван — задеть словами Хана, который на дух не переносит Минхо также, как сам Хенджин своего отца. Но Хван Хенджин отнюдь не был плохим человеком. Он слишком долго оставался хорошим мальчиком.***
5 лет назад
— Папа, папа, посмотри на мой рисунок, в школе сказали, что будет проходить элитный конкурс творческих работ, и мою возьмут участвовать,— Хенджин улыбался во все 32 зуба, восхищенно рассказывая о своих достижениях отцу,— Я впервые рисовал масляными красками на холсте, мне так понравилось. — Хенджин, я занят, давай ты расскажешь об этом позже, это же не срочно,- отец сосредоточенно рассматривал что-то в своём ноутбуке, изредка поправляя очки на своём носу,— и вообще, займись чем-то полезным, уроки там сделай, а не за своими рисульками весь день пропадай. — Но Папа, я могу выиграть престижный конкурс, это откроет мне много путей,— Хенджин вновь вдохновленно принялся рассказывать отцу о перспективах, открывающихся перед ним,— я могу стать художником, выиграв этот конкурс, я смогу поступить на престижный факультет. — Ты станешь успешным отучившись на факультете экономики или предпринимательства, а не занимаясь мазней,— твёрдо и будто не терпя никаких возражений, бросил отец. — Но…Папа, у меня есть талант, и я много над ним работаю, чтобы развить,— попытался отстоять свои интересы Хенджин. — Творческие профессии ни к чему хорошему не приводят, ни к деньгам, ни к стабильности,— казалось, Хван старший начинает раздражаться от бессмысленности этого диалога, ведь он все равно остается непреклонным,— Ты же не хочешь стать как твоя мать, ставшая какой-то актриской низкопробных фильмов, она всю жизнь скитается из города в город в попытке заработать деньги и известность, забывая о существовании собственной семьи. — Но она…— Хенджин попытался оправдать поступок своей матери, сам до конца не убедив себя в том, что она все делает правильно. — На этом наш диалог окончен, мне нужно работать,— мистер Хван грозно посмотрел на сына, обозначая, что его мнение не изменится, после чего снова уткнулся в экран ноутбука. Это был лишь один из немногих случаев, когда Хенджину требовалась поддержка, которой он не получал. Он старался ее добиться любыми способами: получением хороших оценок, спортом, увлечениями, но казалось, отцу всегда будет мало. Он умело отбивал у сына интерес к каждому его хобби. Что бы не делал Хенджин, мистеру Хвану нужно было что-то другое: в детстве он говорил сыну пойти погулять вместо того, чтобы сидеть и “брыньчать” на пианино, в младшем школьном возрасте гнал заниматься спортом, а не развлекаться на улице с друзьями, в старшей школе отправлял делать уроки и готовиться к поступлению вместо того, чтобы заниматься любимым рисованием. А Хенджин гнался за похвалой, но когда выполнял то, что говорил ему отец, получал в ответ лишь холодный кивок головой или короткое: “Ты мог постараться больше”. Один из таких “постараться больше” и стал для парня переломным моментом, когда угождать отцу его методами уже не хватало сил. Из школы обзванивали родителей и сообщали о проведении экономической олимпиады городского уровня, что являлось хорошей путевкой в лучшие вузы Сеула. Мистер Хван считал, что его сыну будет полезно приучиться к чему-то более практичному, чем "вождение кисточки по бумажке". Самого же Хенджина эта олимпиада ничуть не интересовала, он не любил математику и все, что связано с цифрами, но знал эти предметы в идеале, как и все остальные дисциплины, потому что, кто бы что ни говорил о его деньгах, он всего в жизни добивался без их помощи. Отличника из него сделали обстоятельства и тяжелый труд во благо его отца. Казалось, если Хенджин перестанет так стараться, он уже не будет собой и потеряет минимальное внимание и уважение Хвана старшего. Время за подготовкой к олимпиаде тянулось невыносимо долго, Хенджин учил новые формулы, повторял все виды возможных задач, зубрил бесконечные листы, вручную исписанные конспектами с теоретическими вопросами. Он забывал есть и спал минимальные 4 часа в сутки, перестал гулять с друзьями и появляться на онлайн уроках рисования. Все эти усилия принесли свои результаты, но не те, на которые рассчитывал Хван старший. Хенджину стало плохо во время урока корейского языка. Он писал сочинение, когда почувствовал, что буквы сливаются в одну бесконечную кашу, а лист медленно уплывает на пол. Парень потерял сознание, приземлившись головой на парту, на этот звук и пришёл преподаватель, который вызвал скорую. В больнице сказали , что это произошло от переутомления и стресса, Хенджин так боялся в чем-то не преуспеть, что пришёл к этой белой и пустой палате, не получив должного вознаграждения за свои старания. Он облажался и чувствовал это особенно остро, виня обстоятельства, судьбу, отца и в большей степени себя. Когда парень очнулся, то не обнаружил рядом друзей, цветов, подарков и счастливых родителей, как это бывает в фильмах. Он открыл глаза и увидел пустоту: пустоту небольшого помещения, пустоту безлюдного пространства, пустоту в своей душе. В дверь без стука вошел врач, разговаривая с кем-то возле себя, Хенджин сразу узнал появившегося в поле зрения мужчину, им не был его отец. Им оказался мистер Ким Чонсу — секретарь его отца, который почти все детство заменял мистера Хвана на всех школьных мероприятиях, касающихся Хенджина, а иногда и заменял отца в вопросах жизни. — Секретарь Ким, где мой отец?— спросил парень, будто заранее зная ответ на свой вопрос. Он просто хотел убедиться, что в этот момент принял верное решение. — У него важная встреча с инвесторами, попросил меня удостовериться, что ты в порядке,— Ким попытался ободряюще улыбнуться. Будучи долго знакомым с этой семьей, он знал насколько поддержка отца важна для сына. — Я так и думал, просто хотел услышать ещё раз,— Хенджин растянул губы в грустной улыбке, не ожидая другого ответа на свой вопрос. Может, если он выиграет олимпиаду, его отец изменится. Олимпиада проходила через три дня после выписки Хенджина из больницы, ему прописали постельный режим на неделю без волнений и напряжения. Но Хван не знал, какого это — лежать весь день в постели. В назначенный день он был в классе и писал олимпиаду на общих условиях, у него было достаточно соперников, но он знал, что приложил много усилий и надеялся, что они окупятся, что отец их оценит. Результаты пришли через пару недель, Хенджин занял второе место. Всего лишь второе, как сказал его отец. В день оглашения баллов парень пришёл в кабинет отца и слегка трясущейся рукой, опуская глаза в пол, положил распечатку на стол отца. Хван старший медленно перевел глаза с экрана ноутбука на распечатку, надменно поправив очки на переносице, после чего покрутил ее в руке, как будто пытаясь понять, что на ней написано. — Мне кажется, тут написано, что ты занял второе место,— мистер Хван перевёл строгий взгляд на сына, тряся бумажкой в воздухе перед его носом,— всего лишь второе. — Со вторым местом даётся крупная скидка на обучение, покрывающая 80% стоимости,— Хенджин выпалил свою речь под грозным взглядом отца,— Я отстал от первого места всего на два балла. — Ты же понимаешь, что дело не в цене? Цифра «два» отличается от цифры «один». Ты это понимаешь? Ты чувствуешь разницу?— Хван старший стал сильнее трясти бумажкой перед лицом сына. — Да, я прикладывал большие усилия и получил результат,— кажется, нервное напряжение парня достигло апогея, потому что он начинал заикаться и путаться в словах. — Значит, ты приложил недостаточно усилий,— мистер Хван с сильным хлопком положил бумагу, после чего перешёл на более громкий тон,— ты мог отстать на один балл или занять, черт возьми, первое место. Ты сделал недостаточно. Ты сделал недостаточно. Ты приложил недостаточно усилий. У Хенджина подгибались ноги, но казалось, будто подогнулась и сломалась напополам опора внутри самого парня. Он смотрел на своего отца пустыми глазами, лишь натянув на лицо грустную улыбку, понимая, что его отец больше никогда не удостоится даже её. Нет, он не собирался убивать себя из-за холодного и бездушного человека, но он собирался перестать перекраивать свою тонкую душу под него. Хенджин отнюдь не был плохим человеком, он был хорошим мальчиком, который боялся стать собой и остаться с этим «собой» наедине.***