***
Главный штаб группировки Свастоны. Зал совещания. — Торговля в зоне пять и шесть проходит гладко. Хотя полиция два раза устраивала проверку, нам удалось сделать вид обычного продуктового бизнеса. На данный момент всем руководит Санзу. — Санзу, у тебя есть что сказать? После хриплого голоса все взгляды переместились на беловолосого мужчину, скучающе попивающего вино. Стоило ему заметить, что чёрные глаза повернулась в его стороны, как он радостно выпрямился на стуле. — Нет, все в порядке. Хотя это и богатые точки, но у них очень плохой опыт работы с подпольными продажами наркотиков. Кажется, в зону пять перевели двух лейтенантов по борьбе с наркоторговлей из зоны десять. Но это не важно, если они будут создавать проблемы, мы от них тихо избавимся. На радостные объяснения Сазну Майки одобряюще кивнул. Вслед за этим раздался почти незаметный скрежет со стороны Дракена. Остальные решили промолчать не только на это, но и на самодовольный взгляд Санзу. Может Майки не замечал этого, но за место его самого преданного человека боролись два титана, один из которых возможно и не осознавал своих ревнивых действий. Но Кисаки это не волновало, прочитав свою часть доклада, он оставил оставшуюся часть собрания на других. Его дни в последнее время были очень напряженными, а пристальный взгляд золотых глаз только действовали на нервы. Будь его воля, он бы взял пару выходных не только от работы, но и от своего заместителя. К счастью, собрание быстро закончилось, и все стали возвращаться на свои этажи. Вернувшись в гостиную, Кисаки устало хотел сесть на свой кожаный диван, но широкая рука обхватила его вокруг талии. — Кисаки, почему ты сегодня такой холодный? Чувствуя, как большая ладонь интимно поглаживает бедро, Тетта нахмурил брови. Конечно он замечал взгляды, что бросал на него Ханма весь день и лёгкие касания тонких пальцев, нацеленных вызвать мелкую дрожь возбуждения. Однако работы было слишком много, чтобы обращать на него внимание. Кисаки мог бы сказать это прямо, ведь они оба знали характеры друг друга, но стоило повернуть голову и встретиться с голодным взглядом, как ком застрял в горле. Больше двадцати лет они вместе, больше двадцати лет Кисаки кормил с руки этого сумасшедшего маньяка. Да, Ханма имел маниакальное расстройство, с которым было бесполезно иметь дело, ведь даже мысль об этом может вывести его из себя. Сейчас в золотых глазах плескалась похоть и злость, скорее всего на то, что его игнорировали весь день. В обычном случае Кисаки начал бы отвлекать его ядовитыми проклятиями или неожиданными новостями, которые придумал у себя в голове. Но рука, болезненно сжимавшая его плоть на правом боку, говорила о тупике, в котором он оказался. — Прости. Сегодня было много работы, поэтому я решил закончить все как можно быстрее и иметь больше времени после. Вместе с уставшим голосом Кисаки использовал свои ухоженные руки, чтобы игриво провести ими по широкой груди. Медленно, дразняще, контролируя силу нажима рядом с сосками. Запрокинув голову назад, он посмотрел прямо в золотые глаза и, приподнявшись на цыпочки, укусил нижнюю губу. Вслед за этим в глубине глаз появился чёрный огонь. Он мог быть предвестником тяжёлой пощечины, после которой Кисаки потеряет сознание, или потока нежности, за которым будет скрываться смертельное желание жестокости. В такие моменты Кисаки приходилось признаться, что он чувствовал лёгкий страх в своей груди, но, к счастью, в этот раз была нежность. Обняв мягкое тело, Ханма наклонился вниз и жадно впился в бледные губы. Кусая и посасывая тонкие, но мягкие губы, он грубо сжимал пухлые ягодицы, красиво обтянутые чёрными брюками. Облизнув верхнюю губу, Ханма широко улыбнулся. — Кисаки, я давно не пробовал твоё горло. Думаю, за сегодняшнюю тяжёлую работу можно получить награду нам обоим. Всматриваясь в чужие глаза, Кисаки с тихим стоном опустился на колени. Было мерзко это признавать, но огромный рост Ханмы был очень удобен, ведь встав на колени, Тетта сразу же встречался с мужским пахом. Расстегнув штаны и опустив молнию, он вытащил наружу твёрдый член, на головке которого уже собирался предэякулят. Недолго думая, Кисаки облизнул головку и, обхватив его край, осунул щеки в попытках высосать все, что может выйти из члена на данный момент. Двумя руками он поглаживал твердые бедра, находя более подходящую позицию, чтобы держаться за чужие ноги. Как только это произошло, Кисаки широко раскрыл рот и быстрым движением опустил голову по самый конец, утыкаясь носом в лобковые волосы. Таким способом он затыкал себе рот, давай мозгу ощущения, что член уже нельзя вытащить. Стоило признать, что ощущение того, как большая головка утыкается в горло, а после двигается вниз в глотку, было всегда как в первый раз. Кисаки мог поклясться, что из-за тупого Ханмы, не умеющего держать себя в руках, все в Свастонах знали, как именно он берет этот член в горло. Он не мог ответить, почему у него вообще нет рвотного рефлекса, но ответ был не нужен, когда он, забыв обо всем, бился головой о мужской пах и без устали облизывал твёрдую плоть. Язык у Ханмы был явно длиннее, но его постоянные высказывания о шаловливом языке самого Кисаки были чистой правдой в буквальном смысле. Тот с профессиональным подходом облизывал выступающие вены и вырисовывал непонятные узоры настолько быстро, что Ханма с трудом мог что-то разобрать, но был уверен, что там что-то было. Всегда уверенный в себе, всегда с заряженным пистолетом под рукой, его босс стоял на коленях и использовал его как инструмент, чтобы трахнуть свой рот. Ханма это любил. Нет, не так. Он упивался похотью и желаниями при одной мысли о своём хозяине, а Кисаки не мог быть ни кем иным. И все же бывали такие времена, когда хозяину приходилось переставать кричать и позволить своей псу вдоволь наесться. Вот и сейчас Кисаки явно ждал, когда Ханма схватит его за блондинистые волосы и с раздражением ускорит темп. Ему всегда было мало. И в этот раз его тоже не хватило на долго. Сжав золотистые локоны в кулак, Ханма оттягивал чужую голову назад, а после резким ударом бёдер толкался обратно. В такие моменты Кисаки не нужно было думать о том, чтобы держатся, он использовал свободные руки, чтобы поиграться с большими яйцами и продолжать гладить внутреннюю сторону бёдер, отдавая приятным импульсом по всему телу. Ханма не продержался долго, зато кончил очень много. Одна из причин, почему он так любил минет Кисаки, было его умение не останавливать движения головой, пока в его глотку льётся сперма. Ханма обхватывал чужую голову обеими руками, наблюдая за тем, как Кисаки возвращается к работе и сосёт его член. Сильная пульсация во рту была довольно приятной, поэтому Тетта старался растянуть этот момент как можно дольше. Со стороны это выглядело так, словно он пытался выкачать всю сперму из чужого член, и возможно он был бы рад, если бы этого было возможным. Но это жалкие мечты, ведь сразу после мобильного спуска Ханма возвращался в твёрдое состояние. Вынув горячий член, Кисаки грубо прошёл по его длине ладонью, а после посмотрел вверх. Было даже глупо надеяться, что Ханме хватит одного минета, поэтому тяжело вздохнув, он прошёл к чайному столику. Этот столик из чёрного дерева хоть и стоит дороже машины, но был по мнению Кисаки слишком низким. И все же это не мешало использовать его во время секс-марафонов. Ложась грудью на холодный стол, Тетта спустил штаны до колен и стал ждать Ханму. Тот с лёгкостью опустился на колени и притянул его за бедра к своему паху. Стоило отметить, что Кисаки уже не был худым подростком. С возрастом он набрал нужный вес, и может природа так пожелала, но больше всего мяса было там, где и хотел Ханма. Что-то внутри него с удовольствием ждало момента, когда можно будет потрогать эти мягкие бедра и ягодица. — Кисаки, ты такой сочный сейчас. Раньше тоже был хорош, но сейчас ты как упитанная курочка. Хочешь член своего петуха? Злобно зарычав, Кисаки резко развернулся и ударил улыбающееся лицо, но Ханма не сдвинулся с места, только присвистнул, медленно проходя в анус. Уже не имея возможности что-либо сделать, Тетта сжал края чайного стола, вслушиваясь в тихий скрип дерева, когда его тело начинало сильно покачивать. Он ненавидел секс с Ханмой по одной простой причине — он чувствовал себя секс-игрушкой, которую насаживали на член ради удовольствия. Может именно эти мысли могли бы помочь не привыкать к ощущениям удовольствия, но Ханма словно назло делал все по-своему. Его большие руки всегда должны были за что-то ухватиться, что-то погладить, а рот должен был быть чем-то занят. Если не удавалось поцеловаться из-за позы, как сейчас, то он начинал кусать и посасывать кожу на шее и на спине. По этой же причине можно было часто услышать радостные слова о бледной коже, ведь раньше было очень трудно оставить следы на сильно загорелой коже. И так каждый раз. Секс был именно тем, что Кисаки никогда не мог контролировать. Вот сейчас он думал, что у них будет грубый и жаркий секс, но Ханма решил по-другому. Он выходил до самой головки, а после очень медленно возвращался обратно, тихо постанывая от жара внутри. Его руки также медленно массировали бедра и ягодицы, иногда болезненно сжимая плоть, словно не давая до конца впасть в сладкую негу. От покачивания своего тела Кисаки был готов закричать. Его соски болезненно терлись о грубую ткань рубашки, а возбужденный член, висящий в воздухе, иногда опускался вниз, соприкасаясь с холодной поверхностью. — Урод… Дай мне кончить. Опуская нежную кожу, Ханма широко улыбнулся, смотря на раскрасневшиеся щёки. — Неужели малыш Кисаки хочет закончить этот раунд? Прошло чуть больше двадцати минут, будь более терпимее. — Это только для тебя второй раунд. Раздражённо цокнув, Кисаки слабо ударил по чужому ребру, готовясь сказать что-то ещё, но сзади послышалось тихое согласие. Крепко сжав ноги под коленями, Ханма схватил ворот рубашки зубами и резким рывком поднял на ноги, поняв Кисаки за собой. Тот громко закричал от неожиданности. Все тело замерло на несколько мгновений от резкого проникновения, к которому чувствительная простата не была подготовлена. Ворот рубашки, оттянутый назад, впился в шею, не давая вздохнуть, вызывая лёгкую панику, от чего ладони ещё сильнее сжали края чайного столика. Однако он был слишком тяжёлым, чтобы поднять слишком высоко, поэтому он с грохотом сдвинулся со своего места. Обняв крепкую шею сзади, Кисаки не заметил, как его очки упали на пол, он был в попытках успокоить себя и уравновесить свое дыхании, но и этому Ханма решил помешать. — Эй, Кисаки, посмотри на себя. Ты ещё жаловался на что-то. Не понимая чужих слов, Кисаки посмотрел вперёд на стену, покрытую чёрным мрамором. В нем он мог смутно разглядеть их отражение, но его внимание привлёк его член, что видно подрагивал в воздухе. Опустив взгляд вниз, он с удивлением обнаружил, что его член сильно дрожал, словно ветвь на ветру, а из головки капала прозрачная жидкость. — У тебя давно не было сухого оргазма, да? По-моему, это уже хорошее начало. Улыбаясь самому себе, Ханма энергично зашагал в сторону спальни, а Кисаки, полный злости, мог только опереться о чужую грудь, не в силах что-то сделать в таком состоянии. В следующий раз ему стоит отвечать на намёки.***
Лёжа в широкой кровати, Кисаки читал недавно принесенные документы, пока Ханма тихо лежал рядом, поставив свою голову на его грудь. — Ну так что, Ханма? У меня остался кто-то из прошлого? Широко улыбнувшись, Ханма погладил рукой кожу над рёбрами. — Уже никого нет. Синенький держался долго, но иногда подушка куда опаснее метро. Слушая чужой смех, Кисаки решил промолчать. Всё равно это уже не имело значения.