Доверие

Уходя утром на работу, Дима забыл закрыть окно, а промозглый ноябрь такого не прощает. Дома было раза в два холоднее чем на улице, поэтому пришлось стащить все одеяла и пледы, которые у него были в принципе. Соорудив себе крепость из всего этого, Дима залез внутрь, и стал шерстить просторы новостных каналов по телеку. Жаль, что теперь там вместо реальных новостей, красуются заголовки «завтра будет полный абзац» и «алкоголизм лучше игромании». Боже, кто это все придумывает? Кто-то действительно считает, что сторчался лучше, чем играть в компьютер? Этот мир уже не спасти. Под невнятное бурчание какой-то дамы, вещающей о традиционных ценностях, развращении молодежи, и тупых пиндосах, он задремал. Телевизор помогал ему не думать о всех насущных вопросах, и отвлекал от очередной истории, где он заболевает раком, и перед смертью говорит Игорю, что любит его. Тот плачет и просит его не уходить… — Всех этих пидорасов надо запретить! Таких выродков в нашей стране быть не должно. К даме в телевизоре присоеденился странный кричащий мужчина, и Дима выключил эту ересь от греха подальше. Кто знает, кому они в следующую секунду пожелают сдохнуть в адском пламени. Американцам? Рэперам? Белым медведям? И тут Димку накрыло. А если Игорь тоже из таких? Под описание угрюмого брутального мужика он подходил на все сто. Если Дима сделает первый шаг, а потом будет устраиваться участковым в деревню Гадюкино, искать пропавшую корову? Это охренеть как пугало. А главное, и не проверишь ведь. Разве что самому шагать в жерло вулкана. А разом ставить под удар плоды стараний стольких лет вообще не тянуло. Благодаря очень удачно сложившимся обстоятельствам или великому проведению, шанс узнать, так волнующую Диму, информацию, подвернулся уже через неделю. Эта неделя прошла спокойно. Дима начал привыкать к странному поведению Игоря, Гром даже начал по немногу рассказывать ему о своей жизни, в общем, все, как-никак, устаканилось. Между ними установились крепкие приятельские отношения. Диму это радовало. Хотя как это произошло, он до конца так и не понял. На очередном дежурстве, задержали мужика, лет сорока пяти. Тот избивал какого-то мальчишку в подворотне. Мужик был скручен Игорем и отправлен в изолятор, а всхлипывающий паренёк, отведен Димой в тот же участок. — Чего он к тебе полез то? — Не знаю. Врёт. Точно врёт. Дима всегда видел, когда люди что-то ему не договаривали, а враньё чуял за милю. Все он знает. Но не признается. — Мужик в допросной. Повозиться пришлось, буйный больно оказался. — Иду. Паренёк был оставлен в зале, а Дима с Игорем направились в допросную. — Гражданин начальник, я не виноват. — Лапшу свою оставь. Тебя взяли на месте, ты хрен отвертишься. — Да он пидор. — А ты гондон. Дальше. — Да я за нашу страну, я за будущее… — За нашу страну вы, Георгий Дмитриевич, налоги десять лет не платили, а алименты пятнадцать. У вас две судимости и отмотаный срок.- пока Игорь перебрасывались любезностями с этим мужиком, Дима пробивал его в ноутбуке. В принципе, он вполне ожидал увидеть подобную картину. — Хера ты, вот технологии пошли. Молодец стажер. Так, патриот, либо ты явку с повинной пишешь, или по сто шестнадцатой пойдешь. — С чего это? — А может и по сто одиннадцатой. Ты ему руку сломал. Дима, конечно, наверняка не знал, сломано ли что нибудь, но мужика припугнуть хотелось. Да и своим не врачебным взглядом, Дима все же мог примерно определить перелом. Очень примерно, но все же. Игорь недоверчиво покосился на него, но план действий понял. — У меня были основания. — Для избиения малолетки? Ну просвети нас, герой хренов. Какие такие основания? — Он гомосек, я видел, как он до дома шел, и с мужиком сосался. Да как я мимо то пройду. А так может мозги на место встанут. — Ахереть у тебя аргументы. Ты мне, например, тоже не особо нравишься, может тебя отмудохать? Глядишь, и у тебя мозги вправятся. Хотя судя по всему, там и вправляться нечему. — А я не понял, вы чё за него? Такие же что-ли? — Мое предложение все ещё в силе. И никто ведь и не заметит, куда это пропал мил человек, кому ты нахер сдался. Ты либо завалишься, либо пойдешь на нары побитый. Это он так из-за сравнения злится, или из-за пацана? — Семьи нет, детей, которые тебя хотя-бы знают, тоже. А друзья алкаши, на следующий день и не вспомнят, что был такой. Дима уже успел нарыть достаточно информации, чтобы понять, что мужик просто обозлился на весь мир. Одинокий безработный алкаш. Страшно. — Так всё, ты меня заколебал, давай обратно, к таким же отбросам. Вон, сегодня барыгу привезли. Одному не скучно будет. А брыкаться будешь, башкой об стену приложу. Скажу, сам наткнулся. Под недовольнве крики мужика, что тот их всех засудит, идут они лесом, педики проклятые, мужик был заперт, а полицейские пошли проверять пацана. — Чего он вам наговорил? Это не я был. Тот просто похож был, я не такой… Пацан был напуган. В какой-нибудь провинции, мужика бы отпустили с почестями, а ему добавили. Не редко такое бывало. — Да не отпирайся, никто тебя не обвиняет. Дима понимал мальчишку. От двухметрового сурового майора, никто не ждал толерантности, выглядел он «Хорошо хоть не отмутузил». — Ублюдки должны сидеть. А ты домой иди. Но сначала в поликлинику, завтра со справкой из травмпункта придёшь. И на людях лучше ничего, подобного рода, не делать. Сам видишь, как народ реагирует. Сейчас только побои снимем, и шуруй. Мальчик, запинаясь начал что-то говорить, но в итоге так и не сформулировал окончательную мысль. Игорь закончил снимать, а Дима заполнял рапорт. Один мужик тронутый, а бумажек, как будто опг засадили. Пацан ушел, а Игорь, с тяжёлым вздохом упал на соседний стул. — Ты закончил? — Ещё пара-тройка страниц, и всё. Можно будет выдохнуть, поехать домой, зарыться в плед и… — Может за шавой тогда? — Как у тебя ещё гастрит не развился? Ты что нибудь кроме шавермы ешь? — Да там готовить надо, муторно больно для меня одного-то. — Хочешь, я тебе приготовлю. — А ты умеешь? — Ещё как, не мешлен конечно, но сварганить что-нибудь, сложнее яичницы, могу. — Вот только у меня из продуктов ничего… — Тогда вместо ларька в четверочку зайдём. Она по пути. — Ладно, пошли. Дима стоял у плиты, и творил свои кулинарные шедевры, пока Игорь листал программу передач. — И тут одни маразматики, сидели бы дома и кроссворды решали, нет им надо в телек лезть. — А что там? — Там, стажер, моральные скрепы и мат корёжит гены. О, гадалки пошли. Через месяц случиться всемирный потоп. Красота. Вот в мое время… Пока Игорь рассказывал ему про честных полицейских и журналистов, Дима приготовил что-то, пахнущее очень заманчиво, и Игорь тут же притащился на кухню. — Охренеть, а это что такое? — Это? Джамбалайя. — Чего? — Название страшное, но это рис с овощами. — А, ну так бы сразу и сказал, француз. Когда они поели, и Игорь нажаловался на своих маразматиков, было уже заполночь. — Блин, я ж так на метро не успею. — Да и хер с ним, с метро, оставайся, у меня диван свободный. Хочешь, на кровать иди, я на диване посплю. — Нет, ты чего, давай я на диване. — Как скажешь. Постельное в шкафу. Оно, конечно, в полумертвом состоянии, но, чем богаты, тем и рады. — Спасибо. — Да не за что. Спокойной ночи. — Спокойной. Дима пошел рыться в шкафу, а Игорь, спрятавшись под одеялом, продолжил мыслительный процесс. Димка умеет готовить, не достаёт до верхней полки, и главное, Димка абсолютно точно не хранитель традиционных ценностей. Из этого следовало, что шанс у Игоря есть. Но вот нужен ли он Диме, вопрос, конечно хороший. Гром со своими метаниями сошёлся на том, что надо просто подождать. А там, глядишь, и само получится. Игорь и сам о себе не знал, что кто-то ему понравиться может. Его единственные более менее серьезные отношения были ещё в институте. Сашка была такой же светлой и жизнерадостной. Тоже дарила ему какое-то желание жить. Но со временем, Игорь стал замечать, что та угасает на глазах. Видимо, долгое общение с Игорем всех такими делает. Он старался всё исправить, но нихрена не помогало. Единственное верное решение — разойтись. Сашка его поняла, до сих пор в хороших отношениях, хоть и не общались уже долго. Игорь не мог не проводить параллелей. Если с Сашкой такое происходило, то что будет с Димой? Рядом с Игорем цветы вянут и трава сохнет. От одного его присутствия рядом всё загибается. Он, конечно, постарается этого не допустить, хоть с Димкой, может, все хорошо будет. Может. Ещё кого-то он себе не простит. Дима, еле как расправился с постельным, и лег. Спать он не хотел от слова совсем. Мысли об Игоре, в его же кватире, приобретали какую-то новую окраску. Всё казалось ещё реальнее. Это пугало, и затягивало одновременно. Все оказалось не так плохо, как Дима уже спроектировал. Как минимум, Игорь не приложит его об стену, если узнает. Игорь начинает ему доверять. Что-то подсказывало Димке, что не с проста майор такой угрюмый. Что-то кроется внутри него, что-то гложет. Дима поможет ему, хочет того Гром, или нет. А тот действительно хочет. Не в одиночку. У него не было детства, не было юности, не было молодости. У него была только работа. И пока Дима готов, хотя-бы находится рядом, Игорь будет с ним. Потому что надоело. Потому что старые раны не заживут никогда. А жизнь должна продолжаться. В одной квартире они думали об одном и том же. Второй шаг сделан. У Димы есть шанс. И у Игоря тоже.