Холодным январским утром на четвертый год после окончания войны она поняла, что внутри что-то сломалось. Словно сердце перестало функционировать как надо. Гермиона плохо помнила как прошел тот день, но абсолютно точно она плакала в кровати в перерывах на болезненный сон. Кажется на следующий день после этого она несколько раз подходила к окну из-за раздражающего стука клювов о стекло. Сова от Джинни, две от Рона, три от Гарри. С остервенением вырубила телефонный кабель. Гермиона ответила на одно из писем, трясущимися руками выводя на пергаменте какое-то оправдание о том, что она заболела или отравилась после праздников.
Сложно определить как это произошло. Гермиона Грейнджер, героиня войны, член «Золотого трио», заместитель главы отдела по охране магического правопорядка заливает слезами свою однокомнатную квартиру в немагическом пригороде Лондона. Казалось, что в ее жизни все шло самым лучшим образом. Новый год она отмечала в компании вечно смеющихся Уизли, влюбленной четы Поттеров, большого количества огневиски и новой партии теплейших свитеров от Молли.
Спустя несколько часов после боя курантов в дом влетел ониксовый филин, который с пренебрежением, свойственным его владельцу, приземлился на заставленный разноцветными кружками придиванный столик с небольшим пергаментом для Гермионы.
«С Новым годом, Грейнджер. Жду отчет по делу Фигинса и тебя через неделю на совещании в моем доме.
Д.М.»
Тогда Гермиона незаметно выйдя на улицу и накинув явно неподходящий ей по размеру пиджак, одолженный несколько месяцев назад в гардеробной Драко, направила ему патронус о том, что Новый год не предполагает к написанию отчетов, поэтому на совещании ему придется обойтись без Фигинса, довольствуясь лишь ее обществом. Впрочем, она знала, что Малфой совершенно точно не будет против такого варианта.
Их отношения развивались далеко не семимильными шагами, но Гермионе нравилось, как ювелирно он заполнял собой все ее мысли. Все началось год назад, когда Малфоя назначили представителем Аврората для совместных расследований с отделом охраны магического правопорядка. С этого момента блондин буквально прописался на минус третьем этаже, где располагался отдел Гермионы. Девушка даже выделила полку под вещи Драко в своем кабинете. Хотя разумеется упаковка эрл грей, зеленая кружка и очки для чтения не занимали много места.
Первые несколько месяцев Гермиона старалась откинуть всевозможные болезненные школьные воспоминания, которые буквально вырывались из головы каждый раз при виде блондинистой макушки. Гарри как-то во время посиделок в пабе спустя полтора года после окончания войны удивленно рассказывал о том, как они с Драко сидели в засаде где-то в на окраине Шотландии на протяжении полутора месяцев. Тогда они выпили весь шотландский виски в округе, и он понял, что Драко изменился. Она тоже видела, что он изменился. Как внешне, так и внутренне. Он возмужал, черты лица стали острее, но взгляд стал тяжелее. Хотя последнее относилось ко всем, кто ее окружал. Гермиона помнила, как после очередной ссоры с Малфоем из-за различных позиций по вопросу процедуры задержания подозреваемого в растрате из отдела международного сотрудничества, она словно впервые заметила его. В его взгляде не было привычного ей отвращения или презрения, там был лишь холод, который окутывал сердце тончайшим слоем льда. Она понимала его и видела, что он точно также не спал из-за переработок (или ночных кошмаров). Видела, как он прожигал взглядом стену во время допросов выходцев из бывшей чистокровной элиты, и пусть о причинах она могла только догадываться, но общий мотив был ей известен.
Прошлое преследовало их, шагая бесшумной тенью повсюду. Они сталкивались с ним в лицах других работников министерства, в оживленных переулках Косого переулка, блеклых коридорах Святого Мунго, куда первое время после войны направляли на наблюдение целителям разума всех, кто сражался с Пожирателями смерти. Гермиона ходила на прием на протяжении двух месяцев, пока готовилась к аттестационному экзамену в Министерство. И сталкиваясь у кабинета целителя с покрасневшими глазами Падмы Патил или руками Лаванды Браун, постоянно перебинтованными из-за наносимых ею же увечий, Гермиона думала, что
она справляется.
И когда спустя пять месяцев и двенадцать дней совместной работы Малфоя госпитализировали в Мунго со многочисленными ранениями от режущего заклинания, полученного во время задержания одного из бывших пожирателей, она справилась с волнением и переступила порог его палаты с термосом его любимого эрл грея и круассанами из кафе напротив Министерства. В тот день она схватила его за руку, возмущенно отчитывая за несоблюдение всевозможных правил безопасности. Драко лишь хмурился, бормоча что-то о пропускном режиме и инстинкте самосохранения, крепче сжимая ладонь Гермионы.
Спустя две недели после выписки Гермиона справилась со своими чувствами и ответила на поцелуй Малфоя, когда на корпоративе по случаю окончания второго квартала он вжал ее в стену бара Косого переулка. И вот, спустя месяц бессонных вторников в квартире Гермионы и таких же пятниц в Малфой Мэноре с перерывами на поцелуи в кабинете Грейнджер на минус третьем этаже Министерства, Драко отправили в командировку по ту сторону Ла-Манша из-за очередной цепочки экономических преступлений, для расследования которой было необходимо содействие британских авроров.
Гермиона справлялась с отсутствием Драко. Она больше времени проводила у Поттеров, играя с малышом Джеймсом, запустила проект по оказанию юридической помощи жертвам войны, которые не могли позволить себе услуги адвокатов. Даже посещала занятия в кулинарной школе в центре немагического Лондона по вторникам. Малфой направлял ей почтовых сов три раза в неделю, описывая Париж как «легкомысленную громаду в центре Европы в стиле Гермионы Грейнджер», позволяя себе иногда сделать приписку о том, что скучает или хотел бы увидеться как можно скорее. Гермиона в свою очередь научилась распознавать под его немногословностью скрытые послания. Например, когда последняя точка в письме была больше похожа на кляксу, такую несвойственную наследнику рода Малфой, значит он не решился сделать приписку, но очевидно хотел этого. И такие кляксы-точки значили для нее намного больше любых других признаний. Она понимала его. И вместо точек всегда делала приписки о том, что ждет его.
Когда Драко неожиданно прибыл в Лондон на два дня в ноябре, Гермиона взяла два отгула в надежде провести как можно больше времени вместе. И пусть этого не произошло из-за отчетности в Аврорате, но она успела показать ему как пользоваться телефонными будками в немагической части Лондона и приготовить подобие итальянского ужина, которому научилась в кулинарной школе. Было забавно наблюдать, как Драко прятал за раздражительностью такую несвойственную ему нерешительность, когда залезал в телефонную будку и неуклюже пытался набирать номер. Или когда покорно ел явно не успевшую приготовиться лазанью, но номер Гермионы он записал, а остатки лазаньи взял с собой во Францию. И последующие полтора месяца помимо трех сов в неделю, они созванились по телефону каждые выходные. Гермиона справлялась.
Она справлялась.
Справлялась.
Но одним январским холодным утром она поняла, что
не справляется.
***
Она не помнила как это настигло ее. Накапливалась ли тревожность какое-то время или же она пришла внезапно. Но она пришла, захватив ее в свои объятия и не отпуская. На третий день Гермиона поняла, что глаза раздражающе жгло. В зеркале она видела лишь пустую оболочку с растрепанными волосами, следами от подушки на правой щеке и совершенно бесцветным взглядом. В совокупности с мятой футболкой, на которой ярко выделялись два пятна от зубной пасты, вид был явно не очень. Как будто все резко потеряло свое значение. Призраки прошлого хотят, чтобы их видели, чувствовали, ощущали вместе с каждым вздохом. И Гермиона начала их ощущать в каждой клеточке своего тела. Трупы, бесконечная боль, родители, которые так и остались в Австралии из-за отсутствия возможности восстановить им память до конца. Проведя несколько месяцев в солнечном Сиднее мистер и миссис Грейнджер вспомнили, что у них есть дочь, но не смогли вспомнить о том, что любили ее. Как сбой в компьютерной системе или неправильно составленный логарифм, не все элементы подлежат восстановлению. И факты о своей забытой жизни вспомнить куда проще, чем чувства к другому человеку.
Оглядывая свою небольшую некогда уютную квартиру она наверное должна была чувствовать обеспокоенность за царивший беспорядок, но была лишь необъятная пустота. Гермиона достала из холодильника последний почти просрочившийся йогурт и вернулась в кровать. По телевизору показывали недавно вышедший ромком о некой Бриджит Джонс. Спустя двадцать минут Гермиона укуталась в одеяло и уснула.
***
Стук в дверь, доносящийся до девушки сквозь шум телевизора и разбудивший ее, спустя три минуты и двадцать пять секунд заставил ее подняться. Встретиться с кем-то в таком состоянии было последним чего бы ей хотелось, но и вызывать мастера, чтобы починить дверь, доживающую, судя по всему, последние свои минуты, также не хотелось. Гермиона рассредоточено осмотрела комнату в поисках халата, но так ничего и не найдя медленно открыла дверь.
Первым, что она ощутила был запах мяты перемешанный с утренним кофе. Лишь по запаху она понимала, что он вернулся. Она точно считала дни с его отъезда, но в ту самую секунду, как его руки, схватив за плечи, трясли ее, Гермиона не могла вспомнить даже какое сегодня было число.
— Какого черта Грейнджер?! Какого черта ты полчаса не открывала мне чертову дверь! Я получил три письма от рыже…- он прожигал ее взглядом, надавливая рукой на подбородок и заставляя посмотреть на него.
Рассмотрев ее с ног до головы, Драко нахмурился, заправляя беспорядочные кудри за ухо.
— Гермиона…- мягко протянул он, — что произошло?
Казалось, что она только сейчас поняла, что Малфой стоял рядом, все также держа ее подбородок. В глазах снова предательски защипало.
— Я… Я не… - голос предательски дрожал, а в голове не было ни единой связаной мысли. — я не знаю… Я не понимаю.
И кажется ему было достаточно этого невнятного объяснения, потому что он оторвался от нее на секунду, чтобы завезти чемодан в ее квартиру и закрыть входную дверь изнутри. Гермиона наблюдала как будто со стороны, как он вздохнув, явно устав после долгой дороги, поднимает ее на руки, тихо возмущаясь, что она явно сильно похудела. Малфой аккуратно опустил ее на кровать и, убирая пустую упаковку из под печенья, лег рядом, прижимая девушку к груди.
В этот момент Гермиона подумала, что его руки стали для нее целым миром.
— Гермиона, ты можешь рассказать мне о том, что случилось. Тебя сегодня не было в Министерстве, ты не выходила на связь почти неделю. - он прижал ее крепче, пока его шепот доносился где-то над ухом.
— Мне кажется я не справилась … - прошептала она ему в шею перед тем, как слезы начали застилать ей глаза и она вперемешку со всхлипами начала рассказывать о том, что запуталась в том, что чувствует и не чувствует. Что мир буквально угасает в ее глазах, а сама она задыхается в океане, ощущая как вода заполняет легкие.
Сложно открывать свою душу, когда ты сама не понимаешь почему все так, как оно происходит. Но вместе с разрешением быть слабой, не гнаться в вечной гонке за карьерой и успехом, становилось проще от того, что рядом был кто-то, кто мог просто выслушать. С кем можно разрешить себе быть той, кто не справляется.
Малфой внимательно слушал, распутывая локоны и шепча на ухо, что они справятся. Потому что если ее силы закончились, то он рядом, чтобы поделиться своими. И Гермиона, засыпая в его объятиях впервые за череду этих однотонных дней подумала о том, что
после самого темного времени наступает рассвет.
