photographer v2

нервно постукивая пальцем по поверхности небольшого стола, застеленной белой скатертью с разнообразными бумажными цветами и лентами, курсед тяжело выдыхает. атмосфера, грубо говоря, удручала, наводила скуку от неимения интереса к предстоящему мероприятию, а если быть точнее, свадьбе. не так давно отец привел домой очередную женщину, закрывая дыру в своем сердце после утраты любимой жены. юноша не осуждал его, старался поддерживать и входить в положение, но присутствие очередных неизвестных женщин в доме иногда раздражало. но эта блондинистая особа, до жути слащавая и заботливая, пробыла в их доме, на удивление, достаточно долго. да так, что все это дело дошло до свадьбы. курседу откровенно похуй уже стало, с кем отец спит и кого в дом водит под очередным прикрытием боли в груди. с дня смерти матери прошло уже около шести лет. это оставило свой осадок в юном сердце, но со временем боль утихла, а воспринимать смерть стало как-то проще. хоть сейчас маленькое сердце жмется от воспоминаний где-то в груди, он не обращает на это дельного внимания, упиваясь раздраженностью. все вокруг пляшут под веселую музыку и веселятся, кричат, пьют алкоголь, заедая это все вкусными блюдами, пока курседа душит собственный галстук и атмосфера душного летнего вечера. красные лучи закатывающегося солнца пробиваются сквозь арку, украшенную белыми пышными розами, лентами и шарами. самое главное торжество уже прошло, уступая место звонкой тамаде с конкурсами, обилию питья и шумным разговорам. курседу скучно. они за городом, где интернет еле ловит, а слиться от гостей, чтобы порубиться в очередную каточку в доте, не получится. они как минимум за двести километров от шумного города. все, что ему остается, пить вино, ведь еда уже не лезет, натягивать радостную улыбку и отнекиваться каждый раз, когда его пытаются вытянуть на очередной танец или конкурс. в глаза бросается черное пятно. невысокий юноша с темным гнездом на голове, в растянутой футболке и клетчатых штанах, больше похожих на пижамные, расхаживает по территории, тонкими руками сжимая фотоаппарат. он так сильно выбивался из толпы, одетой в праздничные шикарные платья, строгие костюмы с рубашками, что курсед удивляется, почему не заметил его раньше. если это нанятый фотограф, получается он здесь расхаживает с самого начала. точно. он видел его уже, когда только приехал, но не обратил никакого внимания, пропуская мимо глаз. сейчас же, возможно под действием алкоголя, юноша замечает его. незнакомец выглядит устало. с самого начала торжества на ногах, ни присесть, ни отдохнуть, благо можно было поесть, а не работать на голодный желудок. он присаживается на корточки, прижимая колени к груди, оттого кажется еще меньше, направляет камеру на молодоженов, хотя трудно таковыми назвать людей, которым давно за сорок. подбирает нужный ракурс, выстраивая интенсивность, делая кадр более приятным и красивым. пару снимков со вспышкой и без, с разными позами, поцелуями и предметами - фотосессия у свадебной арки на фоне заката совершена. последний луч лизнул своим светом верхушки деревьев и по всей территории банкета зажглись красивые гирлянды теплого цвета. ими были украшены столы, небольшая сцена и стоящие высокие фонари, а также дорожка к съемным домикам для решивших переночевать гостей. курсед, совсем немного покачиваясь, подходит к огромному торту с четырьмя ярусами, белым кремом и множеством ярких мастичных цветочков. оглядывает его, думая, где бы лучше отрезать кусочек, выискивая самый вкусный участок с шоколадной начинкой. каждый ярус был со своим вкусом, а на верхушке красовался букет спелых ягод с фигурками молодоженов. краем глаза замечает подошедшего фотографа, держащего в руке белое блюдце. тот облизывает губы, тоже присматривая себе кусочек. какая-то детская искра пробегает в его глазах и он тянется к самому верху, намереваясь взять кусочек с ягодами. но не дотягивается. высокий стол, около метра, да и не маленьких размеров торт, не позволяют хрупкому юноше дотянутся до верхнего желаемого куска. — достать? — курсед усмехается этой нелепой ситуации, замечая молчаливый кивок и принимая блюдце из чужих рук. дотягивается до куска, почему-то старательно выбирая самый ровный и красивый из всех по его мнению, выкладывая его на белую посудину. — держи. тот лишь вновь кивает в знак благодарности и отходит к пустующему небольшому круглому столу. кажется этот стол был поставлен специально для людей, кто находится здесь не как гость, а как работник, та же тамада, священник, который уже покинул празднество, парнишка, отвечающий за музыку и свет, и тот привлекательный фотограф. курсед наконец выбирает понравившийся кусок, как ему кажется, самый аппетитный и вкусный, а после окидывает банкет взглядом, направляясь к отдаленному столу, где и сидел тот юноша с гнездом на голове. тут тихо, музыка не так долбит по ушам, нежели за столами у колонок. свет здесь только от гирлянд по краю стола и отголоски фонариков со сцены. темно, тише и намного уютнее, нежели рядом с толпой неизвестных родственников, понаехавших отовсюду. курсед молча садится за стол, пододвигая стул в белоснежном чехле и пышным фиолетовым бантом на спинке, умещается удобнее, закидывая одну ногу на другую. поглядывая на сидящего напротив парня, что делал вид, будто ничего не происходит, а наконец выделил себе несколько минут отдыха от беготни за очередными бесполезными фотографиями. молча ел свой торт, даже не глядел в сторону подсевшего. курсед же в свою очередь во всю глазел на парня, то ли от дикого интереса, то ли от выпитого алкоголя. одно другого не отменяет, ведь он буквально обгладывал его карими глазами, разбирая по слоям, словно этот торт. — может хватит? — спустя несколько минут назойливого взгляда незнакомец все же подает голос, кладя звонко ложку на блюдце. берет стаканчик с соком, потягивая жидкость из трубочки, стараясь не закипать. он на чужом празднике и создавать конфликт не намерен. — нет, — широкая улыбка расплывается на лице курседа, а проворливые глаза бегают по раздраженному юноше напротив. — мужик, дай спокойно пожрать, я пиздецки устал, — он выдыхает томно и устало, сгорбив плечи и откидываясь на спинку стула. фотоаппарат кладет на край стола, прикрывая глаза и потирая их от недосыпа. — ешь, я че, те в рот лезу? — юноша усмехается, продолжая бегать взглядом по шее и открывшейся взору ключице. — курсед, — тянет руку через стол, получая ответную реакцию. — акума, — сухо и еле внятно, он снова принимается за еду, не позволяя себе оставить этот прекрасный кусочек недоеденным. — а меня пофоткаешь, акума? — курсед будто насмехается, кивает в сторону хорошего фотоаппарата, — я тоже хочу фотосессию, — предлог увести парня от толпы такой себе, но главное, что рабочий. — ага, голым в постели? — усмехается в ответ. вот же чертенок. не зря курсед внимание на него обратил, он точно отличается от всех присутствующих одногодок здесь, ведь те будто недо-зрелые люди, в свои девятнадцать-двадцать думают о семье и детях. курсед не из таких. и акума видимо тоже. — ну, если хочешь, можно и голым, — ехидная улыбка лезет на лицо вновь. он подпирает голову рукой, рассматривая родинки в приглушенном свете на чужом лице. замечает как на эти щеки заползает румянец, не оставляя от былой уверенности и следа. — да шучу, тут это, спуск к берегу есть, хочу там. — окей, а мне за это деньги заплатят? я бедни, — акума отправляет ложку в рот, облизывая ее кончиком розового языка, а курседу это покоя не дает. — ну или как-нибудь договоримся, — молодой человек дергает темными бровями, подобные шутки будут актуальны всегда и везде. — ну, я заплачу конечно, — играет бровями в ответ, не удерживаясь и заливаясь смехом, — считай сниму тебя на час. — эээ, — излюбленное выражение эмоций юноши, что подхватывает смех. — ну у тебя и смех, блять, как у жабы. — ой, закрой еблище, у тебя не лучше, — в голосе не слышится оскорбление, лишь нотки стеба и иронии друг над другом.

***

— слышь, бро, я закончил вроде, ну, по крайней мере, тут уже больше нечего фотографировать, все пьяные. — акума подходит к курседу спустя где-то час, отвлекая его от увлекательного занятия - поиска точки, где ловил бы интернет, касаясь ладонью плеча. — а, ну, го, — юноша убирает телефон в карман, подхватывая бутылку хорошего шампанского, отдающего кислинкой. — а хотя, вщ, впизду эту фотосессию, я урод ебливый какой-то. — че? — акума не вдупляет, изгибая бровь. на улице совсем стемнело. — ну, я тогда погнал домой. — а че, ты не останешься? — мне по-твоему на этих стульях спать? — новый знакомый бережно закрывает объектив крышкой, после складывая фотоаппарат и все оборудование в специальную сумку. — мне негде спать, да и уже прохладно становится, я ниче с собой не взял накинуть, — каким бы жарким не был этот день, к вечеру становилось прохладно, еще с учетом того, что они находились на территории вблизи протекающей реки. — а, так это, ну, — кареглазый мнется, о чем-то задумываясь, — ночуй у меня в домике. я все равно один, там вроде диванчики были. — не, мужик, это неудобство на диване, да и я домой хочу, помыться, отоспаться, с этими пьяными, орущими гостями я еще полночи спать не буду. а мне еще и завтра тут орудовать. — акума ломается, жмется от прохладного ветерка. хочет поскорее съебаться. — ну спи на кровати, хули, — немного поразмыслив, курсед стягивает с себя черный пиджак, что сковывал его движения весь вечер. он бережно накидывает его на чужие тощие плечи, покрывая руки, что защищены от комаров и холода лишь коротким рукавом. — не ломайся, че ты, разве тебе хочется ездить туда-сюда. — да не, я поеду, — акума опускает взгляд, перебирая ногами по земле, ковыряя носком кроссовка почву. неловко становится ему в компании этого парня. — у тебя проезд входит в стоимость оплаты работы? — нет. — ну, вот и хули ты ломаешься, тебе оно надо кататься в город и завтра обратно? ты сейчас только часа через два дома будешь, а время уже три, — курсед накидывает все больше и больше аргументов, лишь бы новый знакомый остался с ним еще немного. иначе он умрет от скуки и одиночества. — и начнется завтра все где-то в девять-десять утра, ты даже толком поспать не успеешь, как тебе обратно ехать нужно будет. еще и деньги на дорогу. акума поднимает взгляд, прикусывая губу, чуть хмурится, взвешивая все «за» и «против». — оставайся, — курсед хлопает по плечу, перехватывая сумку с оборудованием и закидывая к себе на плечо лямку, — идем. юноше ничего не остается, кроме как последовать за новым знакомым, плетясь по вытоптанной, освещенной гирляндами дорожке к домику. деревянная дверь отворяется, облизывая своим теплом, сохранившим стенами в течении дня, пропускает парней внутрь, поглощая во тьму. курсед щелкает выключателем, озаряя просторную комнатку теплым светом, более напоминающую номер в отеле. здесь есть все для хорошего проживания на несколько дней. теплого оттенка деревянные панели, которыми обиты все стены, добавляли уюта; широкая мягкая кровать, застеленная пушистым пледом и взбитыми подушками разных размеров; плазменный телевизор напротив; небольшое окошко со светлым тюлем и плотными шторами; даже небольшая кухонка и отдельный санузел. компания турбазы хорошо поработала над имиджем и комфортом, а отец курседа видимо неплохо постарался с выбором места для проведения свадьбы, раз тут такие шикарные домики. — ты хотел искупаться вроде, можешь сгонять, я пока раскумарюсь, — курсед кидает на небольшое светлое кресло сумку с аппаратурой, сам направляется на кухонку. здесь точно должен быть штопор среди предоставленных столовых приборов. — а, ну окей, — акуме неловко, но он все же сбрасывает с себя чужой пиджак, аккуратно вешая его на вешалку у двери. направляется в ванную. сменной одежды нет и это хуево, ведь за весь вечер беготни туда-сюда он успел знатно пропотеть. юноша лишь надеется, что вода и пахучий гель помогут с этим справиться. курсед раскинулся на постели, вытягивая уставшие ноги и опираясь спиной о каретку, подложив под поясницу подушки. здесь интернет ловит куда лучше, отчего юноша тут же погряз в скроле социальных сетей, не замечая даже, как, спустя пятнадцать минут, в комнате показался новый знакомый. — а, ты уже все? — курсед отнимает взгляд от телефона только когда чужое тело приземлилось задницей на мягкий плед, прогибая матрас под тяжестью еще одного тела. — буишь? — он протягивает бутылку шампанского, опустошенную уже на одну четверть. молча акума забирает из чужих рук алкоголь, примыкая к горлышку губами. пузырьки щекочут горло и, кажется, прыгают где-то в животе, оставляя на губах и в полости рта кисловатый привкус. парни заводят разговоры, начиная обсуждать поверхностные темы о деятельности сережи, как он позже представился, о нежелании курседа учиться и что-либо делать в этой жизни; находят даже общие интересы, в виде прокрастинации в доте и прямых трансляциях на твиче, что проводились время от времени. алкоголь развязывает язык, давая возможность парням открываться чуть больше друг другу. так остаются незамеченными легкие касания ладонью курседа к тощему бедру нового знакомого и то, как он ловко приобнял парня за плечо, пока они лежали на кровати. — бля, мужик, давай поебемся? — бормочет куда-то в шею акума, носом морщась от щекочущих длинных прядей, выкрашенных в красный и черный. — давай, — курсед усмехается, опуская руку с плеча на талию, скрытую под оверсайз футболкой, сжимает бока, носом касаясь носа напротив. смотрит долго в зеленоватые глаза, водя кончиком носа по розоватой щеке, пока чужая ладонь не ложится ему на скулу. губы в итоге соприкасаются друг с другом, вплетаясь в зыбучие ласковые поцелуи малознакомых друг другу людей. юноша прикрывает глаза, укладывая вторую ладонь на плоскую грудь темноволосого, оттягивая ворот. путается в ткани, потому плетется под нее, оглаживая уже бархатную кожу ребер под футболкой. сам акума льнет ближе, ногами путаясь с чужими, вылизывает чужой рот смазано и напористо, желая получить все и сразу. курсед отстраняется, но лишь на мгновение, чтобы стянуть чужую футболку, позволяя пухлым губам опуститься к желанным ключицам, что весь вечер мозолили ему глаза. вереницей поцелуев он проходится по всей шее, выпирающим костям ключицы, переходя на плечи и оставляя там пару укусов. поваливает парня на постель полностью, переступая ногой и усаживаясь на чужие бедра. татуированными пальцами медлительно расстегивает пуговицы рубашки, после откидывая ее в сторону. нависает над юношей, шершавым языком проходясь по грудной клетке, останавливаясь на солнечном сплетении смотрит глаза в глаза, ухмыляясь, снова ведет слюнявую дорожку языком, но уже вниз, очерчивая кончиком впадину пупка, надавливая, проникая в ложбинку и вылизывая ее, носом, утыкающимся в торс, ловит нотки аромата геля для душа, ступает ниже, натыкаясь языком на темную коротких волосков дорожку, уводящую от пупка к самому паху, скрытому под резинкой клетчатых штанов. молча бросая взгляд на акуму, подрагивающего от поцелуев и ласк, как бы спрашивает разрешения на продолжение. пальцами оглаживает топорщащийся стояк, а после одобрительного кивка, оттягивает клетчатую ткань ниже, оголяя вовсе парня. с улыбкой он осматривает тело под ним, кончиками холодных пальцев водит по паху и лобку вокруг стоящего члена, достающего до живота от сильного возбуждения. акума заливается смущением, прикрывая ладонью лицо и скрывая тихий стон мычанием, когда курсед проводит широкой полосой от основания до красноватой головки, слюнявя ствол с выпирающими венами. оттягивая кожу на плоти, юноша берет в рот головку, обволакивая теплом и мягкими тканями полости рта. от такого акума вздрагивает и сдержать стон уже не удается. жмурится, сжимает в ладонях простынь, старается не смотреть вниз, чтобы не утонуть в собственном смущении. курсед начинает потихоньку двигать головой, вбирая все больше. он не знает, что им движет и почему решился на подобное, алкоголь здесь только подогрел обстановку, но что же стало причиной возгорания? пальцы на ногах хрустят, когда кареглазый вбирает по середину, а головка ощущает мягкую ткань гортани. уретра изливается естественной смазкой солоноватого вкуса, член подергивается, когда его выпускают изо рта. широкая ладонь сжимает у основания и не дает закончить раньше времени, растягивая удовольствие. акуме кажется будто он в раю, таких ощущений никогда доселе он не ощущал, а ласковые кисти, водящие по всему телу, задевающие соски, ребра и ягодицы, подливали масла в огонь страсти и блаженства. курсед отстраняется и тянется к мини-бару, в котором только сегодня днем видел пачку презервативов и лубрикант, еще и посмеяться успел с этого. слова казались лишними, они застревали где-то в горле, уступая место ласковым касаниям и поцелуям обоих. потому акума молча принимает сидячее положение, останавливая парня рукой у постели, не позволяя отдалиться и снять одежду самостоятельно. он ласково скользит ладонями по худощавому торсу, останавливаясь на плотном кожаном ремне. пальцами касается головки сквозь брючную ткань, улавливая скулеж где-то сверху, растирает выделившуюся смазку между двумя пальцами и кидает хитрый взгляд на высокого юношу, что широко ухмылялся, поглаживая его за ухом. расправляясь с бляшкой ремня, сережа тянет вниз брюки с боксерами, высвобождая наружу крупный изнывающий возбуждением стояк. мимолетно он впадает в ступор, шумно сглатывая и оценивая размеры. решается и все же касается горячим языком сочащейся головки, обхватывая ладонью плоть. смотрит пронзительно в карие глаза, а с ракурса сверху юноша снова выглядит в разы меньше и хрупче. в крашенной голове мозг мысли путает, комом сплетает, выводя лишь одну вперед: этот пьяный акума так идеально и правильно смотрится с его членом во рту. от этого возбуждение накатывает только сильнее, хочется как можно скорее взять парня, по самое не хочу, до криков, до хруста костей в пояснице. но пока он позволяет парню вылизывать свою пульсирующую головку, закатывая глаза от ощущений. в маленьком рту до жути приятно и горячо. утирая текущие слюни с подбородка, курсед все же не выдерживает, сжимая широкой кистью челюсть и отводя ее в сторону от своего органа. сам разбирается с лишней одеждой, укладывая юнца на мягкие подушки. выдавливая на пальцы прохладного лубриканта, смазывает нутро, проскальзывая внутрь на одну фалангу. акума тут же вцепился в его руку, тем самым прося быть осторожным и не спешить. мягкие поцелуи рассыпаются по всей поверхности внутреннего бедра, стремятся к тазобедренным костям, лобку, животу, опадая везде, словно лепестки, лишь бы отвлечь от неприятных ощущений в заднем проходе. спустя какое-то время в задницу лежащего спокойно проникало три пальца, оттого курсед решает действовать, не в силах больше терзать свое и чужое возбуждение. устраиваясь между тощих ног, хватает под острыми коленями, устраивая их у себя на бедрах. мокрой головкой касается нутра, не забывая смазать свой ствол дополнительной смазкой. про презерватив забывает вовсе, а тянутся за ним уже нет сил. хочется быстрее проникнуть в тело. он знает, он чист, да и акума, судя по всему, девственник. аккуратно проталкивая головку в разгоряченное нутро, юноша тяжело выдыхает, сходя на рык. снова осыпает поцелуями нагое тело, потихоньку проталкиваясь все глубже. темноволосый прогибается, хнычет, цепляясь пальцами то за крашенные волосы, то за хлопковую ткань простыни. ощущения странные, чувство инородного тела, заполняющего его изнутри, ощущение рельефной головки и каждой выпирающей вены - сводят с ума, заставляя органы внизу живота скручиваться. акума тяжело выдыхает полной грудью, сжимая чужие волосы на затылке, курсед упирается лбом в его плоскую грудь, войдя до основания. ладони оглаживают хрупкие бедра, бегая от тазобедренных топорщащихся костей, до колена и щиколотки. с минуту они тяжело дышат в унисон, привыкая к новым ощущениям: кареглазый - к невероятной узости внутри обволакивающих мягких стенок, акума - к большому инородному телу в никогда до этого нетронутом нутре. парень поднимает голову, широко улыбаясь и скользя обратно из тела, но не выходит, снова проталкивается внутрь, ощущая чувствительной головкой комочек нерв. худощавый юноша под ним вскрикнул, изгибаясь до хруста в пояснице навстречу телу, стараясь снова насадиться в том же направлении. пару мгновений и курсед ритмично вбивается в тело парня, придерживая за костлявые бедра обеими руками. насаживает на орган полностью, горячо выдыхая. на лбу и плечах выступила испарина. он опускается к груди юноши оставляя рубиновые засосы на бледном теле, продолжает плавно двигать бедрами, придерживая парня. тот сладко стонет, утыкаясь лицом в ткань подушки, на которой раскинулись темные еще не высохшие после душа волосы. курседу эта картина кажется пиздецки сексуальной, потому он не ленится дотянуться до лежащего на кресле фотоаппарата, быстро включает его, открывая объектив. щелк. камера запечатлела лежащего, распаленного возбуждением юношу, раскинувшего тонкие руки в стороны, с опухшими от долгих поцелуев губами и россыпью алеющих засосов на шее и груди. идеально. пару снимков отправляются в сохраненную галерею, а курсед рычит, откладывая аппарат и ускоряя темп, ладонь кладет на изнемогающий член парня, стараясь сравнять ритм. время бежит незаметно, пока два юных тела сливаются в страстном танце любви(?). они не знают, кто друг другу теперь, но каждый определенно подумал о дальнейшем близком общении.

***

akumaqqe 12:48 *фотография*

zxcursed 12:49 бля, чел, где ты это взял?

курсед вмиг краснеет, ощущая как член наливается кровью, принимая стоячее положение. с той самой ночи прошло около недели. akumaqqe 12:49 фотки блять со свадьбы редачил а тут в галерее ты пидорас знаешь как мне стыдно теперь я нахуй наткнулся на это

zxcursed 12:49 АВХЫАВЫХАВЫФХФАВЫХФАВЫХ

zxcursed 12:54

*фотография*

курсед отправляет фотографию стояка в домашних штанах, открывая присланное фото и опуская ладонь на член.