Искренность намерений

      Совсем недавно жители деревни Цинцэ снова пожаловались на огромное количество пиро-слаймов, сновавших из-за нынешней жары теперь по всей местности, оставляя после себя жженые следы, и, безусловно, уничтожали тем самым урожай и пугали животных, лишая людей еды, лечебных трав и комфортной жизни. Жара и засуха и так ударили по местному промыслу, а так ситуация и вовсе становилась катастрофической.       Чун Юнь, завидев объявление, сразу же поспешил откликнуться, ведь кто, как не обладатель крио-глаза Бога справится с огненными чудовищами? И пусть ему самому такая погода была противопоказана, но уж больно хотелось использовать на практике плоды своих тренировок по сдерживанию и контролю энергии ян, что показалось ему отличным поводом для этого, да и с жителями деревни он был хорошо знаком, часто приходя туда за снадобьями, отчего дело даже воспринималось чуть ближе к сердцу. Идти в одиночку он даже и не думал, тут же пригласив с собой Син Цю, который, в свою очередь, сразу согласился, вспоминая вкуснейший чай в домике дядюшки Кая, да и как он мог отказать дорогому другу? С ним он был готов отправиться хоть на вершину Драконьего хребта.       День и правда выдался знойным, поэтому чай было решено взять с собой в сухом виде, и когда со слаймами было покончено, хотелось одного - наконец оказаться в более прохладном месте. Ноги в сапогах гудели от боя и жары, и Син Цю порой даже завидовал другу, носившему куда более простые туфли, не доставляющие таких неудобств. Волосы на шее взмокли от пота, челка прилипала ко лбу, а тело под расшитым сюртуком и вовсе будто горело и казалось неприятно липким, тогда юноша мысленно порадовался тому, что он хотя бы в шортах, а не в длинных штанах. Изможденно выдохнув, он наконец расстегнул золотые пуговицы, стянув с плеч мешающую вещь, оставаясь в одной тонкой рубашке, и снова покосился на идущего рядом друга, к удивлению, даже не покрасневшего, что было совершенно странно в условиях его проклятия.       — Юнь-Юнь, неужели тебе совсем не жарко? — с неподдельным интересом спросил Син Цю, заглядывая в ледяные глаза.       — Я сам охлаждаю свою тело с помощью мантр и новой техники, — спокойно ответил Чун Юнь, но Син Цю определенно слышал в его голосе гордость.       И это неудивительно, два последних года усердных тренировок действительно принесли свои результаты, если еще пару лет назад он падал в обморок от одного глотка горячего чая или часа на жаре без дюжины мороженого, то сейчас от прежних проблем не осталось и следа.       — Но разве ты не тратишь много сил на это? — не унимался Син Цю, его любопытство с годами никуда не делось.       — Иначе до Ваншу не дойдем, — пожал плечами тот.       А вот Син Цю долго ждать не хотелось, у него встроенной функции автоматического охлаждения не было, поэтому, ничего не объясняя, он сошел с каменной тропы, заметенной пылью и сухой травой, по пути скидывая на землю сумку и меч.       — Куда ты? — тут же повернулся в его сторону Чун Юнь, — Снова ты в своем репертуаре, ц, — цокнул юноша и пробубнил сам себе, но за другом все же пошел.       — Очень жарко! — смеялся Син Цю, стягивая с ног сапоги и небрежно бросая их на каменистый берег, — Искупаемся? — спросил мечник и подошел к кромке воды, разминая ступни на камнях и блаженно запрокидывая голову.       — Берег каменистый, — заметил Чун Юнь, подходя ближе и один за другим снимая туфли, аккуратно ставя их рядом с брошенной друг на друга обувью друга, — Полностью не зайти толком.       — А я и не полностью! — снова рассмеялся Син Цю, он ведь не глупый, сам видит, что камней много, значит и глубину не определить, — Только ноги помочу!       Ветерок приятно подсушивал взмокшие пряди, а прохладная вода наконец подарила желанные ощущения, избавляя от мерзкого чувства пылающей кожи, и Син Цю сделал еще пару шагов в воду, стоя уже по колено. Чун Юнь на пару секунд задержал взгляд на друге, его кожа почти что сказочно переливалась на солнце, а сам он выглядел таким беззаботным и счастливым, а потом тоже зашел в воду, наступая на большой гладкий булыжник.       Для Чун Юня помочить ноги - это сделать пару шагов, зайдя по лодыжки, но вот для Син Цю это в прямом смысле помочить ноги. Полностью. Поэтому он стоял, едва касаясь краешком шорт водной глади и задирал до локтя широкие рукава своей блузки, чтобы после почерпнуть ладонями воду и омыть ей лицо. Капли скатились по шее под рубашку, и Син Цю посмотрел в сторону друга, все это время наблюдавшего за ним, и тут же зарделся, отворачиваясь.       — Все, все, Юнь-Юнь, я уже выхожу, — поправляя волосы, направился к берегу Син Цю.       Камни под ногами были холодными и поросли мхом, а вода затрудняла движения и при переставлении ног слегка брызгала юноше на шорты. Почти у самого берега Син Цю ощутил резкую боль в ступне и скованность движений - на дне лежал острый камень, на который тот по неосторожности наступил. От неожиданности мечник пошатнулся, стараясь удержаться на ногах, но оттолкнуться в воде поврежденной ступней было болезненно, а как на зло валун под другой ногой был слишком скользким, и он практически рухнул коленями на другие камни, выставляя перед собой руки, пышные рукава тут же скатились вновь к кистям, теперь оказываясь в воде. Благо руки ни на что не напоролись, зато колени теперь неприятно пульсировали от падения. Чун Юнь тут же ринулся на помощь, махом опускаясь рядом, уже совершенно не боясь намокнуть и хватая Син Цю за подмышки, давая опору.       — Син Цю! Как ты? — обеспокоенно спрашивал экзорцист, рвано дыша.       — На камень наступил, откололся кажется, — объяснялся юноша, отвечая совсем не на заданный вопрос и ухватился за чужие крепкие плечи, — Вот я болван, — усмехнулся Син Цю в привычной ему манере, сетуя на самого себя, — Но я смогу идти, обещаю, — зачем-то начал геройствовать тот, будто бы друг хоть в чем-то его упрекнул.       Син Цю корил себя, что даже не может использовать исцеление - все силы были съедены жарой и схваткой.       — Брось эти глупости, сначала рану осмотрю, — строго заявил друг, вытаскивая мечника из воды и усаживая на бревно рядом.       Чун Юнь присел у его ног, оперевшись на одно колено, и, протянув руки к порезанной ступне, одной мягко придерживал ее в ладони, а второй загибал пальцы для лучшего обзора. Син Цю лишь сглотнул, но не от боли, а от прикосновений сильной руки к его телу. Чун Юнь редко позволял себе тактильный контакт в силу своих особенностей, а сейчас так смело трогал его, будто бы забывая про все свои ограничения. Но ситуация критическая, а в критических ситуациях Чун Юнь ни за что бы не отказал в помощи, сделав все от него зависящее, не смотря на собственные неудобства. Пальцы надавливали на взъем, совсем рядом с тем местом, где красовался кровавый порез.       — Сильно больно так? — Чун Юнь снова надавил на свод стопы.       Но тот млел от чужих касаний, прикусывая зубами щеку, чтобы не вздохнуть слишком неподобающе. Не при таких обстоятельствах Син Цю хотел, чтобы Чун Юнь также дотрагивался до него, но даже так он был согласен вытерпеть хоть сколько боли, только бы друг вот так, почти любовно, заботился о нем.       — Син Цю? — экзорцист смотрел на мечника в ожидании ответа.       — Ай! — вернулся наконец в реальность мечник, — Больновато, — нехотя признался он.       — Нужно промыть рану, — Чун Юнь тут же потянулся за своей сумкой, выуживая из нее бутылку с отваром циньсинь, хорошо помогающим при открытых ранах.       Он осторожно полил на пораненную кожу, ужаснувшись глубине пореза. Идти Син Цю сам точно не сможет. Об этом говорило и то, как он шипел от боли, стискивая зубы и цепляясь руками за бревно.       — Дай колено посмотрю, — поднял взгляд Чун Юнь и провел пальцами выше по ноге.       — Не надо! — запротестовал Син Цю и свел бедра в смущении, если Чун Юнь начнет трогать еще и его колени, то он точно выдаст себя с потрохами или потеряет сознание, — Колени не пострадали, Юнь-Юнь, все нормально, — быстро тараторил мечник.       — Ладно, — недовольно шикнул экзорцист и снова потянулся к сумке, — Нужно забинтовать рану.       Когда перевязка была завершена, Чун Юнь прикоснулся к бинту, проверяя его на плотность.       — Я охлажу твою рану, чтобы ты не чувствовал сильной боли, — нога и правда слегка занемела, овеяная холодом, — Но идти ты все равно не сможешь.       — Я смогу! — резко подорвался с места Син Цю, и тут же пошатнулся, не ожидая такой резкой боли.       — Перестань, — подхватил его Чун Юнь, оказываясь слишком близко к фарфоровому лицу и смутившись отвернулся, — Тебе нельзя наступать на эту ногу, порез очень глубокий. Найдем пещеру и заночуем, а завтра уже до Ваншу, там доберемся с повозкой до гавани.       Дорога до постоялого двора в самом деле заняла бы много часов, если бы все таки решились идти туда, ведь Чун Юнь практически нес Син Цю на себе, позволяя тому опираться рукой за шею, что заметно замедляло ход. Мечник восхищался физической силой друга, что был в состоянии около двух часов без продыху по жаре нести не только его на себе, но и сумку с тяжелым двуручным мечом. Отдать еще и свои вещи Син Цю не позволила совесть.       — Остановимся здесь, — Чун Юнь окинул взглядом небольшую поляну с пещеркой неподалеку, — Нужно костер развести до темноты, ночью будет прохладно.       — Я помогу, — вызвался Син Цю, готовый на любую работу, только бы не быть бесполезным грузом, — Это из-за меня мы тут.       — Сиди, пожалуйста, — смерил его серьезным взглядом экзорцист, — И ты не виноват, я не злюсь, не думай так, главное, чтобы рана зажила и не было заражения.       Спорить с Чун Юнем оказалось совершенно бесполезно, он сделал все сам - насобирал веток, разжег костер, расстелил коврики для сна в пещере. Уже поздние сумерки и только пламя на пару с луной ярко освещают их временный лагерь. Син Цю, сидя у костра, положил больную ногу на свой сапог, и теперь жует сахарное печенье, взятое с собой в дорогу, то и дело протягивая к огню руки - ночь близ Каменных врат и впрямь холоднее, чем теплые летние ночи в гавани или деревне.       — Замерз? — нарушает тишину экзорцист, не переставая наблюдать за другом, чьи глаза горят янтарем еще сильнее, отражая яркие языки пламени.       — Нет, — не признается Син Цю, оставлять из-за его капризов огонь на ночь совсем не хотелось, лишний жар Чун Юню ни к чему.       — Нужно перевязку сделать перед сном, — подсаживается рядом экзорцист, держа в руках уже знакомый отвар и чистый бинт, — И будем спать.       Син Цю коротко кивает и протягивает ногу, стараясь скрыть смущение. Чун Юнь укладывает ступню на свое колено и принимается разматывать пропитавшийся кровью бинт. Ткань болезненно отлепляется от раны и Син Цю зажмуривает глаза от новой порции боли.       — Потерпи чуть-чуть, — успокаивает Чун Юнь, словно ребенка, — Выглядит уже куда лучше, видимо твое заживление все же работает само по себе, — приободряюще усмехнулся юноша, заканчивая свои манипуляции, и поднял голову, сталкиваясь с облегченной улыбкой и по-прежнему сияющими глазами-кор ляписами. Смотрит так пару секунд, а затем переводит взгляд на колено, где виднелась засохшая струйка крови, все таки и там поранился.       — Я же говорил, что колено тоже осмотреть нужно, — экзорцист мягко хватается ладонью под коленом и тянет на себя, а Син Цю молится, чтобы свет огня скрыл его красное лицо.       Бинт, смоченный отваром теперь осторожно проходится по небольшому порезу, стирая бордовый след. Царапина совсем маленькая, и это успокаивает. Чун Юнь откладывает принадлежности в сторону и прижимает пальцы к коленной чашечке.       — Не больно? — экзорцист водит по суставу, словно вычерчивая какой-то узор, продолжает давить, — Ты так упал, вдруг повредил колено.       — Нет, — произносит мечник и удивляется своему хриплому голосу, — Просто царапина, Юнь-Юнь.       Если бы Чун Юнь не был собой - с чистой душой и помыслами, Син Цю бы точно подумал, что его наглым избитым образом соблазняют, прямо как в тех романах, которыми он зачитывался по ночам.       — Идем спать, — экзорцист протягивает руку, чтобы помочь встать, и Син Цю снова сглатывает, ощущая его крепкую ладонь, — Костер тушить не будем, а то замерзнешь, одеял у нас нет.       — Я в порядке, не замерзну, — опять врал мечник, — А вот тебе жарко будет.       — Син Цю, я не потеряю рассудок от небольшого костра, — вздохнул Чун Юнь, но не раздраженно, а скорее укоризненно, — А вот ты можешь заболеть.              Не оставалось ничего, кроме как согласиться со сказанным, Чун Юнь ведь был совершенно прав, но ощущение собственной беспомощности слишком угнетало мечника.       Костра оказалось мало, чтобы комфортно спать в холодной пещере без одеяла, к тому же хотелось есть, а жара и травма высосали из Син Цю все силы, организм усиленно старался восстановиться, и энергии на то, чтобы еще и согреться совсем не осталось. Юношу немного потряхивало, но он всеми силами старался расслабиться и скрыть это, повернувшись спиной, дабы снова не давать поводов беспокоиться о себе, но Чун Юнь не был глухим или слепым, он сразу все понял.       — Тебя трясет всего, холодно? — Чун Юнь положил руку на чужое плечо, ощущая мелкую дрожь под пальцами. Он уже давно перестал охлаждать себя, незачем было, но температуру все равно чувствовал иначе, да и холод был привычен.       — Сейчас пещера нагреется и будет тепло, — сомнительное заявление слетело с уст Син Цю, который и сам в него не верил.       — Разденься, — спокойно произнес экзорцист, только спустя пару секунд молчания понял, как могут прозвучать его слова, — Я имею в виду, что так ты быстрее согреешься, циркуляция тепла улучшается. Одеждой лучше накрыться.       Чун Юню нельзя было не поверить, в вопросах температуры тела он был наверное одним из самых осведомленных людей в Тейвате, но раздеваться перед ним сейчас казалось чем-то за гранью.       — Юнь-Юнь, если бы я тебя не знал, то подумал бы, что ты пытаешься меня соблазнить, — сам не зная зачем, озвучил ранее пришедшую в голову мысль Син Цю и нервно хихикнул, пытаясь отшутиться, и снова поежился на месте.       — Читай поменьше своих книжек, — хмыкнул Чун Юнь и улыбнулся.       Син Цю тихо выдохнул, но раздеваться не стал, продолжая лежать, обхватив себя руками. Мысли вертелись только о рядом лежащем друге, что даже боль в ноге отошла на второй план. Так прошло еще полчаса, ночь стала еще более холодной, а костер уже почти догорел, давая все меньше тепла, и теперь к треску углей прибавился еще и стук зубов мечника. Чун Юнь завозился на месте, вздыхая, а затем сделал то, чего Син Цю совсем не ожидал.       — Иди сюда, — прошептал юноша и придвинулся к дрожащему телу, прижимая к себе.       Син Цю даже охнул от неожиданности, чувствуя на себе чужие руки. Чун Юнь не был холодным, наоборот, от него исходило приятное тепло.       — Почему ты такой теплый? — пытался сохранять спокойствие Син Цю, но от волнения у него пересохло во рту.       — Мне нет надобности охлаждать себя сейчас, жара давно спала, да и во сне это сложно, — прошептал куда-то в шею экзорцист.       Мечник изо всех сил старался унять гремящее сердце и зудящее чувство в животе, но все тщетно. Его рука, казалось бы, сама по себе легла на запястье Чун Юня, невесомо поглаживая. Экзорцист в ответ пропустил свои пальцы сквозь чужие, заключая руки в замок, периодически сжимая и чуть сбивчиво дыша, и тогда Син Цю понял, не один он сейчас волнуется. Чун Юнь прижимается лицом к чужим волосам, вдыхая запах шелковых прядей и утыкается в нежную кожу шеи. У Син Цю внутри все трепещет.       — Чун Юнь, — впервые называет он друга не привычным прозвищем, а по имени.       — Да, — отвечает юноша и чувствует мурашки на теле мечника, вызванные собственным дыханием.       — ... — Син Цю не в силах озвучить то, что хочет, он почти давится словами, просто открывая рот, и по итогу просто закусывает губу, — Спасибо.       — Син Цю, — теперь экзорцист зовет его и прикрывает глаза, словно решается на что-то.       — Да, — вторит мечник его словам.       — Повернись ко мне, — Чун Юнь сам не верит, что делает это сейчас, но пути назад уже нет.       — Ты ведь понимаешь, что произойдет, если я повернусь? — зачем-то уточняет Син Цю, будто давая Чун Юню шанс на шаг назад и на тот случай, если вдруг они поняли друг друга иначе.       — Да, — еле ощутимо кивает юноша и снова сжимает мягкую ладонь.       Син Цю расцепляет руки и не спеша поворачивается, практически касаясь своим носом чужого, но Чун Юнь не отстранился ни на сантиметр. Пещеру все еще слабо освещает теперь уже тусклый свет почти стлевшего костра, и мечник может разглядеть лицо напротив, которое ранее ни разу не находилось так близко. Голубые глаза кажутся еще ярче, Син Цю не может насмотреться, или же просто боится сделать следующий шаг. Наконец он находит в себе силы пошевелиться, касается кончиками пальцев теплой щеки и тянется к губам Чун Юня, но его целуют раньше. Чун Юнь целует мягко, просто прижимается губами, точно опасается сделать что-то не так, но Син Цю тонет с головой в эйфории, прихватывая верхнюю губу экзорциста, слегка втягивая и посасывая, и так несколько раз, пока не сталкивается с горячим языком, толкающимся в его рот, он высовывает свой в ответ и широко мажет по нему. Син Цю уже давно не холодно, ему так хорошо, что он пускает в ход руки и сжимает то плечи, то торс, то бока Чун Юня.       А он и сам блуждает по стройному телу, хватаясь за мягкие ляжки, и закидывает на себя бедро мечника, прижимаясь сильнее.       — Ты мне так сильно нравишься, — разрывает поцелуй Син Цю и шепчет прямо в губы, желая доказать искренность намерений, что он не просто так вот это все делает сейчас, — Очень сильно, Юнь-Юнь.       — Ты мне тоже, — отвечает экзорцист, считая это само собой разумеющимся, — Тоже сильно.       Син Цю не выдерживает перерыва и снова целует, неторопливо, растягивая желанный момент, путаясь пальцами в инеевых волосах. Чун Юнь в ответ касается губами щек, ласкает шею, оставляя поцелуи везде, до куда может дотянуться, выражая всю скопившуюся нежность.       Усталость приходит быстро, травма, жара, путь, бой, костер, признания и поцелуи - все это так вымотало, что резко жутко захотелось спать.       — Ты согрелся? — спрашивает экзорцист, гладя спину мечника.       — Да, — кивает Син Цю, — Но ты ведь не перестанешь обнимать меня?       — Никогда, — Чун Юнь лишь крепче прижимает его к себе.