В ожидании тебя

      Волхвы долго провозились с цилиндром, пытаясь открыть, и только кузнецы справились с этой задачей, протянув футляр вожаку.       Внутри был кусок белого шелка, на котором была начертана карта, а из ткани выпала рыжая бусина, как в волосах у пришельцев. Капсу потрогал свою прозрачную и нахмурился.       - Это знак правящей семьи, - поняли волхвы. - Сделали еще одну, лишнюю… Видимо, для Сокджина.       Хрипло рыкнув, вожак бросился на улицу, но на нейтральной его ждало тревожное известие. Вожак песцов умер. Рассмотрев рыжую бусину в шерсти песца, Капсу недовольно констатировал:       - Он теперь вожак, - и поведал сыновьям умозаключения волхвов.       - За братом пришли? – опешил Намджун. – А откуда они узнали, что хён чужаку предназначен? Неужто уже все знают о его силе и будут пытаться его сосватать?       - А что за карта там? – деловито поинтересовался Тэхён.       - Выясняют, - отмахнулся отец. – А ты, - ухватил он Сокджина за локоть, - будешь дома сидеть и носа на улицу не покажешь.       - Я выйду, когда пожелаю! – отчаянно завопил омега. – Я бусину твоего дома не ношу! Давно велел прогнать меня.       Намджун испуганно перехватил руку отца, сжавшуюся в кулак. Тэхён прикрыл омегу своей грудью, озадачив родителя.       - Рано выводы делаешь, вожак, - младший сделал ударение на титуле. – Договор ведь на словах должен быть произнесен. Надо выслушать пришельца, а без слов принесенные им предметы ничего не значат.       Старшие братья уставились на младшего как на оракула и согласно закивали. Капсу погрозил упрямцам и жестом велел следовать за собой.       Мать выслушала всех и достала бусину Сокджина, которую трепетно берегла вот уже четыре года. На столе теперь лежали рядом прозрачная и ярко-рыжая.       - Если он его истинный, то Сокджин должен это понять, - тихо произнесла женщина.       - Понял? – вперил в любимца взгляд отец.       - Н… нет… я ничего не понял… пока… мне только… жаль их.       - Тебе всех жаль, - чуть расслабился Капсу. – Велю: все также не называть имен в присутствии гостя, (может он притворяется бесчувственным), Джину запрещаю ступать на нейтральную территорию, (мать справится), и надо похоронить чужого вожака с почестями, там же, на нейтральной.       - Хён, мы будем рассказывать о новостях, - Намджун попытался успокоить омегу, глаза которого наполнились слезами. – Это касается всей стаи. А если договор для тебя…       - То этот песец навсегда останется здесь, - ткнул в пол избы Капсу. – Сына не отпущу. К каким-то недопескам. Хрен знает куда…       - Сюда, - вмешался вошедший волхв, протягивая кусок шелка с картой.       Он разложил перед семейством общую карту и ткнул в область очень похожую по контурам на рисунок с ткани.       - Далеко, на севере. Общих границ нет, между нашими землями располагалются угодья медведей, лосей, росомах, лисиц и прочие.       - Узнали ведь как-то про Джина, - скривился Капсу.       - А может, это истинный хёна и тоже видел его во сне, - мечтательно улыбнулся Намджун, но тут же схлопотал леща от отца.       - Какой истинный?! Сокджин же сказал, что ничего не почувствовал…       - Кроме разряда тока в пальцах, - напомнил Тэхён, и родители испуганно посмотрели на старшего.       - Не выходить из дома! – рявкнул Капсу.       - Выйду, - топнул ногой омега.       - Не дальше нашей границы, - зарычал вожак.       - А то что? – выпятил грудь Джин.       - А то прибью твоего песца и смотреть заставлю, как он подыхает.       Голос у вожака был такой, что поджилки затряслись у всех. Сокджин испуганно закивал, прячась за спиной матери, Тэхён вышел вслед за отцом, а Намджун отпустил волхва и посмотрел в окно на розовеющее небо.       - Я могу попытаться восстать против отца, - протянул он задумчиво.       - Не смей! – крикнул Джин.       - Не надо, сынок, - взмолилась Юра.       - Убивать парламентера – еще куда ни шло, убивать другого вожака можно только в честном поединке, а песец еще долго не будет пригоден для каких-либо схваток. Так что если наш вожак поднимет на него руку, я попытаюсь остановить, - кивнул альфа, - и, если не справлюсь, - он зыркнул на мать, - мою бусину тоже береги. Племянникам отдашь.       Омежий плач заполнил дом.       Боясь, что такими темпами бесчувственный песец станет врагом не только Капсу, но и всей стае, Юра испуганно все рассказала мужу. Ночью, в спальне. Глава стаи слушал, насупившись, и вслушивался в просительные нотки в голосе своей омеги.       Сохранить всех сыновей, сохранить мир в семье, сохранить Джина для стаи…       Бабка вожака давно покинула этот мир, но он помнил ее завет: принять чужака как родного.       Подумаешь, песец в стае. Это же не лось. К тому же Намджун за чужака горой, и Тэхён ради Сокджина сделает все. Может, сдать должность в пользу одного из сыновей?       Но тут Юра напомнила, что договор пришельцем так и не был произнесен, и ситуация пока расплывчатая. Посмотрев на спутницу жизни, Капсу ласково погладил женщину по волосам.       - Ты когда-то выбрала меня, потому что я мудрый. Я постараюсь не подвести тебя.       Утреннее решение вожака сыновья выслушали с открытыми ртами.       Раненого зверя уложили на невысокую тележку, которую подвезли к внутренней границе нейтралки. Так Джин, находящийся по другую сторону разделительной линии, хорошо мог видеть чужака и все, что с ним делают. Советовать матери во врачевании омега не отваживался, только просил потрогать нос, поправить голову зверю да посильнее укутать от холода.       Тэхён курсировал внешние границы в облике волка, чтобы любопытные соседи не смели совать носы на их территорию, Намджун усовершенствовал повозку с телом пришельца, а Сокджин заламывал руки, пытаясь придумать способ накормить и напоить раненного. Он много времени проводил у границы и даже облюбовал большой плоский камень неподалеку, на котором разбирал травы, вышивал, нанизывал на нитки ягоды и фрукты на сушку… Однако все вокруг понимали настрой любимца стаи. Если песец окажется его истинным, парень уйдет, презрев распоряжение отца.       Капсу часто подходил к старшему сыну, упрашивая поесть вместе со всеми в доме. Сокджин понимал, что родственники его любят, но душой уже был там, на северном клочке земли, обозначенном на карте.       Все чаще омега морщился от противного тянущего чувства в животе, но списывал это на длительное охлаждение от сидения на камне, поэтому заваривал себе чаи, чтобы поддержать почки и снять воспаление. Утаить это от матери, которая и обучила его премудростям врачевания, было задачей невыполнимой. Юра тут же сообщила мужу о недомогании первенца. Джин ждал от отца громкой выволочки, но Капсу чуть ли не в одиночку соорудил деревянную скамью с навесом возле полюбившегося сыну камня. Теперь он использовался как стол, а дражайшая задница Сокджина размещалась на теплом дереве. Мать стала сама давать старшенькому целебные отвары, тихо возмущаясь на самоуправство выросших детей.       Что касаемо песца, то рана его действительно быстро срасталась благодаря регенерации оборотней. Шрам предвещал быть безобразным, но работоспособность лапы должна была сохраниться.       Намджун часто поглаживал чужака по голове и спинке вместо старшего брата, который не смел переступить границы, но тянулся сердцем к серебристому красавцу.       На четвертую ночь пошел дождь.       Почти устроившийся на ночлег Сокджин выскочил на улицу в легкой одежде, истошными криками веля состайникам укрыть больного. Намджун потянул хёна домой, заметив, как тот схватился за низ живота.       - Ты простужен, еще сильнее заболеешь. Пошли в дом. Тут сами управятся.       Первая молния прошила небеса.       Капсу набросил плащ на любимца, уверяя, что песец будет в целости и сохранности.       Морда серебристого зверя двинулась.       Замерли все: и кто был рядом с чужаком, и семья Сокджина.       Песец недовольно сморщил нос и приоткрыл глаза.       Очередная молния прошила небеса, и Джин замер, будто она пригвоздила его к земле.       Тот самый звериный нос и пепельная шерсть, что падала на глаза цвета желтой луны.       - Намджун… - задохнулся Сокджин.       - Я же запретил имена! – гаркнул Капсу, но был проигнорировал сыном.       - Намджун, это он! – со всхлипом выдал омега. – Это он. Я принадлежу ему.       Рука ослабшего Джина разжалась, и он стал заваливаться на бок. Отец бросился к первенцу и тут же низко зарычал от удушливого запаха течного омеги, которым наполнился воздух. Волки напряженно замерли, а песец вытянулся на животе и внимательно смотрел на Сокджина, который стонал от боли, закатывая глаза. Из последних сил он протянул руку к пегому зверю и прошептал: «Я Сокджин».       Сознание покинуло парня, и Намджун подхватил ватное тело брата, зовя мать. В общей суете хладнокровие сохранял лишь Капсу. Он смотрел в желтые глаза чужака, раздавая приказы жестами. Когда волки окружили повозку, вожак произнес:       - Ну, привет, зятек. Меня зовут Ким Капсу, и я не намерен отпускать сына из стаи. Если у тебя есть какой-то договор для меня, хорошо бы, чтобы ты нашел силы для бесед. Я жду.       Крики взрослого омеги от болей в первую течку оглашали всю округу. До нейтральной полосы доходили лишь отголоски, но пришедший в себя песец часто стриг ушами, прислушиваясь к страдальческому вою. Даже у внешней границы порой появлялись соседи и интересовались, что случилось. Официальные беседы в таких случаясь вел Тэхён, пока Намджун с матерью заботились о Джине. Капсу трижды в день приносил еду чужаку, пытаясь привыкнуть к этому недопеску. Зверь ел немного и признаков вражды не выказывал, он внюхивался в запах своего истинного на одежде вождя и довольно щурился. Капсу все понимал и осозновал, что перед ним вожак чужой стаи.       В один из своих визитов глава клана Ким велел подвезти тележку к месту захоронения бывшего вождя песцов и удерживал его сына, пока тот скулил, подвывал и лаял, провожая душу родителя.       Осторожно уложив раненого, Капсу поклонился ему, как равному, отмечая его привилегированное положение. Песец благодарно сощурился и потянул носом, при этом он напоминал собаку, которая тоскует по своему хозяину.       Когда Намджун узнал, что гостю стало лучше, то сам к нему пришел, низко поклонился и повязал на стойку тележки легкий шарфик Сокджина. Ткань пропиталась феромонами омеги, и зверь взволнованно поднял голову.       - С тобой ему было бы проще, - рассказывал вслух Намджун, - но ты пока нам никто, поэтому хён мучается. Это его первая течка, а ведь ему скоро 21! Больно ему очень, - вздохнул альфа. – Наши запахи погружают его в сон, но все равно брата мучают кошмары и боли. Был бы у тебя хоть какой-то предмет одежды, можно было бы передать твой запах на расстоянии… А пока отец строго-настрого запретил брату выходить на нейтралку.       Песец попытался сесть, карябая дерево своего лежака, и Намджун бросился помогать, но в его объятиях оказалось нагое человеческое тело. Парень был жилистый, и он застонал от сдавивших бинтов. Рана закровила, и сын Капсу стал срывать повязку, звучно ругаясь, как вдруг услышал:       - Я Мин Юнги, теперь уже вожак серебристых песцов, и я готов передать договор вашему вождю. Только сил у меня мало.       Тело юноши обмякло и не рухнуло только благодаря поддержке волка.       - Так ты не ешь ничего вот уже четыре дня, - фыркнул Намджун. – Откуда силам-то взяться? А для договора силы нужны. Если скажу отцу, он волхвов приведет. Официальная церемония, все дела… Может, ты человеком будешь лучше питаться? Говорить-то придется от целого племени.       - Ты старший сын вожака? - поинтересовался Юнги.       - Нет, старший – твой истинный. Я следом, старший альфа.       - Наследник, - понятливо кивнул песец.       - Нет. Наследником я попросил сделать младшего брата, - потупился Намджун.       - А чего так? – округлил рот чужак.       - Из-за тебя, - буркнул волк, вставая. – Я одежду принесу, оденься и поешь.       - Из-за меня? – не понимал песец.       - Ты нам никто, - с укоризной обернулся Намджун. – Если станешь родственником, тогда и расскажу.       - Вожак сказал, что не отпустит… Сок… Сокджина, - попробовал имя омеги на языке чужой альфа.       - Ищи компромисс или принимай тот, что предложат волки, - был ему ответ.       - Ты говоришь так, будто не из этой стаи, - усмехнулся Юнги.       - Я пытаюсь быть беспристрастным, - оправдывался Намджун.       - Больше похоже на симпатию к моему народу, - подколол собеседника лидер песцов.       - Похоже, - грустно вздохнул волк и удалился.       Юнги прижал к лицу принесенный шарф и жадно вдохнул феромоны Сокджина. Голова предательски закружилась, зато боль в руке значительно уменьшилась. Посмотрев на могилу отца, песец порывисто сжал в кулаке тонкую ткань.       Облачившись в мешковатую одежду не по размеру, молодой вожак пытался есть одной рукой, пока Юра перевязывала раненое плечо.       - А с кем Сокджин? – озаботился Юнги.       - С отцом, - сухо ответил Намджун.       - У вожака самые сильные феромоны, - поясняла женщина, накладывая бинты. – Он в силах успокоить даже беременную омегу, которая овдовела.       - Каждый вожак? – тихо уточнил песец. – Если я теперь вожак, я тоже так могу?       - Ну, тебе надо опыта набраться, - заулыбалась волчица. – Только ты, сынок, не вставай против Капсу. Достаточно, что твой омега рвет и мечет. Любящему отцовскому сердцу так тяжело.       - А вашим сердцам? – испытующе прищурился Юнги.       - Намджуну легче, - пожаловалась мать, - ему выбор делать не надо, а мое сердце разрываетя.       - Сынок?! – запоздало встрепенулся песец.       - Ну, раз уж ты нареченный моего первенца, а он по тебе бредит с детства, то уже свыклась с мыслью, что станешь частью нашей семьи, - виновато пожала плечами Юра. – Ты вот вроде и не в гоне, а вызвал течку у Джини, - вздохнула она. – Распечатал, как и предрекали волхвы. Тяжко ему сейчас, - поджала губы женщина и отвернулась.       - Что с ним? – встревоженно схватил Намджуна за руку Юнги.       - Внутренности крутит, рвет часто, спит плохо, бредит, - почти шепотом перечислял волк. – И зовет тебя. Поскольку имени твоего не знает, зовет… - Намджун покраснел, - любимый.       - Скажи ему мое имя! – приказал пришелец, и его собеседник вздрогнул от властности тона. – И притащи его сюда! Если только мой запах может ему помочь, я должен это сделать.       - Что ты?! – дернулась волчица.       - Сынок? – с нажимом уточнил Юнги.       - Сынок, - сдалась женщина.       - Тогда приведите моего истинного. Мы не нарушим запрет вожака. Он будет с той стороны границы, а я с этой. Я обязан ему помочь.       Речитатив молодого человека вбивался в головы волков будто удары молотка. Судорожно сглотнув, родственники двинулись к дому, откуда снова доносились истошные крики. Юнги поплелся к границе, превозмогая слабость, и дозорные поспешили поддержать пошатывающегося гостя.