О цветах и дрянных связях

— В следующий раз я спущу с тебя шкуру, Лейнор! Помяни мое слово. Ключи выскальзывают из пальцев, Лейна перехватывает картонную подставку с двумя чашками кофе и цедит «да сука, ну что за день», в освободившуюся руку берет телефон, еще мгновение назад зажатый между ухом и плечом, и сбрасывает. Позднее утро летит коту под хвост: ее младший брат снова завис после работы в ближайшем баре, а потом поехал к малознакомому парню, чтобы в который раз забыть поставить будильник и забить на то, что именно он должен открывать студию. Она уже тяжело вздыхает и собирается присесть за упавшими ключами, но тут взгляд цепляется за светло-голубое пятно совсем рядом с дверью в студию. — Нужна помощь? Лейна пытается запихнуть телефон в задний карман джинсов под взглядом светло-серых глаз молоденькой незнакомки; голубое пятно оказывается ее летящим платьем, и, черт возьми, она красива. Действительно красива, а не из-за модной одежды или правильного макияжа. Светлые — не как у ее мужа, а почти золотистые — волосы уложены в сложные косы, по-хитрому закрепленные на голове, а длинная юбка платья колышется на едва-едва ощутимом летнем ветру. Телефон не выскальзывает из рук по счастливой случайности. На сегодняшних джинсах карманов нет, о чем Лейна вспоминает запоздало. — Да я справляюсь, — парирует она, широко улыбаясь, пихает телефон подмышку и ловко поднимает ключи, балансируя полные стаканчики в подставке. Быстро проворачивает ключ в замке и, решая не доставать, протягивает руку: — Я Лейна, кстати. Хозяйка этого места. Девушка, подрезающая розы, как-то неловко смотрит на протянутую ладонь, кладет секатор и мнется, а потом все же пожимает ей руку, но несколько боязно. Интересно, думает Лейна, давно здесь цветочная лавка или это она за неделю отпуска совершенно забыла о работе и подробностях окружения. На всякий случай она даже проверяет вывеску — да нет же, и ключ подходит, и салон ее со строгим «VELARYON» на стекле. — Хелейна, — у нее и голос такой же, как и манеры — тихий, опасливый и мягкий. — Хочешь кофе? — тут же спрашивает Лейна, не заботясь о приличиях, и приподнимает подставку. — У меня как раз есть лишний. Вернее: Лейнор приедет хрен знает когда, купит кофе себе сам, а она не может упустить незнакомку с этими чудесными, будто потусторонними глазами. — Я не люблю кофе, — признается Хелейна так, будто за это должно быть стыдно, и снова принимается за розы. — Извини. — О, пустяки. Еще увидимся? Ты же теперь тут работаешь, да? — Вообще-то не совсем… Неужели она просто зашла за цветами? Или помогает кому-то из подруг, работающих здесь? Лейна уже берет телефон, решая обменяться с ней номерами, но тут слышит ободряющее: — Это вроде как моя лавка, — и улыбка у нее такая тонкая-тонкая, почти незаметная, что на нее хочется смотреть и смотреть. Быть такой чудесной вообще законно? Ладно, кажется, она почти не ненавидит брата за его выходки. Почти. — Тогда тем более увидимся, — воодушевленно отзывается Лейна и подмигивает, заходя в студию. Телефон начинает звонить ровно в тот момент, когда она ставит подставку с кофе на стойку администратора, и даже похмельный голос брата почти не раздражает, что можно считать успехом. — Надеюсь, ты звонишь сказать, что уже выехал и торопишься как можешь, — произносит Лейна, включая свет, подключая подсветку для названия в розетку. — Не совсем, — Лейнор прочищает горло и добавляет: — Кажется, я потерял паспорт, поэтому еще какое-то время задержусь. Посмотрю… под диваном там, еще кое-где. — Ты серьезно? И это она еще сдерживается. Влепить бы ему подзатыльник и призвать к ответственности, но вместо этого Лейна тяжело выдыхает. — У меня первая запись через два часа, так что считай, что тебе повезло. — Спасибо! — Не думай, что я тебя прощаю. — Спасибо-спасибо, за мной должок. Я буду сразу же, как найду паспорт, — он произносит эти слова с таким жаром, что ему хочется верить. И Лейна верит, потому что иначе быть не может. Прикрывать брата, боящегося выходить из шкафа, стало привычным с ее пятнадцати. Она любому, кто на него косо посмотрит, голову оторвет. Но салон был их общей идеей, а теперь выходит, что она должна взвалить все на себя, едва выйдя из непродолжительного отпуска. — Иди давай, — беззлобно бросает она напоследок, усаживается на крутящийся стул за стойкой, берет одну из чашек кофе и отпивает, мыском ботинка нажимая на кнопку «пуск» на системном блоке. Компьютер запускается тихо, она не успевает и трети стаканчика кофе выпить, как студию наполняют звуки приятного инди. Вторая чашка, видимо, тоже достанется ей. Жаль все же, что их милая соседка по бизнесу отказалась. К тому моменту, когда Лейнор все же доедет до работы, кофе будет безвозвратно холодным, так что его можно будет выкинуть. И в своих расчетах она не оказывается неправой: брат является ровно в тот момент, когда она переносит клиенту трансфер на плечо. Заходит весь взъерошенный, запыхавшийся и абсолютно точно похмельный (она это, правда, и по голосу поняла, но теперь своими глазами видит, насколько он помятый). — Хорошего дня! — здоровается он с крупным мужчиной, пока Лейна берется за машинку и отъезжает от зеркала. — Как жизнь? — отзывается тот, толком не взглянув на положение будущей татуировки. — О, у него лучше всех, — насмешливо замечает Лейна и указывает мужчине на кушетку. Лейнор одним взглядом умоляет ее не насмехаться над ним, и она едва сдерживает очередную колкую фразочку. Вместо этого принимается за контур, который сегодня точно займет приличное количество времени. — Разбери заявки на запись там, я их не трогала, — бросает она в пространство, прекрасно зная, что брат, расположившийся за стойкой, ее слышит. — И за обед платишь ты. В ответ тишина, а потом до нее доносится его разочарованный вздох: — Ты оставила мне половину кофе? — Радуйся, — говорит она, вытирая лишнюю краску салфеткой и на мгновение пересекаясь с ним взглядом, — что вообще что-то оставила. Больше всего хочется спросить про ту девушку, которую она встретила часов в одиннадцать, когда торопилась открыть салон, хотя этим всегда занимается Лейнор. Просто поинтересоваться, как давно она здесь, что вообще за цветочный и почему он не говорил раньше, но лишние уши в виде клиента ей не нужны, а значит, придется припасти вопросы на потом. В остальном же день проходит спокойно: она погружается в работу так глубоко, что почти не слушает нудные рассказы клиента про его разъезды, Лейнор разбирает записи и успевает сделать пару-тройку небольших татуировок разным людям, пока она возится с крупным черепом. Под вечер клиент, чье имя она не запомнила, начинает жаловаться на то, что устал и больше не может терпеть. И Лейна сцепляет зубы, чтобы не бросить что-то едкое и не ткнуть его носом, что она только начала наносить тени. — Могу предложить или перерыв пять минут, или продолжить в следующий сеанс. — Перерыв, — пыхтит тот. — Без проблем, — он перчатки стягивает, сворачивает и оставляет рядом с машинкой, предусмотрительно выключив ее. Светло-голубое пятно проскальзывает за стеклянной ветриной, и она оборачивается, чтобы увидеть, как очаровательная незнакомка проходит мимо их двери, даже не заглянув. Точно. Лейнор. Уж он-то точно ей расскажет, откуда взялась эта девушка. Брат в этот момент делает по-настоящему ювелирную работу: выводит какую-то надпись на запястье у девушки, которой, наверное, едва-едва исполнилось восемнадцать. И делает это до того точно, что упрекнуть его за количество выпитого вчера, не получится при всем желании. Лейна подъезжает к нему на стуле и беспардонно спрашивает: — На перерыв пойдешь? — Две минуты, я почти закончил, — мрачно отзывается он. Еще бы. От запаха изо рта избавился, анти-похмелином закинулся, но голова, небось, до сих пор тупо болит. Лейна кивает, возвращается к своему рабочему месту, оставляет там стул и бросает абсолютно серьезно мужику, смягчая фразу улыбкой: — Плечо не трогать, не прижимать ни к чему. Вы же не хотите ничего испортить, правильно? Тот что-то нечленораздельно бурчит, и она принимает это за согласие. Выходит на улицу с айкосом, который больше является предлогом; Лейна не помнит, когда в последний раз нормально курила, но почему-то все равно продолжает таскать с собой эту штуку и периодически заряжать по старой привычке. Воздух теплый, дневная духота начинает спадать, и она не собирается далеко идти, всего лишь удостовериться, что ее предположение верное. Двери цветочной лавки закрыты, и свет выключен. На витрине чинно расставлены пластиковые вазы для штучных роз всех цветов, гладиолусов и тюльпанов. Над ними возвышаются замысловатые корзинки с собранными букетами. Она крутит айкос в руках, задумчиво рассматривая, и оборачивается, когда слышит дружелюбное: — Хорошего вечера, будем рады вам снова! — Спасибо, и вам! — радостно отзывается девушка, чьим запястьем ее брат был так пристально увлечен совсем недавно. — Меня сейчас стошнит, — уже тише произносит Лейнор, когда Лейна подходит к нему и понимающе хлопает по плечу. — Ну-ну, ты почти стойко выдержал почти смену, — и беззлобно усмехается. — Надеюсь, он того стоил. — Да как сказать… — многозначительно отзывается он, засовывая руки в карманы. — Вы-то хорошо отдохнули? — Да, Монреаль был интересным, — она продолжает крутить в руках айкос, но ни разу так и не затягивается. — Днем, правда, Деймона вечно дергали, но зато все вечера и ночи были моими. — Хорошо, — как-то безразлично отзывается Лейнор. Она знает: ее мужу он не доверяет. Изначально не доверял, если на то пошло; но даже все спокойные годы их брака не смогли переубедить Лейнора в том, что Деймон не представляет никакой опасности для нее. Он старается об этом молчать, и она правда благодарна ему за это. Но иногда, как в моменты вроде этого, неловкая пауза, повисающая в разговоре, настолько дискомфортная, что Лейне хочется куда-то себя деть. — Кстати, — вдруг говорит она в попытке перевести тему, — я сегодня встретилась с нашей новой соседкой. Лейнор хмурится и она большим пальцем указывает себе за плечо. — Цветочный. — Ах да, — подхватывает он. — Хелейна просто чудо. Надеюсь, ты не напугала ее своей общительностью? И вот тень улыбки; пускай и устало-похмельной, но этого достаточно. Лейна улыбается намного шире, чем он, и морщит нос, передразнивая его. — Ты бываешь до ужаса настойчивой с людьми. Поверь, уж я-то знаю. — Кроме тебя, кстати, никто не жаловался. Именно благодаря моей настойчивости у нас с тобой есть салон. Она оборачивается и находит взглядом своего страдающего клиента. С женщинами работать всегда проще, иногда закрадывается ощущение, что многим мужчинам просто нравится, чтобы их жалели. Этому, по крайней мере, точно. Ничего, решает Лейна, подождет еще пару минут. Даже рад будет, что она-де такая понимающая и заботливая. А друзьям-то своим небось будет рассказывать, что ему вообще не больно было. — Ну так что это за чудо и почему ты мне ничего про нее не рассказывал? — Ты сошла с самолета вчера вечером, мы толком и поговорить не успели. Да и потом, с чего бы мне первым делом говорить тебе о каком-то цветочном, а не о чем-то более важном. Лейнор из ее пальцев вытаскивает айкос и крепко затягивается. — Не о каком-то цветочном, а о том самом цветочном, в котором работает… Нет, — поправляется Лейна, забирая у него обратно айкос, — которым владеет такая прелесть. — А что об этом скажет Деймон? — спрашивает Лейнор, хмурясь. — А что об этом скажет Деймон? — преувеличенно повторяет за ним Лейна и, не давая возможность ему ответить, возвращается в салон. Как будто ее муж не осведомлен о ее разнообразных вкусах. Как будто ее интерес может зайти куда-то дальше. Да даже если и так, не брату ее осуждать. Но ничего из этого Лейна не говорит. Лишь возвращается на стул, надевает перчатки и доливает краски. Про обед, который брат должен был ей, она и не вспоминает. Заканчивает, когда стрелки часов приближаются к девяти, клиент пыхтит и аж краснеет от натуги, а брат откровенно скучает, листая за стойкой Хорнет. Ей и заглядывать в его телефон не нужно, чтобы это знать. — Тебе тут сообщение, — бросает Лейнор, пока рассчитывает мужика и записывает на следующий сеанс. — Посмотри, что там, — отзывается Лейна, продолжая убирать рабочее место. Игла по всем правилам идет в утилизацию, перчатки в мусорное ведро. — Ну уж нет. Не хочу наткнуться на то, что не предназначено для моих глаз. Она заходит за стойку, берет телефон и ухмыляется ему: — Это же не твой телефон, а мой. И смеется тихо, когда он закатывает глаза, а потом как ни в чем не бывало говорит, обращаясь к мужику: — Будем вас ждать. — До свидания, — дежурно отзывается Лейна, разблокировав экран телефона, который почти сразу же поворачивает к брату. — Видишь? Ничего секретного. Просто могу не торопиться домой. Лейнор как-то непонятно хмыкает, и она решает не задавать вопросов, что значит эта его реакция. — Могу и тебя домой подбросить, если хочешь, — продолжает она. — Все равно по пути. Расскажешь мне еще про прелесть из цветочного. Он устало — или скорее обреченно — стонет, но не спорит. Закрывает смену и направляется к своему рабочему месту, чтобы убрать там перед уходом. — Как у вас это вообще работает? — Что именно? — уточняет Лейна, быстро печатая сообщение в ответ. — Столько лет смотрю на тебя и никак понять не могу, почему ты все еще с ним не развелась. — С чего бы мне разводиться? — Ну не знаю, — фыркает Лейнор, собирая мусорные пакеты по студии, — ты очевидно запала на Хелейну, а он не торопится домой… — Из-за работы. — Да прекрати, мы же оба знаем, что не в работе дело. Выражение ее лица становится непроницаемым. От улыбки и блеска в глазах не остается и следа. Лейна разве что не прошивает брата взглядом. — Ты опять начинаешь, Лейнор. — Но он… — Это не вопрос, — отрезает он. — Ты снова начинаешь старую песню про то, что я не знаю собственного мужа. И к твоему сведению, все у нас прекрасно работает. И знаешь почему? Доверие. — Слушай, не злись, — примирительно произносит он, замирая в паре шагов от стойки администратора с этими пакетами, которые сейчас кажутся откровенно лишними. — Я же ничего такого не имел в виду. Сама знаешь, что Деймона нельзя назвать самым верным однолюбом. Да и никто не знает, где его первая жена… И это, видимо, становится перебором, потому что она спрыгивает с высокого стула, смеряет его взглядом и бросает напоследок. — Вызовешь себе такси. — Лейна! Только это не приносит результата, потому что она не останавливается, а продолжает идти к двери. — Лейна, подожди! В тот момент, когда ему в голову приходит все же бросить чертовы пакеты, она уже переходит дорогу, их разделяют проезжающие машины, и он хлопает себя по карманам, проверяя, где его телефон, чтобы позвонить. Но телефона под рукой нет, она смотрит на него обиженно, пускай со стороны это и выглядит как полное равнодушие, а потом садится в машину и отъезжает практически сразу же. Выезжает с улочек на большую дорогу и выжимает максимально разрешенную скорость. Предательская слеза скатывается по щеке, она ее смахивает и перестраивается в один из центральных рядов. Закат красно-оранжевый, но все мысли занимает брат, который ни на секунду не задумывается о том, что его слова могут ранить. Брат, которого она прикрывает всю свою жизнь. Слез больше нет, лишь горечь, от которой не избавиться. Именно из-за этой горечи она не отвечает на телефонный звонок и даже взгляд не скашивает на телефон, брошенный на соседнее сидение. Остынет, потом и поговорит с Лейнором. Иначе из нее сейчас вырвется все то, что она не хочет произносить вслух. И про неблагодарность, и про его беспечность, и про то, что в его возрасте пора бы что-то сделать со своей жизнью, а не ждать, когда старшая сестра придумает новую убедительную ложь для мамы с папой, спрашивающих, почему он все никак не женится. Это все обида, на самом деле она не хочет всего этого ему говорить. Это все обида и уставшая после рабочего дня спина. За городом можно разогнаться как следует, и ее постепенно начинает отпускать. Скорость всегда помогает, и к тому моменту, как Лейна подъезжает к дому, она уже не злится на брата. Не по-настоящему. Отчасти даже хочется изменить прошлое и позволить ему это дурацкое высказывание. Ей стоило бы вспомнить, что у него похмелье, что он плохо понимает, что несет, и просто спустить ему это. В прошлое не вернуться. Поэтому Лейна заезжает на парковку, быстро отправляет ему коротко сообщение о том, что они поговорят завтра, пусть не забудет открыть студию, а потом выдыхает. Пальцами стучит по рулю, заглушив мотор, и пристально смотрит на открытый диалог. Просмотрено и не отвечено. Да пошел он. Еще будет стоить из себя хрен пойми что. Сам-то позвонил один раз и даже банальное «извини» не додумался прислать. И тут она внезапно вспоминает, что так и не взяла номер у той девушки из цветочного, Хелейны. Черт, надо будет это завтра исправить. Тяжело держать в голове столько всего сразу, особенно если твой брат косячит больше обычного. Лейна выходит из машины, ставит ее на сигнализацию и направляется к дому. Ей нужна горячая ванна и никакого Лейнора до завтрашнего утра, иначе она точно выскажет ему слишком многое. И номер телефона Хелейны — но это не так срочно; пускай и поважнее ванны будет.