Один день Серого Дома

На Дом опускается ночь. Или это Дом призывает ее, чтобы Ходоки смогли пойти на Изнанку, Табаки – обнаружить призрака-колясочника, а Старая Птица – предаться своему трауру на своем своеобразном троне? Дом наполнен всем, чем только можно. Днем – это топот Логов, шум разговоров, скрип колес, повседневная жизнь, которая обычна для домовцев, но непонятна для Наружности. Однако не будем о ней. Днем шумят звонки, оповещая об уроке или об обеде. Ночью Дом тоже живет и так же наполнен. Наполнен неозвученными вопросами, запахом Леса, чьим-то шорохом, шепотом или и тем, и другим, мыслями, снами, Ходоками и иногда Прыгунами. О Доме можно говорить много. Так же много, как Табаки может объяснять причины, почему не любит тикалки. Так же много, сколько растений в гнездовище. Так же много, сколько Слепой слышит и чувствует за свою жизнь, сколько не услышит и не прочувствует обычный зрячий. Так же много, сколько веснушек на лице Македонского. И так же много, сколько у Рыжего презервативов в рюкзаке. Поэтому сегодня хочется посмотреть на один из всех живых механизмов Дома: на Четвертую группу. В Четвертой группе никогда не бывает тихо, не считая момента, когда все уходят в столовую. А так, днем и ночью Четвертую наполняют звуки. Иногда это сонное бормотание Толстого. Иногда – шум воды, когда Македонский что-то отмывает. Порой это тихий диалог двух состайников, на которых напали ночные философствования. А порой – просто звуки, которые наполняют дом и саму Четвертую группу. Эти звуки нельзя назвать необъяснимыми, ведь они объяснимы. И их нельзя назвать не чьими, потому что они принадлежат кому-то. А сегодня комнату наполняют тихий стук подкованных ботинок Лэри и скрип дверцы от шкафа. Шорох одежды. И в свете трех ламп, которые никогда не отключают, виднеется белая рубашка, принадлежавшая раньше Лорду. Помимо звуков, который издавал предводитель Логов, слышался шорох, производимый Табаки. Он упорно искал нужную ему вещь в одном из своих тайников для ночной прогулки по Дому. Ведь никогда не знаешь, какую незаменимую для хозяйства вещь найдешь в темно-ночных углах Серого Дома. В предрассветный момент комната так же наполняется звуками, запахами, а потом мыслями, что витают под потолком. Сначала возвращается Табаки. С грохотом, шумом, которые издают его Мустанг. В воздухе витает запах пыли, ночи и торжества от находки. Правда, последний запах почти неуловим. После Шакала, часом позже, возвращается Лэри, принося с собой легкий запах женских духов, романтическую одухотворенность и ожидание с мыслями о следующей встречи со Спицей. Самый последний и самый ранний приход – приход вожака стаи. Слепой приносит с собой только запах. Без шума и без мыслей. Только запах листвы, моха, древесины, мокрой шерсти, грязи. Уловимый запах Леса и неуловимый запах Изнанки, в которой и находится этот Лес. Утро в Четвертой начинается с запахом кофе, который заваривает Македонский; с запахом носков и одежды, в которую одеваются состайники; со звуков утренней сборки и ленивого поскрипывания кровати, когда с нее встают; с пения птицы, а точнее с карканья Нанетты; с непрерывной болтовни Табаки, рассказывающего о своем ночном приключении; с шума воды и запахом геля, доносящихся из душевой; с бормотания Толстого в попытках обратить на себя хоть чье-то внимания; с ерзания Горбача на верхней полке, который, наверное, стирает со стены свой очередной стих; с вести Лэри о том, что он хочет привести вечером Спицу и с надежды в глазах Лорда, в которых слишком очевидно вспыхивает изображение рыжего огня; с переглядок Сфинкса и Слепого и с очередного вопроса Курильщика: «Слепой, а откуда у тебя еловые иголки на кровати?» Днем Шакал заезжает в кофейник и подъезжает к столу, за котором сидят часть состава Чумных дохляков: Сфинкс, медленно потягивающий кофе, Слепой, рисовавший на столе пальцем завитки пружины, Стервятник, зачем-то притащивший в кофейник свое растение и протиравший ему листья. Так же за столом сидели Лорд и Рыжий. И, что не понравилось Табаки, они просто молчали. Иногда кто-то произносил фразу, другой на него отвечал, и снова наступало молчание. Табаки решил разбавить эту тоску своими историями, которые никогда не кончались, игрой на губной гармошке и бурными обсуждениями на различные философские и важные темы. Сфинкс иногда вставлял палки в рассуждения Шакала, на что Табаки отвечал еще большей тирадой, доказывая, что Сфинкс не прав. Слепой сидел, опустив голову и кажется скучая, но на самом деле он внимательно слушал, замечая в интонациях невысказанные мысли и слова. Лорд был безучастен, но иногда усмехался на фразах Табаки. Лорду больше нравилось слушать игру на губной гармошке, нежели рассуждения Шакала о том, как по пыли можно определить хозяина комнаты и сам воздух: какими мыслями, запахами и намерениями он был наполнен. - Эй, погнали в мою комнату! – воскликнул Рыжий, перебивая Табаки. – Расскажешь мне по пыли в спальном мешке, чем ночью занимался Гибрид. А то все жаловались на какие-то странные звуки с его стороны. Рыжий широко улыбается, вытряхивая пепел сигареты в свою чашку с допитым напитком. А вот Табаки морщится и восклицает. - Да там не то, что по пыли, по запаху будет ясно – чем! Будто я крыс не знаю! И вообще, это ты вожак, вот ты и разбирайся, чем там твой Гибрид по ночам занимается. Вожак второй ухмыляется, делая очередную затяжку, но уже ничего не говоря. Стервятник встал из-за стола вместе со своим растением. - Спасибо за компанию. Для побегов тут не самая благоприятная атмосфера, чтобы расти, - заявляет Большая Птица и направляется к выходу. Табаки провожает высокую, худую и черную фигуру, неслышно фыркая: - Будто до этого тут была самая благоприятная атмосфера для цветочков. - Просто ты своими криками ее спугнул, - усмехается Сфинкс. - Кого? - Благоприятную атмосферу. - Какая слабая благоприятная атмосфера, если ее можно спугнуть выкриками Табаки, - заключает Лорд и тушит свою сигарету. Вечер после ужина наполняется ленивым и более-менее спокойным времяпрепровождением, чем днем. В Четвертой Македонский прислужливой и молчаливой тенью прибирается, помогает кому-то и заваривает кофе. Табаки раскладывает пасьянс на кровати и поет безрадостные песни. Курильщик что-то пишет или рисует в своем дневнике, наблюдая за каждым членом стаи. Лорд сидит на подоконнике и пьет какой-то настой из запасов Шакала, наблюдая из окна за прогулкой Горбача с Нанеттой. Черный читает книгу на своей кровати и практически сливается с ней, становясь потихоньку таким же незаметным, как Македонский. Только ему не удается стать полностью незаметным, потому что между ним и Сфинксом всегда чувствуется сильное и ощутимое напряжение, которое наполнено прошлыми обидами. Слепой же, сидя на своей постели, тихо бренчит на гитаре какой-то тяжелый мотив, идеально подходящий для песен Табаки. А потом все как-то быстро и сильно меняется. Приходят Лэри со Спицей, Рыжей и Русалкой. Вечерняя комната сразу наполняется запахом ароматных шампуней, непринужденными разговорами, неугомонным Шакалом, который вытягивает весь разговор, смущением Лорда и его взглядом только на Рыжую, тихими перешептываниями Сфинкса и Русалки. Комната становится темнее из-за большей части выключенных ламп, но в то же время она преображается, окрашиваясь в другие цвета, запахи, звуки, мысли. Комната окрашивается в те же цвета, что у крыс, но более нежные и пастельные с плавными переходами, прерываемые бульканьем Толстого на руках Рыжей. Запахи становятся мягче, а звуки тише, мелодичнее и разнообразней. Два разных крыла дома, женское и мужское, смешиваются в Четвертой. Ночь застает их одинаково. Темный купол с крапинками звезд укрывает Дом, а Дом в свою очередь укрывает своих обитателей. По длинной дороге с определительным столбом в конце идет Горбач с Нанеттой на голове и едет Шакал с неизменным рюкзаком на своем Мустанге. Солнце греет по пустынному. Небо голубое и чистое, а дорога – бесконечная. По краям желто-зеленые поля, а где-то вдали около столба стоит деревянное строение. Табаки играет на губной гармошке, одновременно побрякивая гирями на своей коляске. Горбач играет на флейте. Все эти звуки льются легко и непринужденно, создавая атмосферу авантюрного бегства в лучшее место. Звуки динамичны и быстры, но по-своему спокойны и уютны. Они доходят до деревянного строения, которое оказывается кофейником. Внутри не так многолюдно, но за отдельным столом можно увидеть очень красивого эльфа с Рыжей, держащей Толстого на руках. Рядом сидит ангел с оборванными крыльями, ошейником с цепью на шее, с язвами и ссадинами. Зрелище печальное, но в этот раз менее печальное, чем обычно. Ангел расслаблен в своем кругу. Слепой с завязанными в хвост волосами смотрит прямо и по зрячему, Сфинкс сжимает в своих руках – настоящих – кружку кофе, а на его плече спокойно лежит Русалка. Табаки и Горбач присоединяются к ним. Паззл, картинка, атмосфера еще не совсем полные, но уже близки к идеалу. Лорд, Табаки и Сфинкс играют в карты. Пусть здесь не вся Четвертая и есть люди, которые в Четвертую не входят, но они у себя, среди своих, все так же Дома. К ним присоединяются Стервятник и Рыжий, нагло и по-своему подсев, но ощущения Дома, «своих» не было утеряно. Опустевшие кружки наполнила настойка из запасов Старой Птицы. И они выпили. Без боязни, но с надеждой, что смогут проснуться. Один раз – за яркое небо. «Два раза – за свинарничек» - предложил Табаки. И третий раз за новый день.