Безмолвный

Его образ, запах волос, улыбка в голубых глазах и бьющая ключом фантазия, где он прижимается ко мне, шепчет слова страсти, а объятья его обжигают, делая немного больно. Шорох. Сбившееся дыхание. Его тело горячее, руки ложатся поверх моих, разнося волны удовольствия по напряженному телу. Голова болит. Белые волосы, которые, как правило, сзади торчат, касаются кожи, словно оголенных нервов, его дыхание на шее, поцелуй - лишь осторожное касание губ. Выгибаюсь, понимая что близко, а вместо стона шумный выдох. Я хочу его, жутко, безумно, и хочу, чтобы он желал меня в ответ. Мечтаю об этом, придумывая, какой могла бы быть наша ласка, ведь всё равно мне никогда не ощутить её. Я хочу… Но вместо стонов – лишь беспомощное прерывистое дыхание, вместо его имени с моих губ может слететь только тишина. За тот год, который пролетел так быстро, я не слишком изменился, как внешне, так и внутренне. Что может измениться в калеке, когда с самого детства на тебя смотрят с ненавистной жалостью? Я привык видеть, слышать, улыбаться мелочам и не обращать внимания на ту боль, которую несло в себе общество. Мне нравилось наблюдать за изменением природы, нравилось жить, смотря на цветы и деревья, на тех, кто так же безмолвен, как я. – Сегодняшняя тема: перераспределение памяти, – в оглушительной тишине сказал преподаватель по программированию, подойдя к доске и начав писать. Он всегда списывал всё с листочка, не совсем внятно рассказывая как от одного мы приходим ко второму, и приходилось дорабатывать дома, чтобы на экзамене он не смог придраться ко мне. Это и была моя жизнь: вечная борьба недуга с лживым обществом вокруг. Но, как бы я ни заручался не сближаться с людьми, а всё же, один индивидуум явно не видел предупреждающих знаков. И звали этого идиота Арсентий. Наши группы были параллельными, следовательно, на всех лекциях мы оказывались вместе, и он, единожды позволив себе наглость сесть ко мне, продолжал пользоваться моей беспомощностью. Ну, а как его выгнать, если выглядело бы это, как форменное издевательство? Я не люблю прикасаться к людям, а мои слова слишком легко проигнорировать, просто не обращая внимания ни на записки, ни на капслок, вот и нет у меня выбора, приходится терпеть его общество, которое слишком меня отвлекает. Сеня был всё же общительным парнем, прямо душа компании. Он постоянно болтал с друзьями, но с уважением относился к учебе, открыто заявляя на просьбы друзей, что со мной ему легче сосредоточиться на предмете, потому что у меня хорошая музыка и я так же заинтересованно слушал, как и он. Но заинтересован ли я на самом деле – вопрос еще спорный, особенно если учесть, что у меня просто нет выбора. И сколько раз я пытался не дать ему стащить у меня наушник, честное слово! Да, я люблю рок, да, я слушаю музыку всё время, потому что иногда ваши мысли мне слышать противно, но это же вовсе не значит, что мирно лежащий наушник на парте – это то, что нужно непременно стащить! А он придумывал новые и новые способы, не спрашивая, просто с улыбкой отнимая его у меня, и начиная писать лекцию. Я крепко сжимал в ладони своё белое сокровище, но он ловко вытаскивал из моего уха второй, заставляя меня сдаться, если же я брал в руки оба – он принимался меня щекотать или начинал отбирать грубой силой, но всегда так осторожно, чтобы не появилось ссадин и синяков. Мне не нравилось, если люди ко мне прикасаются, но право, его тепло слишком быстро въелось под корку. Это было словно наваждение. Мы сидели вместе, за партой у окна, чаще всего на третьей по счету, на любой лекции, на любом другом совместном предмете. Он был рядом, неизменно забирая себе один белый наушник и улыбаясь, когда в рандомном трек-листе играла его любимая песня, одна из. Я быстро выучил его любимые группы, и иногда ставил их специально, чтобы просто увидеть на его лице радость, особенно, если он по какой-то причине грустил, я не помню, когда уже сдался, просто отдавая ему наушник и принимая его помощь, если я что-то упускал в лекциях. Мне было не спросить, а он с радостью делал это за меня, или объяснял на пальцах. Его улыбка, доброта, забота, всё это было чудом в нашем грубом и жестоком мире. Он стал единственным и особенным, явно сам не понимая, что делает. И в итоге, случилось именно то, чего я и боялся. Просто влюбился. – Что ж, если вам что-то не понятно, то спрашивайте, а так, на этом мы сегодня закончим! – заявил препод, складывая листки в папку, что лежала у него на столе. Я же смотрел в окно на спокойный безлюдный парк, в который так и не нашел вход за целый год учебы около него. Там очень редко гуляла одна женщина с белой коляской, а больше я ни разу не видел других посетителей. Сегодня было холодно. Белый наушник лег на серую столешницу около моей тетрадки, Сеня собирал вещи, чтобы поскорее уйти. Большой перерыв, самое то, чтобы большой компанией пойти в какую-нибудь кафешку, для меня же это - 40 минут безделья. Но ничего не поделаешь. Я бы с большим удовольствием пошел сейчас в этот самый парк, если бы, конечно знал, где там вход, но, из-за безжалостного ветра никакого желания сегодня идти на разведку не было. Лучше поднимусь в библиотеку и, заткнув уши музыкой, дочитаю ту книжку, что уже не могу осилить несколько дней. Вот моя жизнь без утайки и лжи, полная спокойствия, покоя и нежелания вставать против общества, нет, просто я слишком натерпелся с него, чтобы вновь поверить в сказки. Когда я родился на свет, вместо обыкновенного детского плача родители и врачи услышали лишь частое дыхание, которое означало мой крик. У меня недоразвиты связки гортани. Вот такая вот патология. Вместо звуков моё горло может издавать лишь шум дыхания, и то, шум этот видоизменяется только от легких и того, насколько открыт рот. Всё детство с этим что-то пытались сделать, но, увы, я хоть и научился писать, читать и понимать речь, но, горло моё так и не выдало хотя бы одного звука. И в связи с этим я смирился с жизнью неполноценного, но, знаете, хоть я и не могу работать в любом направлении, общаться с людьми, я остаюсь человеком, который может писать, читать, и неплохо, в целом, соображает. Скольких усилий мне стоило попасть в университет на нужную специальность! Но, я боролся до последнего, отец всегда говорил, что мне мой недуг только упрямости подмостил. Ну, да, выковать себе железный характер, или что-то на подобии его, я смог. Только вот, слишком уж романтична моя натура, раз я до сих пор не смог полностью сбежать от общества, да еще и влюбился себе же во зло. Хотя, сложно любовь назвать злом, на самом деле, я был рад этому, потому что испытывать сильные чувства – значит жить, а не влачить жалкое существование. Я смирился с тем, во что вляпался, к своему же разочарованию влюбляясь всё больше в человека, который, кажется, вообще не обращал внимания на мой громадный недостаток. Он обращался со мной так же, как со своими друзьями, только что всегда помня, что ответить ему я не смогу. Его шутки были немыми, картинки, какие-то надписи, со мной он разговаривал так, чтобы я не бесился, считая его бестактным. И за доброту я был ему благодарен. А сердцу ведь не укажешь, поэтому вместе с благодарностью я носил в себе пылающую любовь, которой сам иногда был не рад. На моё пламенеющее чувство я не надеялся услышать ответа, да и моя же немота спасала меня от того, чтобы кто-то о нем узнал. Я улыбался, понимая, что никогда не смогу по доброй воле открыть свою тайну, и горевал, зная, что умру вместе с ней. Но всё же безумие души и влечение нашло где отразиться. Как-то раз я увидел у одного из друзей Арсентия открытую страничку моего сердечного друга. Взгляд как-то сам уловил самое важное, а сердце при этом выделывало такие кульбиты, будто я, словно вор, палю важную информацию. Ну, для меня она была действительно важной. Роковой я бы даже сказал. Я пытался держать себя в руках, не искать его, не делать этой глупости, ведь это риск, риск совершить грубейшую ошибку, но, моё же тело было против, напрочь заглушая тоской разумные мысли. Нашел. Нашел я его быстро, фамилия всё же не настоящая, так что таких, как он не было. Только он, только его страничка. У меня тряслись руки, когда я кликнул на иконку. Сердце билось в ушах, по телу плыли желание и вожделение. Я опять хотел его, снова и снова, а еще эти фотографии! Настоящий сталкер, маньяк, идиот и кретин! Но люблю его, слишком. И это больно, что слезы текут по щекам, пока в ночной тишине раздается только раздраженное дыхание и шум вентилятора. – Доброе утро! – говорит мне Сеня, зевая, будто бы только встал с кровати. Его сумка падает на скамейку, а сам он неохотно осматривает полупустую аудиторию. Ищет друзей. Но они еще не пришли, как жаль. Я вставил обратно второй наушник и принялся с тем же интересом терзать взглядом строчки. Смысл предложений ускользал от меня, но я с упорством барана продолжал читать, сам понимая, что когда рядом он – я не могу сосредоточиться на чем-то вроде описаний или диалогов в другой реальности. Он выложил тетрадь и заметил, что не взял ручку, после чего плюхнулся на скамейку рядом со мной и, сложив руки на парту, лег на них головой, желая доспать какие-то несколько минут. Спи. Я всё равно растолкаю тебя, когда придет препод. Однако его друзья будят его раньше, заводя бессмысленные разговоры о виртуальной игре. Он хочет спать – это видно по его вялым движениям, но парни не отлипают. Они садятся за нами, продолжая действовать на нервы. Но мне всё равно, мысли утопают в музыке. Через минуту меня пихают в спину, заставляя вытащить один наушник и обернуться. – У тебя нет ручки? – спрашивает дружок Сени. Я мотаю головой, замечая, как сосед прибирает к рукам освободившийся белый вкладыш. Он засовывает его в ухо и лениво смотрит по сторонам, грея руки в карманах толстовки. Белые волосы как всегда торчат назад, чистое личико оскверняет только шрам от пирсинга на брови, а сон так и висит над ним тяжкой тучей. Чем же ты был занят этой ночью? Предположения портят настроение, поэтому я тотчас пытаюсь абстрагироваться от реальности в книге, но, как всегда приходит преподаватель, веля всем встать. – Блин, – открыв тетрадь, Сеня понимает, что так и не позаботился о ручке. Я поспешно лезу в сумку, вытаскиваю оттуда то, что он хочет и кладу ему на тетрадь. – Вот врун! – слышится сзади. Прости, но мне насрать на тебя. Я совершенно не обязан тебе помогать, да и отчитываться за ложь. Сеня улыбается мне и приступает к записи. Математика мне никогда особо не нравилась, хотя бы тем, что с нас требуют не только практику, но и теорию, которую, поверьте мне, куда труднее вызубрить, особенно со всеми доказательствами и выводами теорем. Я легко решаю логические задачки, строю схемы решения, понимаю системы, но с зубрением у меня ужасные отношения. – Ты пропустил здесь строчку, – тихо указывает мне на ошибку Арсентий, всё еще с трудом борясь со сном. Я оторвался от решения примера и глянул на доску, чтобы понять, чем отличается моя версия от той, что написана там. «Просто я знаю, как это решить, поэтому упускаю» – нацарапал я на полях. – Оу, везет! – вздохнул сосед, окончательно расстелившись по парте. «Не спи, а то ничего не поймешь!» – черт меня дернул продолжить… – А мне и так не светит понять, – от его улыбки, обращенной только ко мне, екает в груди. «Как же ты прошлые два экзамена сдал?» – Допса – наше всё! «Ты не закрыл прошлую сессию?» – надо прекращать, а то я так треть информации упускаю. – Уже закрыл, на курсы записывался. «Ясно» Он лежал всё так же на половине парты и смотрел на меня, положив голову на руки. Я пытался не краснеть, только не это, прошу. Сиди спокойно и пиши, и ты, сердце, прекрати выделывать кульбиты! – А как ты сдаешь экзамены, ну, с твоей немотой? – спросил он так же приглушенно. Я скрипнул зубами, не желая вновь отвлекаться на разговоры. – Извини, если задел, просто мне интересно… Я упорно продолжал писать, старясь не отстать. «Пишу всё на листке прямо при преподавателе» – Они тебя валят? «Нет, но спрашивают, как правило, больше» – А ты списывать пробовал? «Я не в ладах с зубрежкой, так что догадайся сам» – Хах, значит ты такой же, как мы все! – отчего-то от этих слов в душе разлилось тепло, стало приятно, и я улыбнулся. Больше в тот день мы не разговаривали, хотя, это была скорее моя заслуга, чем Сени, он-то задавал еще много вопросов, но я упорно делал вид, что еще и глух. Но, он, кажется, не слишком огорчился от этого. Мы просто вместе слушали музыку и писали лекции, как и всегда. «Как дела, братишка?» – пришло сообщение в соцсети. Я только успел поставить тарелку с пельменями на стол, рядом с ноутбуком и выпустил из зубов вилку. «Всё хорошо, как сама?» С начала моей учебы в университете я переехал в дедушкину квартиру, однокомнатную, маленькую, но, по мне так достаточную для такого, как я. Родители жили не бедно, и нам всегда давалось всё, что бы мы не попросили, конечно, учитывая воспитание и порог запросов. Но, мама и папа всё же любили сестру больше, потому что у неё не было такого же дефекта, как у меня, наверное, они и сами этого не замечали, порой оскорбляя меня своими жалостливыми взглядами. Не мне винить их, каждый человек сочувствовал им и мне, но, я всё понимал, всё равно это было неприятно. И я съехал, оставив их с сестрой, которой оставалось еще два класса школы. «Да как всегда, ничего не меняется…. Ходили тут с подругами на вечеринку, Олеська с парнем познакомилась.» «Будьте осторожнее, а то нарветесь еще на какого-нибудь извращенца!» «Будем, братишка, не волнуйся.» «Сложно о тебе не волноваться. Ты же сестра!» «Знаю-знаю. И я тебя люблю. Как дела в универе?» И продолжалась бы наша переписка на всё том же уровне взаимопонимания и нежелания впутывать друг друга в свои проблемы, если бы слева вдруг не высветилась заявка в друзья. Арсентий Как-То-Там. Он! Сердце сделало сальто, а по рукам расплылась лава. Щелчок мышкой. Быстро бегущие пальцы по клавиатуре, набивающие ответ сестренке. «Приветик!» – сообщение от него. Разум вопил о том, что делать этого не стоило, но нутро желало этого общения. То, что он сам нашел меня, да еще и написал – было спусковым крючком для ошалелых чувств. «Привет» «Еле тебя нашел, пришлось даже у вашего старосты разведать, есть ли ты в контакте!» «Зачем?» «Просто захотелось с тобой пообщаться. Давно уже об этом думал, не всё же просто у тебя наушник таскать, да конспекты копировать.» «Копировать?» «У меня зрение не очень, а ты пишешь понятно…» «Кто б знал…» «А вот! Видишь, как полезно, что я тебя нашел?» «Хех, да уж.» Я осторожно придвинул к себе тарелку с пельменями и принялся есть, внимательно смотря на диалоговое окно. «А у тебя много друзей, я так и думал, что в интернете ты звезда!» А сколько у меня вообще там друзей-то? Как будто бы я вообще заглядываю в «друзья»! «Фигня это всё. Я половину там не знаю, добавляются все подряд, да мне и всё равно, а вторая половина – мои заказчики, обсуждать проекты, увы, я могу только так.» «А кем работаешь?» «Создаю сайты разного уровня сложности.» Взгляд метнулся на стопку справочников по html, Delphi, java, настолько уже истерзанных, что и не скажешь, что им всего-то три года. Можно знать структуру любого языка программирования, но, каждый из них по-своему отличается от другого, и, если речь идет о нескольких, то неудивительно, что есть большой процент запутаться в собственных знаниях. «Вау! Я знал, что ты крут!» «Откуда бы?» «У меня чутье на хороших людей! Да и музыку ты слушаешь хорошую - это тоже показатель!» «Ясно» Да, будь кто-то дома, так точно бы посчитали идиотом. В темноте единственной комнаты, при свете двух ламп у компа, я лыбился, словно чешир из сказки, эротишно поедая пельмени. Ну да, в одном носке и боксерах. Да всё равно жарко! «А вот я до сих пор нахлебничаю… аж стыдно!» «Что мешает найти работу?» «Отцовское: «еще наработаешься» и лень. Родители меня содержать могут, я всё равно единственный ребенок, вот я и перестать лениться не могу.» «Ну, значит, тебе в какой-то степени повезло. Оттягивай неизбежное, не всем это счастье дано!» «О чем ты?» «О вступлении в самостоятельную жизнь» «А ты, значит, уже самостоятельный?!» «У меня другая ситуация.» «Расскажи?» «Я не люблю, когда меня люди жалеют» «Ну, если с тобой обходились плохо, то не удивительно, что люди захотят тебя пожалеть, это инстинкт!» «Да не, я не про это. Со мной всегда хорошо обращались, будто я фарфоровый. Ну, почти всегда. В смысле, родители всегда смотрят на меня с жалостью, даже, если пытаются этого не делать. Они любят меня и, наверное, винят себя в том, что я родился с недугом. Я не терплю жалость, мне становится от этого противно, словно я вообще не человек. Поэтому я и слинял от них.» «Тогда понятно. Я бы тоже, наверное, не терпел такого обращения. Или бы наоборот начал этим пользоваться… ну, такой вот уж я человек» Наше общение текло бурной речушкой, оставляя позади часы. Он рассказывал о себе, я что-то приоткрывал тоже. Мы говорили и говорили, смеясь, шутя, обсуждая всё на свете. И на следующий день эта практика повторилась, и вновь я с трудом встал с кровати, потирая болящие глаза. Наверное, это было моё счастье, просто общаться вот так вот с ним, целыми вечерами, узнавать о нем всё больше и больше, принимая и достоинства, и недостатки. На лекциях я спокойно позволял ему копаться в моем мп3-плеере и стаскивать наушник, один раз он даже предложил послушать его трек-лист. Само наше общение поднялось на какой-то более высокий уровень и я не находил себя от счастья. Это было лучшее, что могло со мной приключиться. – Липнет к нему, как муха, блин! – Да ладно тебе, не ревнуй. Чего ты так завелся? – Бесит он меня, вот и всё. Хиленький, слабенький, пусть все жалеют. Тьфу! Я осторожно, чтобы они не заметили, свернул в сторону и оказался на старой лестнице. Ох, вот дернул меня черт пойти сейчас к нашей аудитории! Отсиделся бы до конца в библиотеке, а тут подумалось было, что Арсентий придет чуть раньше, и мы подольше побудем вместе. Боже, мысли настоящего влюбленного придурка, ей богу. И чего меня так колбасит от его внимания? Надо взять себя в руки! По сути, внешне наши взаимоотношения и не изменились вовсе. Мы так же молча писали лекции и слушали одну музыку, вот и всё. Он не стал мне больше или меньше улыбаться, просто я по своей глупости стал воспевать каждое его слово, обращенное ко мне. Как глупо. Я лежал на диване, в гнезде из подушек и двух одеял, скрутившись калачиком, чтобы только сердце утихло в груди, перестав сжиматься от боли. Ноутбук мигал лампочкой, а я смотрел в его сторону и чувствовал, как по виску и переносице текут слезы, настолько же противные, как и жалость к самому себе. Нельзя было давать этому проклятому чувству распускаться, нельзя было подпускать Сеню так близко к себе! Вместо всхлипов – ловящие воздух губы и жадные прерывистые вздохи. Спазмы в легких, холод в конечностях и удушающая тоска на душе. Я любил его и хотел. Любил за тепло и отзывчивость души, а хотел, наверное, потому что негоже взрослому парню девственником ходить. Подумав об этом, я открыл глаза и решил, что, быть может, если я найду способ заткнуть своё бесконечное желание, то и чувства эти притупятся. На самом же деле, просто хотелось секса! Жесткого траха, и насрать как. Просто хочется кончать! Даже не глянув на сообщение от сестры, я быстро открыл еще одну вкладку и сделал запрос на интернет секс-шоп. В магазин бы я всё равно заявиться бы не смог, стремно слишком! Проштудировав несколько страничек в интернете, я кликнул «купить», тотчас переводя деньги с одной карты на другую, а уж со второй на счет интернет-магазина. Вся моя жизнь – это череда стабильности и вспышек неадеквата. Ну, вот кто в здравом уме станет покупать вибратор? На следующее утро, утро воскресенья, к слову, я чувствовал себя полнейшим идиотом, понимая, что вчера сделал. И пока чистил зубы уже убитой щеткой, и пока варил себе кашу, всё это время я только и делал, что проклинал свою вспыльчивость! Вот нахрена мне он? Кто скажет? И я не знаю. Точнее, знаю, и от того не легче. «Что вчера делал?» – сообщение от него. Я поставил кружку с чаем и включил музыкальный центр. Адская машинка пожевала диск и разразилась роком, заставляя мурашки бежать по коже. Я улыбнулся. Люблю я такое утро. «Спал. Оказалось, что делать это после универа – самое шикарное, что можно только придумать!» Ну, истина в моем вранье есть, как-никак я заснул действительно раньше, да и в интернет заглянул только для того, чтобы сделать одну глупость. «Ну, спать – это святое!» «Что-то разнятся твои слова с действиями, сейчас еще и одиннадцати нет, а ты бодрствуешь!» «Домой я еду, оставаться в том свинарнике желания большого нет. Да и припахали бы к уборке, если б остался.» Странно это всё. «А где ты был?» «Да вечеринку один мой дружок устроил у себя дома. Я же вчера спрашивал тебя о том, чем ты занят, как раз для того, чтобы предложить съездить с нами. Не настаиваю, конечно, но вдруг тебе бы захотелось…» Побывать в толпе пьяных придурков, которые предпочитают попсятину року? Хех, Сень, ты тупишь! Я распахнул шторы на окне, позволив яркому солнечному свету проникнуть в комнату, после чего занялся тем, что уже не делал несколько недель, уборкой. «Боюсь, что моя тонкая натура не выдержала бы такого издевательства» Вещи со стульев и пола перекочевали в ванную, где рассыпались на разные кучки, одеяла и подушки на время переместились на ковер, а сам я летал по комнатке, разбирая завалы на столе и полу. Вот вам и уборка. Под оглушительные звуки рока, под визг гитар и ритм барабанной установки. Ах, умел бы я петь, так орал бы во всю глотку, а так только улыбка, только радость на душе. «Почему сразу издевательства? Ребята, конечно, не ангелы, но они ни за что не стали бы издеваться» «Я не про это. Вряд ли бы там была нормальная музыка, а рэп и попсу я слушать не могу, уши вянут…. Да и, если честно, не был бы я так уверен в твоих друзьях. Люди имеют свойство поступать импульсивно, а тут уже ничто не остановит их перед тем, как они сделают больно.» И ты не сможешь переубедить меня, потому что я сам за собой постоянно замечаю импульсивные действия. Может, просто у меня хочуха избалованна, но, мне сложнее себя отгородить от того, что мне нравится, хотя бы ты тому пример. Я вымыл руки, скинув резиновые перчатки обратно в ведро, после чего вытирая пот с шеи и лба, подошел к ноутбуку. «Наверное, ты прав. Как всегда.» «Хех, воистину.» Как бы человек не знал другого, он всегда сможет сделать больно, хотя бы потому что является другой личностью. Мы верим, что понимаем друг друга с полуслова, мы знаем, где больные места, но, иногда по делу, а иногда и случайно, мы задеваем друг друга, даже если бы не хотели. И прощаем боль, понимая, что нарушенное спокойствие иначе вернуть куда сложнее. Сама сущность человека – это коробки с его правдами, где заключаются страхи, радости, воспоминания, то, что делает нас человеком, является нашими же слабостями. Тонкие нити ведут к этим коробочкам, позволяя самой личности играть на струнах своей души, но, оставляя возможность и другим сыграть на этом странном музыкальном инструменте. Я с удовольствием покончил с уборкой, вернув каждую вещь на своё законное место. Теперь в моей маленькой квартирке было уютно и свежо, хоть и прохладно, потому что на улице всё же не май месяц. А впереди еще был целый день, который нужно было чем-то занять. Сварганив себе нагетсов, я начал шарить по сайтам в поисках достойный дел. По правде делать сайты работа не такая уж и сложная, если в удовольствие сидеть часами за компом и глазеть на бесконечные строки текста. А главное, сделал два сайта – и вот тебе деньги для месячного безбедного проживания. Воистину моё дело. «Жень, слушай, а можно я к тебе приеду?» Обжаренный кусок курицы в кляре так и выпал изо рта. «Зачем это?» «Да никакой охоты домой ехать, по правде, тоже нет. Мама с уборкой запряжет, а отец опять о своих «свершениях» распевать будет.» «Эм, ну ладно, приезжай.» Я продиктовал ему адрес, а сам поспешно сохранил строки текста. Там доделать не так уж и много осталось, но, когда в ушах слышно, как стучит сердце, а руки начинают трястись от волнения, лучше такой ответственной работой не заниматься, только ошибок понаделаю, сам же себя проклинать буду. Плавали, знаем. Я с трепетом предвкушал, как он отнесется к моему скромному жилищу, хорошо, что я только что закончил уборку. Я сбегал на кухню и проверил холодильник, в котором явно не было ничего, что сильно бы меня отличало от другого одинокого парня. Замороженные овощи, прочая «только разогрей/пожарь» жрачка, да йогурты пачками. Боже, да что я за имбицил-то такой? Какое ему будет дело до того, что у меня в холодильнике, я ж не баба! С фейспалмом я вернулся на своё любимое круглое кресло у стола и уперся взглядом в экран. Ну, раз всё равно жду, то, пожалуй, займусь-ка уроками. Вопреки моей фантазии, в которой бились друг о друга желание прикасаться и здравый смысл, его визит был скорее плодотворным, чем каким бы то ни было еще. Мы сходили в магазин, потому что он предложил мне свою помощь с домашним хозяйством, он затащил меня в Макдональдс, куда я не мог пойти в силу того, что не мог озвучить свой заказ, да и, ловить эти взгляды, когда пишешь что-то на листочке – отвратительно. Для меня это было похоже на свидание, для него это было развлечением собственного желания делать добро. Но, в общем, мы замечательно провели вместе время. – Слушай, Жень, а я всё задать вопрос тебе хотел, – внезапно решился парень, пока мы шли ко мне домой под холодом осеннего ветра. Я вопрошающе посмотрел на него, доставать телефон, чтобы набить ответ было, честное словно, не желательно. – Ты говорил, что тебя парни донимали, когда ты в школе был. Но ты совершенно не боишься людей, я сам видел, когда ты общался с моими же друзьями, например. Не боишься, что тебя могут просто зажать в углу и избить? Я довольно ухмыльнулся, решив ничего ему не отвечать, пока мы не дойдем до дома. Но стоило нам двоим переступить порог моей комнаты, как Сеня тотчас полетел на ноги от моего ловкого удара под колени. Он рухнул на четвереньки, а я, сбегая от искушения, плюхнулся на диван и начал печатать пояснение своим действиям. «Папа предсказывал мне своеобразные отношения с мальчишками, поэтому меня повели на рукопашный бой. А так как орать я, когда было больно, не мог, то и усилия мои увенчались успехом. Я двоих легко уложу, тем более, если учитывать момент неожиданности!» – Ух ты, твой отец не промах! – выдал блондин, заваливаясь рядом и укладывая голову на мои колени. Я улыбнулся, начав печатать новое сообщение. «Ты домой-то когда поедешь, помощник?» Так не хотелось его отпускать, но в то же время, чем ближе он – тем опаснее становлюсь уже я. Я с трудом сдерживал себя в порывах прикоснуться, закопаться в торчащие волосы, поцеловать соблазнительно выглядывающее ушко, забраться руками под перекрутившуюся футболку. Черти, любое его прикосновение ко мне отзывалось взрывом эмоций! Так и сойти с ума не долго. – Что? Уже гонишь? – в шутку обиделся он, перевернувшись, так, чтобы видеть моё лицо. Я хмыкнул, соответственно мотнув головой, но, разумеется, не издав звука. «Не гоню, просто волнуюсь, что тебе будет неудобно добираться до дома. Уже вечер, причем поздний!» – Поздний вечер – это полночь! А так… может, я у тебя переночую? – его улыбка была такой искренней. Он подложил под голову свои руки и смотрел на меня с выражением лица прирученного довольного кошака, только что получившего одобрение после того, как нашкодил. Ей богу, иначе и не опишешь! «А универ завтра?» – Выйдем чуть раньше, у меня дом прямо около универа. У нас же у двоих первая лекция по философии? «Нет, у меня она второй парой. Практика по матану первой.» – Бедные. Ну, значит, поеду с тобой. Пока ты будешь на практике, я схожу домой. Как тебе такой расклад? «Хорошо. Только, спать ты будешь либо со мной, либо на полу, что выберешь?» – кто б знал, как у меня тряслись руки, когда я набивал это, зачастую не попадая по визуальным клавишам. Моя буйная фантазия подкидывала картинки, а разум так и вопил: «пусть выберет с тобой!». Я хотел его. – А как тебе удобнее? – зажмурившись, спросил он, всё так же улыбаясь. Удобно? Я вообще хочу с тобой переспать! О каком удобно ты говоришь? Мне всё равно не светит твоих объятий, так о чем мы? «Мне всё равно. Так что выбирай сам» – Тогда я лягу с тобой. У тебя всё равно два одеяла! «А кто тебе сказал, что я тебя под них пущу? Я под обоими сплю!» – Да? Почему? «Люблю жару, а ночью вечно становится холодно» – А ты случайно не с отрытым окном спишь? «Я заболел по-твоему?» – Не, ну а вдруг. Что, совсем меня без одеяла оставишь? «Не оставлю, у меня третье в чулане лежит…» На моё удивление после этого сообщения Арсентий встал, и пошел к чулану. Он довольно быстро нашел там одеяло, вытащил его из полиэтилена и спросил, где взять пододеяльник. Как странно, – думалось мне, – чувствует себя, как дома, но при этом меня это совершенно не раздражает. Той ночью я кутался в одеяла куда сильнее, чем обычно, боясь себя выдать красным лицом или слезами, которые текли фиг знает из-за чего. Он спал рядом, заняв одну из моих подушек, а меня пробирала дрожь, стоило ему как-то не так выдохнуть или хотя бы повернуться. Не буду врать, мне хотелось, чтобы он меня просто обнял. Так осторожно, пробравшись в мой кокон. Я кутался от этого только сильнее, будто желая защититься от собственных фантазий, но его бездействие ранило душу, даже если я упорно заявлял себе прекращать мечтать. Это глупо, я знаю. Может, я просто истосковал по человеческому теплу, потому, что живу один, и никто не может меня обнять, а может, дело именно в нем. – Сень-Сень, – крикливые его одногруппники как всегда не дали толком почитать. Сеня не отдавал мне второй наушник, а из-за этого я слышал всё, что происходило вокруг. – Где ты был вчера? Свалил ни свет, ни заря, а мы ведь продолжить хотели! – Я к Женьке уехал, – усмехнулся мой сосед. У меня в животе ужом скрутилось дурное предчувствие. – Черт, ну опять он? – Саш, прекрати! – велел второй дружок. – Обидно, конечно, что ты нас вот так вот кинул! – Да ладно, вы всё равно повеселились от души и без меня, – улыбнулся Сеня, вытаскивая из уха мой белый наушник. Для меня это словно мышью перед котом помотать, я тотчас накинулся на его руку и забрал свою добычу, уже с наслаждением окончательно отрешаясь от всего мира. Сеня глянул на меня, но, видать решил, что сначала нужно друзей отвадить, а потом уже забирать то, что он считал своим по праву нашего «сожительства» в течение года. На улице было чересчур уж холодно, даже для конца осени. В свою небольшую, но всё же любимую квартирку я внесся, будто ужаленный в одно притягивающее приключения место. Быстро скинув прямо на пол осеннюю куртку, разувшись и кинув в комнату рюкзак, я забежал в ванную и минуты три простоял, согревая отмерзшие пальцы. Адский холод! В свою коморку я вернулся только с чаем и печеньками. Включил ноутбук, да так и завис, посмотрев на расстеленную кровать, которую мы с Сеней второпях не заправили. Его запах. Там должен быть его запах! Но, так и не дойдя до дивана, я услышал трель домофона. Кого бы это принесло? При помощи диктофона, который всегда лежал у телефонной трубки, я выяснил, что это курьер. Курьер, который принес мне посылку. Потребовалась целая минута, чтобы вспомнил, что я такого заказывал. К своей неудаче всё же вспомнил, поэтому посылку в коробочке получал с красным, как свекла, лицом. Но, парню видимо было несколько поровну, что вообще происходит в этом мире, поэтому он кроме стандартного: распишитесь здесь, больше ничего и не сказал. А вот после этого мозги мои явно отключились, потому что сочетание факта возможного удовольствия и запаха предмета своего обожания сделало своё гадкое дело. Я врубил рок и забрался в кокон из одеяла, которым укрывался Сеня. Его запах был совсем слабым, но он всё же был, и под кожей будто ледышки мелкие рассыпали. Я стиснул коробочку в руках. Через минут двадцать я буквально кайфовал, валяясь на животе и утыкаясь лицом в подушку. Ощущения были странные, но, приятные. Задницу обдавало жаром, а дрочка еще никогда не была такой полноценной, что ли? Всякий раз, как вибратор дотрагивался до простаты, я готов был скулить от удовольствия, да только вот голоса для этого у меня, увы, не было. Оставалось только шумно дышать и активно двигать рукой, выгибаясь на диване. Было классно! И мне было наплевать, на то, что я похож на наркомана, который дорвался до дозы. Меня мазало, выворачивало и крутило, это было настолько круто, что пальцы сами слегка подталкивали вибратор внутрь. Кожа словно горела, а взгляд было вообще сложно сфокусировать, а еще можно было закрыть глаза и представить, что это он. Что это он доставляет мне удовольствие…. Только вот в беспамятстве я совершенно бездумно толкал агрегат всё глубже, и спохватился только тогда, когда пальцы, входя во всю длину, могли лишь мазнуть по дну розового помощника. Блядь – других слов просто не было! Перевернувшись на спину, я попытался достать его обратно, возясь пальцами, да только вот толку не было. А игрушка продолжала вибрировать, разнося по телу волны горячего удовольствия. Надо успокоиться. Еще несколько раз попытавшись достать или выжать из себя хрень, я потерпел фиаско. Хотелось рассмеяться, если, конечно, не учитывать того, что самое время было бы заплакать. Но, нет, меня такое не возьмет. Я с улыбкой обратился за помощью в интернет. «Если эти советы не помогли, не мучайтесь слишком долго, особенно если вы испытываете боль. Забудьте про гордость и обратитесь за медицинской помощью. Да, это неловко, но вы не первый с кем это произошло. Врач, скорее всего, расширит задний проход и достанет вибратор вручную, в крайнем случае, может потребоваться хирургическое вмешательство». Вот после этого я действительно от души рассмеялся, правда, сестра всегда говорила, что мой немой смех и вампира отпугнуть может. Ну да, страшно, наверное, когда ты видишь, как заливается человек, а не слышишь его. Жуть. Но, увидеть меня, слава богу, никто не мог. «Сестренка, мне нужна помощь!» «Что случилось?» «Только пообещай, что родителям не скажешь?» «Обещаю. Что случилось?» «Мне нужен проктолог…» «Эм, честно сказать, ты меня удивил. Пояснения последуют или мне из себя всё вопросами вытаскивать?» «Да тут пояснять, собственно, нечего. Твой брат гей. Только, помни, что ты обещала! Родители знать обо всем этом не должны!» «Тебя кто-то отодрал?» «Спасибо за добрые слова. Нет.» «Не, ну это первое, что мне пришло в голову, после такого заявления.» «Я сам тут постарался. Ты знаешь, я бы не стал тебя напрягать, если бы можно было без голоса записаться к врачу.» «Зачем тебе врач?» «Эм… ну, в общем…» «Ладно, не пытай себя. Я поняла, сейчас запишу на прием. Хотя, может лучше на дом вызвать?» «Они на дом, как правило, не приезжают…» «Э, ну да, наверное. Ладно. Сейчас что-нибудь придумаю.» Я же уткнулся горящим лицом в подушку и поджал ноги к груди. «Поехали, встретимся у метро через 20 минут, я записалась.» «Спасибо!» «Не за что еще» Никогда еще я не был так рад тому, что у меня понимающая семья и прекрасная сестра! Мы встретились у метро. Мне было стыдно за то, что я вытащил её в такой холод под вечер, но, она улыбалась и не смела меня в чем-то обвинять. Что-то мне подсказывает, что ей было скорее интересно съездить с братом в больницу при таких интересных обстоятельствах. А обстоятельства продолжали вибрировать. Сестренка с улыбкой до ушей куталась в длинный шарф и грелась в пуховике. Я, подойдя ближе, натянул ей на голову капюшон, а то еще отит будет. Ничего хорошего. Мы подошли к остановке и дождались автобуса. Сестра внимательно наблюдала за мной, пытаясь распознать мой таинственный недуг, но кроме моей неестественно красной рожи она ничего увидеть не могла, но холод был мне лучшим прикрытием и для этого. А вообще, ощущения были странными. Вроде холодно, но внутри словно лава кипит, так еще и… в общем, стремно, очень. Когда нас пригласили в кабинет, после минут 20 ожидания в коридоре, я уже и бояться перестал. Там, таких же краснолицых сидело человек пять уж точно. Правда, они скорее были смущены самим фактом того, что пришли к проктологу. А мне же было не по себе из-за того, что одна дрянь залезла слишком глубоко, чтобы я мог с этим что-то сделать. Мне было стыдно? О да, но, еще больше эта ситуация меня забавляла. Ну, вот так вот: мне хотелось улыбаться, на меня всегда больницы странной действовали. – Здравствуйте, – заходя в светлый кабинет, поздоровалась моя сестра. Я кивнул, как только женщина в белом халате посмотрела в нашу сторону. Она устало вздохнула, смотря при этом на сестру, что вводило девушку в ступор. – На что жалуетесь? – спросила проктолог, положив ручку, и вперив свои карие глаза в нашу парочку. Я подошел к ней и дал телефон, на котором была описана моя презабавная ситуация. И начиналась она со слов, что я немой. Женщина с интересом прочитала моё чистосердечной признание о том, как я засунул себе в задницу вибратор, и с улыбкой жестом предложила зайти в кабинет с не очень милым креслом. – Подожди нас здесь, хорошо? – она обратилась к сестре, прикрывая дверь кабинета. Сестренка пожала плечами. Следующие 10 минут моей жизни лучше вообще никому не рассказывать. Но вышли оттуда мы уже порознь, я про меня и моего розового друга. К несчастью, хотя мне-то было поровну, сестра увидела игрушку в руках врача прежде чем женщина упаковала её в пакет и отдала мне, велев быть осторожнее. В той комнате я успел доложить ей, что слышу и понимаю, а говорить не могу из-за связок, так что она еще успела сказать мне, всё, что думает по сему поводу. Ну, баба классная, конечно. Посоветовала парня найти! Но я решил не рассказывать ей всю мою печальную историю. Уже на улице я от души поблагодарил сестру за помощь и поддержку, которую она мне оказала, на что эта безобразница выдала: – Знаешь, я гадала, что у тебя случилось, и предполагала даже такой вариант. Но, ей богу, я никогда не ожидала, что мой брат потащит меня в больницу, чтобы вытащить вибратор! Я обожаю тебя! За то, что делаешь мою жизнь совершенно непохожей на жизни других девушек! «Надеюсь, что это не станет достоянием общества?» – я внимательно посмотрел на нее, зная, что она вполне может на радостях разболтать кому ни поподя. Сестренка поправила свои кудрявые темно-русые волосы и попыталась унять улыбку. – Не станет. Даю слово. Я протянул ей мизинец, и она зацепилась за него своим, закрепляя обещание. В этот момент с неба начал валить снег, и мы посмотрели наверх, в тьму, прикрывающую тучи. Было холодно, но, теперь нас двоих ждал дом, в котором точно будет тепло и уютно. Вообще, мы с сестрой были похожи. У нее вились волосы, и у меня, у неё они были непонятного цвета фисташки и серых листьев, и у меня, одинаковые глаза серо-голубого оттенка, и улыбки. Да, если бы я больше общался с обществом, то непременно был бы с ней рядом как можно чаще, но, общество вряд ли примет такого, как я. Безмолвного. Но знаете, бывают дни, когда ну всё, за что бы ты не взялся, идет как-то не так, как рассчитывалось по плану? Так вот, по дурости своей, вернувшись домой, я, не помню уже из-за каких своих странных мыслей и соображений, написал Арсентию всего три слова, которые сам же боялся произносить в своей голове. «Я тебя люблю» После этого я возненавидел вконтакте, за то, что нельзя удалять сообщения. Даже решил ломануть свою страницу, чтобы исправить свою глупейшую ошибку, да только вот Сеня ответил раньше. «О.о» «Прости, не тебе» Банальная отговорка, но авось? «Да ничего. Не знал, что у тебя есть девушка!» «У меня её нет. Это было сестре.» «А, как сегодняшний день прошел?» «Забавно, знаешь. В больнице побывал…» – и зачем я всё это писал ему, сам не пойму! «Как ты там оказался? Точнее зачем?» «Не важно. Всё хорошо, сестра помогла!» «О, вот как. Ну ладно, главное, что всё хорошо.» «Ты прав.» «А вот я скучал…» Мой ошалелый взгляд стоило бы запечатлить для потомков. Хотя потом до меня дошло, что можно прочитать это иначе. «Чего это так?» «Ну а что делать в четырех стенах?» «Уроки?» «Не издевайся…» «Да я и не думал.» «Можно я к тебе приеду?» «Прямо сейчас?» – я кинул взгляд на часы внизу экрана и скрипнул зубами. «А что?» «Нет уж, поздно, не хорошо сейчас по подворотням шастать!» «Боишься, что на меня могут напасть?» «Боюсь», – чего отрицать-то? «Да ладно, я отбиться могу!» «Ага, знаю я, как ты отбиться можешь! Даже мне не ровня!» «Так я ж тогда не думал, что ты мне угрозу хоть какую-то представляешь!» «Нужно всегда быть начеку! Сиди дома!» «Вот возьму, и приеду!» «Не надо, а вдруг я тут непотребствами занимаюсь?!» «Хоть компанию тебе составлю в этом деле!» «Иди в пень!» «Так и вижу, как ты сопишь, словно злой хомяк!» Я действительно сопел, прикусывая губы. Даже смешно, как хорошо он меня изучил. «Сиди дома, я всё равно тебя на порог не пущу!» «Даже если я уже около твоей парадной?» «Ты пишешь с компьютера, так что не вешай мне лапшу на уши. Не хочу тебя расстраивать, но когда ты пишешь с телефона, то около online появляется значок доисторического мобильника!» «Ладно-ладно. Не приеду. Хотя… а можно я завтра у тебя посижу?» «Завтра и поговорим!» «Ха. Не отдам тебе твои наушники, пока ты не согласишься!» «Спасибо, что предупредил, возьму вторые!» Следующие две недели эти несколько дней я вспоминал исключительно с покерфейсом. Так бывает, когда вроде бы берешь себя в руки и вновь становишься рассудительным молодым человеком, который в любой ситуации будет держать лицо. Ну, вот я и держал, общаясь со своим единственным другом, который до чертиков всё же был мне небезразличен. Я постоянно стремился ему помочь, пытался оказаться подле, когда ему было не по себе, и, чего уж скрывать, я делал так, чтобы он ко мне привязался. Гора сама не пойдет к Магомеду, но вот он может нанять людей, чтобы эту гору сдвинуть. И в итоге, по истечения месяца с начала наших взаимоотношений я уже с легкостью мог предсказать, что этот индивидуум выкинет в следующий раз. Вообще личность он непостоянная, да только вот такие же импульсные порывы ему свойственны в меньшей степени, он всегда рассудителен, но предпочитает неординарность банальности, что и делает его таким интересным для общества. Забавно, что люди за неимением собственной богатой фантазии цепляются своими костлявыми пальчиками за футболки более сильных личностей. Друзей Сени я недолюбливал, как и они меня. Может быть, потому что я в открытую показывал, что не собираюсь перед ними пресмыкаться, толи из-за того, что Арсентий предпочитал моё общество, всё больше и больше посвящая время именно моей персоне. И ничем хорошим наше противостояние не должно было закончиться, уж я то знаю. Каждый раз, как только на мои глаза попадались парни, с которыми водится мой обожаемый, я ждал подвоха. И не зря. – Але-оп! – громадина, возвышающаяся надо мной на целую голову, причем, довольно пустую, преградила мне путь и заставила свернуть на пустой лестничный пролет. Двое его дружков зашли следом. Был разгар обеденного перерыва и в стенах университета народу было категорически мало. Да и какой смысл мне надеяться на людей? Орать-то я не могу! Ну, хотя пока что и не требуется. Трое одногруппников Сени отрезали мне всякий путь, скорее всего не собираясь отпускать меня миром. – Саш, может не надо? Сеня нас по головке не погладит за такое… – Хех, а как он ему скажет? – усмехнулся остолоп. – Писать он еще не разучился, будь уверен. – Тс, насрать. Даже Сенена опека не помеха мне срываться на том, кто меня бесит! К тому же, что может быть интересного в парне, у которого даже голоса нет!? Да он же урод! Я шмыгнул носом, пытаясь не зевать в открытую. Здесь было слишком холодно для моего теплолюбивого тела. Не то, чтобы я совсем рассудка лишился, чтобы вести себя вызывающе равнодушно, но, их болтовня во мне и песочек не ворошила, так что, состроить мину крайней озабоченности не получалось. Приходилось делать вид, что я впал в ступор, ну, как псих, я отчего-то полностью уверен, что им и этого будет достаточно. – Он инвалид, а не урод, – поправил своего большого друга третий, правда, из его уст, что инвалид, что урод были одного поля ягоды. – Все инвалиды в душе уроды, строят из себя невесть что, а ты жалей их, да смотри, как по несправедливости им достается лучшее, только потому что они чем-то обделены. А мне вот всё интересно было, мы тут еще долго стоять будем, или они уже приступят к той части, что будет относиться ко мне лично? Конечно, в том, что их трое, не было ничего хорошего. На их стороне правосудие, как говориться. Изобьют – не докажешь, а сам ударишь, так сразу драку первым завязал. Я уже и не помню, чтобы люди стремились разобраться в ситуации, не делая поспешных выводов. А в университете, как мне кажется, администрации было еще больше пофиг на студентов, чем в той же злополучной школе. – Короче, Женя, я тут вот что тебе предлагаю: отвадь ка ты от себя Сеню, чтобы мне лишний раз глаза не мозолить, так может и не трону тебя вовсе! – предложил мне Саша, придвинувшись на такое расстояние, чтобы я всем своим жалким метр семьдесят восемь ростом ощутил его масштаб. Ну да, богатырь, ты меня больше и на рожу страшнее, но, блин, психануть от страха теперь что ли? – Так что скажешь? Так и хотелось пожать плечами, но я покорно кивнул, делая вид, что в моей головушке прочно засел страх к этому идиоту. Ну, пускай так и думает. Мне-то что? Пока у меня мозги на месте я вообще пай-мальчик, о своей безопасности частично думаю, вот, камушек на полу обхожу, чтобы ножку не поранить. Главное, чтобы, когда у меня очередной приступ долбоебства начнется, вы подальше были, а то ведь зацепит, да еще как! И ведь тогда мне будет искренне срать, что мне сделают за драку на территории универа, да и на ваши угрозы мне тоже будет начхать, я просто ударю, и ударю больно. После нашего столь плодотворного разговора на лестнице я, подумывая, как к этому отнесется Сеня, решил разыграть небольшой спектакль, так, чтобы хоть видимость покорности создать. Я, о боже мой, положил на место моего непрошенного соседа свою сумку. Арсентия это, конечно, удивило (обычно я такой хенью никогда не страдал), но не остановило уж точно. Даже видимость того, что я борюсь с ним, возможно, была, я просто держал на сумке руку, типа настаивая на своем. Сеню, как и ожидалось, это не впечатлило и он, поборов мою руку, уселся на своё «законное» место. «Слушай, я тут спросить хотел… ну, про Сашу твоего…» – М? – он как всегда лез под руку, вылавливая слова еще до того, как я доводил последнюю букву. «Он всегда такой злой? Или только временами, когда луна полная?» – Тхехе, нет, он агрессивный, но вряд ли злой. «Вот не скажи» – Он тебе что-то сделал? «Да нет, ты сам прекрасно знаешь, что я за себя постоять могу, да только вот ненужно пока еще. Он как-то слишком недоброжелательно к инвалидам относиться, его в детстве инвалидной коляской ударили в метро?» – Вижу настроение у тебя сегодня хорошее. Нет, у него брат был, раком болел. Полагаю, что из-за этого. «Мда, вот остолоп» – Так что он тебе сделал? «Ничего.» – Ага, так я и поверил. «Всё равно не скажу. И вообще, пиши давай!» После пары агрессивный мальчик по имени Саша решил повторить мне своё правило, видимо, для закрепления материала. Я всё так же покивал, мысленно обдумывая, как вообще можно так ненавидеть своего больного родственника, чтобы потом срываться на всех, кто хоть как-то отличается от обычного хомо сапиенс? Не знаю, может меня воспитывали как-то иначе, или, повезло больше? «А ты на меня когда-нибудь обижалась за то, что я немой?» «Странный вопрос. Нет, конечно. Я обижалась скорее, потому что ты не мог с этим смириться и вечно злился на людей, которые тебя жалели.» «Вот как. Тогда ладно.» «С чего ты вообще об этом спрашиваешь? Нас всегда родители ставили на одну планку, одежду мы всегда носили только свою, игрушки у нас были общие, да и играли мы всегда вместе. Разве так и не должно быть?» «А хз. Я вообще в последнее время мало понимаю людей.» «У Олеси младший брат есть, так она его сторонится. Не понимаю я её. Она говорит, что он её бесит, а ты совсем другой…» «Хм…» Блин, люди такие странные! Голову сломать можно! «Сень, а у тебя все друзья вот такие, как Саша, Жора…?» «И тебе привет» – так и чувствовалось, как он улыбается. – «Нет, со школы у меня много друзей, да и во дворе много приятелей, а к чему это?» «Да просто, всё думал, как ты можешь уживаться с такими подонками?» – о, я ничуть не преувеличивал, Сашечка сегодня меня на выходе из универа покараулил, да опять лекцию прочитал, вмазав по скуле, правда метил явно в нос. Сидел вот теперь на кресле в одних трусах и прижимал к болящей челюсти лед. «Что-то случилось?» «Ну да, случилось.» «Что же?» «Саша твой мне врезал.» «Сильно? Что вообще произошло? Расскажи мне!» Я мысленно хмыкнул и отложил лед на стол. О, у меня чесались руки! Я не врезал ему в ответ только из-за того, что мне еще было не выгодно открывать свою сущность. Люди вокруг не должны знать, что во мне есть, что ломать, в противном случае они накинутся, желая уничтожить. В школе мне стоило гордости сделать так, чтобы я перестал представлять для одноклассников хоть какой-то интерес, даже для тех, кто общался со мной просто так. К несчастью урок слишком хорошо отложился в моей памяти, чтобы при первом зове поднимать все те воспоминания. Я мог сколь угодно хорошо драться, но мои враги неизменно сбивались в стаю, зная, что против них я не смогу выстоять. Я не мог позвать на помощь, я не мог в случае чего позвонить родителям или друзьям, когда пальцы не двигаются из-за боли, чтобы попадать на визуальные клавиши. Это была моя слабость, и хуже было от того, что я сам её признавал, я не готов был рисковать жизнью, чтобы отстоять свою честь. Это не так уж нужно в реальном мире, иметь честь, важно – иметь совесть. «Я не появлюсь в универе пару дней.» «Ты не ответил! Что случилось?» «Я не стану тебе рассказывать.» «Почему?» «Потому что это мои проблемы, Сень. Мне очень жаль, что у тебя такие друзья. Может быть они хорошие люди, но, со мной вечно так, я будто заставляю людей меня ненавидеть!» «Жень, прекрати, это неправда…» «Я верю, что хороших людей, как ты, никогда не коснется желание добивать уже искалеченных. Но, пожалуйста, не трогай меня пока что. Я не успокоюсь, пока сам со всем не разберусь!» Я с ухмылкой на губах печатал другие строки, которые заставляли в душе скрипеть когти злости. О да, я заставлю Сашу пожалеть о том, что он сделал. Ты можешь сколько угодно чтиться своей силой, но против меня у тебя слишком мало козырей, а издевательства я не прощаю. Да, я оказался довольно мстительной тварью. «Женя! Пожалуйста, объясни мне, что вообще происходит?» «Оставь меня на время, попросил же.» «Я сейчас приеду!» «Не стоит. Я не впущу тебя.» «Да насрать, значит, буду стоять под дверью и скулить от холода, но приеду!» Я оторвался от текста и посмотрел на диалоговое окно. «Зачем?» «Что ты собираешься делать?» «С Сашей? Ничего. Мне просто надо остыть…» – что-то заставило меня соврать. Странно всё это. Не слишком ли он беспокоится? «Точно?» «Ага…» Но в это же время, рознясь со всем тем, что я писал своему обожаемому, я списывался с тремя своими знакомыми хакерами. Насолить человеку, особенно если это парень, лет 18-19 – раз плюнуть. Страницы в интернете – забудь о них, у тебя больше к ним не будет доступа, если есть хоть один аккуант в сетевой игрушке – аналогично. Возможно, конечно, ты не сильно от этого пострадаешь, но, по крайней мере, неприятно тебе точно будет. «За что же ты его так возненавидел, Арго?» «Ты нашел что-нибудь?» «За кого ты меня держишь? Вот тебе все его профили, игрушки всё же его интересуют!» О да, месть моя будет сладка! «Можно, я всё же приеду? Предчувствие у меня нехорошее…» «Нет.» «Почему нет?» Да что же ты за приставучка такая? «Ломай его!» – велел я 77Anni, дав наводку на профили. «Потому что я не хочу тебя сейчас видеть!» «Это грубо…» «Извини… пожалуйста.» «Ладно, пошел я спать.» «Спокойной ночи!» У меня в груди сердце раздирало клетку из ребер, кровь бежала по венам, будто я собственноручно взламывал сайт пентагона. Тихая ярость застилала глаза. Я не успокоюсь, пока не сделаю всё, что в моих силах. «Арго, у нас проблемы!» «Что еще?» «У этого мальчишки оказался добрый дяденька защитник! Нас ломают в ответ!» «Я вдвое увеличу вашу прибыль, если вы добьете его!» «Хех, я ждал этих слов!» «Синар, кто хоть так грубо пытается вам помешать?» «Ну… я еще только навожу информацию по сему поводу. Как только закончу – скажу.» Я откинулся на спинку кресла, положив ладони на шею. Меня сложно было вывести из себя, если я играю роль пай-мальчика, но, увы, я никогда не забываю обиды – это моя самая большая проблема. Я никогда не оставлю вопрос не закрытым, пусть через время, но я добьюсь своего. «Стоп! Мальчики, закругляемся!» «Что слу?» «У этого парня защита в виде ручек от мин.обороны.» «Ох бляя…» «Арго, чтобы тебя не выследили, мы отключимся сейчас, хорошо? Можешь ничего не перечислять. Считай, что задание мы провалили. Лезть в мышеловку добровольно мы не станем!» «Я всё понимаю» – со вздохом отправил я. «Я успел ломануть сервер на LoL» – доложил 77Anni. «Молодец.» «Всё, пока! Завтра дадим о себе знать!» «Пока-пока!» Все три мои помощника исчезли из мною созданного чата. Что ж, если всё настолько плохо, то мне действительно ничего больше не остается, как ждать, что же они придумают. Этих троих я нашел случайно, сам интересовался хакерством и лазал по сайтам, ища, где бы попрактиковаться. Парни в это время как раз готовили одну заварушку. Меня же они поймали за подслушиванием, да так как-то разговорились, они уговорили не портить себе репутацию, а взамен станут мне помогать, если потребуется их помощь. Я не знаю ни кто они, ни где вообще живут, но, знаю, что за деньги сделают любую грязную работу. Я же, с учетом, что с меня они берут десятую долю настоящей оплаты их «способностей», помогаю своими умениями. Вот такая вот взаимовыгода и подмога. Вообще, жизнь – забавная штука, вроде бы встречаешь на пути десятки препятствий, но в то же время чувствуешь себя счастливее именно преодолевая их. Жить из стремления побеждать, наверное, этим живет каждый, хоть и не признается открыто. А у меня было не так уж и много целей, как-никак я уже живу отдельно и сам зарабатываю на жизнь, что еще-то надо? Ну да, любовь, чувства, взаимность. Возможно, для кого бы то ни было это действительно реально, но, я знаю, что моя ситуация другая, мне нужно довольствоваться тем, что есть и лелеять то, что зародилось. Я ухмыльнулся и пошел на кухню, собираясь чем-нибудь перекусить, и всё равно, что начало первого. Какая мне разница, как я выгляжу, ей богу? Как будто кому-то есть до этого какое-то дело! Живи, как хочешь, делай, что хочешь и будь счастлив. Ух, классно же это! Всё следующее утро я в запале делал очередной заказ, просто потому что в универ идти совершенно не хотелось. Там этот Саша и его прихвостни, да и находиться с Сеней иногда становится невыносимо. Вот и убью весь день, чтобы деньжат заработать, авось несколько дней халявных себе сделаю! Я, конечно, волен сам выбирать, когда заниматься сайтами, а когда нет, но жрать всё же надо, а еду просто так в магазинах не выдают. Еда… пойти, что ли, поесть? Трель звонка заставила вздрогнуть. В голову сразу забрались сомнения и откупорили страх, а вдруг это Саша? Блин… не открывать тоже не дело. А звонки упорно продолжались, раздражая слух. Черти. Я неохотно посмотрел в глазок и выдохнул, открывая дверь. – Боже, Женя, чего так долго? Я уж было думал, что что-то случилось! – Сеня влетел в маленькую прихожую словно ураган, отодвигая меня от открытой двери. Ладно, закроешь сам, я показал пальцем на дверь и пошел дальше на кухню. Блондин меня явно правильно понял, поэтому буквально через несколько минут он уже без ботинок и куртки стоял у входа на кухонную зону. Я же преспокойно взялся за готовку. – Тебе не холодно? – поинтересовался он, внимательно смотря на моё бренное тело. Я покачал головой, желая просто не думать об этом. Не обращай внимания, ты бы тоже смотрел на него, если бы он в одних трусах щеголял, причем, даже если бы у тебя в голове не было «тудум» фирмы сердечная мышца. – Я спросить хотел. Надеюсь, ты не пытался вчера взломать Сашкин профиль вконтакте? Я помотал головой, делая вид, что полностью сосредоточен на готовке. – Точно? – он подошел ближе и попытался заглянуть мне в лицо. Тудумы усилились. Я приподнял одну бровь, как бы вопрошая, чего он привязался. Сеня на это лишь улыбнулся и отошел. – Не удивляйся. Просто кто-то вчера покушался на этого балбеса, и он подозревает тебя. Я ему, конечно, сказал, что ты вообще не по этой части, ну я надеюсь, и, надеюсь, что он успокоился после этого. Я внимательно посмотрел на своего гостя и шмыгнул носом. Блин, телефон в комнате. Сходить неудобно, овощи постоянного помешивания требуют… Может, поймет «жестовым алфавитом?». Мы с сестренкой когда еще в начальной школе были придумали обозначать буквы определенными жестами, они довольно банальны, ну, за исключением букв: а, д, к, и еще парочки…. «А о-н р-а-с-с-к-а-з-а-л…» Мда, судя по его роже он не понимает. Жаль…. До телефона идти не вариант…. Тяжко вздохнув, я на жестах попросил сходить парня в единственную комнату и притащить то, что мне нужно. Он кивнул, вроде понял… «А он тебе рассказал, что вчера случилось?» – Ага, рассказал. Вообще я не понимаю, почему ты так отнекивался от этого? Я и так знаю, что он урод, сам ему об этом сказал, да он и не особенно расстроился. «Так уж?» Сеня подошел ко мне, совершенно не оставляя воздуха, чтобы свободно двигаться. Вот вечно он под руку лезет, подождать, пока я допишу, не может! Я толкнул его локтем, чтобы дал больше места для рук, готовлю всё-таки. – Я не первый, кто ему говорит, что он придурок, так что ему действительно по барабану. Его так воспитали, бешенный пес может бросаться на всех, кто ему не понравится, только если будет милым с хозяевами. Он идиот, ты уж прости. Не понимает, что мир вокруг крутится не только под дудку его отца. Туповат он, это таких как он жалеть надо… «Вот оно что…» – Я поговорил с ним о тебе, ну, быть может после этого он просто не будет тебя замечать, но трогать не станет. Если, конечно, ты не замешан в том, что его пытались хакнуть. Ммм… ненавижу, когда так происходит. Сеня стоял рядом, выискивая правду в моих глазах, а у меня в голове всё плыло он его близости. Черти! Как же бесит-то! – Жень… – Арсентий положил руку мне на плечо, как только понял, что я избегаю его взгляда. И тут у меня слетел предохранитель. Я вмиг преодолел расстояние между нами и впился в губы, о которых мечтал в своих снах. Живот схватило спазмом, руки вмиг стали ледяными, а счастье было, словно водой в тазу, в который я засунул голову. Быстрое, импульсивное, но такое опасное. Спустя пару секунд, которые показались настоящей вечностью, я отстранился и выключил газ. Мне было страшно посмотреть на Сеню. – И что это было? Я, отказывая объяснять, положил смартфон на столешницу и достал две тарелки, чтобы разложить наш обедо-ужин. Всегда я так, если что-то случилось, то просто сбегаю от ответа, пользуясь тем, что не смогу ничего сказать. Если меня выбесить, то кроме удара от меня ничего не добьешься, а немота – это прекрасный способ игнорировать человека. – Жень, объясни! – настоятельно посоветовал блондин, на удивление не вытирая губы рукой, как можно было бы предположить. Он был зол, для того, чтобы это понять хватило и одного взгляда. Он взял мой телефон и протянул мне, но я полностью проигнорировал его требование, продолжая накрывать на стол. Это страшно. Очень. Сердце само сбегает куда-то в пятки, приглушенно отбивая свадебный марш. Надеяться на лучшее я умел всегда, даже в самой экстренной ситуации. – Жень, – его голос вдруг потеплел, а его обладатель неожиданно оказался около моего уха, не давая и попытки нормально положить столовые приборы. Они высыпались из рук на стол. Ох, мать моя женщина! – Зачем ты меня поцеловал? – и всё тот же голос, вызывающий мурашки по телу. Я схватился за лицо, тяжело дыша. Только этого не хватает! А Сеня подсунул телефон, завершая свой коварный план. Блин, ну вот нахрена? Что он творит? Вообще, зачем всё это? Не понравилось – так ушел бы уже! «Какая разница? Захотелось, блин!» – Ты гей? «Противно?» – Нет, с чего бы, – Сеня с ухмылкой плюхнулся на стул, излучая доброту и пытаясь прикрыться маской спокойствия. – Просто это было неожиданно, да и, мне нужно знать, что заставило тебя это сделать. Если это любовь… – и почему в этот момент его голос так потяжелел? – то… «Что?» – не выдержал я этой паузы. – А это она? – его глаза блеснули. «Допустим…» – Хех, – он потер лицо и улыбнулся, волнение его не отпускало, но, он явно держал себя в руках лучше, чем я. Меня трясло. – Не удивляйся. Просто у меня очень много друзей, знаешь, зачастую неординарные личности притягивают таких же неадекватов. У меня одна подруга мне как-то нагадала, что в меня влюбится милый парень, с которым я найду то, что искал, – он выглядел совсем не злым, скорее уставшим и, замученным что ли. Я уже ничего не понимал. – Жень, пойми, тогда я бесился за такой расклад, даже накричал на Алису, но она пожала плечами и сказала, что с судьбой не спорят. Я действительно хочу спокойствия и мира – это моё самое большое желание, и рядом с тобой оно вполне осуществимо. Ты забавный и при этом тихий, любишь рок, книги и разговоры ни о чем. Ты не станешь орать на меня, как бы я тебя не разозлил. Я всегда мечтал об этом, хоть это и странная мечта. Я мечтал о спокойствии и тепле другого человека. Но, правда, я не гей…, меня вряд ли привлечет мужское тело…. «Ты и не похож на гея!» – усмехнулся я. – А ты многих видел? – подколол он в ответ. «Ни одного!» – А вот у меня есть парочка знакомых. Жень, я никогда не бросаю своих друзей, какими бы они странными не были. Мы должны помогать друг другу, ведь для этого нам и дарована дружба, разве нет? Друзья – это те, кто прислушается к твоему совету, и помогу в любом вопросе. Я никогда не стал бы от них всех отказываться, зная, что кто-то просто предпочитает людей своего же пола, а кто-то по уши увяз в мистике. Мы можем не общаться неделями, но будет беда – и каждый из нас внесет свою лепту. Разве не так должно быть? «Я не знаю…» Меня поражали его слова. В голове представлялись картинки, где он смеется в шумной компании, в шутку дерется с другими парнями и флиртует с девушками, на лицах у всех улыбки, и сам он улыбается, так искренне и уверенно. Да, наверное, это действительно очень красиво, иметь друзей, которые так же сильны волей и духом, как ты сам. – Ты мой друг, и я тебя не брошу, даже если ты признаешься мне в любви! «Правда?» – Да. Только вот ответить я тебе не смогу, может, чуть позже, когда-нибудь. Я хочу быть рядом с тобой, хочу надоедать тебе визитами, а может вовсе переселиться к тебе. А ты взамен можешь не стесняться себя самого в моем присутствии. Я прощу всё, что угодно, не бойся только, ладно? Мне нравится быть подле тебя… Я шумно выдохнул и посмотрел на белую раму окна, за которым густилась тьма надвигающейся ночи. Дышать было сложно, дыхание сбивалось то ли смехом, то ли спазмами в горле, глаза были на мокром месте, но я упорно продолжал держать эти чувства, не желая выбирать одно из них. Сеня сидел напротив меня и ждал моего вердикта. «Я, правда, тебя люблю» – больше сказать мне было нечего. Слезы покатились из глаз, а Сеня в ответ подошел ко мне и обнял, закрывая широкой спиной от невзгод. Его запах, его белые волосы, которые сзади торчат, его крепкие объятья. Как много раз я мечтал обо всё этом. В тишине маленькой кухоньки, где-то в одном из домов спального района под куполом темнеющего неба, мы были вдвоем, ничтожные по сравнению с целым светом. – На самом деле у меня около полусотни лучших друзей, – активно расправляясь с едой ответил Арсентий. – Именно им я могу в любой момент кинуться на плечо, не боясь показать слабость. Мы постоянно списываемся, болтаем о мелочах, рассказываем, как проходят наши будни, даже если находимся при этом на разных концах земного шара. Не знаю, может порода наша такая, верные друзья называется. Даже если мы не видимся годами, каждый из нас всегда с улыбкой откликнется на предложение прогуляться. Может быть, мы есть друг у друга, чтобы скрасить чужое горе, выплакаться в жилетку, а может потому, что так велела нам судьба. Каждый решает по-своему. А еще все мы чудовищно разные и живем в разных плоскостях, ставя перед собой совершенно разные приоритеты. Но при этом дружим. Я медленно жевал уже подстывшие овощи с рисом и с интересом слушал его рассказы. Честное слово, меня пробирала зависть. Я всегда мечтал о друзьях, которые будут вламываться в твой дом посреди ночи, только бросив по телефону, что свалили из дома. Я мечтал о таких отношениях, где будет цениться именно твоя настоящая сущность, где каждый будет улыбаться тебе именно за твою искренность и рассудительность, а не за маски, которые ты пристыжено носишь. Это наполняло внутренний мир, заставляя верить, что ты живешь полной жизнью. – Даже эти придурки в универе, хоть я и не осмелюсь назвать их близкими друзьями, достойны того, чтобы их опекали, – Сеня отнес тарелку в раковину и поставил чайник. – Я люблю всех своих друзей, а за это могу называть их придурками и идиотами, ну, потому что зачастую так и есть, но нам всем закон нормали не писан. И я люблю свою жизнь именно из-за того, что в ней есть такие люди. Я завидую, честно. Сказать мне было на это нечего. Рядом с Сеней я теперь чувствовал такую уверенность, будто все, о ком он сейчас говорил, стояли за его спиной, готовые вгрызться в шею любого обидчика. Это была моя мечта. – Ты как-то совсем притих… – вдохнул блондин, подойдя ко мне совсем близко. Я посмотрел на него снизу вверх и не стал скрывать, насколько расстроен тем, что у меня нет такого счастья, как у него. – Жень, – он присел на корточки, чтобы уже самому смотреть на меня снизу вверх, – я сделаю всё, чтобы ты стал одним из нас! Я улыбнулся и кивнул, понимая, что он кое-что знает о людях, что он вряд ли обманет, а если и обманет, то, значит, нет всё же в этом мире того беспредельного счастья. Рискну, что уж там? – Безмолвный… – прошептал Сеня, жмурясь от того, что я массировал ему голову. – Ребята с радостью примут тебя в наши круги, будь уверен! «Можно я тебя поцелую?» – Можно, – усмехнулся он, сам прижимаясь ко мне губами. Пускай он не любил, пускай не испытывает такой же страсти, он сам сказал, что не будет сопротивляться, и быть может, когда-нибудь я услышу от него три заветных слова, который не смогу никогда озвучить сам. – Я люблю тебя! Ты же это хотел сказать? – улыбается Сеня.