Sunshine

Иногда Феликс устраивает себе отдых от обязанностей, и обязательно берёт с собой Франца. Сам не зная почему, но без него перерыв, не был перерывом. Точнее.. это сложно описать, он просто привык к Францу, как к своей правой руке, которая часть его, а значит он тоже часть правителя? Именно размышляя над этим Феликс, сидя во дворе своего дворца, играл с камнями. Медленно ставя камень на камень, создавая из них маленькую башню, он также продолжал думать о Франце, который сидел напротив него и следил за его действиями.  Самого Франца напрягало столь спокойное времяпрепровождение короля, зная, что в перерыв они могли заниматься чем-то более буйным, а не молча строить пирамиды. И либо от этого можно было ожидать какого-то подвоха, либо у его правителя были серьёзные мысли. Феликса, в свою очередь, смущал взгляд своего помощника, и то что он буквально отслеживал каждое его действие. А ещё пугало это непонятно чувство, что заполняло его мысли, вместо важной работы в королевстве. Ему было сложно с самопониманием, так почему бы не спросить об этом человека напротив?  Червь выглядывает из своей «крепости», состоящей из двух пирамид. Франца видно не полностью, но их взгляды встречаться, а сердце учащается сердцебиением. Снова спрятавшись за камнями, он понимает, что будет лучше, если сам решит свою проблему, а не будет нагружать друга, да и Франц не психолог.  —Месье, с вами всё в порядке?—выдаёт его помощник, видимо забеспокоившийся от такого поведения.  —Да, да, всё прекрасно, Франц—нервно смеясь произносит тот—Я и забыл, что ты здесь, хэх. И они снова замолкают. Правитель тяжело перевёл дыхание, берёт ещё один камень в руки и задумываться уже о проблеме своего поведения.  Почему он вообще так смущается? Разве его должны так напрягать тесные отношения с друзьями? Ему просто нравиться находиться с Францем и всё! Нравиться Нравиться Его рука, которая собиралась дополнить пирамиду, останавливается. Глаза округляются от удивления. Пирамиды падают, не выдержав конструкции, и перед Францем встаёт неловкая картина, удивляющегося правителя.  Ровно через секунду сам Феликс расползается в улыбке, оставляя глаза удивлёнными.  —Нравишься..Люблю! Люблю! Люблю!!—Буквально кричит правитель от неожиданной эйфории, оставляя помощника лишь с лицом замешательства. —Франц, я люблю тебя!—выкрикивает он, продолжая ощущать те самые «бабочки» в животе. После чего, Феликс берёт его руки в свои и сжимает их, с нетерпением ожидая ответа от любимого человека. Франц же замешкался ещё сильнее. Густо покраснел от такого неожиданного признания, и посмотрел на землю, где виднелись коленки их обоих. —Ох, я тоже—невнятно и с запинками, от смущения, произносит он. Получив ожидаемое, правитель раскрыв руки, заводит того в крепкие объятия, попутно страстно целуя его в лоб. Утыкается в родное плечо и наконец успокаивается, разобравшись в своих чувствах.