снова попался..

Гин облизал свои сухие губы, горячо вздыхая где-то в заднюю часть шеи капитана 5 отряда, а руки, будто хотели обнять его, хотя не будто, а это реально было так, Ичимару недовольно ерзал бёдрами по деревянному полу за спиной у этого черта, из-за которого сейчас страдает Гин. чёртов Айзен, завёл его одним только взглядом и этой похотливой улыбочкой… как же хочется иногда задеть его самолюбие, убрать эту фальшивую и мерзкую ухмылку с его лица, увидеть наконец его настоящего, которого он так старается скрыть ото всех вокруг. но Гин и так было много чего позволено, чего другим даже и не снилось. он мог время от времени получить ласку от него и заботу, не фальшивую, не наигранную, а реальную. он видел несколько раз его настоящую улыбку. и даже когда он падал, ужасно уставшим, рядом с ним на футон, после тяжёлого рабочего дня, и сгребал уже спящего лейтенанта в охапку, и засыпал рядом, обогревая вечно мерзнувщего Ичимару. — .А-.Айзен-сама. — тяжело и прерывисто сказал альбинос на рваном выдохе, желая прикоснуться к шатену, но тот запрещал этого делать, тем более, когда он работает. Айзен лишь незаметно ухмыльнулся, продолжая делать вид, будто он не видит ничего кроме бумаг. спокойно подписывая документы каллиграфическим почерком. Гин лишь только больше бесился, и при этом заводился от собственных похотливых мыслей еще сильнее, наблюдая за руками шинигами, чуть выглядывая из-за его широкой спины. если такое случалось, а случалось довольно часто, Айзен запрещал не только себя трогать, но и запрещал Гин, трогать самого себя, в попытках освободиться от этих развратных мыслей что завели его и сейчас крутятся в голове. Ичимару взвыл, снова, пытаясь коснуться капитана, но отддернул руку, останавливая ее прямо в миллиметре от спины Сосуке. ужасный узел возбуждения никак не хотел развязываться, доставляя ужасный дискомфорт самому хозяину. ужасно сильное напряжение во всем теле, и уже немного заляпанные форменные хакама, ему запрещено даже снимать их, Гин уже и так знал, пожив несколько лет с ним, каков он мерзавец, каков он садист, любящий играть в такие ужасные игры, ужасные игры от которых лейтенант лишь только больше возбуждается, любит и одновременно ненавидит его. Айзен соблюдал собственное, тяжёлое молчание, парень уже хочет услышать из его уст хоть слово, любое, он уже молчит очень давно. -. Айзен-сама… — вышло более чётко чем в прошлый раз, беловолосый рвано выдохнул кусая свои губы, пошло представляя что это делает Айзен. и снова это тяжёлое молчание, которое так сильно давит на череп. Гин знает, что он его специально игнорирует, он знает, что этот хитрец явно уже что-то придумал, и придумывает какие-то новые шаги и выходки. Айзен тот еще подлец. тот еще змей исскуситель и хитрец. терпение лейтенанта было совершенно на нуле, словно возбуждение закрыло ему глаза на все запреты, на все границы личного пространства и на все нормы приличия. он на несгибаемых ногах встал с пола, откидывая ненужные бумаги со стола, и разливая чернила на некоторые листы, нагло сел на колени своего капитана, недовольно щурясь на него. — яре-яре, Гин. никакого терпения и уважения к капитану, у тебя же нет, правда? — язвительно сказал шатен, немного сиплым и низким голосом, от этого голоса по телу Гин прошелся табун мурашек, и его уже трясло от предвкушения и новой волны возбуждения, настолько он завелся. Айзен издал ядовитый смешок, и правда все-таки, бумаги это не самое важное, ему просто было интересно понаблюдать за реакцией его любимого лейтенанта. — заткнитесь… — судорожно произнес альбинос, закусывая собственную губу, ерзая на коленях старшего по званию. как же Гин хотел сейчас впиться в его слишком идеальную шею, но нельзя. Айзен не позволяет себя кусать. Сосуке усмехнулся, взяв того за острый подбородок, немного сжимая и грубо и ядовито целуя его. Айзен, властным движением обвил одной рукой за туловище, ещё ближе, так, чтобы разгоряченное тело коснулось тела самого шатена, поцелуй довольно быстро превратился в страстный, бесстыдный, ядовитый и горячий. брать полностью, заставляя содрогаться от удовольствия обманчиво — хрупкое, возбужденное тело. после любого прикосновения Айзена, Гин накрывала будто волна экстаза, он выгибался в спине, бесстыдно роняя судорожные стоны, жадно хватая воздух, который словно что-то липкое и мерзкое, прилипало к его легким и стекал куда-то вниз, и он не мог нормально вздохнуть. бесстыдно, пошло шептать в самые губы, в перемешку со стонами, его имя, шептать как он его ненавидит, при этом так развратно стонет, прося большего, так как он слишком долго терпел, царапать его сильную спину, и за это получая большую грубость, вскрикивая от новой волны наслаждения, извиваться как змея под его ласками, затыкая собственный рот рукой, настолько сильно, что даже темнеет в глазах из-за недостатка кислорода, он теряется в собственном дыхании, забывая все что их окружает, есть только сам Гин и он. чувствовать как горячий язык Айзена облизывает его опухшие губы из-за поцелуев и укусов, а после снова кусая их до кровавой росы. как этим же горячим языком он водит по потной шее Ичимару, надавливая на кадык самым кончиком, из-за чего беловолосый бесстыдно проронил похотливый стон, держась за шелковистые, каштановые волосы на затылке. Сосуке лишь усмехался, начиная кусать его за плечи и ключицы, оставляя кровоподтеки и гематомы. хакама с обоих была давно отброшена в какой-то пустой угол в комнате капитана. Гин пытался зацепиться за что либо, но это не выходило, он впивался короткими ногтями в светлую кожу Айзена, царапая его спину, оставляя красные следы от собственных худых пальцев, подавляя собственные вскрики и стоны в его губах. -…А.йзен… Ай.зен… Айз.ен… — словно мантру повторял Гин, шепча в перемешку со стонами в губы владельца этого имени. хрупкое на вид тело, словно сейчас вот вот да и сломается, но нет, Гин довольно гибкий, он словно змея, или проворный, хитрый лис. он очень сильно выгибался в спине, подставляя свою тонкую и бледную шею грубым поцелуям и ласкам, закатывая глаза от новой волны экстаза и оргазма, который за сегодня испытал далеко не один раз. перед тем как заснуть на футоне рядом с Айзеном, Гин обратил свое внимание на бумаги, а после на их дату. ах он мерзавец! это вообще прошломесячные отчёты!.. Гин снова попался. Айзен подумывает все до мельчайших деталей, а сам Гин этого не может даже заметить.