***
Особняк Хайнсов оброс таким количеством ужасающих слухов, что стал самым популярным местом для романтических свиданий. Мрачные темно-серые стены уже не первый год покрывались плесенью, мхом и плющом, поэтому сейчас казались прекрасно-зелеными. Черные провалы окон кое-где были заколочены досками, а кое-где напоминали пустые глазницы. Когда-то великолепный сад теперь зарос сорняками до уровня непроходимых лесов. Тропинки потрескались, а память погасла. И после происшествия парочкам приходилось искать другое место для встреч. Не то чтобы это было плохо, но их это отчего-то сильно расстроило. Барри Хэмптон чувствовал странность происходящего, когда шел вслед за двумя мужчинами ко входу в здание, где их ждали сотрудники Скотланд-ярда. — Что нового? — детектив Холт не любил ходить вокруг да около. Наверное, поэтому он и был детективом. — На месте следы только девушки, внутри особняка никого кроме нее не было. — А снаружи? — Снаружи побывало слишком много людей, с этим сейчас разбирается Коллинс. — Понятно, — Холт нахмурился и пошел внутрь. Хэмптон и Линдси молча двинулись за ним. — Мистер Хэмптон, что можете сказать о причине смерти? — Паралич дыхательного центра, — ответил ученый немного задыхаясь. В отличие от детектива и актера его физическое состояние было на уровне человека, который редко вставал со стула. — Чем он вызван? — Белладонной, судя по всему. А именно — ягодами. Детектив нахмурился, а потом рявкнул так, что Линдси отшатнулся, чуть не придавив Хэмптона: — Ричард! — Да, сэр?! — откуда-то сбоку выскочил юноша. — Находили какие-нибудь ягоды? — Нет, сэр! Только следы борьбы. — Борьбы? Мне сказали, что девушка тут была одна. — Так точно. Судя по всему, девушка… Боролась сама с собой. — Какого че-… — Ничего удивительного, — вмешался Барри Хэмптон, потирая ушибленный бок. — При отравлении белладонной поражается нервная система. Скорее всего, эти «следы борьбы» следствие двигательного и эмоционального возбуждения. — Что это значит? — Рейнард Линдси впервые подал голос с тех пор, как они ступили на территорию особняка. — Белладонну называют еще бешеной ягодой. Так понятнее? — Мистер Хэмптон, расскажите поподробнее, пожалуйста, — попросил детектив Холт. Ученый вздохнул, думая о том, что попросить помочь следствию можно было какого-нибудь доктора из ближайшей больницы. — Признаки отравления проявляются спустя десять-двадцать минут. Сухость во рту, повышенная температура, расширенные зрачки, одышка, судороги, агрессия, иногда галлюцинации, — сообщил он, а потом, помолчав, добавил: — Она съела прилично, раз исход такой. — Ягоды белладонны легко достать? — Именно ягоды сложно. Разве что в лесу собрать по незнанию. Ее часто принимают за дикую вишню. Конечно, ее можно запросить у тех, кто живет в сельской местности, но… — Хм… Мистер Линдси, когда вы в последний раз виделись с убитой? — Я-я… Второго числа после нашего выступления. Она приходила к нам в театр. — Вы не знали, что она делала после этого? — Линда говорила, что собирается поужинать с подругами. Детектив Холт смерил его долгим взглядом, но Линдси выглядел потеряно, будто подробности смерти невесты ужаснули его, хотя час назад он выпытывал их у бедного Барри Хэмптона. Сам Барри Хэмптон не чувствовал ничего. Вскрытие трупа отбило у него страх перед смертью. Она оказалась такой же отвратительной, как и жизнь. Холт смотрел на Линдси, Линдси смотрел на Холта, а Хэмптон смотрел на свою судьбу и жалел себя. Ричард, стоящий рядом, чувствовал, что он здесь лишний. — Кстати, вы не думали, что «Линда Линдси» звучит глупо? — Что? Теперь на детектива Холта смотрели все. — Повезло ей, что она умерла. Я на ее месте, не смог бы жить под таким именем. — Да что вы несете?! — вспылил Рейнард Линдси. — Ричард, мистер Линдси назовет тебе имена подруг убитой. Запиши и отправь кого-нибудь выяснить их местонахождение. А мы с мистером Хэмптоном посмотрим на место, где нашли труп. Пойдемте, мистер Хэмптон. Под ругательства актера они двинулись дальше по коридорам особняка, которые выглядели ничуть не лучше наружных стен. Даже хуже. Меньше загадочности, больше плесени. В голову Барри Хэмптона пришла мысль, что любовь лишает рассудка. — Хотите знать, что я думаю, мистер Хэмптон? — Нет. — Я думаю, что девушку накормили белладонной за территорией особняка. Ученый, будучи проигнорированным, подумал, что детективу не хватает общения, а потому позволил тому продолжить монолог. — Вы сказали, что отравление проявляется в течение десяти минут? — От десяти до двадцати. — Но следы ее безумия наблюдаются, — они зашли в небольшую комнату, по которой будто прошелся небольшой ураган. — Только в этой комнате. — Это свежая кровь?.. — Однако в особняк она зашла одна, значит, ягод она отведала незадолго до свидания. Хэмптон вздохнул и отвел взгляд от пятна на углу сломанного стола. Он прошел внутрь и присел у более старых пятен, доставая свои инструменты. Барри Хэмптон не видел смысла в своих действиях, но решил изобразить потенциально продуктивную деятельность. — Наверное, ее отравила подруга, которая приревновала ее к известному жениху, — сказал Хэмптон просто ради того, чтобы сказать. — Сомневаюсь. Но мысль хорошая. Комплимент не порадовал, и повисло молчание.***
После этого Барри Хэмптон почти не участвовал в расследовании. Лишь изредка к нему в лабораторию заходил детектив Холт, чтобы кое-что уточнить по поводу результатов вскрытия или действия белладонны, а иногда и вовсе нес какую-то бессвязную чушь, вроде «…его не видели…», «…поклонница…», «… выскользнул…», «… какова причина…» Хэмптон наводил успокаивающий настой и просто впихивал чашку в руки мужчины. Джервис Холт — а в такие моменты он был именно Джервисом Холтом, а не детективом — отпивал и замолкал. Перелом произошел в тот момент, когда к Хэмптону ворвался Рейнард Линдси. — Ты должен сказать, что ошибся! — начал кричать Линдси с порога. — Мистер Линдси? — опешил Хэмптон. — Я заплачу, сколько захочешь! Скажи, что это была не белладонна! До Барри Хэмптона начало доходить происходящее. Неужели Рейнард Линдси был преступником? Но почему? — Успокойтесь для начала! — Чего ты хочешь?! Все отдам! Только переубеди их! Хэмптон замялся. Он не знал как поступить. Молчание, видимо, вывело из себя Линдси. Он схватил ученого за ворот рубашки и вздернул вверх. Глаза актера были широко распахнуты, зрачки расширены, ноздри раздувались от частого дыхания, а сквозь стиснутые зубы со свистом вырывается воздух — все указывало на то, что он был в самой настоящей панике. — Мистер Линдси, я готов вас выслушать, — прохрипел Хэмптон. Ткань больно сдавливала ему горло, и он с трудом мог дышать. — Слишком долго все объяснять! — в ответ он получил лишь истерический визг. — Все бессмысленно! Бессмысленно!!! Линдси швырнул ученого на пол и начал нервно ходить взад-вперед. Барри Хэмптон осторожно отполз к стене и начал ощупывать пространство вокруг, надеясь найти то, чем можно будет обороняться. Но вокруг было пусто. Тут на его глаза попался упавший на пол карандаш. Хэмптон медленно протянул руку… — Что ты пытаешься сделать?! Его действия заметили. Линдси схватил пустую колбу, разбил ее о стол и замахнулся осколком на лежащего на полу Хэмптона. Единственное, о чем успел подумать ученый, это что жизнь к нему действительно несправедлива. Тут дверь в лабораторию распахнулась. Всего за несколько секунд Рейнард Линдси был обездвижен и закован в наручники. — Вы целы, мистер Хэмптон? — детектив Холт помог ученому подняться. — Относительно, — Хэмптон отряхнул халат и посмотрел на притихшего Линдси. — Что все-таки произошло? Детектив Холт дал знак увести Рейнарда Линдси и сел на облюбованный им стул. — Что ж, история банальная… Джервис Холт рассказал, что в прошлом Рейнард Линдси был довольно несчастен. Он родился в бедной семье, которая продала его директору проезжающего мимо цирка. Линдси рос мальчиком на побегушках, пока наконец не стал достаточно взрослым, чтобы выступать. Таким образом он стал клоуном. Юный Рейнард Линдси, развлекая публику, мечтал о театре. И однажды он увидел шанс. Он привлек внимание одной богатой семьи, которая в конце концов выкупила его у директора и оставила при себе как придворного шута. Мистер и миссис Каннингем были очень милы с ним, поэтому Линдси верил, что они рано или поздно увидят его талант и оценят его по достоинству. И вот, в день одного из торжеств, он, вопреки желанию Каннингемов, вместо привычного развлечения показал им моноспектакль. Так Рейнард Линдси под звуки смеха и оскорблений оказался на улице. — И хоть он достиг того, о чем мечтал, мистер Линдси так и не смог избавиться от ненависти к этим людям, поэтому решил отомстить, убив их дочь, — закончил детектив Холт. — Но где он достал белладонну? — растерянно спросил Хэмптон. — Поклонница подарила, — Холт пожал плечами. — Она сказала, что с помощью этого он сможет избавиться от всех препятствий на своем пути. — Цианистый калий был бы эффективнее… — Не смейте становиться преступником, мистер Хэмптон! — И не думал. Джервис Холт рассмеялся, а потом поднялся со стула, направляясь к двери. — Что ж, спасибо за помощь. Еще увидимся, — Холт, махнув рукой, ушел. — Надеюсь нет, — пробормотал вслед не такой уж известный ученый Барри Хэмптон.***
Утром, около семи, Лондон увидел все в той же новостной газете небольшую заметку, которая находилась в нижнем углу третьей страницы. В ней говорилось следующее: «Убийца девушки, чей труп был найден в особняке Хайнсов, пойман! Им оказался ведущий актер Ковент-Гарден — Рейнард Линдси! Детали дела не озвучены!». Данная заметка никак не затрагивала повседневную жизнь города и Барри Хэмптона.