Ma Tanhì

      Всё начиналось совсем по-другому.       Он приплыл в Бухту Предков, дабы уединиться и… выговориться Эйве. Произошло слишком многое, и ему нужно было хоть какое-то утешение, но не от близких. Он хотел почувствовать тот покой, что проносится по нему, когда он соединяется с Великой Матерью, и он хотел поблагодарить Её за то, что Она не забрала жизнь его сына, его Нетейяма, его мальчика… Он бы не перенёс этого.       И у Древа-коралла Души он увидел Тоновари, уже соединённого с Древом через одну из ветвей, с прикрытыми глазами, явно рассказывающий о чём-то. Или просто наслаждающийся покоем.       Всё началось спокойно. Но сейчас…       — Т-тоновари… — хрипло шепчет Джейк, когда его прижимают к каменному берегу Бухты. Вождь Меткайина смотрит ему прямо в глаза своими, большими и кристально голубыми, словно чистая вода Рифа, и у Салли перехватывает дыхание, его бросает в жар, сердце готово выпрыгнуть из грудной клетки, пока щёки заливаются фиолетовым цветом от смущения.       Это… это неправильно, это предательство по отношению к их жёнам, но ни Оло’эйктан, ни бывший Торук Макто не могут ничего с собой поделать. Оба сейчас тяжело дышат, смотрят друг другу в глаза, чувствуют жар друг друга и это… непреодолимое желание. И, ох, чёрт, в глазах Меткайинца столько голода, столько потребности, что морпех ощущает себя жертвой Палулукана или даже Торука. Старший На’ви нависает над ним, опираясь на руки по обеим сторонам от его талии, медленно виляет хвостом, словно готовится напасть и сожрать заживо, и, Великая Мать, это так возбуждает его. Это чувство уязвимости, беззащитности и покорности, подчинения, трепета и приятного предвкушения, особенно под таким пристальным и голодным взором водного.       Мамочки…       Он пытается ухватиться за гладкую каменную поверхность, покрытую мокрым и мягким мхом, ноги свободно покачиваются в воде, а хвост от эмоций извивается, немного брызгая двух На’ви, но сейчас им всё равно. Оло’эйктан медленно наклоняется к Оматикайцу, утробно и тихо рыча, утыкается в длинную шею и жадно вдыхает запах Салли, который даже двинуться с места не может. Он не может даже оттолкнуть от себя Тоновари… да и не хочет.       — Как? — хрипло и тихо спрашивает Меткайинец, немного рыча, — Как ты можешь заставлять меня чувствовать себя так? — он отстраняется от шеи, но смотрит в жёлтые, словно Солнце, глаза Джейка, настолько близко их лица, что они могут ощущать горячее дыхание друг друга, — Я вижу Её Взор в твоих глазах, Салли. Взор Великой Матери… И ты видишь его в моих глазах, не отрицай этого, я сам это отлично понимаю.       Ох, и Тоновари не врёт. Капрал действительно видит Взор Эйвы в глазах Оло’эйктана. И это явно озадачивает их обоих.       — Великая Мать одобряет лишь раз в жизни… — шепчет морпех, немного отворачиваясь и отводя взгляд.       — Что нас озадачивает и расстраивает, — продолжает Тоновари, одной рукой нежно хватая подбородок и поворачивая на себя Джейка, чтобы тот вновь смотрел ему в глаза, — Я хочу разобраться с этим, но не сейчас. Сейчас мы открыты друг другу… Так зачем бежать от этого? Сейчас только мы вдвоём под взором Великой Матери.       Салли молчит, обдумывая слова вождя.       Он и сам хочет теперь разобраться, поговорить с Нейтири но… Он не хочет вот так уйти от этого, когда они оба готовы сорваться, держатся из последних сил.       — Зачем бежать, теперь осознавая правду? Нас обоих обманули… Теперь мы здесь, в водовороте чувств, — боже, Салли, когда ты успел стать таким романтиком? — И никуда не деться. Так почему не отдаться моменту?       Это его ответ. Это согласие.       И водный На’ви это понимает, быстрее виляет хвостом и уже впивается в губы бывшего Торука Макто, который обвивает его шею руками, они оба отчаянно прижимаются друг к другу, так чертовски нуждаются, что контакт обнаженной кожи вызывает у них мурашки. Они целуются с голодом сначала, но потом становятся мягче, нежнее, но не убавляя страсти, смакуют эти моменты, особенно когда Тоновари мягко проникает язычком в горячий и влажный рот Джейка, который тихо стонет на проносящееся удовольствие. У обоих опущены ушки, прикрыты глаза, сердце бешено бьётся, разгоняя кровь вместе с адреналином по всему телу. Вождь мычит от вкуса, влажности и жара морпеха, исследует своим язычком его милый ротик, переплетается с его язычком, меньшим, чем его, что не может не умилять.       Ох, Великая Мать, его так бросает в дрожь с того факта, что он крупнее и сильнее великого Торука Макто, который так чертовски сладко стонет в поцелуй, крепче прижимая его к себе. Это раздувает его гордость и разжигает ещё больший голод.       Они мягко отстраняются, чтобы глотнуть необходимого воздуха, губы соединяет ниточка слюны, сверкающая в свете их белых биолюминесцентных меток и в лиловом свете Древа из глубин вод Бухты.       У Тоновари перехватывает дыхание, когда он смотрит на Джейка. Тяжело дышащего, со вздымающийся грудью, полуприкрытыми золотыми глазами, уже покрытых пеленой удовольствия, отражающих самого вождя. Но его привлекают белые метки, рассыпанные узорами по тёмно-синему, словно ночное небо, телу Салли. А метки… словно звёзды, такие яркие и прекрасные.       Звёзды…

Его Звезда…

      — Ma Tanhì, — хрипло шепчет Оло’эйктан на чувствительное ушко, обдавая его горячим воздухом, из-за чего морпех вздрагивает, стараясь не издать скулежа, когда ладони, крупные по сравнению с его, нежно оглаживают его талию, ласково, словно тёплая вода, в которой они сейчас находятся.       — Т-тоно… — всё же скулит капрал, ахая, когда нежно кусают ушко, — Тоно, п-пожалуйста…       — Скажи это ещё раз, — тихо рычит Меткайинец, с таким собственничеством теперь оглаживая и сжимая изящные, но сильные бёдра, — Повтори, Ma Tanhì.       — Пожалуйста, Тоно, п-прошу—       — Ещё.       — Умоляю, То— А-ах, Тоновари!!! — громко стонет, когда клыки впиваются в его шею, а пальцы оглаживают его щель паха под повязкой, надавливая между складок, заставляя Салли стонать, откинув голову, и извивать бёдра, лишь бы продлить это, лишь бы это удовольствие не прекратилось. Он прикусывает губы, поскуливая, когда горячий язык проходится по укусу, а потом шею усеивают поцелуями, снова кусают и даже оставляют засосы, помечая и опускаясь к ключице, плечам, груди. А пальцы продолжают дразнить пах, распаляя младшего На’ви, что издаёт такие сладкие звуки для Тоновари, который рычит и дрожит на них, явно испытывая кайф. Вождь оставляет последний засос с громким чмоканьем, явно специально, облизывает свои клыки, скалясь, а потом довольно улыбается, наконец чувствуя плоть, уперевшуюся в его ладонь.       Но перед главным удовольствием…       — Ma Tanhì, — мягко зовёт он возлюбленного, возвращая его в реальность из пучины наслаждения, — Ма Джейк… Ты согласен связаться со мной перед взором Великой Матери? — ладонь опускается на бок головы Оматикайца, большой палец оглаживает скулу, — Ты согласен связать со мной душу?       — Д-да, — искренне отвечает Салли, возвращая жест, и, ох, Тоно урчит, когда палец так мягко прослеживает узоры его татуировок, — Я согласен, Ма Тоновари…       Оло’эйктан счастливо урчит, смотря на Джейка с такой нежно улыбкой и любовью, пока берёт свою косу, как и бывший Торук Макто, они подносят друг к другу свои нервные окончания, а когда устанавливают связь, образовывают цахэйлу, оба громко стонут в кайфе, прижимаются лбом друг к другу, пока захлёбываются в водовороте чувств и эмоций. Меткайинец скулит, жмурясь, ему настолько хорошо, что его плоть просто сама без ласки выпирает из-под повязки, оба начинают течь.       — Ма Тоно…       — Я т-тоже очень х-хочу, Ма Джейк, — скулит Тоновари, пока расставляет бёдра партнёра и возлюбленного, убирая его повязку и открывая его полностью, — Но нужно подготовить тебя.       — Тоновари… смотри.       Водный На’ви сначала не понимает, что имеет в виду морпех, но потом у него перехватывает дыхание, когда видит вокруг них в воде если не десяток небольших светящихся медузок, кружащихся, словно в медленном танце.       Ох, Великая Мать…

Она одобрила их!!!

      — Ma Tanhì… Эйва одобрила нас… Она обручила нас! — с благоговением шепчет Оло’эйктан, но потом видит, подняв взгляд, какое грустное выражение лица у воина, сколько предательства в его глазах.       — Нейтири говорила почти то же самое… — хрипло шепчет он, — Что нас с ней в ту ночь обручила Эйва…       Она воспользовалась его незнанием, сразу догадывается Тоновари. Он прекрасно знает, что Салли тогда хоть и стал Оматикайцем, но он не знал таких тонкостей.       — Но теперь всё по-другому, — старается успокоить Тоновари, — Всё по-настоящему.       — Я вижу, — младший На'ви мягко улыбается, — И я рад.       На сердце становится так тепло от этих слов, и вождь мягко целует возлюбленного, который тут же отвечает ему, а их связь лишь увеличивает удовольствие. Им так приятно чувствовать друг друга, сейчас всё так, как и должно быть.       — Будет немного больно, — предупреждает в поцелуй Тоновари, пока его рука опускается между ягодиц Джейка, — Постарайся расслабиться. Я помогу с этим, — палец мягко и нежно оглаживает дырочку, на что капрал вздрагивает, а потом так аккуратно входит, вызывая шипение и скулёж у бывшего Торука Макто, — Ч-ш-ш-ш, не бойся, я буду аккуратен, — губы мягко касаются виска в целомудренном поцелуе, — Боль почти не будет чувствоваться. Просто расслабься.       К нему прижимаются, пока он очень медленно и аккуратно, нежно входит дальше, его губы расцеловывают линию челюсти и шею, второй рукой он опирается на мох на камне. Да, Звёздочка, обними его ногами, так опоры будет больше, молодец. Тоновари утробно урчит, ласкает На'ви под собой, шепча, какой он молодец и хороший терпеливый мальчик, пока принимает в себя вождя.       Проходит какое-то время, и вот уже Оло'эйктан двигает двумя пальцами в дырочке морпеха, заставляя его стонать, потому что подушечки ласкают простату.       — Ты готов, — он мягко убирает пальцы, из-за чего Салли скулит, особенно когда вода проникает внутрь, но потом замирает, стоит головке крупной плоти прижаться, — Я буду так же аккуратен, Ма Джейк.       И Тоновари нежно входит в бывшего солдата, ахая на то, какой его возлюбленный горячий и даже с подготовкой такой узкий. О, Эйва, как ещё сокращаются стеночки вокруг него, это заставляет его уже сходить с ума.       — М-м-м, Тоно, — урчит Оматикайец, обнимая его за спинку и талию, прижимаясь к нему и даже насаживаясь на него, что заставляет старшего так тихо стонать, входя глубже. Их цахэйлу лишь добавляет наслаждение, они чувствуют удовольствие друг друга, от чего оба дрожат, крепче прижимаясь друг к другу, в такой необходимости.       Меткайинец наконец входит до конца, блаженно тихо выстанывая на жар и узость, пока Салли поскуливает на чувство заполненности.       — Ч-чёрт, Тоновари...       — Ч-ш-ш-ш, привыкни, Ma Tanhì.       Оба На'ви не шевелятся, дают друг другу привыкнуть, особенно бывшему Торуку Макто. Когда он решает, что готов, Джейк кивает возлюбленному, и тот начинает двигаться, не спеша, давая почувствовать всё, пока нежно целует губы партнёра. Хвост капрала сам переплетается с хвостом вождя, на что тот урчит, потихоньку начиная ускоряться, но не настолько сильно.       Нет, у них всё чувственно и сладко, нежно, это нельзя прерывать животной страстью.       Джейк так сладко и тихо стонет, когда в процессе движения его простата получает ласки, это заставляет поджимать пальчики на ногах, глаза немного прикрываются, но они не разрывают зрительный контакт с глазами Оло'эйктана, который с таким обожанием, как и Салли, смотрит на него. Ладонь младшего поднимается к волосам, пальцы зарываются в локоны и мягко чешут корни и кожу головы, на что вождь едва закатывает глаза, утробно урча и повиливая хвостом. Ах, надо запомнить, что ему нравятся такие ласки. Одна из крупных рук Тоновари крепко, но не больно держит бедро, а другая ласкает плоть морпеха, на что тот скулит, постанывая.       Им так хорошо, о, Эйва, так сладко и великолепно, потрясающе, они счастливы, особенно от осознания, что сама Великая Мать одобрила их брак, настоящий, построенный не на лжи, а на искренних чувствах, на правде.       Они испытывают экстаз вместе, выстанывая имена друг друга, ловя искренний и чистый кайф, а потом проваливаются в блаженную эйфорию, жмутся друг у другу, вовсе не желая разъединяться что в физическом, что в душевном плане, не отпускают друг друга.       — Я люблю тебя, Ма Тоно, — хрипло и блаженно, с такой мягкой и счастливой улыбкой шепчет Салли, всё так же почёсывая партнёра.       — И я люблю тебя, Ма Джейк, Ma Tanhì, — урча, отвечает Тоновари, прижимаясь ко лбу своего истинного супруга своим.       Пускай весь мир подождёт, они наслаждаются своим моментом под ночным небом, усеянным звёздами, пока вокруг них всё так же танцуют красивые медузки.