Очень большой кот

      У Куросаки за секунду вспотели руки, стоило увидеть, как знакомо раскрывается черная пасть гарганты. Мысленно перебрав всех возможных новых врагов, шинигами была готова чуть ли не упасть на колени от облегчения, однако цепкий взгляд голубых глаз не дал расслабиться, особенно когда арранкар потянулся к своей катане. — Давно не виделись, Куросаки, — лёгкая тревога от вида довольно ухмыляющегося Гриммджоу всё же поселилась, заставляя девушку инстинктивно поднять собственное оружие, что отразило удар. — Думала, что я помер? А вот нихера, — как там говорилось, враг моего врага — друг? Судя пословице, половина и чуть больше их бывших противников вполне могли сгодиться за вменяемых соратников. Усмехнувшись мыслям, Ичиго оглядывается на сидящего на возвышении черной игровой коробки арранкара. — Ты-то почему помогать нам решил? — полурастегнутая кофта открывала оставшийся от ее хорошего удара шрам на груди. Шинигами невольно раз за разом осматривает случайного (или нет) и совсем не изменившегося уже товарища, где-то в закромах сознания подмечая, как гордо и неприступно тот восседал, словно настоящий кот. От своих мыслей хотелось смеяться. — С какого фига ты взяла, что я помогаю? Такими темпами с вашим Яхве в Уэко Мундо не станет места, чтоб зарыть твое тело, — охотно верилось.       Ни минуты покоя. Нужно спешить. Оглянуться по сторонам и бежать дальше, оставлять раненого друга рядом с живехоньким врагом тяжело, Ичиго поджимает губы и вздрагивает от окрика Исиды, чтоб та шла, несмотря на него. Она уходит, переставляя потяжелевшие ноги, и скоро исчезает с поля зрения Хашвальта. — Всё закончилось?.. — наблюдая, как исчезает Яхве, Куросаки выдыхает, привычным движением убирая клинок за спину, половина хаори изорвана, оголяя руку до лопаток и часть груди. Кто-то подтягивается к их месту битвы, хлопает ее по плечу, что-то говорит, она не слышит. Мышцы гудели, не желая расслабиться. — Отличная работа, Ичиго, — как вовремя появляется Киске на пару с Йоруичи. — Поесть бы, — тянет она, а желудок вторит голодным урчанием. — И помыться, и поспать.       Какая по счету бессонная ночь после войны. Пролежав в ванне почти до полной отключки, Ичиго всё же переместилась на прохладную кровать и с тихим пуф обняла подушку. Спустя долгую минуту, девушка приподнялась на локтях и откинула шторку с окна, впуская лунный свет. Иногда наступал такой момент, когда Куросаки невмоготу сидеть здесь и сейчас, ощущая, как уходит тепло с ее кожи, а руки хотят до боли сжать катану или схватиться за чью-то шевелюру. Легко стукнув удостоверением о бедро, временная шинигами решает пройтись по родному городу, и вовсе не потому, что где-то вдалеке всколыхнулась знакомая реяцу. — Черт, — обрушилась усталость, из-за чего уходить от атак внезапно появившихся перед носом пустых было нелегко, очень нелегко. Кубарем прокатившись по земле, Ичиго сплевывает слюну, перемешанную с кровью. Кто-то из этих тварей шибанулся о фонарный столб. Мигом стало темно. Переходя в сюнпо, она разрубает маски двух пустых, как оставшийся громадина уже тянется короткими руками к вставшей на месте шинигами. — Эй, Куросаки! — этот полурычащий голос врезается в голову, девушка отскакивает в сторону, когда не ее катана разрезает тварь пополам. — И что это твою ж за ногу было, а? — не хотелось ни оправдываться, ни огрызаться в ответ. Ичиго неопределенно пожимает плечами, убирая клинок.       Гриммджоу стоит на месте, насупившись и с явным недовольством оглядывая побитую низкосортными пустыми девчонку, каким-то хером побившую его тогда. Она не двигалась с места. Арранкар замечает её мелкую дрожь, прошедшую с головы до пят. Не сдержав тяжёлого вздоха, он под недоумевающий взгляд карих глаз подставляет спину. — Что? Залезай давай, — Ичиго покрепче хватается за мужские плечи, невольно отмечая, какая же она хрупкая и мелкая. И кажется, с такой стороны даже она раздражалась бы, если ее уложил на лопатки противник в два раза меньше и слабее на вид. Однако Джагерджак ничего более не говорил, задумчиво вглядываясь вдаль. Он был теплый, так что поудобнее облокотившись, Куросаки не замечает, как скоро засыпает.       Подходит февраль, а там и четырнадцатое число. Прихватив с собой ещё вчера приготовленный с сестрами шоколад, Ичиго от сердца протягивает упаковки Чаду и Исиде, в особенности учитывая, через какие сражения им пришлось пройти плечом к плечу. А в классе творился бедлам, чудом проходивший мимо их компании. Отсидев три урока, девушка направилась в сторону спортзала, проходила мимо диванчиков, на удивление, пустующих, ну а почему бы и нет: перемена чуть больше получаса, успеет переодеться. Вытащив бенто, Куросаки принимается за обед. Каким спокойным кажется день. Даже пустые не объявлялись. Она сложила палочки для еды. В коробочке осталось меньше половины. Никаких опасностей, приходящих откуда не ждали, шумных друзей, готовых схватить тебя в удушающие объятия, потерь как людских, так и душ. Ичиго спохватилась, замечая, как кто-то берет ее бенто, но неловко замирает. Судя по всему, Гриммджоу сейчас не в гигае.       Куросаки в ту ночь, когда ее принес на спине арранкар, спала спокойно. Усыпляющее тепло не уходило на протяжении нескольких мерно стучащих часов. Просыпаясь, она на автомате хотела перевернуться на другой бок, однако хватка на талии и вообще прижатое чужое тело мигом отрезвили сонную шинигами. От жуткого смущения запылали щеки, а инстинктивно сильный удар под дых разбудил спящего, скидывая того на пол с матерным кряхтением. — Куррросаки, — Гриммджоу щурится, недовольно шипит и рычит, растягивая гласные. Ичиго же, не зная куда себя деть и спрятаться от пронизывающего взора, уматывает из комнаты. Умываясь, та пару раз охладила лицо холодной водой. Возвращаться в комнату в любом случае пришлось. Застав спящего арранкара, повернувшегося лицом к двери, шинигами облегчённо вздохнула и как можно тише прокралась к шкафу.       Он не спал. Приоткрыв один глаз, Гриммджоу наблюдал. Какое-то удовольствие разлилось в груди от мысли, что временная шинигами имеет свои примечательные изгибы и формы. — Что ты делаешь в моей школе? — очень простой вопрос, но отвечает Джагерджак весьма ясно и лаконично: — Скучно, — развалившись рядом, бывший член Эспады продолжает. — И этот чокнутый шляпник запряг меня как скотину, вот я и вышел погулять. Не хватало мне второго ебанутого Гранца. — Хаха, у кого-то устали ножки? И Урахара-сан — не ваш Заель-как-его-там. — Завались, — нервно дернулась верхняя губа, на мгновение обнажив клык. Неожиданно Гриммджоу тянет шинигами, заставляя ту лечь, и разваливается на ней наглым способом. В какой-то момент Ичиго думает, а хорошо, что она устроилась на самом вместительном диван из двух, иначе растянуться во весь свой рост, что был около ста шестидесяти пяти, может больше, было бы невозможно. Не зная, куда деть руки, Куросаки приобнимает странно ластящегося арранкара, одной рукой зарываясь в голубые волосы. Спустя минуту тишины девушка улавливает странную вибрацию и сопение. — Ты урчишь? — шепотом восклицает Ичиго, переставая массажировать макушку. Он недовольно цокнул, повертел головой, щекоча волосами подбородок. Глупо улыбнувшись, девушка возобновляет круговые движения подушечками пальцев, с теплом отмечая ответную реакцию. Что ж, они могли ещё немного так полежать. По истечение около десяти минут, пролетевших для арранкара, но потекшие будто мёд для шинигами, тело начало отзываться неприятным покалыванием. — Эй, — она мягко потягивает за волосы, пытаясь пробудить того от дремоты. — Мне тяжело, ты нелегкий. — Ещё, — бурчит он, явно не собираясь никуда уходить. — Гриииммджоу, — девушка со своей недюжинной силой могла бы откинуть эспадовца, однако прерывать приятную негу резким движением не хотелось. Джагерджак утыкается носом в шею, переставая посылать вибрации. — Вкусно пахнешь, — бормочет хрипло, словно сквозь сон, и вдруг начинает лизать, проходясь кончиком языка, из-за чего Ичиго невольно сжимает и больно тянет волосы. — Э-эй… — арранкар замирает, вслушиваясь, как быстро стучит девичье сердце, а он слышал очень и очень хорошо, насколько грохотал ее пульс. Наконец эспадовец аккуратно слезает с ошарашенной девушки, стараясь не придавить ту собственным весом. А перед глазами маячит фигура переодевающейся Куросаки, настойчиво предлагавший арранкару вновь сжать шинигами в руках и глубоко втянуть дурманящий голову запах. Он вертит головой, отгоняя незваные мысли и желание, скорее уходит, чувствуя, как спину прожигает её взгляд.       Хер там плавал, а не ответы. Этим объяснил свое поведение секста эспада, сбегая в Уэко Мундо в конце февраля. Халлибел покачала головой, промолчав и оставив товарища одного. Куросаки с тех пор его не видела, а сходить к Урахаре всё не удавалось. — Ну какого хрена… — оперевшись о какую-то глыбу, Гриммджоу трёт странно ноющие дёсна. Хотелось кусаться. И больно, чтоб кровь пошла, а тонкая ранка на чужой шее, например Куросаки, осталась. Влепив себе пощечину, арранкар устремляет взор в темное небо. Не будь в его жизни этой шинигами, думаю, было бы намного проще подавлять инстинкты. Душа нашла цель, а тело повинуется и движется следом. Почему он, секста эспада, не может просто взять и заявить рыжей шинигами, что… А чего он вообще хочет добиться? Ласки? Хотя, если арранкар припрется и будет просто рядом с ней, время от времени требуя прикосновений, ему ведь ничего не будет?       Ичиго заметила следующую по пятам фигуру давно, как вышла из школы. Солнце заходило. Особо не понимая, чего это Гриммджоу не подходит ближе, не прибьет же она, как только завидит, но не стремилась его окликнуть. Вскоре это ощущение его скользящего взгляда перешло в непонятное состояние, будто она жертва. Стараясь не оглядываться, Куросаки ускорила шаг, как спустя минуту остановилась, чуть не пройдя мимо собственного дома. — Ооох, да что ж такое, — Ичиго хмурится, ерошит отросшие до лопаток волосы. — Гриммджоу! — как не вовремя, в голову лезут постыдные мысли и размышления, от которых краснеет лицо, несмотря на то что прошлым летом ей исполнилось восемнадцать и за короткое время познала всё то, что у обычного живого человека и в мыслях не было. — А? — вяло отвечает тот, хотя по-звериному прищуренный взгляд ощупывал каждое изменение ее лица и тела. — Не хочешь подойти ближе? — Хаа, — вот почему блять он топчется на месте, словно баран перед воротами, которые услужливо уже открыты? Куросаки только моргнула, как оказывается в крепких до хруста костей объятиях. — Теперь не отойду и на шаг, — шепчет Джагерджак в губы. Маска пустого мешает, но Ичиго тянется на носочках, хватаясь за шею, утопая в таком нужном сейчас приливе нежности.