Любишь кусаться, Шастун? | альтернативная концовка

Лева находит Антона в туалете. Стоящий около раковины, дрожащий, как осиновый лист, он смотрит на пол. Чёлка немного намокла, по лицу стекают капли холодной воды и некоторые попадают на кофту, оставляя за собой небольшие пятна. — Антон?.. — тихо зовёт его Бортник, делая шаг навстречу. Школьник поднимает голову, смотрит своими невозможно-зелёными глазами на него, и у парня сердце кровью обливается, видя его дрожащие, искусанные, слегка приоткрытые губы, дорожки от слез на бледном лице и взгляд — пустой, почти как у мёртвых. Шастун чувствует, как что-то внутри него сломалось. Он пытается ртом схватить воздух, хочет что-то сказать, но получается выдавить только тихий всхлип, через секунду повторяющийся, но уже гораздо громче. Его прижимают к себе, а Антон утыкается в плечо друга, крупно дрожа, хватаясь за чужую рубашку, как за спасательный круг, сминая ткань до побеления пальцев. Его бросили. Наигрались и выбросили, точно уличного котёнка. Котёнок… От этого прозвища дёргает, словно от разряда тока, ведь оно крепко ассоциируется с человеком, ради которого он готов был на все. Любил так отчаянно и так самозабвенно, что в итоге обжегся. Он даже представить не мог, что с ним так поступят. — Тоша, — мягко произносит Бортник, — он не стоит твоих слез, не надо плакать из-за такого мудака, как он. — больше он ничего не говорит, продолжая лишь стоять и поглаживать трясущегося Антона по спине. Лева хочет помочь ему, сильно, но понимает, что если начнёт развивать тему, то сам только сильнее разозлиться, а это сейчас ни к чему. Остаётся лишь молча оказывать поддержку, хмурясь и надеясь, что биолог больше не потревожит их жизнь. Чёртов Попов. На урок они возвращаются с опозданием в десять минут, но никто из ребят не обращает внимания ни на замечание учителя, ни на что либо другое — сейчас им вовсе не до этого. Хочется поскорее уйти, скрыться там, где будет покой и умиротворение, где никто не сможет причинить боль, где можно будет стереть воспоминания. Но не Шастуну. Его сознание все ещё запилено туманом, в который изредка пробиваются посторонние звуки, а на первом плане, бегущей красной строкой, читается «Арсений тебя не любит. Он играет с тобой и ему это нравится». Его трясёт, он чувствует, как дрожат его колени, как пересохло в горле, и сердце, кажется, с каждой минутой все сильнее разваливается по кусочкам. Антон закусывают губу, стараясь сдержать эмоции, крутит кольца на пальцах, а затем сжимает кулаки до появления белых полумесяцев на коже от ногтей. Не сейчас. Не в классе. Он уже не помнит, как досидел до конца уроков, как прощается с Левой, Димой, которого сперва даже не заметил. Сворачивает за угол и на ходу достаёт сигарету, не с первого раза поджигает её, от чего матерится и все же глубоко затягивается, когда ему удаётся. Заливается кашлем, от чего слезы вновь приступают к глазам. Ему больно. Пиздецки больно! Хоть в кипяток прыгай — он все равно не сможет отвлечь от того, что чувствует. «Не мог Арсений Сергеевич такое сказать, ну не мог! Может, он снова издевается надо мной, шутит? Он же сам сказал, что я — его Котенок! Так какого черта все пошло коту под хвост?!» — и от последнего истерично улыбается. Слезы идут уже не от едкого дыма табака, но парень думает, что лучше бы все было иначе. Домой он заходит почти неслышно, дедушка сидит в зале, читая газету и что-то ворча себе под нос. Снимает кроссовки и старается тихонько прошмыгнуть в свою комнату, ведь глаза его — красные и опухшие — выглядят совсем нездорово, как и все лицо в целом — бледное, с покрасневшими щеками и носом, дрожащими губами, и от такого вида родственник точно начнёт переживать за внука, а ему это не нужно. Заходя в комнату, Антон кидает рюкзак в сторону, а сам падает на кровать и, наконец, даёт волю эмоциям. Он плачет в подушку, из-за чего звуки не слишком громкие, но ощутимые, сжимает её в руках, пытается бить. Голова уже раскалывается то ли от истерики, то ли от всех событий, что с ним произошли. И он ловит себя на мысли, что ему нужно срочно на что-то переключиться. Рюкзак попадается на глаза первым, потому, на ватных ногах, Антон доходит до него и достаёт канцелярский ножик. Рывком снимает с себя штаны, смотрит на ещё не зажившие шрамы и подносит лезвие к коже. Ему все равно уже ничего не будет, Арсению нет никакого до него дела, поэтому можно не опасаться его угроз и спокойно продолжить заниматься селфхармом. Смесь из злости, обиды и невыносимой боли выливается в первый порез на бедре юноши. Кровь медленно заполняет рану и аккуратной каплей скатывается вниз. Следом за ним появляется ещё один. Антон шипит. Плевать! «Я за это теперь ни от кого не получу, я могу все что угодно с собой делать» — невольно вспоминает Шастун строчки песни. Он уже взрослый, ему восемнадцать в конце концов, а взрослые решают свои проблемы сами! «А ещё они решают их разговором» — доносится голос подсознания. Настолько это было неожиданно, что Антон так и замирает с занесённым ножиком над ногой, распахнутыми глазами и приоткрытым ртом. Он медленно смотрит в сторону телефона, валявшегося на краю кровати, словно загипнотизированный берет его в руки и открывает диалог с учителем. Он не говорил с ним лично… Да, Бортников передал ему слова Арсения, но он мог неправильно понять или что-то надумать лишнее, ведь недолюбливал мужчину, а может и вовсе — что-то спутал! У Шастуна дрожат руки, его всего морозит, а сердце пропускает удар. А вдруг есть шанс?.. Он начинает тарабанить по клавиатуре, набирая сообщение и все ещё сомневаясь в правильности своего решения, но тут же трясёт головой, словно пытается избавиться от этих мыслей. Даже если ничего у них не выйдет, он хочет сам лично услышать объяснение ситуации от него! Я: Мне нужно поговорить с вами. Через мгновение приходит ответ: Краш: Тебе уже все известно, нам не о чем говорить. Антон хмурит брови, злобно пыхтя и ещё громче начинает стучать по экрану мобильника. Сам же заварил кашу, так ещё и думает сбежать?! Ублюдок! Я: Это не обсуждается. Или вы, Арсений Сергеевич, трус? Выделяет запятой последнее слово, чтобы на него точно обратили внимание и жалеет, что через интернет нельзя плеваться ядом, иначе бы сейчас он точно оказался на лице биолога. Проходит несколько томительных минут, за которые Шастун успевает обработать порезы и плотно перебинтовать их, даже натягивает одну из штанин, когда приходит ответ, после прочтения которого, он только быстрее собирается и выбегает в коридор, крича дедушке, что немного прогуляется. Краш: Хорошо, Антон. Жду тебя.

***

В квартире темно и только на кухне горит приглушенный свет, мужчина сидит за столом, опустив голову и запустив пальцы в тёмные волосы, а в другой руке держит уже опустевшую рюмку. Он хочет предостеречь Антона, пускай он будет его ненавидеть, пускай считает его последней тварью, но так будет правильнее и лучше. Для всех. Арсений учитель, а Шастун — ученик. Это все не должно переходить какие-либо границы их отношений, но перед глазами все равно проносятся моменты, связанные с этим весёлым мальчишкой: как они занимаются биологией, как ездили с классом в поездку, как он привёз их в роддом и до последнего находился рядом, поддерживая его же, как спали вместе, словно… пара. Попов подпустил парня слишком близко, этого не должно было произойти, он не должен был позволять себе влюбиться в него! Экран телефона загорается белым светом и мужчина берет его в руки, читает сообщение и, грустно хмыкнув, откладывает обратно на столешницу. Кира прислала фотографию Кьяры, которая довольно улыбается, крутя в своих маленьких ладошках погремушка, а следом за ним вопрос: «как ты себя чувствуешь?». Попов обязательно ответит на него, улыбнётся так, как делал это только по отношению к малютке, пошлёт свою смешную фотографию, чтобы Кира показала ей, но не сейчас, когда внутри все рушится, глаза слезятся, а челюсть напряжена до такой степени, что желваки ходят под скулами, проступая чётким рельефом под кожей. — Моя любовь всегда выходила мне боком, занозой под ноготь, да больно вытащить, — напевает Арсений охрипшим голосом строчки, которые услышал на одной из перемен в школе. Старшеклассницы включили музыку достаточно громко, чтобы текст песни был слышен из-за закрытых дверей кабинета. Он даже не поленился найти её в интернете и прослушать целиком. К его удивлению и несчастью, эта песня слишком хорошо описывала ситуацию между ним и Антоном. Настолько, что голова заболела, как от сильного удара. Домофон начинает пищать, выкидывая мужчину из размышлений. Он знает, кто пришёл к нему, сомнений нет и быть не может. С трудом заставляет себя подняться с места и подойти к двери, нажать на кнопку, чтобы открыть подъезд, а сам стоит и смотрит в одну точку перед собой, чувствуя, что внутренние органы сжались в один тугой комок, отдаваясь по телу мелкой дрожью. Через несколько секунд раздаётся звонок в дверь. Попов зажмуривается до разноцветных пятен перед глазами и делает глубокий вдох, перед тем, как провернуть ключ и наконец увидеть перед собой подростка. Шастун тяжело дышит, руки крепко сжаты до побеления костяшек, грудь судорожно вздымается, а глаза метают молнии. Их цвет сейчас не яркий, как летняя трава — они тёмные, потерявшие какие-либо отголоски радости, стеклянные, подобно кукле. Арсений смотрит безразлично, словно это очередная встреча по работе. Без слов отходит в сторону, пропуская гостя, и, когда тот перешагивает порог, закрывает за ним дверь. «Назад пути нет» — думают они одновременно, продолжая сохранять молчание. Мужчина уходит, оставляя Шастуна одного. А ему, кажется, только это и нужно было, ведь как только силуэт биолога скрывается, Антон выдыхает, пытаясь унять дрожь — его всего трясёт то ли от быстрой пробежки до нужного этажа, то ли от нахлынувших чувств или же от всего сразу. Сбежать не выйдет, нужно действовать. Пока снимает обувь, осматривает помещение и сразу замечает давящую темноту, из-за которой все выглядит так, словно застыло во времени, а сам он попал в какой-то триллер. Осторожно идёт в единственную освещённую комнату — ей оказывается кухня, а Арсений стоит в центре, сложив руки на груди и сверкая глазами, подобно хищнику. — О чем хотел поговорить? — первым нарушает тишину Попов. Парень вздрагивает, замерев в дверном проёме и испуганно моргает, но тут же берет себя в руки. — Объясните, что происходит. Арсений ведёт бровью, слегка ухмыляясь. Смотрит прищурено, словно перед ним разыграли нелепую комедийную сцену, а Антон стоит и взгляд не отводит, хоть и хочется очень, потому что страшно узнать правду, страшно услышать ответ на свой же вопрос. А ещё пиздец больно, до скручивания в животе и тошноты, до остановки сердца. Он даже сейчас готов разреветься от одного вида биолога, но нельзя. — Лева рассказал тебе все, разве не так? — Он сказал, что вы игрались со мной, — Шастун делает небольшой вздох, слова даются с трудом, — но вы ведь разговаривали довольно долго, я слышал, что вы уехали не сразу. Мужчина немного хмурится и смотрит куда-то за плечо парня. — Да, но твой друг передал тебе основное… — А не основное? О чем вы конкретно говорили? — перебивает его Антон, делая небольшой шаг вперёд. — Я хочу узнать все от вас лично. От такого поведения школьника у Попова брови удивлённо вскидываются вверх. Он осматривает его, видит поджатые губы, нахмуренные русые брови и зелёные глаза, в которых медленно тлеет надежда, видит, как трясется худощавое тело. Ему хочется плюнуть на все, обнять своего Котёнка, сказать, что все хорошо, погладить по голове и успокоить, но вместо этого надменно улыбается, стараясь выглядеть как можно более правдоподобно. — Что ж, тогда повторю ещё раз, на этот раз тебе. Я правда игрался с тобой, мне было интересно наблюдать за твоей реакцией, за тем, как ты краснеешь и реагируешь на меня. Я любил в тебе твою любовь. Сейчас, когда я получил то, что хотел, ты стал мне больше не интересен. — каждое слово звучало хуже любого приговора, но последняя фраза добивает окончательно, разрывая уцелевшие частички сердца на мелкие осколки: — Ты узнал, что хотел, а теперь уходи. Между нами все кончено, я больше не хочу видеть тебя. Арсений отворачивается от школьника, потому что не может смотреть на его подступающие слезы, видеть, как собственноручно уничтожил его, размазав по стене чувства и надежды. Внутри что-то оборвалось. Он медленно идёт к раковине, чтобы умыться. Мужчина вытирает лицо бумажным полотенцем, стараясь не обращать внимания на звенящую тишину, ставит руки на раковину, облокачиваясь на них и закрывает глаза. Он ждёт, когда услышит отдаляющиеся шаги, ругательства, всхлипы — хоть что-нибудь! Но ничего не происходит. Даже звуков улицы не слышно, будто все в один миг погибло, оставив его одного в этой пустой квартире. Попов с огромным трудом заставляет себя обернуться, до последнего не смотря на участок пола, где пару минут назад стоял Антон, и сильно удивляется, заметив его на прежнем месте, но уже совсем другого — не потерянного, разбитого мальчика, а серьезно настроенного парня, готового, наверное, прямо сейчас пуститься в драку и порвать ему глотку, дай только нужный сигнал. Шастун смотрит строго, зло — от слез не осталось и следа. Делает несколько шагов вперёд, набирает побольше воздуха и наконец-то находит в себе силы для продолжения, уже как казалось, завершенного диалога. — А теперь послушайте меня, — неожиданно меняет тон Антон и тыкает пальцем в учителя, — вы проводите со мной кучу времени, ухаживаете, заботитесь во время болезни, следите за моим питанием и сильно переживаете, когда видите новые шрамы. Мы смотрим с вами фильм, спим на одной кровати в обнимку. — переводит дыхание, продолжая испепелять взглядом Попова, пока тот не понимает, к чему все идёт — Вы путаете меня двусмысленными фразами, целуете в щеку, а ещё называете своим Котёнком! — Антон выделяет интонацией местоимение, — И на моем дне рождении я… мы целуемся с вами, а потом вы говорите, что между нами ничего не было?! Да это же бред! Арсений перехватывает чужую руку, что так яростно тыкала ему в грудь последние несколько минут. Его изрядно это достало и он хмурит брови, отталкивая от себя подростка, который подошёл почти вплотную. — Прекрати немедленно. — шипит мужчина, — Я же сказал, что лишь использовал тебя, а после того, как получил желаемое, ты мне наскучил. Что ещё ты хочешь услышать? — Стойте… — Шастун растерянно моргает. В его голове закрутились шестеренки, а из ушей наверное вот-вот повалит пар. Он, кажется, зацепился за кончик нужной ниточки, которая приведёт его к разгадке данной тайны. — Неужели вы испугались поцелуя и решили опять увеличить между нами дистанцию, но теперь до такой степени, что прекращаете общение?.. — Попов вздрагивает, по его спине проходит холодок, а Антон смотрит в его глаза и ловит волнение. Он впервые смог прочитать этого человека. Мужчина замечает это и поджимает губы. — Да ладно… Вы серьёзно? Парень опускает плечи, слегка разводя руки в стороны. Ещё немного и у него случится истерика. Биолог тяжело дышит, в голове крутятся в бешеном темпе все возможные маты, а в середине этого «хоровода» паника. Вся ситуация больше напоминает дешёвую драму по «Россия 1», где главные герои настолько тупые, что не разрешают проблемы, а только усложняют свою жизнь. Слишком много абсурда случилось за последнее время. — Арсений Сергеевич, ответьте на один вопрос, — Антон замолкает на несколько секунд, вглядываясь в такое уже родное лицо, пытаясь отыскать в нем ответ. — зачем это все? Для чего? Шастун стоит с глазами, как у щенка, настолько жалостливым голосом он спросил, что сердце Арсения пропустило удар, а губы непроизвольно поджались. Он больше не может сдерживаться, его достаточно заебал этот цирк. — Да потому что я хочу уберечь тебя от этой ошибки, пока мы не зашли слишком далеко! Как ты не понимаешь, твоя любовь… она ненормальная! — Попов наконец-то берёт себя в руки, переводит дыхание и холодно продолжает: — Для всех так будет лучше. А Антона прошибает ток. Его от злости трясёт, как от припадка, челюсть сжата с такой силой, что её свело, а кулаки так и чешутся набить лицо учителю. Он окончательно забивает на самоконтроль, давая волю эмоциям: хватается за плечи биолога, сжимая в руках рубашку, впиваясь ногтями в кожу. Пусть только попробует оттолкнуть — Шастун ещё сильнее вцепиться в него. — Для кого будешь лучше? Для всех? А может для вас?! — Арсений перехватывает чужие кисти рук, но его держат мёртвой хваткой, а ученик продолжает: — Какого хуя вы решили за меня, как мне будет лучше?! Вы спрашивали моё мнение? Спрашивали, что я чувствую? Пытались хотя бы немного разобраться в наших отношениях? Нет! Вы — трус, Арсений Сергеевич, который зассал поговорить со мной! — Заткнись! — Что такое? Правда глаза режет? — парень состраивает нарочито грустное выражение лица. Попов молча проглатывает слюну, хмуря брови. — Ответьте мне на один вопрос, — пауза длится секунд десять от силы, но для мужчины всю вечность, — что вы чувствуете ко мне? Антон серьёзен, он не шутит и не бредит. Он просто устал теряться в догадках, додумывать за Попова, что тот имел ввиду, устал от этой недосказанности. Арсений прикрывает глаза, давая себе время на обдумывание ответа. Соврать не получится — его уже вывели на чистую воду, да и в совокупности с его словами и действиями, даже если он попытается, это будет очень неправдоподобно. Выгнать из квартиры можно, но хочет ли этого он сам? Остаётся только один выход, и Попов с такой же серьёзностью в голосе отвечает: — Ты дорог мне. Подросток замирает с приоткрытым ртом и тупо моргает. Ноги начинают подкашиваться, но Шастун героически продолжает стоять. Что блять все это значит? Он потерял нить связи, за которую, как ему показалось, смог поймать. Он ждёт, когда Арсений продолжит и скажет, что это шутка, потому что звучит очень сюрреалистично. Но биолог даже не ухмыляется. — Ты прав. Я не хотел разбираться, поэтому решил все за тебя, но это было ошибкой. — Арсений осторожно, словно боясь спугнуть зверька, поправляет волосы Антона, мягко касаясь лба кончиками пальцев. И тот таит от этого жеста, хочет приластиться, как кот, но внутренний голос не даёт. — Скажите, — с надеждой смотря на биолога, школьник переходит на шёпот и задаёт давно интересующий его вопрос: — вы любите меня?.. Мужчина осматривает юношу: его взъерошенные волосы, большие зелёные глаза, покрасневшие щеки и поджатые губы. Он любит в нем всё: от головы до пят и хочет обнимать его каждый день, видеть его улыбку. Сомнения насчёт будущего отходят на второй план — их вытесняет безграничная нежность по отношению к этому мальчишке. Попов слегка улыбается, кивая: — Да, люблю. — и Шастун теряет дар речи, ноги подкашиваются, но Арсений успевает поймать его. У Антона глаза по пять рублей, а мозг окончательно теряет способность к соображению. — Но ты ведь понимаешь, что твоя любовь похожа на зависимость? Парень яростно кивает: — Если хотите, я пойду к этим вашим психологам и буду лечиться столько, сколько потребуется, только, пожалуйста, не уходите… — с мольбой просит он, а у мужчины сил не хватит ему отказать. Арсений кладёт руку на затылок Шастуна, прижимая к своему плечу и утыкается носом в его волосы, давая себе наглости прикрыть глаза и вдохнуть приятный аромат шампуня, практически мурлыча от удовольствия. «Больше не уйду, Котёнок» — шёпотом отвечает Попов, чувствуя, как паренек неуверенно обнимает в ответ, скрещивая руки за его спиной. — Ваш? — тихо бубнит Шастун в рубашку. — Шкодливый, вредный, упрямый, но мой любимый Котёнок. Биолог ласково касается большим пальцем чужой щеки и улыбается, глядя на то, как Антон сияет от радости, а в глазах появляется все больше звёздочек восторга. Возможно, они ещё пожалеют о своём решении, успеют поругаться и разойтись, став чужими людьми, призраками прошлого, но сейчас они были счастливы находиться вместе, упиваться нежностью и любовью, растворяясь в объятиях друг друга. — Нам двоим достался один парашют, значит прыгнем вместе и будем лететь! — легко напел парень строчки давно знакомой ему песни.