кап кап

кап кап-кап Было непонятно, капает ли это дождь на улице или протек кран на кухне, кап кап или это его кровь падает на пол, разлетаясь в маленькие лужицы, к а п а затем собираясь в одну большую. вероятно, последнее, ибо дождя кап кап не было уже больше месяца, к а п кухня находилась на другом конце дома, и услышать, что кап там что-то капает было просто невозможно. а п к А вот порезанная осколками кружки рука вполне могла кровоточить. п а к К сожалению, Кавех не мог этого сообразить, drip поэтому, собравшись с силами, встал и поплёлся на кухню чинить кран. Ноги заплетались, голова кружилась, приходилось опираться о любую поверхность, кап дабы не упасть. В голове был полнейший бардак. Единственной нормально-сформированной кап мыслью было: «Как же бесит кап этот звук» Но капающие звуки не прекращались и даже не усиливались, хотя, казалось бы, он идёт по направлению к ним. Только как будто бы замедлились. Словно расстояние кап кап до пола стало больше. кавех это заметил, но пропустил мимо. Как и многое в своей жизни — заметить, но проигнорировать. как, кап например, аль-Хайтама, сидящего на кухне с чашкой чая в одной руке и книгой в другой. Конечно же, Кавех не заметил и кап взгляда двух заинтересованных глаз, направленного на него, как только он зашёл в комнату. Возможно, Кавех не обратил на это внимание потому, что его больше волновало отключение, кап истребление и, в конечном счёте, уничтожение раздражающего барабанные перепонки звука чего-то капающего на пол. Кран был закрыт и не сломан. Но всё же что-то капало. КАП Кавех обернулся. увидел аль-Хайтама и хотел уже спросить, что же так раздражающе капает, но не успел. Его схватили за руку, открыли кран и аккуратно, но быстро поднесли ладонь под воду. Только теперь кавех почувствовал, что рука болит. И в ней торчат небольшие осколки чего-то тонкого и белого. — Кружка! — собственный голос прозвучал оглушаюшим громом. Оказывается, болела не только рука, но и голова. «Да что же это такое?» — Что? — Хайтам не выглядел удивлённым или заинтересованным, но он выглядит так практически всегда. — Я кружку разбил. Точно. И, видимо, поранился. Вот откуда этот звук. — Какой звук? — Ну, этот… кап кап кап кап кап кап кап кап кап-ка… — Хорошо-хорошо, я понял. Пошли. Кавеха бережно взяли за здоровую руку и повели в неизвестном направлении. — Куда мы идём? Ответа не последовало. Оказывается, шли они в спальню, но в расплесканном по всему тейвату сознании кавеха все комнаты были как одна, и коридоры, и лестницы, и, как будто бы, за аль-хайтама в таком состоянии он мог принять абсолютно любого человека. — Будет больно, — предупредили его. Больно не было. Было неприятно и жгуче, но не больно. А потом было тепло и мягко. Его накрыли одеялом и положили на кровать. Только коснувшись подушки, глаза закрылись, но кавех не успел заснуть, поэтому услышал, как аль-хайтам прошептал ему: — Я сейчас всё уберу и вернусь, — на что в ответ получил почти незаметный кивок и легкую улыбку. Краем сознания Кавех ухватил те тихие слова, которые никогда не забудет: — Это же надо так себя довести! Нужно же хоть иногда спать и есть, даже если готовишь проект. Хотя, скорее всего, ничего этого не было, и кавех просто себе надумал всё. Ведь аль-Хайтам не разговаривает сам с собой. Но самой макушке осталось дымное, еле заметное, исчезающее чувство поцелуя.