***
— Во второй раз? — спросил Джеймс, его глаза светились весельем, когда он подпрыгивал на своей кровати с четырьмя столбиками. — Она действительно снова побила тебя, беспалочкового, и ушла, а ты даже не хочешь подшутить над ней? — Прекрати смеяться, идиот, я хотел посочувствовать, — пожаловался Сириус, но его рот дернулся вверх в улыбке. — Я зашел только для того, чтобы поблагодарить ее за предупреждение, иначе Эйвери смог бы снести мою хорошенькую головку с плеч. — И ты каким-то образом ввязался в спор, не поблагодарив ее, и до сих пор не знаешь ее имени? — на этот раз Римус с трудом сохранял самообладание, роясь в своей сумке в поисках пера и пергамента. — Сириус, с какого хрена ты решил, что загнать в угол опытного дуэлянта в туалете закончится для тебя хорошо? — Раньше так и было, — проворчал Сириус, проводя пальцами по своим темным волосам. — А еще я получил довольно приятный поцелуй от Марлин. — Мы знаем, — сказал ему Ремус, звуча раздраженно. — Ты упоминал об этом всего тысячу раз. — Ревнуешь, Лунатик? Но оборотень лишь приобрел необычный розовый оттенок и отвернулся, раскладывая книги на своем столе. — В любом случае, тебе-то что? Не похоже, что у вас что-то получается с девчонками, — язвительно заметил Сириус и откинулся на спинку кровати. — Джеймс — единственный, кто в игре, и он тратит ее на Эванс. — Не думаю, что это напрасно, Сириус, — прошептал Питер. — Я видел, как они разговаривали в библиотеке, и ее руки не сжимали его горло. — Ну, чтоб мне провалиться, — ответил он, смеясь. — Похоже, операция «Ламес» действительно может начаться. Джеймс молчал. — Подожди, серьезно? Он повернулся, чтобы посмотреть на своего лучшего друга. Джеймс сидел очень спокойно. — Что случилось, приятель? Он смотрел, как тот снимает очки, протирает их рубашкой, затем снова надевает на нос. — Эм, — нервно начал он. — Я изменил свою тактику. Пообещал, что перестану быть такой задницей и какое-то время просто буду ее другом. Сириус потрясенно моргнул. — Прости? — Ну, знаешь, узнать ее как Лили, а не как Лили-Эванс — любовь всей моей жизни. Не то чтобы она не такая. Но. Я пытаюсь узнать ее получше, и мне кажется, это работает. Римус задумчиво склонил голову, забыв про сахарное перо на полпути ко рту. — Ты прав. Она не так уж часто жалуется на тебя. На самом деле, ее реакция на твое имя почти положительная. И теперь, когда ты ответственно относишься к своим обязанностям старосты и все такое… — …может быть, она поймет, что ты больше не тот, кем был на пятом курсе. — Я очень надеюсь, что никто больше не является тем, кем был на пятом курсе, Сириус. Возникла неловкая пауза. Сириус внутренне содрогнулся, вспоминая дерзость, ужас Джеймса, бледную ярость Римуса в течение нескольких недель после… — Я не это имел в виду, — поспешно сказал Ремус. — Прости. Он резко выдохнул. — Я заслужил это, Лунатик. Не извиняйся.***
Она избегала его. Она приходила в каждый класс, как только звенел звонок, и первой выходила за дверь. Девушки никогда не было в Большом зале во время обеда. Сириус иногда замечал ее силуэт, но стоило тому повернуть голову, как ее кудри скрывались за углом. Это выводило из себя. После инцидента в туалете Сириусу не удавалось поймать ее снова, несмотря на многочисленные попытки. Он даже попросил Джеймса спросить о ней у Лили, но даже соседи по комнате не могли вспомнить ее имени. Каким-то образом, спустя почти четыре недели после начала семестра, ни один студент ничего о девушке не знал. — Римус, — пробормотал он, набивая рот едой, — как ты думаешь, она околдовала всю школу? — Не могу представить, зачем ей это делать, — сказал Римус, угрюмо размазывая фасоль по тарелке. — Не то чтобы знание ее имени могло разрушить ткань реальности или что-то в этом роде. — Зачем так драматизировать? — весело спросил Джеймс, усаживаясь между ними. — Сейчас едва восемь утра. — Это то самое время месяца, — сообщил Сириус Джеймсу. — У Римуса — его кролика, я имею в виду — сегодня ночью начнется течка. Глаза Джеймса стали круглыми. — Вот черт, — вздохнул он. — Мне нужно попросить Лили изменить график патрулирования. — Почему течка кролика Римуса должна помешать патрулированию? Сириус вскрикнул, когда Эванс выскочила из ниоткуда, ее большие зеленые глаза озорно сверкали. — Черт возьми, женщина! Предупреждай в следующий раз, ладно? Она проигнорировала его. — Я имею в виду, что с биологической точки зрения у кроликов не бывает течки, так ведь? Они почти всегда готовы к спариванию, так что, может быть, вы неправильно поняли инструкцию, которую должны были получить для своего законно приобретенного кролика? Сириус поперхнулся своим тостом. Римус задохнулся: — Что значит «всегда готов к спариванию»? Какое отношение это имеет к течке? — О, ну, видите ли, у кроликов не бывает течки. Их репродуктивные способности просто поразительны — в двухнедельном цикле есть около четырех дней, когда они не готовы к овуляции, и, конечно же, именно поэтому они считаются такими бастионами плодородия и спаривания. Ее встретили пустым взглядом. — Овуляция — это когда яйцеклетка высвобождается, и женщина становится плодовитой… О, честно, неужели никто из ваших родителей не рассказывал вам об этом? Джеймс покачал головой, недоумевая. — Мои родители учили нас заклинаниям безопасности, а Сириус летом проклял меня месячными болями, но я не понимаю, какое отношение это имеет к кроликам. Лили закатила глаза и позволила своей голове упасть и удариться о стол. — Идиотизм Блэка… Вам всем нужно придумать новую ложь, — сказала она приглушенным голосом. — Я не могу продолжать покрывать вашу нелепую историю с кроликом. Может, остальные студенты и глупы, но я — нет. Сириус увидел как напряглась рука Римуса, его вилка слегка дрожала. — Эванс, оставь это, — тихо сказал он ей. — Это не имеет значения. — Чушь, — твердо сказала она. — Это имеет значение, поскольку если ты не придумаешь что-нибудь получше, кто-нибудь другой обратить внимание на твои жалкие оправдания. Сириус открыл рот, чтобы возразить. — Она уже давно знает, — вклинился Ремус. — Она спросила в начале семестра, не нужно ли мне что-нибудь. Вообще… Могу я попросить тебя прекратить болтать? Это разумная просьба? — отрывисто сказал он. — Эй, приятель, успокойся, — предупредил его Джеймс. — Сделай передышку. Не срывайся на ней. Она ничего не сделала. Сириус наблюдал, как Римус встал и толкнул скамейку назад, задев по пути плечо Джеймса. — Эй, Римус, — позвал Джеймс. — Я разберусь с этим, — он повернулся к Эванс. — Точно! Могу я поменяться сегодня вечером? Я забыл сообщить тебе… — Завтра ты в расписании, Джеймс, — успокаивающе сказала она. — Я запланировала это заранее. Думаю, ты просто ослышался на собрании старост. — Оу, — Джеймс вздохнул, потер переносицу и опустился на свое место. — Слава Мерлину. — Кстати, о плохом слухе, — вмешался Сириус, наблюдая за знакомой фигурой, расположившейся в самом конце гриффиндорского стола, — ты точно не помнишь ее имя? Новенькой? Лили медленно выдохнула. — Его нет ни на ее сундуке, ни на ее вещах. Она не оставляет свои эссе без внимания. Она не разговаривает ни с кем из нас больше, чем нужно, и почти не говорит на уроках. Я не знаю, как я должна была узнать это на данный момент. — Это может быть проклятием? — спросил он с нетерпением. — Джеймс и Ремус так не думают, но… — Возможно, да, — размышляла она. — Это означало бы, что она намеренно что-то скрывает. Но сокрытие имени не делает ее плохой, ты же знаешь. — В курсе, — заворчал Сириус. — Я просто ненавижу тайны. — Кстати о… — Джеймс жестом указал на вход в Большой зал, как раз когда двери закрылись. Девушка, о которой шла речь, стояла прямо там, ее маленькая фигурка была поглощена башней из книг в ее руках. — Почему бы тебе не пойти и не поговорить с ней? По-хорошему, я имею в виду. Не надо снова хватать ее за руки. — Блэк, что, черт возьми, он имеет в виду под «хватать за руки», потому что если ты… — Абсолютно невиновен, Эванс! Не то что Джеймс, когда он пытался вчера пощупать… — ПОТТЕР! Ты сказал, что это был несчастный случай! Сириус рассмеялся, перекинув сумку через плечо, и встал. Позади него Джеймс и Эванс препирались, а с другого конца стола доносилось неопределенное неодобрительное фырканье Римуса. Он повернул голову, а от девушки след простыл. Куда она делась на этот раз? Сириус быстро подошел к огромным дверям и распахнул одну из них. Увидев, что коридор пуст, он вздохнул и потер глаза. Хватит ли времени, чтобы разыскать ее до начала занятий? Да, решил он. У него всегда было достаточно времени, чтобы разыскать ее. Он поднялся по лестнице. Портреты перебегали от рамы к раме, чтобы поругаться на него. Несколько маленьких первокурсников удивленно вскрикнули, когда он свернул за угол на четвертом этаже и сбил одного из них, но у него не было времени чтобы помочь ему подняться на ноги. Наконец, Сириус остановился возле портрета Полной Дамы. Он выдохнул пароль, пролез в дыру и бросился вверх по лестнице. Он распахнул дверь в общую комнату седьмого курса, безмолвно возблагодарив Мерлина и Моргану за то, что Джеймс, ленивый ублюдок, до сих пор не перенес свои вещи в комнату старосты. Он открыл сундук и после минуты или двух… — Ага! Он вытащил измятый кусок пергамента. Постучав палочкой по центру, он прошептал: — Торжественно клянусь, что замышляю только шалость! Паутинки черных чернил появились и распространились, как вирус. Его имя появилось в спальне мальчиков Гриффиндора, а Джеймс и остальные — в Большом зале. Сириус осмотрел спальни девочек, все туалеты, библиотеку, даже кухню. Он вернулся к наиболее вероятному месту, но теперь Большой зал представлял собой массу имен и и передвижений. Он не смог бы найти ее, даже если бы знал имя. Разочарованный, но полный решимости, он вернулся в общий зал. Он бросился на диван перед камином, намереваясь еще раз свериться с картой, но тут же с воплем боли оступился. — Смотри, куда садишься, —крикнул знакомый голос. Сириус повернулся, потирая задницу и ругаясь. — Почему, во имя левого яйца Мерлина, ты делаешь домашнее задание на диване? Я никогда не видел, чтобы ты хоть раз сидела в гостиной. Она властно подняла бровь. Сириус мгновенно позавидовал: он пытался овладеть этим навыком в течение многих лет, но Римус так много смеялся над ним, что он сдался. Он хотел бы передать то легкое презрение и превосходство, которое, как она считала, у нее было… — Я гриффиндорка, Блэк, — ответила она. — Если ты опять пытаешься запретить мне пользоваться помещением, на которое я имею полное право, клянусь, я прокляну тебя так сильно… — Полегче, принцесса, — Сириус поднял руки в знак капитуляции. — Я просто искал тебя. Мы можем поговорить? Без твоих острых локтей, пожалуйста? Она откинулась на подушки, настороженно глядя на него. — Прекрасно. Я сяду здесь, в недосягаемости — перестань пялиться на меня — чтобы я мог нормально смотреть тебе в глаза, — Сириус сложил руки, наблюдая, как девушка закатила глаза и подтянула ноги под себя. Свет камина освещал ее темные локоны и теплую кожу, и что-то в глубине его живота затрепетало. Он прочистил горло, решив начать с безопасного вопроса. — Почему ты перевелась в Хогвартс? Она деликатно наморщила нос. — Я не смогла окончить свою старую школу, — сказала она прямо. — Она была разрушена. Я приехала сюда по распределению, хотя не хотела этого. У меня просто не было выбора. — Почему у тебя не было выбора? — Потому что все мои друзья ушли, Блэк. И я не думаю, что когда-нибудь увижу их снова. Сириус сглотнул. Черт. Этот разговор быстро пошел под откос. — О. Извини. — Ты не виноват, — ответила она, рассеянно крутя перо в пальцах. — Просто не хочу об этом говорить. Он нахмурился. Обычно девушки доверяли ему. Что-то в его характере и темных глазах располагало их… Но только не ее. — Что ж. Я могу узнать твое имя? — Я бы сказала, но тогда мне придется тебя убить, — монотонно произнесла она. Мерлин, эта девушка была хороша. — Я серьезно. Никто не знает твоего имени. Тебя не распределили перед школой и Марли говорит, что ты не разговариваешь ни с одной другой девушкой в спальне. Ты участвуешь в дуэлях, как будто обученная убийца. Должны ли мы беспокоиться, что ты замышляешь убить нас? Или что ты используешь нас как алиби для чьего-то убийства? Она рассмеялась. — Клянусь, я не убью тебя, Сириус Блэк. А теперь можешь убраться и дать мне закончить эссе? МакГонагалл зарубит меня на корню, если оно не будет идеальным. Он ничего не ответил, вместо этого выхватил перо из ее проворных пальцев. — Блэк. Отдай. Он рассматривал ее. — Отдам, если ты скажешь мне свое имя. — Ни в коем случае. — Пожалуйста? — Это не имеет значения. Ты все равно его забудешь. — Не забуду, — поклялся Сириус. Она подняла голову, впервые встретившись с ним взглядом. — Забудешь. Мне жаль. И я не могу так поступить с тем, кто мне дорог. Только не снова.