Пеперони

      Дуайт пробуждается от сна. Не потягивается от удовольствия в тёплом спальном месте, но и не вскакивает в ужасе от кошмара, который поджидает его и в реальности. Открывает глаза с тягостным давящим ощущением на сердце, чтобы увидеть перед собой столь же подавляющий чувства тёмный лес. Он потерял счёт дней в измерениях чёрного тумана и уже давно привык... нет, скорее адаптировался к его ужасам и перипетиям. Фэйрфилд пережил и забвение, и страх осознания новой действительности, и лихорадочный поиск выхода, и безумство отчаяния, и, наконец, принятие и стойкое смирение. Можно было даже сказать, что он нашёл покой в душе среди таких же несчастных, но ещё не павших духом товарищей.       Однако в этот раз что-то опять нарушило тишину его сердца. Что-то такое приснилось, что теперь назойливым червивым комком не даёт ему погрузиться в рутину дня (точнее, сумерек). Кажется, это был сон… о его жертвоприношении*. Какая ирония, даже во сне ненасытный голод местного злого духа его преследует. Но не само действо так гнетёт его даже после пробуждения. Было что-то ещё… Впрочем, имеет ли это значение?       Дуайт всё же прикрыл глаза и попытался восстановить цепочку событий. Тёмный лес (совсем, как этот, только ещё менее различимый), тернистый путь, какая-то незнакомая рыжеволосая девушка, зовущая его из темноты. Дуайт, конечно же, не стал откликаться на её зов – мало ли тут коварных наваждений, которые хотят заманить его к себе и сожрать. Но несмотря на опасности пути, он не беспокоился, ведь его охранял самый преданный друг на свете. Да, точно. Во сне рядом с ним шёл верный пёс, готовый в любое мгновение предупредить и защитить хозяина. От воспоминаний на душе стало тепло – хотя бы в ночных видениях ему повезло иметь собственного питомца, которого он не мог позволить себе прошлой жизни. Но радость была недолгой: в следующей сцене тот уже лежал на белом камне – несчастный, окровавленный, мёртвый, рядом с таким же мёртвым и выпотрошенным Дуайтом, а над ними обоими нависали жадные до боли когти. Кажется, та рыжеволосая девчонка, которая преследовала его по лесу, тоже не избежала печальной участи.       На глаза непроизвольно навернулись слёзы. Люди в целом склонны больше жалеть животных, чем других людей, и Фэйрфилд не был исключением. Ему было всё равно на девушку, которую задушили насмерть прямо перед ним, а вот вид убитого пса больно ранил его в самое сердце. Вполне возможно, это было единственное существо на белом свете, которое искренне любило его, пусть даже и во сне.       – Ты чего рыдаешь?       Дуайт обернулся. Позади него стояла Фенг Мин. За её спиной ярко горел костёр, и её лицо было в тени, но он смог различить сосредоточенное хмурое выражение.       – Ничего такого, просто кошмар приснился.       Девушка поджала губы, словно не веря ему.       – Точно? А то не хватало нам ещё одного нервного срыва.       Она кивнула в сторону палатки. Там находилась Кейт, которую едва смогли успокоить после одного из неудачных Испытаний, в результате которого она выжила, но чуть не повредилась рассудком. Во время истошного плача, переходящего в крики, она так и не назвала убийцу, но что-то подсказывало Дуайту, что это было существо, которое кличут Грязью. Говорят, оно показывает самые болезненные и потаённые страхи своим жертвам.       – Не смей мне тут распространять безумие, слышишь?       – Хорошо, постараюсь, – Дуайт кое-как выдавил из себя нервный смешок.       Фенг смерила его ещё раз взглядом и ушла по своим делам. Что-то в этот раз она нервничает больше обычного. Может, у неё тоже было неудачное Испытание…       Фэйрфилд вылез из своего спального мешка и потянулся. Затёкшие мышцы протестующе заболели, но он упрямо продолжил делать растяжку. В здоровом теле – здоровый дух! Ох, зря он вспомнил эту фразу. Ему не хотелось начинать свой день с воспоминаний о Пике 22. Хотя… на самом деле Дуайт предпочёл бы работать там всю жизнь, нежели застрять в смертельном Дне Сурка на целую вечность. В первом случае его хотя бы гарантированно ожидала отставка в виде окончательной смерти.       Пока Дуайт делал зарядку, какой-то шум со стороны леса привлёк его внимание. Он насторожился. Чудовища никогда не появлялись в лагере для выживших, но лучше всегда быть начеку. Из тревожного любопытства парень подался вперёд и вышел из безопасного круга света в мрачный лес. И как только зрение привыкло к темноте, Дуайт практически тут же отпрянул обратно – из кустов сверкнули чьи-то глаза.       – Твою мать!       Однако, судя по громкому треску в кустах, зверь напугался ещё больше него.       – Что там? – послышался чей-то встревоженный голос из лагеря.       – Какой-то зверь. Барсук, наверное.       – Какой к чёрту барсук?! – возмущённо крикнул Джейк. – Ты ещё скажи, что это лось шумел, как в прошлый раз, а оказалась белка.       – Вот иди и сам проверь!       – Вот возьму и проверю!       Дуайт фыркнул. Он был уверен, что видел чёрно-белый мех. Кто ещё, кроме барсука, это может быть? Да и вообще, он не натуралист, чтобы по одному взгляду, да ещё и в темноте, определять видовую принадлежность зверья. Дуайт обернулся и сделал подошедшему Джейку насмешливый приглашающий жест в сторону леса. Джейк скептически изогнул бровь и ткнул пальцем куда-то ему за спину.       – И это ты называешь барсуком?       Фэйрфилд в удивлении посмотрел туда, куда он показывал, и не поверил своим глазам: из-за кряжистых деревьев на него робко смотрел чёрно-белый пёс. Прямиком из его сна. Как только визуальный контакт был установлен, собака преодолела свой страх и ринулась навстречу. Не к Джейку, не к костру, не к другим выжившим, а именно к Дуайту. Тому ничего не оставалось делать, как уступить целеустремлённому псу; руки сами собой погрузились в шерсть и принялись чесать животину, пока та в какой-то исступленной радости скулила и лизала его пальцы.       – Ты как тут оказался?.. – с его губ сорвался еле слышный изумлённый вздох.       – Уже успели где-то познакомиться? – ехидно спросил Джейк.       – Ну… можно и так сказать.       Золотистые глаза преданно смотрели на него, излучая радость от встречи, словно они были уже знакомы много лет. Ошибки быть не могло. Это тот самый пёс из его сна. Теперь в свете костра Дуайту удалось получше рассмотреть его. Несмотря на свалявшуюся шерсть и запутавшиеся в них дубовые листья, было видно, что собака породистая. Скорее всего, пастушья, бордер-колли. Фэйрфилд начал немного разбираться в породах, когда искал работу сиделки за домашними животными. Жаль, его первый день работы закончился страшным переполохом, что, впрочем, не было удивительным: не стоило одновременно выгуливать всех семерых псов. Зато было весело.       – Как назовёшь? – спросил кто-то из любопытствующих.       Парень крепко задумался. Ему вспомнилось, как в бытность работы доставщиком пиццы недовольному клиенту не понравился остывший заказ, и тот чуть ли не швырнул коробку с пеперони прямо ему в лицо. Часть оказалась на земле, но пару кусочков ему удалось спасти. Не пропадать же добру. Вечером на коротеньком перерыве от работы, Дуайт нашёл отличное место в парке с видом на закатный город и решил перекусить остатками, когда к нему подошёл голодный бомжеватого вида пёс и принялся вымаливать еду. Сердобольный парень поделился с ним едой, и бродяга с благодарностью принял подношение. Так они и ужинали вдвоём, наслаждаясь тёплыми лучами закатного солнца. Хорошее воспоминание.       – Пеперони, - со всей серьёзностью изрёк Дуайт.       – Как пиццу? Ужасный выбор, не одобряю, - возмутился Джейк.       – Мне нравится. А тебе, Пепе?       Пеперони одобрительно тявкнул. Дуайт улыбнулся. Только что для него зажёгся путеводный луч света в бесконечной тьме ночи.