In trouble

C’est la vie — Khaled

— Занятный парень, этот Итадори Юджи, — вдруг задумчиво протянул Гето, развалившись на лежаке под тенью пляжного зонта. Какая, однако, хорошая погодка. И настроение хорошее. Даже как-то приятно на душе. И на удивление, спокойно. Мастер проклятий растянул губы в лисьей ухмылке, устремляя взгляд к линии горизонта, прочерченной между лазурным небом и поблёскивающим на солнце морем. Махито во всех красках и подробностях расписал ему столкновение с сосудом Рёмена Сукуны, заразив своим энтузиазмом и Гето. Слишком уж вдохновлённым выглядел лоскутный дух от знакомства с мальчишкой. Даже почти не жаловался на проигрыш и слабость во всём теле. Наоборот, восстанавливался он быстро, даже очень, а потому всё больше воображал их новую стычку встречу с юным шаманом. И чёрт побери, Махито так много говорил об Итадори, что Сугуру уже не мог сдерживать собственного интереса. И собственных рук. С Сукуной им всё было ясно. План имелся. И лоскутный почти не заводил о короле проклятий бесед, ещё во время битвы записав его себе в «идеальные враги», да и пострадал дух тогда по большей части именно из-за Рёмена, а будучи горделивым юношей — если подобный термин можно применить к демону, конечно — он до искр из глаз ненавидел об этом вспоминать, точно также терпеть не мог, когда об этом вспоминали другие. Юноша. Да, точно. Самый настоящий подросток. До невозможности капризный. Гето усмехнулся себе под нос, прикрывая глаза-омуты и запрокидывая руки за голову. Он был вынужден выслушивать все его капризы. В целом, Сугуру не возражал, его интриговало наблюдать за этим проклятием, особенно если тот так и норовил ввязаться в проблемы. А влюблённость лоскутного духа в мальчишку — это даже больше, чем просто «проблема». Собственно, как и у Гето. Удивительно, но они и впрямь «заболели» им. И не с проста. Мастер проклятий задался целью понять, каким образом такое проклятие как Махито умудрился притянуться к мальчишке? Как оказалось, причина и проста, и сложна одновременно. Всё потому, что это Итадори Юджи. Дело в самом подростке, его душе, его ауре, энергии, солнечных улыбках, задорном блеске в золотисто-карих глазах, пушистых, вьющихся волосах цвета спелого персика… о-о! Он снова забылся… Чёрт. Попытка изучить вопрос более глубоко завела самого шамана в ту же ловушку, в которую и попал лоскутный дух. Всё это так чертовски странно. И Сугуру, честно, ещё не понял, что с этим делать и нужно ли что-то делать вообще. А вот Махито, кажется, для себя всё уже решил. — Хочу увидеть Юджи-куна! О! Теперь эта фраза сопровождала каждый час каждого дня, проведённого вот так впятером на пляже. И Гето предпочитал молчать, без зазрения совести (которой, впрочем, уже давно не было) притворяясь спящим. Откровенно говоря, он вполне разделял это желание с духом, но предпочитал пока сдерживаться, оставаясь беспечным и невозмутимым к подобным хотелкам. Именно поэтому его не напрягало поведение лоскутного. Все они, на самом деле, давно раскусили, что с точки зрения человеческой природы тот пребывал в самом разгаре пубертатного периода. Все, кроме Джого. Тот продолжал кривиться на каждое такое высказывание, искренне недоумевая, на кой чёрт тому понадобился пацан. У них итак дел по горло, а амбициозных планов — и того больше. И сосуд Сукуны фигурировал в них в последнюю очередь. Так спрашивается… какого всё-таки чёрта! — Я уверен, он тоже этого очень хочет! — мечтательно улыбаясь своим не совсем здоровым мыслям, пролепетал Махито. Джого начинало выворачивать при каждом упоминании сопляка. Ещё немного, и из него не пар начнёт валить от крайней степени раздражения, а его собственный мозг, расплавленный под давлением капризов лоскутного духа. Боже, за что ему всё это? Он скосил единственный глаз на Гето. Тот положения не сменил, никак не прокомментировал, даже бровью не повёл, чтобы хоть как-то остудить пыл проклятия. Продолжал наслаждаться отдыхом. И как у него вообще выходило сохранять спокойствие в такой ситуации? Сугуру, конечно, знал, что шаманы колледжа рады им ни в коем случае не будут. Но говорить очевидное не стал. Не его забота, если прямо сейчас Махито полезет к мальчишке и в итоге подохнет… В целом и без этого проклятого духа справиться можно, да и одним соперником будет меньше. И всё же такими ресурсами пока разбрасываться не стоит. Только поэтому маг приоткрыл глаза, кинув многозначительный взгляд в сторону Ханами, прекрасно зная, что тот его поймёт. Мол, «Займи его разговорами. Можешь даже об Итадори. Лишь бы он угомонился». И Ханами всё понимал. Даже лучше самого Гето. Он старался быть осторожным в выборе слов, поддерживал любой бред, и на какое-то время это действительно помогало. Успокаивало мятежного духа. Вот и сейчас Махито как раз вылез из воды. По хорошо сложенному телу скатывались солёные капли, бликовали на солнце. Лоскутный сушил полотенцем мокрые волосы, о чём-то мечтательно распинаясь. То ли накаченную задницу Итадори комментировал, то ли прикидывал размеры его достоинства… (Джого не хотел знать и слышать тоже очень не хотел… он хотел, чтобы прямо здесь и сейчас его изгнали… лишь бы, блять, перестать представлять то, в какой позе Махито предпочёл бы отыметь сосуд двуликого или отдаться ему самому… господи…) Кажется, остальных это нисколько не смущало. Даже Ханами и тот выглядел невозмутимо, выслушивая проклятие и что-то умудряясь вставлять в перерывах между бредом и… бредом, чтоб его. Гето в ответ на фантазии Махито лишь насмешливо хмыкал. Мысли духа встрепенули что-то в шамане, побудили отвлечься, задуматься о… …о Юджи-куне на его члене, например…? М-м-м… картинка действительно очаровательная... Мальчишка стонет, мяукает и призывно вскрикивает под ним от чистейшего удовольствия, прокатывающегося по всему телу тёплыми волнами. Что бы там ни говорили и ни думали, а Сугуру нисколько не жалеет ласки и нежностей для этого милого мальчика. Гладит крепкие бока, уделяет достаточно внимания топорщащимся горошинам розовых сосков, нежной шее, острым ключицам, покрасневшим плечам... Оставляет тут и там по телу засосы, укусы и поцелуи, даже на внутренней стороне чужих накаченных бёдер. Толчок, ещё… Он входит глубоко, почти на всю длину, упиваясь мягкой теснотой, ударяясь напряжённой головкой комочка нервов внутри. Ещё и ещё… обязательно касается чужой плоти, такой горячей, идеально ложащейся в ладонь, проводит несколько раз по всей длине. И в этот момент Юджи-кун выстанывает одно единственное имя… каждый грёбанный миг, пока его втрахивают со всем усердием в кровать… о-о, ради такого можно и отложить ненадолго планы по уничтожению и завоеванию мира… Ох, неужели опять увлёкся? Уже через несколько секунд мастер проклятий осознал, что неплохо было бы удалиться, уединившись где-нибудь… а то на его бурное воображение тело всё-таки среагировало, требуя Итадори Юджи прямо сюда, на этот пляж, чтобы отыметь, как следует, избавившись от почти болезненного напряжения более предпочтительным способом, чем обыкновенная дрочка… Нет, подобным Сугуру не увлекался от слова совсем — не до того как-то — просто уж очень хотел этого мальца, настолько хотел, что был готов удариться в рукоблудие… Исчез Гето как раз под шумок: Джого во всю наблюдал за разворачивающимся диалогом между Махито и Ханами, пока его единственный глаз постепенно лез на лоб. Чёрт, ну и закоротило же их на этом ребёнке. *** — А интересно, если поцеловать Юджи-куна, он окажется сладким на вкус? Клубника это будет или персик? — задумчиво поинтересовался у неизвестно кого Махито, — хотя мне без разницы, какой мальчишка на вкус, — он насмешливо фыркнул, — Юджи-кун и так, и так вкусный. Я бы его сожрал… но сначала оттрахал бы как следует, чтобы он ещё долго встать не смог, — закончил дух с задорным смешком, бодро хлопнув в ладоши. Джого не знал, что его покоробило больше всего: резкий звук, раздавшийся слишком близко от подобия ушных раковин, или же до ужаса странные высказывания, от которых возникало стойкое желание вывернуться на изнанку. — Уверен, он был бы в восторге, потому что он хочет меня! — Поправочка, Махито, — Джого опротивело слушать подобное, и он рискнул втолковать здравомыслие неугомонному «подростку» самостоятельно, — он хочет убить тебя, вот чему он был бы по-настоящему в восторге. — Не будь таким занудо-о-ой, Джого! — протянул лоскутный дух, скуксившись, — Ты совсем не знаешь Юджи-куна! — выставил указательный палец вверх, — Я уверен, когда мы сражались, он постоянно пялился на мою задницу. Глаз не мог отвести… Смотрел на меня и хотел… «Убить… Хотел убить, идиот», — пронеслось мимолётно, — «я, кстати, тоже очень хочу… убить!» — На самом деле, он такой лапочка, — провёл языком по губам Махито, словно предвкушая. Чёрт возьми, Джого был готов взвыть. Выцарапать себе глаз. Заткнуть вулканы на макушке и по бокам. Всё, что угодно, лишь бы больше подобного не слышать. Развоплотиться к чёрту. На плечо упала чужая крепкая рука в успокаивающем жесте. Ханами. Джого посмотрел на него как-то вымученно, даже обречённо. — Надо просто переждать, — пространно молвил дух лесов, чьи слова отразились сразу в голове. Неприятно, но что поделать, по-другому общаться они не могли, — Первая любовь, она такая… И всё. Больше ничего. Никаких объяснений. Джого завис на добрых две минуты, тупо пяля вникуда. До него не сразу дошёл смысл сказанного. Да даже после осмысления слов Ханами огненное проклятие всё равно не смог уложить всё это в своей рациональной части мозга. Что, блять? *** — Юджи, Юджи-и, Юджи-и-и-и-а-ах… — с бледных губ проклятия сорвался прерывистый стон. Ох, так хорошо, так хорошо! Но с Юджи было бы ещё лучше! Ладонь прошлась по всей длине разгорячённой плоти, растирала смазку по стволу. Интенсивно. Даже жёстко. Вверх-вниз. Боль лишь подогревала удовольствие, подводила к краю. Сильнее. Резче. Ещё… Махито почти толкался в собственную ладонь, приподнимая бёдра. — Юджи… — выдох-вдох. Он запрокинул голову, прикрывая глаза, последний раз проводя рукой, растирая смазку. Выгибаясь. И кончая так бурно, как никогда. — Юджи… хочу, чтобы ты был моим… ты будешь моим… Юджи… *** Если бы только они одни так сходили с ума от парня с королём проклятий внутри. Мегуми вот, например, тоже по ночам фантазировал себе всякое, особенно когда слышал за тонкой, почти картонной стенкой соблазнительные стоны удовольствия, жаркие, громкие, бесконтрольные, словно нарочно издаваемые из другой комнаты. Юджи будто специально провоцировал своего сверстника, подогревая и без того эротические сны ещё больше. Позволяя подростковому мозгу лепить всё более детальные образы того, как… …того, как Юджи, его любимый Юджи брал его, входил на всю длину с пошлыми шлепками и хлюпаньем. Так влажно, горячо и приятно. Ему почти не надо было к себе прикасаться, Мегуми итак вот-вот кончит. Кончит от невъебенного чувства заполненности, растянутости; от толстого члена Итадори в нём; от его несдержанных, громких стонов прямо в покрасневшее ухо любовника; от сильных рук, обнимающих со спины; от распаренного, более широкоплечего, чем его, тела, прижимающегося сзади, наваливающегося приятной тяжестью. Итадори прикусывал его загривок, выпирающие позвонки, целовал, лизал, всасывал солоноватую кожу, оставляя алые отметины на шее и лопатках. Фушигуро выгибался под ним, подмахивая бёдрами в такт толчкам и стонал в ответ, громко, протяжно, выдыхая и выкрикивая имя своего друга-любовника-возлюбленного… …и он кончал во сне и наяву от этих ярких картинок… судорога сводила ноги, и просыпался Фушигуро зачастую мучительно долго с пятнами спермы на белье и одеяле. Переодевался и плёлся в душ, зевая, стараясь прогнать морок и утихомирить желание реально прижать Юджи к стенке и поставить перед фактом… О чёрт! Он так влип, так влип… Втрескался до безумия… и даже сейчас, вместо того, чтобы поддержать разговор друзей за завтраком и допить наконец свой кофе, он тупо сидел и залипал на такие пухлые, вкусные, мягкие губы Юджи… «Хочу…» — вот единственная мысль, вертевшаяся в этот момент в голове юноши. Так, стоп. Надо сосредоточиться. Им ещё на задание с Годжо, так какого чёрта он такой рассеянный…? А всё из-за дурацкой влюблённости, которую он лелеял как нечто ценное, безумно дорогое. И надежды, глупой и безнадёжной, наверное… Но это именно то, что помогало ему двигаться вперёд и даже немного радоваться жизни. Однажды он обязательно признается… однажды, но не сегодня… *** Гето прекрасно был осведомлён, что у него на пару с Махито давно ехала крыша и что они оба окончательно и бесповоротно сходили с ума, мечтая лишь об одном. И причиной этого затянувшегося фарса выступал всего один весьма недалёкий пацан. «Они влипли.» — постоянно крутилось в голове. И Сугуру знал, что они были не единственными, кто возжелал мальчишку. Хотел его настолько, что держал его и держался сам рядом с ним чуть ли не на постоянной основе. А ведь Гето мониторил активность рядом с Юджи-куном, хотя порой и хотелось всё это прекратить. Только вот… что-то засевшее и прочно укоренившееся внутри всё никак не позволяло бросить это дело. И маг наблюдал. Не сам. Нет, конечно. Но источники имелись. Рано или поздно, но Махито должен был об этом узнать. Сугуру сам подвёл его к тому, чтобы проклятие раз и навсегда понял, кому действительно может принадлежать мальчишка. — Он мой, Гето, — прошипел лоскутный, не спеша при этом что-либо предпринимать против Гето. У них уговор. Они не могут ссориться. Не сейчас. — Конечно, — пропел мастер проклятий, растягивая губы в елейной улыбке, — конечно, Махито, — прозвучало уже более жестоко, в глазах блеснула сталь, несмотря на то, что улыбка змея никуда не делась. Собственно, общее помешательство и привело их к Итадори Юджи раньше положенного. Желание увидеть, прикоснуться, забрать себе… когда эти хотелки вообще начали преобладать над холодным рассудком? Они росли в геометрической прогрессии, переполняя, и эти двое не совсем чтобы привыкли себе в чём-то отказывать. Для подростка всё начиналось с обычного задания, когда как появление Махито и Гето повысило ранг миссии до отметки «особый». Но рядом был тот, кого Гето меньше всего желал видеть, особенно сейчас, когда мальчишка прямо перед ними, и сражение — это не то, чего они оба добивались, нарушая собственные планы. Но что тогда люди делают в таком случае…? Кидаются с обнимашками и поцелуями…? А что, неплохо бы было обнять Итадори, уткнуться в розоволосую макушку, вдохнуть запах мальчика, заполнить им лёгкие… О-о-о, да… Также думал и Махито. Каким-то образом он первым и подлетел к сосуду двуликого. Обхватил подростка за мягкие щёки и вдруг горячо-горячо прошептал. — Ты же скучал по мне, Юджи-кун? Скучал, да?! Ну же, скажи, скажи мне, как сильно хочешь меня! — с придыханием. Юджи сперва ничего не понял. Сильно испугался. К нему прикоснулся лоскутный дух, но… как-то странно. И, чёрт побери, что этот сумасшедший нёс?! Итадори не стал вдумываться в смысл сказанных слов. Его главной задачей было защитить друзей и изгнать проклятие, а значит придётся сражаться. Юный шаман приготовился атаковать: тело рефлекторно напряглось, мышцы перекатились под кожей, ноги автоматически приняли боевую стойку, проклятая энергия сконцентрировалась в почти занесённом кулаке и… его кто-то схватил, развернул и потянул в свою сторону… что? — Строптивый малыш, — издевательски усмехнулись где-то чуть выше головы Итадори, — но мне нравится. О чёрт! Когда он тут вообще успел появиться?! Гето Сугуру удерживал его в тисках своих рук. Чужие ладони шарили по спине, притягивая ближе. Как же приятно… так приятно… Сугуру поддался ближе, наваливаясь на мальчишку, утыкаясь в растрёпанные персиковые волосы носом, улыбаясь почти по-детски, мечтательно. Махито как-то спрашивал, пахнет Итадори клубникой или же персиком…? Так вот. Нет и нет. Это был мёд. Сладкий и густой, тягучий как смола. Самый вкусный… Юджи оказался вкусным. У них слишком мало времени. Непозволительно мало. Годжо и остальные вот-вот нагонят Итадори и будут здесь, чтобы спасти его. Им стоило поторопиться. Но мальчишку так не хотелось выпускать из объятий. — Эй-эй, я тоже хочу, — проконючил Махито, подбираясь со спины Итадори и пристраиваясь где-то сзади. Гето не был доволен столь наглым вторжением в их личное пространство. Он приоткрыл лисьи глаза, кинув предупреждающий взгляд в сторону лоскутного духа. Выражение его лица ожесточилось, и черты заострились. Но ни одного слова так и не слетело с губ. Буквально через минуту мастер проклятий вернул себе маску умиротворения и беспечности. На Махито же его молчаливая угроза не произвела ровным счётом никакого впечатления. Он проигнорировал мага, от начала и до конца сконцентрировавшись на таком мягком и горячем Юджи-куне. Настолько горячем, что тело Махито, до этого совершенно равнодушное к температурам, мгновенно отреагировало, посылая вниз живота волну головокружительного тепла. Ох, что же будет, что же будет, если он прямо здесь и сейчас возбудится…? М-м-м… Ещё ближе, ему нужно быть ещё ближе… — Юджи-кун, твоя талия такая тонкая, а задница такая крепкая… то, что нужно… Когда он, чёрт возьми, успел это определить? От загривка вниз по позвоночнику прокатились мурашки. Итадори наконец нашёл в себе силы сбросить оцепенение. — Что ты творишь?!! — воскликнул мальчишка, отчаянно брыкаясь, норовя вырваться из крепкой хватки Гето, сбросить его руки, — Что вы оба творите, ублюдки?!! — голова его резко крутанулась назад в надежде окатить яростным взглядом дерзкое проклятие. — Ой, да ладно тебе, Юджи-кун! Просто признай, что ты очень скучал по мне! — промурлыкал лоскутный на ухо. И чёрт, прямо сейчас подросток явно думал не о том, заливаясь краской в тон своим волосам и даже ярче. Бежать, ему надо отсюда бежать и как можно дальше… Но сам бы мальчишка вряд ли вырвался из ловушки, в которую его заключили две пары сильных рук. Как бы он не мельтешил, не извивался и не кричал на своих-вроде-как-противников, те только больше распалялись, готовые уже сейчас забрать мальчишку себе, вопреки своим планам, утащить в своё логово. Запереть, закрыть от всего мира и наслаждаться, наслаждаться, наслаждаться… И ничто не могло прервать их идиллию… ничто, кроме Годжо... Сильнейший просто обожал совать везде свой изящный нос, особенно когда дело касалось того, чем Сатору сам интересовался. А Юджи его ой как интересовал. Махито и Гето даже не сразу сообразили, что произошло. Они словно спустились с небес на землю, в голове рассеялась дымка, и к обоим мгновенно вернулась трезвость мысли в купе с холодным расчётом и желанием кое-кому всё-таки оторвать нос. Потому что, какого чёрта стало так пусто…? Сатору буквально вырвал Юджи из чужих цепких рук. Поза, в которой все трое стояли, магу сразу не понравилась. Слишком близко. Годжо не мог допустить, чтобы кто-то так прижимался к его любимому ученику, кто-то, кого не звали Сатору Годжо. И да, беловолосый маг даже спрашивать не станет, чем они тут занимались. Он просто убьёт этих двоих. Со всей жестокостью, на которую способен. Только вот для начала уведёт подростка на другой конец вселенной подальше, туда, где их дожидаются остальные студенты, а потом уже со всем разберётся. — Юджи, ты в порядке? — с улыбкой, присущей лишь его учителю, поинтересовался Годжо, придвигая ученика ближе к себе в защитном жесте, — они не успели тебе навредить? — Нет, сенсей, всё хорошо, — Юджи смущённо увёл взгляд в сторону, не желая ни на кого смотреть. Слишком уж компрометирующая сцена получилась в начале, а он даже ничего предпринять не успел… и что это вообще было? Сатору окинул мальчишку оценивающим взглядом через повязку, проверяя достоверность слов. Поведение бывшего друга, равно как и лоскутного духа его несколько озадачило, но больше заставило нервничать и ревновать. Надо бы проверить кое-какие догадки… Длинная рука мага плавно съехала с плеча, прошлась по лопаткам вниз, завернула к рёбрам, ладонь огладила бок подростка и резко притянула вплотную к шаману, заставив мальчика сделать шаг навстречу учителю и прижаться к его телу. Сенсей натурально обнял его да так, словно Итадори был его девушкой. Открыто и как-то даже по-собственнически. А? Почему уже второй раз с Юджи творится какая-то фигня, а он даже не понимает, что конкретно происходит? Всё это время Сатору не отводил внимательного взгляда от своих соперников противников. Бинго! Концентрация проклятой энергии в воздухе возросла, и аура этих двоих приобрела ещё более омерзительный оттенок, чем была до этого, почти окрасилась чёрным. Они злились, и каждый был готов прямо здесь и сейчас разорвать Годжо. Становится интереснее, но… сначала мальчик. — Юджи, я прямо сейчас отведу тебя к Нобаре и Фушигуро, ни о чём не волнуйся, — растянув губы в намёке на милую и успокаивающую улыбку, адресованную его ученику, сообщил сенсей, и они исчезли. Махито грязно выругался себе под нос, принявшись капризничать и жаловаться Гето на то, как вероломно у него отняли Юджи-куна. Собственно, не у него одного. Но что ж, в ближайшее время бесполезно предаваться стенаниям. Поэтому Сугуру в лепет пубертатного проклятия особо не вслушивался — позже Ханами обязательно окажет лоскутному услуги психотерапевта. Их забота заключалась в другом. Мастер проклятий очень кстати вернул себе возможность думать адекватно и как раз размышлял над тем, что даже в паре с Махито не способен пока противостоять силе Шестиглазого, а идеальней момента улизнуть от сильнейшего в ближайшем будущем может и не быть. Жаль, конечно, что мальчишку у него так быстро забрали, другого шанса насладиться солнечным теплом больше может не представиться, так что да, Сугуру действительно сожалел. Но… может быть, потом…? После всего? — Уходим, Махито, не стоит дожидаться Сатору Годжо. — небрежно бросил шаман. — Без Юджи-куна? — скуксился лоскутный, — Но как же так, Гето? Разве мы не можем отнять его у него? — он надул щёки. Ребёнок ей богу. — Нет, пока не можем, — махнул Гето и лукавая, по истине змеиная улыбка появилась на лице мужчины, — И не стоит. В свой час у нас всё будет. *** Как жаль, что эти двое так быстро слиняли. Сатору о многом хотел с ними поболтать. Даже выслеживал их несколько часов, но следы постоянно обрывались. Хотя, чего греха таить, он этого ожидал с самого начала. Приоритетной задачей было защитить Юджи, оградить его от угрозы. Масла в огонь подлила быстро растущая из самых чёрных глубин его нечистой души ревность. Она всегда была всепоглощающей, огненной и превращала мага в опасного хищника, готового защищать своё любыми способами. Что бы эти двое ни затевали, до мальчика им не добраться, пока рядом тут и там сновал сильнейший шаман. Но сейчас, вернувшись в техникум, Годжо просто искал встречи с розоволосым учеником. Порой магу казалось, будь они в толпе и не обладай Сатору техникой шести глаз, в любом случае выцепил бы персиковую макушку, узнал бы из тысячи. Даже не пришлось бы искать. Потому что Годжо всегда смотрел на него. Подросток приковал лазурный взгляд с самого начала и, наверное, с того самого момента шаман его так и не отводил. Какое-то око из шести имеющихся постоянно следило за Итадори и отнюдь не потому, что так приказало начальство. Просто так хотелось. Наблюдать заворожённо, не отрываясь. К нему тянуло магнитом. И вот, снова Юджи его к себе примагнитил. Нашёлся вместе с Мегуми в спортзале. Двое его учеников, судя по всему, заканчивали тренировку. Они решили закрепить это дело растяжкой, помогая друг другу лучше промять и прочувствовать разогретые мышцы. Увлечённо о чём-то переговаривались, хотя больше всё-таки болтал Итадори, полностью увлечённый процессом. Мегуми же больше слушал и смотрел, смотрел так, как обычно не смотрят на товарищей по команде, касался так, как обычно не касаются товарищей по команде… Обводил взглядом раскрасневшееся личико, немного влажную шею и выглядывающие из-под футболки ключицы напротив, пока они с Юджи выполняли наклоны туловища параллельно полу. Руки Фушигуро крепко сжимали плечи друга. И лица, о, их лица находились так близко друг к другу. Жалкая пара сантиметров разделяла их, и от осознания этого простого факта зрачки практически полностью затопили изумрудную зелень глаз Мегуми. И каким бы невозмутимым и беспристрастным он не выглядел, румянец на щеках выдавал подростка с головой. А Юджи будто бы и не замечал... Нет, он действительно не замечал, только поэтому полностью потакал действиям Фушигуро. Когда же дело дошло до позы наклона к прямым ногам в положении сидя, где живот необходимо тянуть к бёдрам, и тебе в этом помогает партнёр, усиливая вытяжение мышц за счёт давления на спину своим весом, Годжо не выдержал. Итадори как раз хотел, чтобы друг подсобил ему, прижавшись впритык к его спине, навалившись всем своим весом. И кто Фушигуро такой, чтобы отказывать товарищу в помощи и себе в возможности стать ещё ближе к возлюбленному? Такое взаимодействие студентов между собой Сатору не приглянулось от слова совсем — поза со стороны выглядела слишком интимной, и словно бы эти двое были вовсе не прочь так касаться друг друга… а ведь позже они обязательно должны поменяться местами… Не дожидаясь окончания, шаман принял решение остановить их на достигнутом, ничем не выдавая своего внутреннего напряжения. Делая вид, будто ничего не заметил. Сенсей напустил на себя беспечно-задорное выражение, махнув студентам на подходе. Ему просто необходимо предпринять меры. На его Юджи слишком много людей положило глаз. Они, видимо, не знают, кому действительно может принадлежать мальчик. — Мегуми, Юджи-кун, — отсалютовал Сатору, загадочно ухмыляясь. — О, Годжо-сенсей, Вы вернулись! — подросток приветствовал его с радостной улыбкой, от которой на душе сразу становилось тепло. Его ждали. И это вызывало приятные чувства, заставляло верить, что весь Юджи от начала и до конца уже принадлежал ему. О! А это мысль. — Юджи-кун, — начал было сенсей, окликнув подростка, — мне нужно кое о чём поговорить с тобой, идём — поманил, после чего развернулся и вышел из спортзала. Мальчик безоговорочно повиновался. Извинился перед Фушигуро и попросил подождать, вылетая из помещения вслед за учителем. Сильнейший маг его чертовски заинтриговал. И он надеялся, что не произошло ничего плохого. — Годжо-сенсей, что-то случилось? — золотисто-карие глаза отдавали беспокойством. Ответом на вопрос подростка служило долгое молчание — учитель о чём-то крепко задумался. Итадори переминался с ноги на ногу, рискнув вновь позвать мага. Юджи не нравилось, когда кто-то выдерживал томительную паузу, сообщая что-то действительно важное. Но он не собирался торопить или подгонять мужчину, просто волновался. — Годжо-сенсей? — Ох, Юджи, мой милый ученик, — елейно пропел шаман. Больше никаких раздумий, он всё уже решил. Учитель подлетел к нему так внезапно, обвивая своими длинными руками, прижимая розоволосую голову к своей груди, что Итадори даже покачнулся на месте. Он не успел толком сориентироваться, как и понять, почему сенсей вдруг решил обнять его. Причём так, как не обнимал ещё никогда. Обычно он не действовал так прямо. А сейчас словно шёл почти напролом. Бывали лёгкие касания, хлопки по плечу да даже попытки погреть руки в его, Юджи, карманах брюк… но никогда так! Открыто! И почти откровенно! Подросток растерялся, пребывая в замешательстве. Что-то точно случилось. Плохое или хорошее, мальчику предстояло разобраться. И прежде чем он смог что-либо спросить, руки учителя приподняли его голову за щёки и чмокнули в лоб. Аккуратно. Нежно. Целомудренно. — Юджи, — вдруг заговорил сенсей, — ты позволишь мне поцеловать тебя? — прозвучало как-то слишком невинно. Вопрос Годжо застал Итадори врасплох. Лицо начинало покалывать от прилившей крови. Он, чёрт побери, совсем не ожидал такого, поэтому ответил первое, что пришло в голову. — Но, сенсей… вы уже меня поцеловали. — Ох, Юджи-кун, я имею в виду по-настоящему. Я хочу поцеловать тебя по-настоящему. Ты позволишь своему учителю сделать это? — улыбка Сатору была такой мягкой и доверительной, что… наверно, подросток не смог бы ему отказать, даже если бы хотел, а он не хотел от чего-то. Маг вёл себя странно, но это ни в коем случае не отталкивало. Наоборот, Юджи предвкушал… — Да, сенсей… — тихо произнёс Юджи, чувствуя, как не только щеки, но уши и шея запылали. — Юджи… — чужое дыхание ощущалось кожей. Сатору потянулся к повязке, желая избавиться от неё. Он хотел смотреть на мальчика без этой преграды, хотел, чтобы Юджи тоже смотрел на него. Глаза в глаза. Тёмная ткань свалилась куда-то под ноги. Ну и плевать. Теперь на розоволосого мага взирали два драгоценных камня. Чёрт, они нравились Итадори с того момента, как он увидел их. Два моря, два лазурных неба были обращены лишь на него. И устоять перед ними просто невозможно. Вот и парень не устоял, попал в очередную ловушку, с треском провалился в эту нечеловеческую синеву… Годжо снова взял мальчика за покрасневшие щёки, более чем довольный произведённым впечатлением, наклонился ниже, подаваясь вперёд, так, чтобы подростку не приходилось тянуться, неумолимо сокращая между ними расстояние, приближаясь к приоткрытым губам мальчика. То, зачем гонятся все, будет принадлежать ему. И только ему. Этот поцелуй и все последующие. Каждый из них Сатору заберёт себе. Сердце Юджи затрепетало, забилось сильнее, ударяясь о грудь, словно пойманная птичка о прутья стальной клетки. В золотистом взгляде мелькнуло томление, зрачки расширились, и подросток, сам того не ожидая, вдруг потянулся навстречу к мужчине. Давний интерес, желание, ожидание и легкая влюблённость брали своё… он был готов ответить. Первое касание оказалось лёгким, трепетным. В уголок губ. Следующее больше походило на чмок. Сатору не напирал, лишь знакомил с новыми ощущениями, проводил дорожки по подбородку, щекам, аккуратно подбираясь к самому главному. Ох, у Юджи уже кружилась голова… А у Годжо на душе стало как никогда тепло. Далее последовал юркий язык. Мужчина действовал смело. Лизнул нижнюю губу, как бы прося разрешения, захватил верхнюю, оттягивая, дразня, а Юджи только и успевал что ловить чужие влажные касания и тёплое, почти обжигающее дыхание. Это было так сладко, так приятно. У Итадори ноги подкашивались, и он действительно боялся свалиться. Руки его взлетели к спине Годжо в надежде удержать себя на месте, судорожно схватились за форменную куртку, сминая одежду в кулаках, прижимая ближе, сильнее, пока Сатору углублял поцелуй, двигаясь мокрым кончиком по ряду зубов, оглаживая нёбо. Мальчик постепенно подстраивался, отвечал. Его робкий, неумелый язычок мягко обводил дёсны. Юджи оказался таким вкусным — лучше любой сладости, которую когда-либо пробовал Годжо — мягким, податливым. М-м-м, так недолго и возбудиться… — Ох, Юджи, — с пошлым причмокиванием оторвался от мягких губ Сатору, большими пальцами оглаживая пунцовые щёки подростка, — мой самый любимый ученик… Его большие ладони плавно скользнули с лица на плечи, продвигаясь по груди и бокам. Такая по истине горячая ласка заставила мурашки пробежать по спине, крупно вздрогнуть, поддаваясь вперёд, ещё ближе. Это позволило мужчине полностью обвить Юджи и снова прижать к своей груди. Внешне сильнейший маг всегда невозмутим, беспечен, и его выдержка не позволяла даже лёгкому румянцу проступать, но вот сердце, его нежное, трепетное сердце сейчас отбивало настоящий ритм, и у мальчика были все шансы почувствовать это. Почувствовать всю степень испытываемых им эмоций от их поцелуя. От его собственной любви к подростку… Сердце Юджи тоже не выдерживало. Оно то ускоряло свой ход, норовя выпрыгнуть, то замирало в ожидании, пока они вот так стояли почти на виду у всех… и не только оно выдавало Итадори со всеми потрохами… ох, алые пятная стыда расползались по шее и плечам… — Юджи-кун, — мурлыкнул Сатору на ушко, лизнув покрасневшую мочку, — я рад, что тебе так понравился наш поцелуй, — он придвинулся ещё ближе, без зазрения совести потираясь о чужую эрекцию. Подросток стушевался, заливаясь краской ещё больше, хотя казалось, куда уж больше. — С-сенсей, Вы… — что вообще говорить в таком случае? Как оправдаться? Маг не знал. Он, честно, не ожидал от себя подобной реакции, но тело как-то само поддалось, — Простите… нас ведь могут увидеть… — он уткнулся в плечо старшего шамана, пряча виноватый взгляд. О, Сатору так сильно умиляла эта детская реакция. — Тише, тише! Всё хорошо, сейчас до нас нет никому дела, — Годжо отлично его понимал и ни в коем случае не осуждал — подростки, люди молодые несдержанные, такое случается, особенно когда кто-то нарочно провоцирует, и да, в таком виде он никому не позволил бы увидеть Юджи, никому, кроме себя, — отойдём чуток в сторону… И не меняя их положения, он двинулся к стене, направляя ученика спиной вперёд. И снова эта загадочная улыбка поселилась на красивом лице. — Сенсей? Что Вы…? Что Вы хотите сделать? — спина встретилась с деревянной преградой позади, затылок легонько приложился к твёрдой поверхности, Юджи охнул от неожиданности. Крепкие руки вцепились в его плечи, когда как чужое широкое тело отлично закрывало мальчика и его состояние от любопытных глаз. Но даже не это удивило подростка — колено, бесцеремонно вклинившееся между разведённых ног, заставило Итадори натурально задержать дыхание. — Терпение, Юджи-кун, я всего лишь хочу сделать тебе приятно, — кажется, подросток хотел спросить ещё о чём-то, даже воздуха в лёгкие набрал достаточно, но ладони сенсея внезапно надавили, заставляя ноги подогнуться и… о, чёрт! Практически сесть на колено, вдавившись пахом в бедро. — Сенсей-ах! — пискнул мальчик, дёрнувшись и сладко застонав. О-о, это настоящая музыка для ушей Сатору. Он успокаивающе погладил младшего мага, наклоняясь вперёд, оставляя лёгкие поцелуи на щеке… скуле… кончике носа. Влажные мазки то тут, то там обжигали кожу. — Тише, не бойся, — голос, такой манящий, зазывающий, мог бы заставить парня кончить прямо сейчас, — ну же, Юджи-кун, толкнись. Это поможет. Поверь, тебе понравится, — лёгкая улыбка и опаляющий шёпот на ушко, вездесущие руки, длинные пальцы и горячее тело. Неужели он уже сходил с ума, или это учитель подводил его к той самой грани, за которую лучше не заходить, заставлял гореть и хотеть. Чужое бедро дёрнулось вверх, словно призывая двигаться. — Годжо-о-сенсе-ей, нас же увидят, — толчок. Подросток сам себе противоречил. И от этого он застонал лишь сильнее, судорожно цепляясь за чужие локти. Трение пустило по телу приятную предоргазменную волну… — сенсей… — О, да, Юджи-кун, я же хотел с тобой поговорить, — ухмылка чеширского кота расползлась по лицу. Нет, над Юджи натурально издевались. Почему сейчас? А тем временем Итадори почти захныкал. Несколько вымученно. И снова толкнулся, усиливая контакт плоти с хлопковой тканью. На спортивных штанах уже проступили влажные, тёмные пятна, кажется, бельё тоже давно пропиталось естественной смазкой. Брюки давили, но боль лишь подогревала желание дойти до финиша, она мешалась с удовольствием, заставляя наращивать темп. — Не волнуйся, ничего серьёзного, просто считал нужным сказать, какой ты красивый и замечательный мальчик… О, да! Быстрее, сильнее, да! Это так приятно, так приятно, и Годжо-сенсей такой горячий! Раньше подросток о подобном даже помыслить не смел, а сейчас почти достиг пика. И с кем? Со своим учителем! О Боже! Он должен продолжать, должен продолжать говорить… хвалить Юджи… — Ещё… — на выдохе. — Конечно, Юджи-кун, — нежно, даже слишком, — ещё ты очень старательный у меня и такой сильный… ты так усердно работаешь, и уже многого достиг… Стоны чередовались со всхлипами, пока Итадори, подгоняемый похвалой учителя, толкался в бедро Сатору, отчётливо задевая чужое напряжение. Отчаянно тёрся, словно уже во всю трахался с беловолосым магом, подмахивал ягодицами, и, кажется, стремился стать с ним единым целым, сплавиться, слиться и никогда не отлипать. Оргазм подростка подобрался чертовски близко, концентрация проклятой энергии в воздухе усилилась, и это… могло привлечь ненужное внимание, как и неконтролируемая громкость Итадори. Годжо отвлекал его поцелуями, укусами и засосами, пока тот загнанно дышал и хрипел. — Давай же, Юджи-кун, кончи для меня. Толчок. И снова. Да-а… Юджи выгнулся и наконец-то излился, пачкая бельё и штаны ещё больше. Он осел, что-то невнятно промычал, поддерживаемый разве что сильными руками старшего мага. — Молодец… ты отлично поработал, мой самый любимый ученик. Годжо опустил взгляд лазурных глаз, с интересом наблюдая получившуюся картину. О, да! Красный, как помидор, со сбившимся дыханием, растрепанными, взмокшими волосами, в расхристанной, измятой одежде. М-м-м… такой Юджи — только его Юджи! И будь воля сильнейшего, разложил бы мальчишку прямо здесь и сейчас для второго раунда, но! Не место, да и не время. Пока. Они итак дел натворили. А в данный же момент он хотел просто поухаживать за подростком, его собственные желания на этот раз подождут, когда готовы будут оба. — Сенсей, — он нашёл в себе крохи сил позвать и даже поднять затянутые пеленой пережитого возбуждения глаза, — вы должны мне объяснения. Годжо тихо фыркнул, после чего озаботился помочь младшему магу. Сам же всё-таки довёл до такого состояния. Зато теперь никто так просто на него не покусится, потому что Сатору его пометил… почти сделал своим. *** Если бы Юджи понимал, что именно последнее время вокруг него творится, наверное, смог бы предпринять хоть какие-то меры. Он не был тем идиотом, каким многие его считали, и по более откровенным взглядам и касаниям лучшего друга вполне смог догадаться о его чувствах. Правда, пока не спешил открывать эту тайну, лишь мимолётно наслаждаясь чужой влюблённостью. Он не был против, наоборот, отчаянно пытался разобраться именно в себе. И в том, что сам чувствует. Может, он смог бы ответить ему взаимностью? И какой же неожиданностью для него стало влечение Годжо, открывшееся не так давно и таким по истине оригинальным способом. Нет, изредка Юджи думал, правда, думал, что его сенсей очень привлекательный. В него не трудно влюбиться. Но подросток никогда даже представить не мог, что сердце этого человека, равно как и всё остальное, будет принадлежать ему. Годжо просто был более аккуратным, а все его попытки проявлять свой интерес оказывались более завуалированными, чем можно себе представить. И вот что теперь делать? Как поступить? Годжо-сенсей тоже ему нравился… с самого знакомства… но… разве можно ответить взаимностью сразу двоим? Ну нет! Бред… но и Мегуми, и учитель, они оба были дороги ему. Ох, как же сложно. Но не только эти двое вели себя странно и всеми силами намекали. Кое-кто ещё вызывал тревогу в душе мальчика. Нет. Смятение. Целую бурю. И страх. Они точно не должны были себя так вести. Не по отношению к нему, сосуду Сукуны, тому, кто однажды убьёт их. И если всё это происходило в их реальности, а не в голове у подростка, то как сильно Итадори Юджи влип на этот раз? Видимо, в этом ещё предстояло разобраться.