Днями-ночами

Люби меня днями-ночами Окутаны тенями печали Будто бы мы в самом начале Днями-ночами, днями-ночами Pyrokinesis и Мукка - "Днями-ночами"

- Здравствуй, Серёж, - чуть хрипловатый низкий голос раздался по всему помещению. Разумовский вздрогнул, невольно зажмуриваясь. Опять он. Пять месяцев назад (или пять недель? Он потерялся во времени) Серёжа среди прочей корреспонденции обнаружил серый конверт. Обычно в таких приходили короткие письма от Олега, которыми он давал знать, что ещё жив и помирать пока не собирается. С виду этот конверт был таким же, но ощущался по-другому. От этого сильнее веяло смертью. Дрожащими руками распечатав его, Сергей достал сложенный лист, и стоило ему краем глаза увидеть нацарапанное имя Олега и красную печать внизу, как сознание внезапно покинуло его. Погиб. ...Очнулся он несколькими часами позже с початой бутылкой вина в руке. Письмо смерти было изодрано в клочья и кучкой лежало на полу, и будто в насмешку кусочек с уцелевшей печатью лежал сверху, мол посмотри, полюбуйся на меня. Олег погиб. Олег больше не вернётся. Олега больше нет. - Ты обещал мне! - крик, полный отчаяния. Полный боли, безысходности и вновь обретённого одиночества. Когда-то давно, когда они были детьми, Волков пообещал, что всегда будет рядом, что никогда не оставит одного. Уезжая в Сирию он обещал, что вернётся оттуда живым. Разбитые статуэтки и витрины осыпали осколками весь пол, раня босые ноги и ладони. Ползая на четвереньках по осколкам и не чувствуя боли, Разумовский в каком-то приступе безумства искал среди разбросанных бумаг письма Олега, которые он бережно складывал в стопочку и периодически перечитывал, чувствуя тоску по чужой улыбке, чужому голосу, чужим теплым рукам, сжимавшим в объятиях, когда Серёжу очередной раз накрывала паника. Искал, чтобы доказать себе, доказать всему миру - всё это огромная ошибка, вот письма Олега, он жив в них, он не мог погибнуть. Пачкая окровавленными пальцами исписанные листы, Сергей захлёбывался в собственных слезах. Тогда впервые пришёл он. Положив ледяную руку на чужое плечо (холод пробрал даже через одежду), он наклонился и прошептал на ухо: - Здравствуй, Серёж. До боли знакомый голос заставил обернуться. Олег стоял рядом с ним, улыбался так, как может только он. Но это был не Олег. У Олега никогда не было этого странного блеска в глазах, у Олега никогда не было этой едва заметной дёрганности, у Олега руки никогда не были холодными. - Ты не Олег, - Серёжа зажмурился. Всё это лишь плод его фантазии. Лишь галлюцинация. Галлюцинация расхохоталась, черты лица исказились, волосы порыжели. Секунда, и перед Серёжей стоит его отражение, как если бы он посмотрелся в одно из кривых зеркал в парке развлечений. Жёлтый взгляд хищных глаз неотрывно смотрел на Разумовского. - Узнаёшь? - прошипело отражение. Где-то на подкорке мозга вспыхнуло воспоминание из детства: два мальчика играют на берегу моря с собакой, один с небесно-голубыми глазами, другой с золотыми. Его псевдовоображаемый друг, которого он придумал из-за одиночества и о котором забыл после появления в его жизни Волкова. Он просил называть себя Птицей. Птица увидел в чужом лице узнавание. Кривая усмешка расстеклась на его губах. - Я вернулся, - издевательски пропел он. - Наконец лишний элемент в нашей жизни испарился и мы снова можем быть вместе, правда, друг? Его лицо снова стало лицом Волкова. После этого он всегда представал в облике Олега. Птица знал, что Серёже от этого гораздо больнее, чем если бы он просто жил с осознанием потери единственного родного человека. Ему хотелось отомстить за то, что его забыли, за то, что его бросили на долгие двадцать лет в одиночестве, заперев в сознании. Птица всегда был рядом. Вечерами он сливался с извивающимися тенями, заполнявшими комнату, ночью приходил сонным параличом, утром будил кошмарами. Разумовский перестал высыпаться, синяки под глазами становились больше и чернее, лицо осунулось. - Сергей, на три часа у вас назначена встреча с инвесторами, - равнодушный голос Марго вырвал Серёжу из полудрёмы. - Сергей, вам нужно подготовить бумаги для... Разумовский швырнул телефон в стену, разбивая его. Где-то в столе запищал другой телефон, Марго вновь начала что-то вещать. Система была настроена так, что если с телефоном что-то происходит, то автоматически активируется запасной мобильный. Серёжа сделал это, потому как из-за частых срывов из-за недосыпа и нервозности его телефоны с завидным постоянством влетали куда-нибудь, разбиваясь вдребезги, и ему надоело каждый раз после этого вручную перенастраивать систему на новом телефоне. Птица вальяжно зашёл в помещение, держа руки в карманах. Оценив масштаб разрушений - телефон задел витрину с фарфоровой статуэткой, разбив и то и другое, - он прошёл дальше и сел на диван, закинув ногу на ногу. - Серёж, ну и чего ты психуешь? - поинтересовался он. Разумовский прижал колени к груди, спрятав в них лицо. Это становилось невыносимым. Вот он, Олег, прямо перед ним. Олег, но не Олег. Ведёт себя как Олег, говорит как Олег, но это не Олег. - Прекрати, - всхлипнул Серёжа. - Хватит, не надо этого. Уходи. - Ну что ты, - Птица обнял его ледяными руками, прижимая к себе и поглаживая по голове. - Разве я могу тебя бросить? - на мгновение Серёжа почувствовал, как по нему невесомо прошлись чужие когти, не раня. Послышался шорох перьев. - Я никогда тебя не брошу. С отчаянием Серёжа понял, что Птица действительно никогда не исчезнет, он будет подпитывать свои силы через его боль. В детстве, когда Птица только появился, Серёжа пообещал, что они всегда будут вместе. Птица исполняет его обещание.